Она прошла через толпу туда, где неуверенно застыли Юджин и Дуэйн.
— Привет, — радостно сказала она, протягивая им по стакану. — Я рада, что вы выбрались сюда сегодня.
— Спасибо. — Юджин заметно расслабился и взял один из стаканчиков с пуншем. — Мы с Дуэйном решили, что нам пора узнать что-нибудь об искусстве, знаете ли?
— Конечно. — Она махнула рукой в сторону сладкого стола. — Берите печенье.
— Смотри, Дуэйн, у них бесплатная еда.
Он направился к столу.
— Здорово. — Дуэйн осушил содержимое своего стаканчика и зашагал вслед за Юджином.
В этот момент в двери вошел Ник. Взгляд его проследил за Юджином и Дуэйном. — У тебя здесь все в порядке?
— Да, в полном, — ответила она. — Я просто поприветствовала парочку законных представителей здешнего общества.
Он вскинул брови. — Неужели я слышу иронию?
— Наверное. — Она посмотрела на Карсона, который вместе с Анной стоял перед портретом Зеба. Двое детей казались целиком погруженными в разговор. Два маленьких знатока искусства, подумала она. — Скажи честно, Ник. Ты бы мог назвать меня членом здешнего общества?
— Ты шутишь? Сегодня здесь все от Грязного Юджина и Стручка Дуэйна до жены будущего мэра. А еще представители как семьи Харт, так и семьи Мэдисон. Поверь мне, в Эклипс-Бэй просто нельзя быть более законным членом общества.
— Ты надо мной смеешься, да?
— Я говорю правду. Есть и еще кое-что, что гарантирует тебе почетное место в нашем городке.
— И что же это?
— Ты сняла проклятье.
Она скорчила рожицу. — Если ты упомянешь это дурацкое проклятье еще хоть раз, клянусь, я…
— Я был бы признателен, если бы ты не называла мою прошлую личную жизнь дурацкой, — сказал он с мрачным достоинством.
— У тебя, по крайне мере, была в прошлом личная жизнь. Когда я оглядываюсь назад, то начинаю задумываться, уж не я ли была заколдована. Два года — долгий срок между свиданиями.
Он улыбнулся ей так, что у нее поджались пальцы на ногах.
— Но это стоило ожидания, верно? — спросил он.
— Я не собираюсь отвечать на такой компрометирующий вопрос. Не на публике, в любом случае. А сейчас, прошу меня извинить, я пытаюсь принимать гостей выставки. — Она сделала шаг в сторону.
— Кстати, — добавил он, понизив голос, — я еще кое о чем хотел сказать тебе.
Она остановилась и вопросительно посмотрела на него. — Да?
Он огляделся, по всей видимости, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь. Затем схватил ее за руку и потащил в тихий уголок зала.
— Митч, Салливан и я думаем, что нашли зацепку в деле Апсолла.
Пораженная, несколько секунд она просто смотрела на него. Он стоял очень близко, прижав одну руку к стене позади нее. Было что-то очень мужское в том, как он слегка нависал над ней, заслоняя комнату своими широкими плечами. Все его тело говорило об обладании и спокойной уверенности в том, что она принадлежит ему, которые, она знала, могли видеть все мужчины в зале.
Чувство дежа вю охватило ее. Именно так он стоял рядом с ней на выставке картин Лилиан, подумала она. В тот вечер он тоже оказался между ней и толпой, заслоняя ее ото всех, заставляя остро ощущать его присутствие, а потом пригласил ее на свидание. В глубине души она знала, куда приведет свидание с Ником, и мужество подвело ее в ту ночь.
Правда позже она сумела придумать множество по-настоящему хороших причин избегать риска завязывать с ним отношения, но правда заключалась в том, что смелость подвела ее в решающий момент — в ту первую ночь. Она сбежала от него тогда и еще несколько раз после.
Но сегодняшний вечер был другим. Сегодня, благодаря тому, что она наконец-то рискнула, она знала его гораздо лучше и ближе, и могла видеть, что скрывалось под внешним налетом. Вдобавок к чувственной угрозе, которую он собой представлял, в нем чувствовались сила, достоинство и прямота. Боже милостивый, я влюбилась.
Она машинально понизила голос до шепота. — Кто? Что? Где? Объясни мне, что происходит, Ник.
Он внимательно посмотрел на нее. — Никто не имеет большего права на ответы, чем ты. Но сегодня днем Салливан и Митчелл попросили меня попросить тебя дать им время до полудня завтрашнего дня, чтобы все проверить.
— Зачем откладывать?
— Мы должны убедиться. Речь кое о ком с глубокими корнями в здешнем обществе. Могут пострадать люди. Мы не можем позволить себе ошибиться.
Она стала изучающе рассматривать его лицо. Он и в самом деле очень переживал из-за того, что может случиться, когда все будет сделано.
— А если вы правы? — мягко спросила она.
— Будет жуткий скандал. И едва ли все это обрушится только на голову человека, который взял картину. Наверняка, под перекрестный огонь попадут и другие. Невинные свидетели.
— Побочный вред.
— Да.
Она вздрогнула. — Ненавижу эти слова. В переводе они означают, что могут пострадать хорошие люди.
— Да, — снова сказал он. Но на этот раз глаза его стали холодными. — Я сказал Салливану и Митчу, что хотя и хотел бы дать им немного времени, я не собираюсь позволить скрывать все это или замалчивать. Так или иначе, завтра к полудню твоя репутация будет восстановлена, и неважно, кто пострадает. Я не позволю посадить тебя за решетку.
Он говорит совершенно серьезно, поняла она. Он совершенно ясно давал понять, что она для него важнее всех. От понимания этого ею вдруг завладело странное чувство. Никто никогда не вступал ради нее в битву, а теперь, меньше чем за неделю, Ник ввязался из-за нее в барную драку и собирался обвинить уважаемого члена общества в воровстве. И все ради нее.
— Хорошо, — сказала она. — Передай Митчу и Салливану, что я подожду до завтра.
— Спасибо. Они будут благодарны.
— Я должна им хотя бы это, — сказала она. — Хотя бы из-за тетя Клаудии. — Она выглянула из-за его плеча. — Я, пожалуй, пойду. Людей все больше, и похоже, печенье закончилось.
Она начала обходить стену его плеч.
— Я хотел сказать тебе еще кое-что, прежде чем ты сбежишь, — тихо произнес он.
Она оглянулась на него, думая о том, что надо достать еще печенья. — Да?
— Кое-что, о чем мне стоило сказать в ту первую ночь на выставке Лилиан. Кое-что, о чем я знал уже в то время. Кое-что, о чем я знал все это время. Просто не совсем понимал до недавнего момента. Наверное, потому что я несколько отвык от этого.
— И что же?
— Я люблю тебя.
Она уставилась на него, раскрыв рот. — Ты лучше иди займись печеньем.
Он оттолкнулся от стены и исчез в толпе.
— Когда у тебя будет своя собака? — спросила Анна.
— На мой день рождения, — ответил Карсон. — Когда щенки подрастут, и их можно будет забрать. Папа говорит, что мы поедем в Портленд, и я смогу выбрать одного. Уинстон родился там же.
— Как ты собираешься его назвать?
— Не знаю. Я пока думаю.
— Когда ты привезешь его сюда, в Эклипс-Бэй, можно мне будет на него посмотреть?
— Конечно, — сказал Карсон, чувствуя себя очень великодушным. — И можешь придти на мой день рождения.
— Хорошо. А ты хочешь придти на мой?
— Да, — отозвался Карсон. — А когда он?
— Пятнадцатого августа.
— Я приведу с собой свою собаку, — пообещал Карсон. И посмотрел в другой конец комнаты, где стоял Джереми и разговаривал с Ханной и бабушкой и дедушкой Анны. — Он будет твоим новым папой?
— Может быть. — Анна откусила кусочек печенья. — Маме он, по-моему, очень нравится. Бабушке и дедушке тоже. Мама говорит, что у них хороший вкус в том, что касается мужчин, и на этот раз она собирается их послушать.
— Мне он тоже нравится. А тебе?
— Угу. — Анна с жаром кивнула. — Прошлым вечером он приходил к нам обедать, и мы все смеялись, а потом играли в настольные игры. Ему понравились мои рисунки. Было здорово. — Она посмотрела на Октавию, которая шла через комнату к столу с печеньем. — Мисс Брайтуэлл будет твоей новой мамой?
— Думаю, да, — ответил Карсон. Затем нахмурился, все еще немного тревожась о сложившемся положении. — Если только папа снова чего-нибудь не испортит.
Незадолго до окончания вечера Октавия заметила братьев Уиллис.
Она хотела пожелать им приятного вечера и поблагодарить их за то, что те пришли на выставку, когда вдруг вспомнила о таинственном ключе, который нашла в шкафу.
— Торранс? Уолтер? У вас есть время для короткого разговора?
— Хотите что-нибудь здесь переделать? — Уолтер задумчиво оглядел галерею. — Перекрасить здесь все не помешало бы. Можем предложить вам скидку на несколько баночек краски цвета кротового меха.
— Я пока не собираюсь ничего перекрашивать. Это скорее вопрос технического обеспечения. Я нашла в шкафу ключ. Он не подходит ни к одной из дверей. Вы двое устанавливали сигнализацию и замки здесь, вот я и подумала, что вы можете его узнать. А если нет, я его выброшу.
Они последовали за ней в мастерскую и с интересом осматривались, пока она снимала ключ с крючка в шкафу.
— А здесь немного тесновато, — сказал Торранс. — Мы могли бы встроить стеллажи или, может, полки, чтобы хранить все эти картины.
— Неплохая идея, — согласилась она. — Я подумаю об этом. — Она протянула им ключ.
Уолтер взял его и бегло оглядел. — Нет проблем. Думаю, мы знаем, от чего он, так ведь, Торранс?
— Конечно, знаем, — ответил Торранс. — По крайней мере, он той же марки, что мы использовали для той работы. Помнится, мы получили спец-заказ после тех нескольких случаев взлома, что случились пару лет назад. — Он поглядел на Октавию. — Оказалось, что какие-то дети дурачились. Отдыхающие, вы же понимаете. Шон Вэлентайн со всем разобрался, но некоторые начали нервничать и попросили модернизировать их замки и все такое.
— Будет нетрудно проверить, подходит ли ключ туда, куда по-нашему, он подходит, — сказал Уолтер.
Глава 23
Октавия припарковалась на подъездной дорожке у старого двухэтажного дома, выключила мотор и выбралась из машины. Было шесть тридцать утра, но туман затянул ранний свет, накрыв весь город влажным облаком.
Или, может, это все ее настроение, подумала она, поднимаясь по ступенькам и пересекая крыльцо. Она мало спала прошлой ночью.
Она постучала медным дверным молотком по двери. Ответа не последовало, так что она постучала еще раз.
Дверь наконец отворилась.
— Что ты делаешь тут в такой час? — спросила Эдит Ситон.
— Думаю, вы знаете, почему я здесь, — мягко сказала Октавия. — Я пришла за Апсоллом.
Эдит долгую минуту смотрела на нее сквозь узкую щелку приоткрытой двери. Лицо ее вдруг без предупреждения словно сморщилось. За пять или шесть секунд она как будто постарела, по меньшей мере, на десяток лет.
— Да. — Она отступила и придержала дверь. — Да, думаю, будет лучше, если ты заберешь его.
Октавия шагнула в темную прихожую.
Не говоря ни слова, Эдит отвернулась и направилась в гостиную. На ней были длинное, выцветшее платье и тапочки.
Октавия быстро огляделась, следуя за Эдит. Видимо, дом был заставлен тем, что оставалось непроданным в магазине Эдит. В шкафу у стены была выставлена целая коллекция изделий из цветного стекла. На приставных столиках стояли маленькие фарфоровые фигурки. Мебель была тяжелой и старомодной.
Эдит неуклюже опустилась в кресло-качалку, украшенное розами. Октавия подошла к окну и выглянула в сад.
— Как ты узнала? — устало спросила Эдит.
— Я нашла ключ у себя в мастерской. Прошлой ночью я спросила братьев Уиллис, знают ли они, откуда он. Мы проверили. Ключ подошел. Прошлой же ночью мне позвонила Норин Перкинс. Шон Вэлентайн нашел ее и расспросил о пропавшей картине, и она боялась, что я могу подумать, что она имеет какое-то отношение к краже.
— И, полагаю, ты спросила ее о ключе, — монотонно спросила Эдит. — Она, само собой, рассказала, что несколько месяцев назад мы обменялись ключами, и что она даже сказала мне код от сигнализации галереи.
— Да. Она сказала, что пару раз вы обе оказывались запертыми внутри. Она не могла запомнить код, вот и убедилась, что вы знаете его, на случай если он понадобится ей.
— Мы сочли это удобным для нас обеих. — Сказала Эдит. — Но когда она уехала, я забыла о коде и о ключе у меня в столе. Просто не задумывалась об этом.
— Пока вам и всем в городе не стало известно, что Клаудия Баннер была моей двоюродной бабушкой.
— Я не могла поверить в это. — Краски вернулись в лицо Эдит. Ее покрытые пятнами изуродованные артритом пальцы сжались в кулаки. — Как будто призрак вернулся, чтобы преследовать меня. Даже хуже, все повторялось точно так, как было много лет назад. Но на этот раз она, то есть ты, совратила моего внука.
— Я не совращала Джереми.
— А как же его картины на витрине в твоей галерее? Ты поощряла его рисовать еще. Ты именно совращала его, и тебе прекрасно это известно.
— Это был бизнес, а не совращение.
— И ты несколько раз с ним обедала.
— Мы — друзья, миссис Ситон. А не любовники.
— Только потому, что тебе подвернулось кое-что получше, — резко ответила Эдит. — Ты бросила моего Джереми, как только стала встречаться с Ником Хартом. Не смей это отрицать.
— Но я буду отрицать это. Каждое слово. Вы накручиваете себя, Эдит, но думаю, в глубине души вы знаете, что это не правда.
— Ты рассорила Джереми и Ника, так же как Клаудия Баннер — Митчелла Мэдисона и Салливана Харта.
— Значит, в ночь шторма вы забрали картину, а потом попытались разрушить мою репутацию в благородной попытке защитить Джереми от моего коварства? — Октавия покачала головой. — Я не верю этому, Эдит.
Эдит упрямо молчала.
— Знаете, что я думаю? — Октавия села в кресло напротив старой женщины. — Я думаю, что вы воспользовались Джереми как предлогом, чтобы отомстить за что-то, что сделала с вами Клаудия Баннер много лет назад. До нее вам было не добраться, и, наверное, вы уговорили себя забыть об этом. Но когда вы узнали, что я — ее племянница, былой гнев вернулся, так ведь?
Эдит вздрогнула. — Ей это сошло с рук. Хотя Клаудии Баннер все сходило с рук. Она так и не заплатила за боль и несчастья, которые причинила.
— Скажите, что моя бабка вам сделала, Эдит.
— Она соблазнила моего мужа. — Эдит вскочила со стула. — А потом использовала его.
Теперь уже Октавия поднялась с кресла. — Как использовала?
— Фил был бухгалтером в «Харт и Мэдисон». Она заставляла его подделывать счетные книги, пока приводила в действие свой план. Именно поэтому Митчелл и Салливан не знали о банкротстве, пока не стало слишком поздно.
Октавия сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Понятно.
— Она была ведьмой, — прошептала Эдит. — Она околдовала моего Фила. Бедный дурачок не понимал, что она манипулирует им, пока однажды утром не проснулся и не обнаружил, что она исчезла. Он даже думал, что она свяжется с ним, как только шум поутихнет. Он, в самом деле, верил, что она любила его, и хотел сбежать вместе с ней. Потребовались месяцы, чтобы он, наконец, понял, что его использовали.
— Именно тогда вы узнали о его роли в разорении компании?
— Да. Я подозревала о том, что у них был роман, но я и не думала, что она уговорила его помочь ей разорить «Харт и Мэдисон». Я была ошеломлена. Он же Ситон, в конце концов. Как он мог сделать что-то подобное?
— Но вы молчали.
— У меня не было выбора. Мне нужно было думать о семейной репутации. Нужно было думать детях. Только представь, с чем им пришлось бы столкнуться, если бы здесь, в Эклипс-Бэй, узнали, что их отец приложил руку к разорению «Харт и Мэдисон».
— Им пришлось бы нелегко.
— Кроме того, все это было связано с огромными деньгами. Если бы правда вышла наружу, бухгалтерская карьера моего мужа была бы разрушена. Стыд и унижение заставили бы нас уехать из города. Куда бы мы пошли? Это ведь наш дом.
— Поэтому вы засунули прошлое как можно глубже. Ваш муж так и не рассказал Митчеллу и Салливану о том, что сделал.
— Конечно же, нет. Я сказала ему, что он ничего не добьется, рассказав о своей роли в их крахе, а ему было что терять.
— Вам удалось защитить своего мужа и имя Ситон, но вы так и не простили тетю Клаудию.
— Готова поспорить, она была ведьмой. Она так и не поплатилась за свои дурные деяния. Она, наверняка, даже и не задумывалась о своих жертвах.
— Вы неправы, Эдит. Тетя Клаудия очень много думала о прошлом перед смертью. В некотором роде, она была одержима им.
Не стоит углубляться в детали, подумала Октавия. Нет смысла говорить, что Клаудия никогда даже не упоминала имени Ситон, рассказывая о своих приключениях в Эклипс-Бэй. Единственными, о ком она тревожилась, были Харты и Мэдисоны.
— Я не имею права просить у тебя прощения за то, что сделала, — сказала Эдит. — Меня оправдывает лишь то, что, когда я узнала, кто ты, я словно помешалась. Как будто занавес раскрылся, и я снова увидела прошлое. Оно стояло у меня перед глазами, и я могла думать лишь о том, как наказать эту ужасную женщину.
— Это называется — наказывать детей за грехи отцов, или как в данном случае, наказывать внучатую племянницу за грехи двоюродной тетки.
— Я сказала себе, что делаю это, чтобы показать Джереми и Нику тебя настоящую, но ты права, конечно же. Я сделала это, чтобы отомстить за себя.
— Поэтому вы взяли Апсолла и пустили слух о том, что это я его украла.
— Когда я, наконец, пришла в себя, было уже слишком поздно. Теперь все это выйдет наружу, да? Все, что в прошлом сделал Фил, что я пыталась сделать с тобой. На этот раз я не смогу защитить честь Ситонов. Джереми окажется в ужасном положении. Остальная семья и почти все в городе решат, что у меня начался старческий маразм. А друзья… — Эдит замолчала, опустив голову.