Что касается смысла этих строк, ср. Конспект III: «Редко отступалась она от того, чем уже завладела».
(III. 62) Сталь стойкая. Сломила волю она.
Изначально здесь в рукописи А значилось: «Сила не выстояла». Напротив, «Сломила волю она». В варианте Б на полях есть пометки: «Сильна ее воля» и «Сломила мечи она». В рукописи ПВ «Не сдержала клятв она» карандашом было исправлено на: «Не сдержали клятв они».
(После III. 67; позже отмечено для удаления)
Менестрели многие в мелодиях скорбных
о поре той поведали, о преданных клятвах,
о разладе и розни, и растоптанной вере.
(III. 74–78) Родичи Бановы рдяной кровью
Залили Артуровы златые чертоги.
Королеву казнь на костре ожидала.
Прекрасной как фея – приговор суровый:
смерть судили ей. Но судьба замешкалась.
Ло! Ланселот лучистой молнией,
смертоносный, сияющий, в сполохах грозных…
(III. 82–83) Там, где в ПВ значится:
Гахерис и Гарет, Гавейновы братья,
подле пламени пали: повелел так рок.
В варианте Б стоит одна-единственная строка, впоследствии зачеркнутая:
Там Гарет пал, Гавейном любимый.
(III. 88–90) Поздно оплакал он,
крушась, крах Круглого Стола,
союз и свободу славного братства,
горевал о Гарете, Гавейновом родиче, —
по злосчастной случайности, он сразил безоружного,
за любовь воздав, как вовеки не мыслил.
Последние три строки этого фрагмента были вычеркнуты одновременно с предыдущим упоминанием Гарета (а в предшествующем тексте А они были взяты в скобки как предназначенные для удаления). В результате этих сокращений Гахерис и Гарет в изначальном варианте текста ПВ не упомянуты, но строки III. 82–83 добавлены карандашом.
(III. 90–92) В гордыне покаялся, проклял доблесть,
так, любви лишившись лорда Артура, честь он чаял…
(После III. 101)
Многих она видела, что в мыслях озлобились, [› озлились]
что Ланселота с любовью хранили, [› холили]
но к безмужней монархине, от мук спасенной,
пусть прекрасной, как фея, приязнь не выказывали.
(III. 102) Вместо «Презрительным словом» в Б стоит: «Приветной речью», но «презрительным словом» значится в А.
(III. 104–108) Путы, ей думалось, до поры ослабшие,
в руках ее крепких, пусть робеет он в сердце.
Придет пора еще. Но прискорбно ждать ей,
и чернила она его. Чужой она мнилась,
переменившись. Потом в видении
на миг мучительный смог он, как в зеркале,
постичь ее душу – и понял себя он,
и немо застыл, недвижен, как камень.
(После III. 119) Гордыне низвергнутой не найдется сочувствия;
Гавейн не верил в его волю добрую,
возвращаться ему не велено – коль не вздумает сам он
предстать покорно пред правосудием строгим.
(III. 124–127) Скорбел Артур
в душе и думах; дом вновь обрел
жену неверную, недосчитавшись достойного:
паладина первейшего потерял в час нужды он.
Вскоре текст Б снова распадается надвое, и с этого момента (III. 143), где ПВ переходит к:
От гаваней западных грядут вести:
Артур с оружием на отчизну двинулся
эти далее идентичные тексты, как ни странно, возвращаются к начальным фрагментам в Б1 и Б2 (см. выше), только они поменялись местами, то есть в рукописи, где песнь открывается строками «В благостном Бенвике Бан правил встарь», здесь стоит фрагмент, начинающийся со строк: «К свирепой силе от сна на юге», а во второй рукописи – наоборот.
В обоих вариантах за данным фрагментом следуют стихи, повествующие о том, как Ланселот глядит из окна на море (ср. III. 11–14, 187–189):
Ныне Ланселот за лигами моря
в круговерти ветров из высоких окон
глядел да гадал, горюя один,
в смятении сердца. Тьма сгущалась.
(где во второй рукописи значится: «Сгустилась тьма»).
Отец, по-видимому, в итоге решил, что из всех этих вариантов компоновок в качестве начала песни лучше всего сохранить «К свирепой силе от сна на юге», а для фрагмента, начинающегося с «В благостном Бенвике Бан правил встарь», места уже не найдется. Подробнее см. ниже.
Отсюда текст Б продолжается с «От гаваней западных грядут вести» (III. 143) в двух следующих одна за другой формах, обозначенных как «Версия А» и «Версия Б». Ниже я проиллюстрирую расхождения Версии А (до редактуры) с ПВ. Проще всего привести здесь текст Версии А с самого начала – что соответствует III. 143–173, но фрагмент III. 148–157 в нем отсутствует.
От гаваней западных гремят вести:
[вычеркнуто: о лордах Логрии, лукавых изменниках]
Артур с оружием на отчизну двинулся;
могучий флот, местью сподвинутый,
собрал он споро, но свирепая буря
послужила преградой и препоной нежданной,
отбросил вспять его океан мятежный.
Днесь надеялся и нехотя ждал он
получить приказ поспешный и срочный
воспомнить о верности[100] вассала – к монарху,
Ланселота – к лорду Артуру.
О Гвиневре снова, хоть гнал он думы,
вспоминал невольно он, как о вешнем солнце.
Война в Британии, великие беды —
возрожденной верности вновь неверна ль она,
ее гнетет ли опасность? Глубоко любил он.
Ушла от него она, как угасла любовь,
в гневе и ярости, горя не выказав,
не печалясь, не плача, в презрении гордом.
Глубоко любил он. Если б в горький час
прислала письмо она, то поплыл бы в ночи,
против бури и недруга, по бурливым морям
в предел покинутый по приказу владычицы.
С этого момента Версия А совпадает с ПВ, с III. 174 и до конца песни, если не считать нескольких мелких разночтений:
(III. 174–176) Не пришло ни письма ему с призывом от лорда,
ни вестей от владычицы: лишь ветер быстрый
над вольными волнами веял безгласно.
(III. 179) Кровью кропя кромку сумерек
(III. 187) А Ланселот за лиги ветров
(После III. 194)
С плеском пятились приливные волны
(III. 204) На крылах белых, а на кряжи и долы
Далее приведены разночтения между Версией Б и ПВ. Фрагмент III.148–157 здесь отсутствовал, как и в версии А, но текст, соответствующий III. 157 и далее, отличается как от Версии Б, так и от ПВ.
послужила преградой и препоной нежданной;
отбросил вспять его океан мятежный,
заперев в заливе. Запутавшись в мыслях,
днесь надеялся и нехотя ждал он
получить приказ поспешный и срочный
воспомнить о верности вассала – к монарху,
Ланселота – к лорду Артуру.
Но гордость гнела его: готов отозваться он,
к просьбе покорной прислушавшись только лишь.
Не пришло, однако, ни призыва смиренного,
ни приказа, ни просьбы. Пострадала гордость.
В мыслях мнилось ему: мужи хмурятся,
глаза Гавейна глядят холодно,
поневоле прощает он причиненное горе.
Не трубил он в рог, и рать не сбирал он,
хоть сердце стеснилось от сомнений тяжких,
печалил настрой его приверженцев любящих.
Не пустился в путь он. Пенились волны,
сотрясались стены, сердилась буря.
О Гвиневре снова, хоть гнал он думы,
как в темнице тяжкой и темном узилище,
вспоминал невольно он, как о вешнем солнце.
Великие беды и война в Британии —
возрожденной верности вновь неверна ль она,
ее гнетет ли опасность?
Этот фрагмент далее совпадает с Версией А, процитированной выше, и до самого конца песни существенных расхождений между ним и А не отмечено.
* * *Еще одна полная рукопись песни III (назовем ее С), снова без заглавия и без нумерации песен, обнаружена в подборке черновиков, столь же аккуратно и разборчиво переписанная как «окончательная» редакция (т. е. ПВ), и, вполне возможно, таковой ей и предполагалось стать. По отношению к рукописи, или рукописям, Б, она на самом деле приближается к первоначальной форме ПВ (до того, как гораздо позже в него внесли новые карандашные исправления): почти все фрагменты, детально разобранные выше, были изменены на конечные варианты. Ее существование демонстрирует готовность моего отца создавать поэму слой за слоем, переписывая одни и те же или близкие друг к другу фрагменты снова и снова, что позволяет проследить ход работы в целом или в мелких подробностях.
Здесь необходимо привести только один фрагмент из этого нового текста С. Это III. 124–127; он же в варианте Б цитировался выше. В С изначально значилось:
Скорбел Артур
в душе и думах; дом вновь обрел
жену неверную, недосчитавшись
Написав эти строки, отец их вычеркнул и заменил на
В душе и думах; дом его, мнилось, —
Хотя пагубно прекрасная прелестнейшая из дам
Под кровом златым вновь королевою стала, —
Оскудел днесь светом, обеднел радостью.
Отсюда возникает окончательный вариант:
Дом его, мнилось,
Оскудел днесь отрадой, отравлен горечью.
Наконец, напротив вступительного фрагмента песни в С («К свирепой силе от сна на юге…») отец вписал карандашом: «Или, если это Эпизод [в оригинале – Fit. – Прим. перев.] I, В благостном Бенвике и т. д.». Здесь употреблено древнеанглийское слово «fit», означающее часть или фрагмент поэмы; мой отец иногда его использовал, хотя по отношению к «Гибели Артура» он также употреблял слово «песнь». Здесь оно может означать только одно: отец предполагал сделать «песнь о Ланселоте» первой песнью поэмы, и в таком случае она начиналась бы со строк «В благостном Бенвике…». Возможно, этим и объясняется наличие двух аналогичных страниц в рукописи Б (см. выше), на каждой из которых приведен либо тот, либо другой из двух вариантов начала.
Отсюда возникает окончательный вариант:
Дом его, мнилось,
Оскудел днесь отрадой, отравлен горечью.
Наконец, напротив вступительного фрагмента песни в С («К свирепой силе от сна на юге…») отец вписал карандашом: «Или, если это Эпизод [в оригинале – Fit. – Прим. перев.] I, В благостном Бенвике и т. д.». Здесь употреблено древнеанглийское слово «fit», означающее часть или фрагмент поэмы; мой отец иногда его использовал, хотя по отношению к «Гибели Артура» он также употреблял слово «песнь». Здесь оно может означать только одно: отец предполагал сделать «песнь о Ланселоте» первой песнью поэмы, и в таком случае она начиналась бы со строк «В благостном Бенвике…». Возможно, этим и объясняется наличие двух аналогичных страниц в рукописи Б (см. выше), на каждой из которых приведен либо тот, либо другой из двух вариантов начала.
* * *В истории песни III есть еще одно любопытное осложнение. Это – рукопись, или последовательность рукописных страниц среди огромного вороха черновиков, в которой события, приведшие к распре и распаду братства Круглого Стола, пересказываются в разговоре между Лионелем и Эктором, родичами Ланселота, вместе вспоминающими эту трагическую историю.
Эта версия начинается с фрагмента «В благостном Бенвике Бан правил встарь» в форме, что уже была представлена в начале рукописи Б1 (см. выше), но третья строка в ней изменена: где в Б1 значится «на брегах благодатных бросив дома свои / в путь пустились к пределам западным», в данном тексте стоит: «от векового Востока, взыскивая островов, / в путь пустились в пределах западных».
Эта версия очень разборчиво написана чернилами, включает в себя некоторое количество предварительных карандашных набросков и карандашную отметку II: номер песни. Я привожу здесь текст полностью, все то, что следует за последней строкой начального фрагмента, «на воды взирали, войны не страшась».
Днесь Ланселот, лорд Бенвикский,
тоскуя тяжко, томился в горести.
Печалил настрой его приверженцев любящих,
друзей и родичей, разделивших удел его,
покинувших Логрию и лорда Артура.
Лионель и Эктор одни сидели,
племянник с дядей, прошлые беды
воскрешали в мыслях. Могучий Эктор,
Банов младший сын, о брате молвив,
о славе его и слабости, сокрушался горько.
«В былые дни нашего братства славного
почитался он первым. Почет и славу
и мужей уважение к мощи и чести
снискал он стократ, но стряслась беда,
и преданность пала. Так прекрасна монархиня,
так прям паладин, так прочны сети,
поймавшие пленника. Не как подданный – королеву,
не как даму – данник, но дороже жизни
Ланселот любил ее, хоть лорду Артуру
пребывал предан. Победила любовь.
Сколь ни старался он, не сумел вырваться
из силков на свободу. Страсть непреклонная
со слезами и смехом склоняла исподволь,
как сталь стойкого – к сладости горькой».
Лионель ответствовал – лорд горделивый,
стоек в сражении, советом – мудр,
сердца читал он и суть помыслов:
«Да, любви во мне мало к леди безжалостной,
чьи пагубны помыслы; прекрасна – как фея,
мужам на муку в мир пришла она,
судьбою сподвигнута. Но сочту я гнуснее[101]
заведомо зоркие зависти очи,
Мордреда мстительность во мгле радела
советом тлетворным – о скверной цели.
Не любил Ланселота он за лестную славу,
за королевину ласку клял судьбу его;
ненавидел Гавейна, неправде чуждого,
благородного, смелого, сурового нравом.
Ведь сюзерен любил его, на советах первым
из вассалов выслушивал; он владыку берег,
как пес преданный – простака хозяина.
Следил я за ними. Слова он нашептывал
Гавейну гнусные, Гвиневеру бесчестил,
Ланселота ложью порочил,
сгущая краски. Страшен был гнев
и горе Гавейна. Горд был Мордред:
ведь слухи скверные на суд Артура,
во вред – вестнику, внимавшему – к горю,
принес простодушно самый преданный рыцарь[102].
Так Гавейн снискал Гвиневры ненависть;
а Ланселот ложь поддержал ее:
что-де зависть и злоба в змею подколодную
обратили отныне одного лишь рыцаря,
кто, вровень во всем с ним, не ведал ревности,
кто за почтением прятал подозренье недоброе
к красе королевиной. Клятая подлость![103]
Змея и впрямь здесь затаилась в травах,
чтоб ужалить украдкой – не увидел он ее!»
Эктор рек: «Вся родня наша
за блажь безумную, бесспорно, в ответе:
кроме Лионеля. Легко отмахнулись мы
от речей разумных, радели о нем
по праву и поводу, покрывая неправду,
королевину ссору сочли своим делом
из любви к Ланселоту. Любовь не угасла,
хоть свободу и содружество Стола Круглого
в распре рьяной раскололи мы надвое.
Мечи могучие мир нарушили,
королеве в помощь. Приговор суровый
смерть судил ей. Но смерть задержалась.
Ло! Ланселот лучистым пламенем,
смертоносный, сияющий, в сполохах грозных
напал нежданно, неистово ринулся
на друзей давних, как на дерева – буря.»
[Королеву вызволил и вдаль умчал он]
Последняя строка была вычеркнута, а под ней отец карандашом вписал слова: «Я там был с ним», – по-видимому, их произносит сэр Эктор.
Здесь данный текст – назовем его «вариант с Лионелем и Эктором» (сокращенно ЛЭ) – заканчивается. Я уверен, что из этого пересказа событий в косвенной речи ничего больше написано не было. Видно, что после строки «Мечи могучие мир нарушили», за семь строк от конца, данный текст приближается к ПВ в Песни III. 71–80; и действительно, последние пять строк почти совпадают с текстом как самой ранней рукописи А, так и последующей рукописи Б (см. выше), где говорится:
Смерть судили ей. Но судьба замешкалась.
Ло! Ланселот лучистой молнией,
смерть сея, в сполохах грозных
напал нежданно, неистово ринулся
на друзей давних, как на дерева – буря.
Если бы на этом все имеющиеся свидетельства заканчивались, можно было бы предположить, что если мой отец не держал перед глазами вариант Б, то, во всяком случае, когда он дошел до этого места в «варианте с Лионелем и Эктором», он, должно быть, воспроизводил фрагмент из Б по памяти; а если так, то, вероятно, к тому времени отец осознал, что Лионель и Эктор становятся просто-напросто рассказчиками истории в ретроспективе, как ее уже изложил он сам. Но, как мы вскоре увидим (ниже), на самом деле все куда сложнее.
Однако, прежде чем обратиться к данному вопросу, отметим: эта новая версия особенно интересна тем, что только здесь и в Конспекте I отец сколько-то подробно описал интриги Мордреда. Во втором конспекте (выше) говорится только, что «Мордред, действуя исподтишка, предостерегает и Ланселота, и короля». В третьем конспекте, который, как отмечает отец, был воспроизведен в поэме, об этом вообще не упоминается, кроме как в вычеркнутой фразе (выше) о том, что Мордред предал Ланселота; но сообщается также, что по возвращении во Францию, размышляя о том, что же ему делать, Ланселот думает о «холодном презрении Гавейна, к коему он был так несправедлив» (выше). Безусловно, ни один из этих конспектов не соответствует в точности предполагаемому повествованию; это скорее памятки, важные «моменты», которые автор записал, чтобы не позабыть.
Однако из Конспекта I (выше) мы узнаем, что Мордред рассказал обо всем Гавейну и его братьям; что Агравейн донес королю; и что Ланселот убил Агравейна. Основной сюжетообразующий элемент здесь – то, что Мордред, солгав и Ланселоту, и Гвиневере, утверждал, будто предательство «затеял Гавейн из зависти»; и Ланселот Мордреду поверил. Здесь впервые появляется «холодное презрение» Гавейна к Ланселоту, который был к нему так несправедлив; эта же формулировка повторится в третьем конспекте.
В варианте «с Лионелем и Эктором» в этой песни Мордред обвинил Гвиневеру и Ланселота перед Гавейном, и в «гневе и горе» Гавейн рассказал обо всем королю, тем самым снискав ненависть Гвиневеры и заставив ее солгать о том, что Гавейна якобы обратили в змею подколодную похоть и зависть, – Ланселот же поверил этой лжи и приписал Гавейну дурные побуждения.
Здесь уместно будет вкратце представить еще один текст. Первая из двух страниц исписана мягким карандашом и выглядит так, как если бы набросок представлял собою новое сочинение, почти без знаков препинания; при этом он на удивление разборчив, хотя и не везде.
Ланселота и лорды, и люд незнатный
самым смелым считали средь славного братства
Круглого Стола, пока крах, и пагуба,
и мстительность Мордреда мукой не обернулись.
В этом месте в текст вклиниваются посторонние заметки, и не вполне понятно, следует ли воспринимать последующие строки как продолжение.
распалилась ревность, радость погасла,
не по сердцу Гвиневере славословья кому-либо,
кроме лишь Ланселота, не любо такое
вероломным вассалам [неразборчиво],
когда мстительность Мордреда
слова были сказаны о слабости женской
и мужском безволии, многие вняли.
Оповестили Артура: опозорен двор его —
[? и или то] сам Мордред сиял улыбкой,
Но сказал королеве он, что секрет ее предан
Гавейном гордым из глубокой праведности,
из любви и верности владыке Артуру.
Так вспыхнула ненависть меж Гавейном и Ланселотом.
Так вспыхнула ненависть меж Гавейном с Гвиневрой.
Так вспыхнул гнев меж Артуром и Ланселотом.
Покинул он братство Круглого Стола,
поплыл чрез пучину к своим поместьям исконным,
к Веселой Страже средь высот зубчатых,
в Беноик благостный, где Бан правил встарь
История распри, возникшей из-за любви Ланселота и Гвиневеры, здесь, по-видимому, сводится к тому, что Мордред сообщил Гвиневере, будто Гавейн обо всем рассказал королю.