До конца сессии оставалось несколько минут, а Виктория так и не рассказала о своей личной жизни. Более того, она вообще не говорила о мужчинах. Каково же было мое удивление, когда на вопрос о замужестве девушка ответила утвердительно. Я задал еще несколько вопросов о муже, но Виктория отвечала неохотно, она стала заметно нервничать, и мне показалось, что разговор становится ей неприятен. Чтобы не провоцировать раздражение девушки, я перевел разговор на другую тему. Однако дальнейшее направление работы было ясно.
На третьей сессии Виктория снова начала разговор с перечисления своих недомоганий. Это было неинтересно и совершенно бесполезно с точки зрения терапии. Виктория виделась мне женщиной достаточно коммуникабельной. Наверняка она обсуждала свое здоровье с приятельницами, и я не видел смысла дублировать эти диалоги в стенах своего кабинета.
Реальность оказалась другой. Выяснилось, что, несмотря на общительность и контактность, у девушки было немного возможностей общаться с людьми. Муж ограничивал ее связи с подругами, и встречаться девушкам удавалось не чаще раза в месяц. Было видно, что Виктории неприятно об этом говорить. Я решил сменить тему и перевести разговор на ее детство, особенно — на отношения с отцом: именно то, как они складываются, во многом определяет для женщины модель ее поведения с мужчинами во взрослой жизни. Виктория охотно ударилась в воспоминания. Она рассказывала о том, что мать ее очень любила, поддерживала и одобряла во всем. А вот с отцом отношения были прохладные. Он вроде и любил Вику, но та все время чувствовала его раздражение от того, что к дочери нужно проявлять внимание.
Тогда у меня зародилось предположение, что заболевания Виктории были связаны с желанием получать больше внимания отца. Я думал, как бы помягче подтолкнуть Викторию к мысли о том, что эта схема поведения не утратила актуальности. Для третьей сессии это было слишком рано. Но с другой стороны, у меня не было сомнений в верности догадки. Возможно, были и другие вопросы, требующие терапевтического вмешательства. Но конкретно эта проблема — она была понятной и решаемой. Только как сказать это Виктории, чтобы не вызвать у нее сопротивления? Люди неосознанно манипулируют близкими с помощью болезни. Человек действительно плохо себя чувствует и нуждается в помощи и участии. Вывести это на уровень сознания бывает трудно, ведь признаваться себе в манипуляциях своими близкими никому не нравится.
И вот сейчас, в четвертую нашу встречу, Виктория на пороге моего кабинета продолжает свой яростный монолог:
— Как вам вообще могло прийти в голову, что я кем-то манипулирую с помощью своих болезней?! Какая глупость! Да, мне не повезло обладать крепким здоровьем, но разве же я в этом виновата? Все, что вы мне наговорили в прошлый раз, — полный бред! Я пришла к вам, чтобы лечить свою психосоматику, а вместо этого вы меня обвиняете во всех смертных грехах. Да как вам не стыдно?! Вы же серьезный человек!
Отрицание — это типичная реакция на правильную интерпретацию. Значит, я прав. Значит, Виктория действительно использует свое здоровье как способ привлечь внимание. Я выслушал все, что говорила девушка, не вступая с ней в дискуссию, после чего спросил:
— Виктория, вы можете описать, что чувствуете сейчас?
— Вообще-то я чувствую злость и обиду, хотя не сразу это поняла.
— Вам не стоит беспокоиться, это совершенно нормально — испытывать недовольство по поводу обманутых ожиданий. Виктория, давайте проведем небольшой эксперимент. Я хочу попросить изобразить свою злость на рисунке.
— Ну, давайте попробуем. — Виктория согласилась с явной неохотой.
Она выбрала для рисования обычные карандаши. Рисовала долго, штрихи были неуверенными, но злость оказалась хорошо прорисована и похожа на экзотический фрукт, как будто придавленный сверху.
— Виктория, мне кажется, ваша злость выглядит придавленной. Скажите, что бы вы хотели сделать со своей злостью? Раздавить, возможно, уничтожить как-то иначе?
Виктории хотелось другого. Ей хотелось освободить свою злость, вытащить ее из-под гнета внешних обстоятельств. Расправить свою злость, насытить ее всем необходимым. Очевидно, у Виктории были проблемы с высказыванием негативных эмоций. Она подавляла недовольство, никак не проявляя его вовне.
— Виктория, давайте попробуем снова. Я хочу, чтобы вы еще раз высказали мне свои эмоции по поводу нашей последней сессии. Расскажите, что чувствуете, но не сдерживайте себя. Выразите свое недовольство в полной мере.
— Мне не понравилось то, что вы обвиняете меня в манипулировании людьми! Это похоже на оскорбление! — Голос девушки звучал громче и уверенней, в ее глазах прослеживалось явное чувство превосходства.
— Виктория, возможно вы снова сдерживаетесь? Может быть, вам станет легче, если вы выплеснете весь свой гнев? Если хотите, можете ударить кулаком по столу, не ограничивайте себя.
Виктория подумала немного и действительно начала высказываться в третий раз. Теперь ее глаза буквально метали молнии, она вскочила с кресла и нависла надо мной. Она грозила мне кулаком, а ее слова стали более грубыми и обидными. Я резко прервал ее, велев сесть на место. Девушка сразу сникла и покорно села напротив меня, опустив глаза.
— Виктория, я прервал вас на середине предложения. Вы почувствовали удовлетворение от того, что выплеснули свои эмоции? Вам было этого достаточно?
— Не знаю.
— Почему вы так безропотно подчинились мне? Почему не дали полного выхода своей злости?
— Вы же попросили меня остановиться.
— Виктория, скажите, как часто вы сдерживаете свои эмоции в повседневной жизни?
— Как правило, сдерживаю.
— Вам комфортно? Вы не хотели бы что-то изменить?
— Возможно, я не задумывалась об этом.
Иногда подавленная злость на телесном уровне выражается в беспричинной головной боли. Я попросил Викторию подумать о том, как часто подобные вещи происходят в ее повседневной жизни.
Получив домашнее задание, девушка покинула мой кабинет.
* * *Домработницы у них не было. Достаток мужа позволял, но Вика никогда не заговаривала об этом. Ей было неловко требовать помощницу по хозяйству в то время, когда сама она ничем не занята. Должны же у нее быть хоть какие-то обязательства. Поэтому, несмотря на слабое здоровье, девушка с фанатизмом наводила в доме чистоту.
Вот и сейчас Вика помыла всю кухню: каждый шкафчик внутри и снаружи, ящики с приборами и посудой, перемыла все цветы, выбросила коробки с балкона. Потом налила в тазик три бутылки «Белизны» и вымыла лестничную клетку у лифта. В ванной натерла до блеска кафель и сантехнику, выстирала белье. Вика терпеть не могла грязь и презирала людей, которые не отодвигают диван, когда моют пол, — экие лентяи.
После работы девушка без сил упала на кровать. Она оттягивала момент, когда придется сесть и выполнить задание, которое ей дал психотерапевт. Доктор попросил написать список своих положительных качеств. Вика не знала, как взяться за это и с чего начать.
Зазвонил телефон, девушка увидела на экране имя мужа. «Наверное, звонит, чтобы дать очередные указания». Вечером они собирались за город с его друзьями. Вике совершенно не хотелось ехать, она не любила бессмысленные посиделки с едой и выпивкой, но муж просто поставил ее перед фактом. Вика сняла трубку:
— Привет! Пожалуйста, собери к вечеру все мои принадлежности для рыбалки.
— Зачем?
— Планы изменились, вместо дачи поедем на рыбалку.
— Значит, я могу не ехать?
— Нет, ты поедешь.
— Что я буду делать на рыбалке два дня? Лучше я останусь и займусь домом.
— Вика, я сказал, что ты поедешь, и точка. Собери мои вещи и будь готова к восьми. — Муж бросил трубку.
Вике захотелось швырнуть телефон в стену. А лучше — в мужа! Это было возмутительно! Он все решал за нее, а Вика должна была играть роль безропотного слуги! Два дня назад они почти поссорились из-за этой поездки. Муж, как обычно, принял решение за них обоих, не учитывая не только интересы Вики, которые, кстати, абсолютно не совпадали с его склонностями, но и ее мнение. Конечно, Вике пришлось согласиться, чтобы не разжигать спор, но внутри у нее кипела злость. Теперь она научилась осознавать ее и выделять среди других эмоций. Она подавляла это чувство, но на самом деле ей хотелось изорвать все в клочья. Ей надоело соглашаться с мужем во всем, надоело, что он помыкает ею, надоело, что давит на финансовую зависимость. Их нынешняя жизнь не имела ничего общего с теми отношениями, с которых все начиналось.
* * *Вика училась на третьем курсе. Она по-прежнему жила с родителями, и это немного ее тяготило. Мама утомляла девушку чрезмерной опекой. Вика понимала, что мать любит ее и старается проявлять заботу, но от осознания не становилось легче. Отношения с отцом совсем разладились, он, казалось, совершенно не интересовался жизнью дочери. С тех пор как у Вики не нашли никаких болезней, внимания к ней поубавилось. Прошла та пора, когда папа водил ее на обследования, переживал, проводил время с дочерью. Теперь каждый был сам по себе. Однако Вику перестало так сильно травмировать равнодушие отца, потому что теперь у нее был Андрей. Они познакомились год назад и проводили все свободное время вместе. Андрей трогательно заботился о девушке, был внимательным и романтичным. Иногда он подтрунивал над Викой, называл ее трепетной ланью, но девушке это казалось очень милым. Сегодня они снова должны были встретиться. В институте отменили две пары, и Вика освободилась пораньше. Андрей пообещал заехать. Последнее время у молодого человека было много работы, и они не могли видеться так часто, как раньше, поэтому девушка особенно ценила каждую встречу.
Вика сидела на скамейке перед институтом и искала глазами машину Андрея. Наконец девушка увидела знакомый автомобиль. Молодой человек вышел из машины с огромным букетом цветов. Проходящие мимо однокурсницы с завистью оглядывались на Вику, они догадывались, кому предназначался букет — Андрея тут уже знали. Вика смотрела на высокого парня, спешившего к ней, и улыбалась неожиданно посетившей ее мысли: а вдруг он ее будущий муж и отец ее детей?
Свадьба как-то резко поменяла акценты в отношениях. Вика часто слышала от знакомых, что после свадьбы все становится иначе, даже если до этого влюбленные долго и счастливо жили вместе. Отношение Андрея к Вике изменилось очень явно. Исчезла романтическая заботливость. Несмотря на то что теперь они стали семьей, молодые люди проводили вместе гораздо меньше времени. Муж был занят зарабатыванием денег и отдыхом от этого процесса, и Вике зачастую не было места в его досуге. Интересы супругов оказались совершенно разными, а взгляды на семейную жизнь и быт — почти противоположными. Авторитет мужа стал непререкаемым, и все решения принимал он. Со временем Вика перестала отстаивать свою позицию, однако все чаще задумывалась о целесообразности их брака. Она не чувствовала себя взрослой и независимой женщиной, кроме быта и дома у девушки не было других занятий. Институт она окончила, но работу так и не нашла — муж не одобрил. Вика пыталась найти что-то, чем можно заполнить пустоту своей жизни.
* * *Виктория пришла на сеанс подготовленной и послушно протянула мне листок. Прочитав написанное, я счел список ее положительных качеств тусклым и нежизненным.
— Виктория, можно попросить вас прочитать этот список вслух для меня? — Я протянул ей листок.
— Порядочная, пунктуальная, аккуратная, отзывчивая, терпеливая. — Голос девушки был спокойным, она словно отвечала хорошо выученное домашнее задание по нелюбимому предмету.
— Виктория, вам не кажется, что этот список напоминает описание для резюме? Как будто это механическая констатация качеств, которые с общественной точки зрения считаются положительными.
— Ну не знаю, может быть.
— Понимаете, Виктория, смысл этого задания — разобраться в себе. Задуматься — какая вы на самом деле, что в вас можно любить. Мне кажется, вы не глубоко задумались, а просто дали себе формальную характеристику.
— Возможно, вы правы. Честно говоря, я не знала, как делать это задание, поэтому не стала серьезно его обдумывать.
— Хорошо, давайте договоримся, что вы подумаете как следует и подготовите список к следующей нашей встрече. Но уже без спешки, исследуя свои эмоции и вдумываясь в каждое слово.
Виктория кивнула, казалось, на этот раз она отнеслась к заданию серьезней. Потом девушка рассказала о том, что ей стало легче справляться со своей злостью и агрессией. Каждый раз, поймав себя на недовольстве чем-то, она задавала вопрос, зачем это терпит и можно ли что-то изменить. Более того, с нашей предыдущей сессии ее ни разу не посетила мигрень, что было прекрасным диагностическим признаком.
Однако меня интересовал вопрос взаимоотношений Виктории с мужем. Я не хотел смущать девушку откровенными вопросами, поэтому решил выяснить необходимую информацию в игровой форме. Достав поддон с песком и коробку с разнообразными предметами и миниатюрными фигурками, я предложил Виктории изобразить что-нибудь.
Песочная терапия чаще применяется в работе с детьми, но и взрослым бывает полезно перестать искать имена своим переживаниям и выразить их руками на песке. В работе с песком у человека отключается цензура, он перестает думать о том, что прилично или неприлично. На песке человек метафорически выстраивает свое видение мира, что дает возможность прикоснуться к глубинному, подлинному «я», восстановить психическую целостность, собрать свой уникальный образ, картину мира.
Виктории эта техника понравилась. Она увлеченно перебирала предметы, находящиеся в коробке и аккуратно расставляла на поверхности песка. Я залюбовался ее движениями — в них не было никакой поспешности и суетливости. Перед установкой каждой из фигурок Виктория примерялась, внимательно выбирая оптимальное место.
Девушка закончила творить и, отодвинувшись, придирчиво оглядела результаты своего труда. Затем подняла на меня вопросительный взгляд, в котором явно читалось желание услышать расшифровку созданного ею произведения. Однако я так и не получил ответа на интересующий меня вопрос. Если сама Виктория четко «читалась» на рожденной ею картине, то никакого мужчины рядом с ней не было. Зато совершенно явно существовала мечта, от осуществления которой ее кто-то отделял. Кто же? Родители? Или все-таки муж? Если это действительно был он, то Виктория воспринимала его не как родного и близкого человека, а как препятствие на пути к достижению какой-то своей цели.
Наша сессия подошла к концу, Виктория торопливо попрощалась и покинула кабинет. А я продолжил анализировать сеанс песочной терапии. Догадка озарила меня почти сразу: Виктория хочет ребенка! Это все объясняет! Именно ради этого она столько возится со своим здоровьем, именно ради этого терпит мужа, который ее не устраивает. Воспитанная в правильной, традиционной семье, Виктория наверняка даже не задумывается о том, что ребенка можно родить и в одиночку. Впрочем, учитывая то, что муж многие годы культивирует в ней низкую самооценку, вполне может быть, что девушка и не надеется на внимание какого-то другого мужчины. А ведь на самом деле Виктория — очень привлекательная женщина.
* * *— Я не собираюсь менять свои планы только потому, что ты так сказал. — Голос Вики звучал непривычно громко и уверенно.
Она впервые решилась возразить мужу и испытывала одновременно удовлетворение и чувство стыда.
— Что значит — не собираешься? И вообще, какие такие планы? Твой единственный план — быть моей женой!
— Вот именно, что женой, а не вещью! У меня есть свои планы, я сама могу решать, что делать. Ты должен уважать меня и считаться с моим мнением.
— Я тебе ничего не должен, я, между прочим, тебя обеспечиваю, поэтому учитывай, пожалуйста, мое мнение, когда принимаешь решения.
Как правило, на этот аргумент Вике нечего было возразить, но в этот раз девушка решила не сдаваться и гнуть свою линию. В конце концов, она слишком долго терпела и не роптала.
— Хорошо, я учитываю твое мнение. Ты запрещаешь мне встречаться с подругами — прекрасно, я не встречаюсь с ними. Однако и с твоими коллегами иметь дела не хочу. Поэтому я займусь своими делами, а ты пойдешь на корпоратив без меня.
— Ты что же, решила меня шантажировать? — Муж явно не ожидал такого отпора, прежде их споры не заходили так далеко — Виктория сдавала позиции и соглашалась практически сразу.
— Это не шантаж, это мой ультиматум. Раз ты считаешь себя вправе мне что-то запрещать, я считаю возможным не подчиняться тебе беспрекословно. На этом я считаю наш диалог законченным. — Вика резко повернулась и вышла из комнаты, оставив мужа переваривать услышанное. Он явно был в шоке оттого, что последнее слово осталось не за ним.
Вика зашла в ванную и закрыла дверь на щеколду — так она ощущала себя в безопасности. Она думала о том, что случись у нее сейчас обычный постконфликтный приступ мигрени — спасти ее будет непросто. Но вопреки ожиданиям Вика чувствовала себя прекрасно и в помощи явно не нуждалась. Девушка услышала, как хлопнула входная дверь — муж ушел на корпоратив один, а значит, сегодня Вика одержала свою первую маленькую победу.
Как ей стало хорошо! Она вышла из ванной и закружилась по пустой квартире. Девушка удивлялась сама себе — муж разозлился на нее и ушел, хлопнув дверью, а она кружится и даже что-то напевает. Даже лучше, чем в мирные времена. Вика, обессилев, плюхнулась на диван. Затем она взяла бумагу и ручку и с энтузиазмом принялась составлять список своих достоинств для следующего сеанса психотерапии. Теперь она совершенно ясно представляла, как это сделать, и с удовольствием приступила к делу.
* * *Вика в очередной раз с беспокойством взглянула на часы. Было уже заполночь, а муж по-прежнему не вернулся с корпоративного вечера. Позвонить ему и спросить, что происходит, означало признать свою слабость. Вика несколько раз тянулась к телефонной трубке, но в последний момент останавливала себя. Нельзя сдаваться, она должна наконец показать характер. Однако какая-то часть ее упорно не желала признавать собственную правоту, а подумывала о том, чтобы все-таки сделать первый шаг к примирению и набрать телефонный номер. Эта другая, трусливая часть мучилась чувством вины за свое поведение. Прежние мысли о никчемности и неблагодарности Вики пробирались в ее сознание. Девушка волевым усилием пыталась отринуть подобные размышления, однако червь сомнения все же мучил ее. Вика уже не чувствовала в себе однозначной уверенности, которая так радовала ее несколько часов назад. Внутренние разногласия раздирали девушку. Вика так и не решила, как себя вести, поэтому к моменту возвращения мужа предпочла притвориться спящей.