— Как ты сходила к врачу, все в порядке?
— Я не ходила, — буркнула дочь, даже не поворачиваясь.
— Что значит — не ходила?
— Не ходила — значит не ходила, мама, что непонятного?
— А почему?
— Потому что у меня были другие планы.
— Какие — посидеть перед компьютером? Ты вообще с этого стула поднималась сегодня?
— Да, посидеть перед компьютером, а что такого? Чем эти планы хуже твоих?
Даша начинала раздражаться, как всегда, когда Татьяна заводила разговор на неприятную для нее тему.
— Да тем хуже, Дашенька, что ты молодая девушка, а жизнь проходит мимо тебя! Мало того, что ты не учишься, не работаешь, ты не можешь даже элементарную вещь сделать, для своего же здоровья сходить к врачу. Что такого в этом компьютере твоем, что он занимает все твое внимание?
— А что плохого в том, что он занимает мое внимание? Тебе не нравится, что мое внимание занято чем-то, что тебе непонятно? Что ты не одобряешь? Если бы я занималась вышиванием, тебе было бы легче?
— Мне было бы легче, если бы ты пошла учиться.
— А я и учусь! Я за это время узнала столько нового, сколько ни в одном университете не узнала бы.
— Да, только твой компьютер тебе диплом не даст и на работу не устроит.
— Мама, оставь меня в покое! Этот разговор ни к чему не приведет!
Даша встала со стула и захлопнула дверь своей комнаты.
«Отлично, — подумала Татьяна, — впервые за весь день поднялась со стула только для того, чтобы захлопнуть дверь у матери перед носом». Женщина не понимала, где она ошиблась, воспитывая дочь. Конечно, гены тоже сыграли свою роль — Даша больше походила на отца, но ведь хоть что-то от Татьяны она должна была перенять? Женщине было горько от того, что отношения с дочерью не складываются. Они были совершенно разными и никогда не понимали друг друга. А Татьяна так надеялась, что дочь будет ее подругой. Ведь сама Татьяна прекрасно ладила со своей матерью. Даже тогда, когда они жили вместе, между ними не было ни раздражения, ни недопонимания. К сожалению, отношения Татьяны с ее собственной дочерью были полной противоположностью. А ведь ей так хотелось иногда поболтать с дочкой, сходить куда-нибудь вместе, посмотреть кино или просто выпить чаю на кухне. Но чем старше Даша становилась, тем меньше шла на контакт с матерью, советов не просила, а общаться предпочитала со своими виртуальными друзьями.
Татьяну очень огорчало и злило то, что Даша не прислушивается к ее мнению, не ценит ее советов и рекомендаций, считает свое мнение единственно правильным и никогда не идет на диалог. Татьяне хотелось видеть свою дочь совсем другой — веселой, общительной, приветливой. Но вместо доброй и милой дочки у Татьяны выросла замкнутая, нелюдимая злючка. И женщина ничего не могла с этим поделать.
* * *Прошло полтора месяца, и я решил, что можно вернуться к основной проблеме. Татьяна продолжала избегать разговоров о дочери, и по этому ее поведению было понятно, что проблема никуда не делась. Теперь, когда Татьяна научилась говорить о своих чувствах, я снова спросил, как она относится к дочери и к ее зависимости от компьютера. Татьяна привычно стала говорить о том, что ей очень горько… Но осеклась на полуслове. Я не торопил клиентку, видя, как она прислушивается к себе. С удивлением она выдала, что дочь ее раздражает — своей несамостоятельностью и тем, что не оправдывает надежд матери. Тем, что не поддерживает разговоры, когда Татьяне этого хочется. А еще Татьяне стыдно за то, что дочь ее раздражает. Ведь злиться на близких людей — неправильно.
Я снова вернулся к оставленной на время теме вины. На сей раз Татьяна не была так уверена в своей абсолютной виноватости. Девочка всегда была достаточно замкнутой — и то, что сейчас она вообще не общается в реальной жизни ни с кем, кроме матери, — совсем неудивительно. А в том, что Даша интроверт, вообще неуместно кого-либо винить. Это личность человека и его выбор…
Я предложил Татьяне поразмышлять о том, что может избавить ее саму от раздражения. Очевидно, раздражаться на дочь, с которой постоянно живешь и хоть немного, но общаешься, — разрушительно для себя самой. А себя нужно любить, и кажется, Татьяна потихоньку начала это понимать и получать от этого удовольствие.
Теперь, когда пациентка доверяла мне и ее внутренний цензор был отключен, мозговой штурм пошел легко и весело. Татьяна рассуждала о том, что находиться в постоянном раздражении неправильно, и есть совсем немного возможностей это изменить. Можно, например, перестать реагировать. Для этого нужно проанализировать чувство раздражения и попытаться изменить его причины. Или же можно попытаться воздействовать на Дашу, чтобы она перестала вести себя неприятно. Для этого тоже нужно понять, чем она глубинно задевает мать. И наконец, был третий вариант — просто устранить раздражитель из своей жизни, например разъехавшись с Дашей.
Татьяна говорила правильные и логичные вещи; с моей точки зрения, лучшим вариантом был первый — поменять свое отношение; принять свою дочь такой, какая она есть, и жить с ней в мире, установив такую дистанцию в общении, на которой обеим было бы комфортно.
Однако глядя на эмоциональные реакции Татьяны во время ее рассуждений о каждом из вариантов, я с удивлением понял: ей больше всего хочется реализовать третий сценарий. Но ведь Даша была для своей матери близким человеком, более того, они были связаны дисфункциональной семейной системой еще два месяца назад! А члены таких семей имеют нехорошее свойство держаться друг за друга, несмотря ни на что. Такие люди будут грызться и ругаться друг с другом; они будут несчастливы сами и будут делать несчастными тех, кто рядом, но им и в голову не придет просто взять и разъехаться и жить параллельно друг другу.
Однако Татьяне пришел в голову именно такой вариант! Это был хороший диагностический признак, но мне хотелось понять истоки этой идеи.
* * *После очередного сеанса психотерапии Татьяна решила порадовать себя и отправилась по магазинам. В торговом центре она познакомилась с приятной девушкой. Они разговорились, обменялись телефонами. На следующий день вместе сходили в спортзал. Между ними сразу возникло взаимопонимание, отношения развивались стремительно. Татьяне было приятно проводить время с Наташей, постепенно они сближались. Они обсуждали все на свете, могли часами просиживать в кафе и разговаривать. Наташа часто жаловалась на своего молодого человека, отношения с которым ее категорически не устраивали, но и боялась расстаться с ним. Татьяна поддерживала новую подругу как могла, давала советы. Сама Татьяна не была особенно искушена во взаимоотношениях с мужчинами, ее брак уже давно стал условностью. Тем не менее она делилась с Наташей опытом и старалась помочь по мере возможности.
Однако постепенно Татьяна начала замечать, что разговоры о Жене волнуют ее несколько больше, чем должны бы. Новости об улучшении отношений подруги с ее бойфрендом необъяснимым образом расстраивали Татьяну. А рассказы о размолвках Татьяна, к собственному удивлению, слушала с радостью. Конечно, она расстраивалась за подругу, но в то же время признавала: ей приятно слушать о промахах Жени. Со временем это чувство оформилось; Татьяна поняла, что ревнует подругу к ее личной жизни. Она не до конца понимала природу своих эмоций и старалась прислушиваться к себе более внимательно.
Однажды Наташа позвонила Татьяне и попросила о встрече. Девушки договорились увидеться в своем любимом кафе. Татьяна летела как на крыльях. Увидев Наташу, она поняла, что девушка расстроена. На прямой вопрос Наташа тихо ответила:
— Мы расстались с Женей.
Татьяна почувствовала прилив такой внезапной радости, будто получила долгожданный подарок. Однако виду не подала и сказала:
— Окончательно?
— Ну мы это не обсуждали, но то, что мы не общаемся уже месяц, говорит само за себя.
— Ты очень расстроена? — участливо спросила Татьяна.
— Честно говоря, я вообще не расстроена! Между нами никогда не было особенных чувств. Я даже испытываю облегчение, хотя, конечно, немного обидно за мою несостоятельность как женщины.
— Да брось на себя наговаривать! Какая еще несостоятельность, ты — потрясающая женщина!
Сказав это, Татьяна поняла, что вложила в свои слова больше страсти и совсем другой смысл, чем могло показаться на первый взгляд. Она посмотрела на Наташу, пытаясь уловить, заметила ли та ее чувства, и натолкнулась на ответный взгляд, в котором читалось одновременно удивление и любопытство.
— Ты тоже, — медленно произнесла Наташа.
* * *Татьяна постоянно уходила от сути разговора. Она логично и разумно рассуждала о том, что молодым девушкам вообще неплохо бы жить отдельно от родителей, а ее Дашке — тем более, ведь иначе она рискует так всю жизнь и просидеть за компьютером. В этом месте я мысленно аплодировал Татьяне — ее тон был спокойным, в нем больше не звучала вина. Правильно было бы дать ее дочери хотя бы возможность изменить свою жизнь, найти какие-то увлечения. А необходимость самой себя обеспечивать наверняка подтолкнет Дашу к активным действиям. А там, глядишь, и с людьми начнет сближаться, и друзей заведет, может, и замуж со временем выйдет. Татьяна призналась, что даже уже говорила с Дашиным отцом о том, чтобы им складчину купить дочери комнату где-нибудь в приличной коммуналке в старом фонде. У Татьяны как раз был вариант на примете. Одним из преимуществ того дома было то, что там еще ни у кого не было Интернета. Идеальным вариантом Татьяне представлялось вообще не отдавать дочери компьютер. Пусть, если Даше нужна вещь, она найдет способ сама на нее заработать.
— Ты тоже, — медленно произнесла Наташа.
* * *Татьяна постоянно уходила от сути разговора. Она логично и разумно рассуждала о том, что молодым девушкам вообще неплохо бы жить отдельно от родителей, а ее Дашке — тем более, ведь иначе она рискует так всю жизнь и просидеть за компьютером. В этом месте я мысленно аплодировал Татьяне — ее тон был спокойным, в нем больше не звучала вина. Правильно было бы дать ее дочери хотя бы возможность изменить свою жизнь, найти какие-то увлечения. А необходимость самой себя обеспечивать наверняка подтолкнет Дашу к активным действиям. А там, глядишь, и с людьми начнет сближаться, и друзей заведет, может, и замуж со временем выйдет. Татьяна призналась, что даже уже говорила с Дашиным отцом о том, чтобы им складчину купить дочери комнату где-нибудь в приличной коммуналке в старом фонде. У Татьяны как раз был вариант на примете. Одним из преимуществ того дома было то, что там еще ни у кого не было Интернета. Идеальным вариантом Татьяне представлялось вообще не отдавать дочери компьютер. Пусть, если Даше нужна вещь, она найдет способ сама на нее заработать.
И снова на Татьянином лице не отражалось никаких эмоций. Читалось только воодушевление от мысли о разъезде с дочерью. Но никакой радости за дочь, никакой веры в то, что у Даши все будет хорошо, Татьяна, кажется, не чувствовала. Это было понятно хотя бы потому, что в ее рассуждениях красной нитью проскальзывала мысль: если у Даши ничего не получится, они с мужем ее не бросят и будут помогать, пока живы.
И тогда я спросил, что же Татьяна будет чувствовать, когда Даша отселится.
Сначала, как водится, пошли пространные рассуждения о радости за дочкину самостоятельность. Потом в рассуждениях появилась нотка зависти: Татьянины родители ее ничем не обеспечивали и не дали ей такого жизненного старта, как собственное жилье. Татьяне пришлось добиваться всего самой. А Даше, получается, достанется все и сразу, хотя она и не такая понимающая и терпимая дочь, какой была ее мама в детстве.
А еще женщина призналась, что почувствует себя свободней, разъехавшись с дочерью. Не видя Дашу каждый день, она перестанет винить себя за то, что дочь выросла совершенно безынициативной (сколько бы мы ни обсуждали, что такая жизнь — осознанный выбор, полностью интегрировать эту мысль в сознание Татьяны не удалось). Моя клиентка говорила: наконец она перестанет лишать дочь личной жизни одним своим присутствием, да и сама сможет привести кого-то в гости.
Последний довод, упомянутый вроде как вскользь, похоже, оказался главным: Татьяна чуть покраснела и отвела глаза.
И это была победа! Похоже, у Татьяны появился человек, которого ей хотелось привести к себе.
А значит, она перестала жить для других, выполняя свои обязательства матери и дочери, играя другие социальные роли и бесконечно переживая о том, хорошо ли у нее получается. Пусть и робко, и пока неосознанно, Татьяна захотела и решила что-то сделать для себя. Она приняла решение, которое доставит дискомфорт ее дочери, уже привыкшей к обеспеченной и беспроблемной жизни с мамой, и мужу, и не предполагающему пока, что ему придется выложить круглую сумму на покупку комнаты в коммуналке; зато будет комфортно ей самой.
Татьяна колебалась, и остаток сессии мы работали с ее переживаниями и сомнениями. Теперь дорога была ясна: клиентку нужно было поддерживать.
* * *Последнее время Николай редко бывал в собственном доме. Его брак с Татьяной оставался чистой формальностью, только штампом в паспорте. И все же Татьяна не решалась заговорить о разводе — боялась расстроить мужа, ранить его. Боялась травмировать Дашу — ведь Татьяна хорошо помнила собственные переживания во время развода родителей. Конечно, Даша — совсем другой человек, но человек ведь, со своими чувствами, переживаниями, мыслями, эмоциями! Неизвестно, какую травму нанесет ей развод родителей. Конечно, мама и папа и так давно живут отдельно, но номинально все-таки являются семьей. Возможно, Даше важно ощущать хотя бы некоторую фамильную полноценность. Даша никогда не откровенничала с Татьяной, а потому женщина понятия не имела, что творится в душе дочери.
Все эти мысли останавливали Татьяну от принятия окончательного решения. Она тянула семейную лямку просто потому, что так было нужно. У нее есть семья, и она должна ее сохранять, потому что таков порядок.
Однако время шло, и поддержание семейного очага становилось Татьяне все более в тягость. А ее чувства к Наталье становились все менее похожими на дружбу. Татьяна была не готова перестать видеться с Наташей, а продолжать было нечестно по отношению к мужу.
И наконец Татьяна решила поговорить с Николаем. В очередной выходной день муж традиционно приехал навестить жену и дочку. После чинного семейного ужина и формального обмена новостями Даша, как обычно, удалилась в свою комнату к компьютеру. Татьяна и Николай остались наедине. Оба молчали, Николай смотрел куда-то в пространство, ощущение отчуждения и равнодушия сгустилось в воздухе так, что, казалось, его можно потрогать руками. Татьяна поняла, что момент настал. Она глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:
— Нам нужно развестись.
— Согласен, — спокойно ответил муж.
Вот так тихо и лаконично закончилась семейная жизнь Татьяны.
Вопреки опасениям матери, Даша не восприняла эту новость вообще никак. Она молча пожала плечами, сказав, что взрослые люди вправе сами строить свою жизнь, а она уже выросла, поэтому за нее переживать не стоит. Она не чувствует себя жертвой развода и адекватно воспринимает сложившуюся ситуацию.
Татьяна почувствовала невероятное облегчение — и никакого чувства вины.
* * *Наша терапия перешла в поддерживающее русло. Мы больше не боролись с иррациональными установками и не учились новым моделям взаимодействия с окружающими.
Я намеренно употребляю местоимение «мы» — к тому моменту я был заинтересован Татьяной более, чем другими своими пациентами, я болел за нее, я переживал с ней и за нее. Слушая ее, я чувствовал то же, что, пожалуй, чувствуют матери, видя успех своих уже взрослых детей.
Теперь я помогал Татьяне не впадать в панику, сохранять спокойствие и не бояться тех изменений, которые происходили в ее жизни. Я поддерживал ее, когда ей было плохо, я помогал ей разбираться с сомнениями, которые ее одолевали. Работа шла тонкая, почти ювелирная. Я чувствовал, что любое мое неосторожное слово может создать пропасть между нами и Татьяне будет уже не с кем посоветоваться.
Не могу сказать, что мне нравилось все происходящее в ее жизни. Но как терапевт — я был рад, что мой пациент нашел себя.
В ходе первых месяцев терапии Татьяна внезапно поняла, что всю жизнь мужчины были для нее совершенно чужими, как инопланетяне, и призналась себе: они ей вовсе не нужны. Ее замужество и отношения с другими мужчинами были лишь данью традициям. Татьяна не чувствовала потребности в этом.
Но постепенно она осознала, что женщины интересуют ее не только как подруги. Знакомство с Наташей стало поворотным в судьбе Татьяны. Она чувствовала в девушке родственную душу, чувствовала необходимость находиться рядом с ней, оберегать и заботиться. Она осторожно ухаживала за девушкой, соблазняла ее, очаровывала. А сама — очаровывалась тем, как, оказывается, она умеет чувствовать. Ей было и хорошо, и страшно.
* * *Развод оформили очень быстро. Через месяц после подачи заявления на развод Татьяна и Николай перестали быть мужем и женой.
Как только они вышли из здания ЗАГСа, Татьяна поняла: все эти двадцать лет Николай, по сути, был чужим ей человеком. Она чувствовала не грусть и не печаль, а только лишь облегчение. Татьяна стояла на пороге перемен и с нетерпением ждала, как повернется ее жизнь.
Как и планировали, совместными усилиями бывшие супруги купили Даше комнату. Это было последнее, что они сделали вместе.
Татьяна начала жить с Натальей. А Даша открыла в себе способности к программированию и стала заниматься интернет-технологиями. Образования она так и не получила, но благодаря своему таланту достаточно быстро стала полностью сама себя обеспечивать.
Альбина
Альбина нервно нажимала пальцами на кнопки, пытаясь найти в записной книжке телефона нужный номер. Наконец ей это удалось, и она услышала голос подруги.
— У меня столько поклонников! — раздраженно начала Альбина. — Постоянные звонки, эсэмэски с признаниями в любви, поэтому на день рождения я получила ого-го! Ни-че-го! Вот такая любовь у нынешних мужиков — экономная!
— Эй, постой-постой, я не поняла, что случи-лось-то? Макс тебя не поздравил?
— Поздравил! Сказал — с днем рождения! И все! От этого я должна быть счастлива? Это что, он думает — женщина любит ушами? А подарки — штука визуальная и осязаемая, зачем они женщине с ушами, пусть лучше лапшу на них носит?