Наконец Алексей решился: поставил на стол пустой стакан и поднялся с дивана. Вдруг он услышал, как скрипнула дверь. Итак, акт второй. Те же и…
Глебов?
В холле появился заспанный Борис Глебов и замер, глядя на лежащее на полу тело. Потом удивленно спросил:
— Он что, здесь спал? На полу?
— Кто?
— Паша. — Леонидов, наконец, сообразил, что Глебов сути происходящего не понимает.
— Он не дышит, Борис Аркадьевич.
— Простите, я контактные линзы еще не надел, — и Глебов близоруко прищурился. -То есть как это не дышит? Что значит не дышит?
— Это значит, что он умер.
— Как это умер? Отчего?
— Идите к себе в комнату, на завтрак мы не пойдем. И не из-за Паши. Там снегу намело. А дорожку еще не расчистили. Наш коттедж крайний, у самого леса. Я вас позову, когда надо будет переносить тело.
Глебов не двигался, и Алексею пришлось, крепко взяв его за плечо, сопроводить к дверям номера, из которого уже испуганно выглядывала перепуганная Тамара Глебова.
— Что случилось? — шепотом спросила она.
— Только не надо кричать. Не сразу, — предупредил он, вручая ей мужа. — Паша умер. Не выходите пока в холл.
Справившись с первым решившим позавтракать, Алексей тяжело вздохнул и направился поднимать с постели Нору. В крепости ее нервной системы он был уверен.
Коммерческий директор Павел Сергеев мог зарезервировать для себя только номер люкс. Потому что он по жизни был «люксовый» парень. И девушка у него была класса люкс, и машина. В квартире Алексей не был, но был уверен: она такая же. Поскольку все три люкса на втором этаже были заняты Серебряковой, Калачевыми и семьей Ивановых, Паше достался тот, что на первом.
Алексей стал барабанить в дверь безо всяких церемоний. С женщинами типа Норы он не церемонился никогда. На что она отвечала полным презрением. Как, например, сейчас. Дверь она категорически открывать не хотела.
— Елена… Черт возьми! Я не помню вашего отчества! Елена, откройте! Откройте, а то я окно с улицы разобью! И все равно войду! Открывай, чтоб тебя… — и он добавил пару нецензурных выражений.
Это подействовало. Нора с грохотом распахнула дверь и возникла на пороге в пеньюаре цвета морской волны, заманчиво приоткрывшемся на груди.
— Ну?! — сказала она, раздувая ноздри. Алексей отвел взгляд от пышных форм разгневанной женщины и поспешил ее обнадежить:
— Паша умер.
— Опился? Туда ему и дорога!
— С балкона упал, и похоже, ему помогли. Собирай вещи и чеши в люкс Серебряковой. Она одна в двух комнатах.
— Еще чего? Я уезжаю!
— Ну, попробуй.
— И кто мне помешает? Ты? Мент, — презрительно добавила Нора.
— А ведь когда-то мы были так близки… -вкрадчиво сказал он. Все ж таки у женщины драма. С ней надо ласково.
— Не настолько близки, чтобы я впустила тебя сейчас в свой номер. Убирайся!
— Дура, — ласково сказал он. — Это я тебя терплю. Не все мои коллеги отличаются хорошими манерами и таким терпением, как у меня. Короче, девочка, делай, как я тебе сказал. Дороги замело, территорию ты не покинешь. Если только будешь два километра лесом толкать машину в сугробах. Насколько я тебя знаю, ты на такое не способна. Ногти сломаешь. Потому убирайся отсюда и в темпе. А здесь мы пока устроим мини-морг. Перенесем тело Паши. Дети сейчас встанут, надо их оберегать от потрясений. Чего застыла?
— Никуда я не пойду, можешь хоть в снег этого мерзавца закопать, чтобы не вонял! Убирайся!
— Не испытывай мое терпение, я с перепоя особенно нервный. Шевелись!
— Ненавижу тебя!
— Это я уже слышал.
Нора попятилась в номер и, после секундного раздумья, стала энергично швырять в сумку свои тряпки.
— Милая, тебе помочь? — сказал он, заглядывая в люкс. А хорошо устроился коммерческий!
Вещей у Норы было так много, что он невольно вспомнил вчерашнюю перепалку с женой. У Норы с собой было аж три вечерних платья! И не счесть брюк, свитеров и кофточек. Не говоря уже о косметике. Перед зеркалом на туалетном столике стояла батарея губной помады, лака для волос и кремов. Леонидов без колебаний смел все это в сумку. Нора зло сверкнула глазами, но ничего не сказала. Похоже, она смирилась.
Наконец он вытащил Нору и два ее баула из номера и поволок все это на второй этаж. Истерического визга он никак не ожидал. Но, увидев Пашу, Нора завизжала. Алексей кинулся к женщине и попытался зажать ей рот.
— Дура, что ты орешь? Дети спят!
— Мне плохо. Как это отвратительно! Подумать только, еще вчера это тело было в моей постели!
— Ему еще хуже, а мне и подавно. Что касается постели, прими мои соболезнования. Можешь сегодня ночью лечь рядом, не надо так убиваться. Сядь сюда, — он пихнул Нору в сторону дивана.
— Нет! — она стала брыкаться, поднимая шум.
— Выпей сока, водки, коньяку, только помолчи, психопатка, — Алексей схватил со стола стакан. Тот оказался грязным.
— Нет! — еще громче взвизгнула Нора и оттолкнула его руку.
Где-то уже послышались голоса, скрип дверей.
— Всех на ноги подняла! Ты невыносима! Давай-ка быстро в одиннадцатую, — и он дернул Нору за руку. Дотащив ее до двери люкса Серебряковой, стукнул в нее кулаком и закричал:
— Ирина Сергеевна, приютите девушку!
Дверь открылась…
— Что еще случилось? — взволнованно спросила Ирина Сергеевна.
— Не беспокойтесь: трупов больше нет. Я хочу перенести Пашу вниз, в его номер. А Нора пока побудет у вас. Пока дорогу не расчистят. Потом она уедет. Скорее всего, — усмехнувшись, добавил он. — «А вдруг она — убийца?»
— Да-да, конечно. Нора, проходите.
— Не помните случайно, в какой номер заселились сильные мужчины спортивного телосложения? Мне понадобится помощь.
— В девятнадцатый Манцев с Липатовым вчера селились, — наморщив лоб, сказала Ирина Сергеевна. — Дайте девушке воды и не выходите пока из номера, ради бога! И ее не выпускайте.
— Хорошо.
Дверь люкса закрылась. Леонидов метнулся по коридору, искать номер девятнадцать. Нашел и забарабанил в дверь:
— Открывайте! У нас ЧП!
На пороге появился заспанный Липатов:
— Что случилось?
— Случилось, — Алексей заглянул в номер. Вторая кровать была пуста. — А друг твой где?
— А я знаю? Что, завтракать пора?
— Выйди в холл. Как у тебя с нервами?
— Не понял.
— Поймешь. Штаны надень.
Из соседнего, восемнадцатого номера Алексей вытащил трясущегося Глебова.
— Борис Аркадьевич, перестаньте трястись. Вы уже надели контактные линзы? Идемте. Мне нужна ваша помощь.
В холле Липатов увидел мертвого Пашу и занервничал:
— Вот и погуляли! Как же это его угораздило?
— Давайте, мужики, берите его за ноги, и -вниз!
— Почему это я должен его куда-то тащить? -запротестовал Липатов. — Я не люблю покойников! И вообще…
— Давай, давай, не расклеивайся. Надо его убрать.
Втроем они кое-как, цепляясь за перила и ежесекундно спотыкаясь о ступеньки, спустили на первый этаж тело Павла Сергеева. Внесли в люкс, положили на одну из кроватей. На тумбочке рядом с ней лежал комплект накрахмаленного постельного белья. Паша так и не успел им воспользоваться.
Леонидов взял негнущуюся простыню, на которой стояло синее клеймо и надпись «Лебедь» и накрыл ею тело. Потом отпустил Глебова и Липатова. «Спи спокойно, друг», — сказал он Паше. Потом закрыл дверь ключом с биркой, на которой была выбита цифра «1», и положил этот ключ в карман куртки. Он так и не успел раздеться. В другом кармане лежала кассета с записью вчерашней вечеринки.
И вовремя они это сделали. Вопли Норы, похоже, разбудили всех. В холле стал собираться взволнованный народ. «Что случилось?» — спрашивали люди, переглядываясь. Появилась Саша в спортивном костюме, заспанные Калачевы, тихая жена Глебова. Леонидов понял, что пора брать слово.
— Дамы и господа, минутку внимания, — сказал он. В холле сразу же наступила тишина. -У меня для вас неприятное известие. Сегодня ночью произошел несчастный случай с Павлом Сергеевым. Он слишком много выпил и, не удержав равновесия, упал с балкона. К сожалению, насмерть. Пока не приедет милиция, не расходитесь, коттеджа не покидайте, к тому же пока вам это и не удастся сделать. Ночью шел снег, дорожку замело. Предлагаю дамам навести здесь порядок, помыть посуду и накрыть стол для легкого завтрака. Запас продуктов у нас достаточный. Просьба не паниковать, здесь все-таки дети.
Он закончил речь и оценил реакцию присутствующих. Женщины занервничали и начали переглядываться. Внимание привлек обагренный кровью угол стола. Леонидов принес из своего номера чистое полотенце и закрыл злосчастный угол. На полотенце он водрузил бутылку из-под шампанского. Мужчины дружно пошли курить. Видимо, хотели обсудить ночное происшествие. Алексей этому препятствовать не стал.
Первой пришла в себя повариха. Подошла к столу и стала собирать грязную посуду. Ее уверенные действия произвели впечатление на остальных. Дамы очнулись и принялись ей помогать. Она же уверенно распоряжалась: «несите коробки», «колбасу режь», «чайник поставь». Леонидов настороженно разглядывал высокую худую женщину со злым лицом, в особенности ее энергичные руки. Она кромсала ветчину с такой силой, что ему стало не по себе.
Первой пришла в себя повариха. Подошла к столу и стала собирать грязную посуду. Ее уверенные действия произвели впечатление на остальных. Дамы очнулись и принялись ей помогать. Она же уверенно распоряжалась: «несите коробки», «колбасу режь», «чайник поставь». Леонидов настороженно разглядывал высокую худую женщину со злым лицом, в особенности ее энергичные руки. Она кромсала ветчину с такой силой, что ему стало не по себе.
«Кто знает? Не женщина, а нечто! Высокая как гренадер! Прямо женский спецназ, а не работник кулинарного фронта. Такая толкнет — не то что фанеру проломишь, полетишь со свистом, как ракета "земля — воздух". Но что ей делить с Пашей? Опять-таки, кто знает? Надо будет к ней присмотреться», — размышлял он, продолжая наблюдать за Валерией Семеновной.
Принесли закипевший чайник. Мужчины вернулись и начали рассаживаться вокруг стола. Ощущение праздника пропало. Еще вчера здесь было так хорошо! Тепло, уютно. Гремела музыка, все веселились. В свете дня все выглядело по-другому. В холле дуло изо всех щелей, в углах висела паутина, мебель была старая, рассохшаяся. Все были раздражены похмельем и нежданно-негаданно свалившейся бедой. В коттедже труп. Это значит: будут проблемы.
За пыльным окном, как чадящая свеча, едва теплился пасмурный зимний день. Небо по-прежнему было хмурым. Кто-то из присутствующих несмело предложил опохмелиться, народ поежился, но не поддержал. Алексей подумал: а не предложить ли помянуть? Впрочем, не стоит торопить события. Запасы спиртного достаточные, и до них дело дойдет. Ели лениво, курили здесь же, пили крепкий кофе. На Леонидова никто не смотрел. Все отводили глаза. Он чувствовал: его присутствие давит. Что значит — упал с балкона?
Он вновь мысленно обругал себя идиотом. За то, что попал в дурацкое положение. Допустим, один из них убийца. Но остальные в чем виноваты? В том, что решили в рождественские каникулы отдохнуть на природе, в подмосковном лесу? Он молча пил кофе и размышлял. Так кто из них?
Через час в холле появился засыпанный снегом Барышев.
— И как успехи? — кинулся к нему Леонидов. -До главного корпуса добрался?
— Пер, как танк.
— О происшествии сообщил? В местную милицию дозвонился?
— Да, — коротко сказал Барышев. — Сотрудников милиции на территории нет. Только сторож. Но он… как бы это сказать?
— Отмечает новогодние праздники, — подсказал Алексей.
— Именно. Чаю горячего хочу. Погодка — дерьмо. Снег так и сыплет.
— Ну и что они сказали? В милиции?
— Замело все к черту! Будут к нам пробираться. Искать технику, водителя. К вечеру, наверное, можно ждать. Велели ничего не трогать.
— Поздно уже, оплачено, — мрачно сказал он. -Не есть же нам рядом с трупом? Я все заснял на видеопленку, в лучшем виде.
— А где тело?
— Внизу, в комнате номер раз.
Барышев покосился на прикрытый полотенцем угол стола.
— Чайник вскипел, — сказала Саша, появившись из своего номера. Чайник кипятили там, поскольку номер, куда заселились Леонидовы, был ближе всего.
— Ты, наверное, голодный? — спросила у мужа Анечка.
— Переживу. К обеду все расчистят, не каменный век, — сказал Барышев, присаживаясь рядом с ней на диван. — У главного корпуса я видел трактор. И откуда столько снегу?
— Оттуда же, откуда в середине декабря было столько дождя, — вздохнул Алексей. — С неба. А дорогу до шоссе они расчистить, что ли, не могут?
— Так праздники же! Ты бы видел водителя! И в областном центре то же самое. Кто будет расчищать дорогу в лесной санаторий? То есть будут, конечно. Но не так быстро.
— А на улице опять снег, — вздохнул Алексей.
— Именно, — кивнул Серега. — Полные ботинки начерпал! Пойду переоденусь. Аня!
Та поднялась с дивана:
— Ну, пойдем. Переодену тебя.
— Ладно, ребята, — вздохнул Леонидов. — Время собирать камни. Давай, Серега, переодевайся и заходи ко мне. Ты вчера был самый трезвый, я тебя свидетелем назначаю. Начнем потихоньку. Если не я, то кто же? Ребята, которые приедут, столько не знают.
— Тебе, Леша, показалось, — скромно сказал Барышев. — Я был как все. Просто я большой и потому устойчивый.
— Тогда мы просмотрим вчерашнюю пленку с записью. Авось что-нибудь выловим.
— Ты будешь у себя? — спросил Серега, направляясь к лестнице.
— Сейчас я к Серебряковой. — Ни Ирина Сергеевна, ни Нора к завтраку так и не вышли. Впрочем, в люксе был чайник и несколько сумок с продуктами. Женщины наверняка о себе позаботились. — Раз Ирина Сергеевна меня сюда вызвала, с нее и надо начинать.
И он пошел проводить собственное расследование по факту убийства коммерческого директора фирмы «Алексер» Сергеева Павла Петровича. Ибо не сомневался, что с балкона тот упал не по своей воле. Кто-то его толкнул.
Глава 3
БЛИЖЕ К ПОЛУДНЮ
У люкса Серебряковой он на минуту задержался. И прислушался к звукам, доносящимся из-за двери. Потом осторожно в нее постучал со словами:
— Ирина Сергеевна, можно вас побеспокоить?
На этот раз дверь открылась не сразу. Но открылась. Ирина Сергеевна стояла на пороге, кутаясь в шаль. Выглядела она не лучшим образом. Женщину, чей возраст приближается к сорока, бессонные ночи не красят.
— Ну, как дела? — бодро и глупо спросил Алексей.
— Что вы имеете в виду? — тонко усмехнулась Серебрякова.
— Как настроение?
— Настроение скверное. Случилось то, чего я больше всего опасалась.
— Вот на этот счет я и хотел бы с вами побеседовать. О ваших опасениях. Может быть, в номере?
— Там Нора.
Значит, при любовнице Серебрякова она беседовать не хочет. И правильно! Ему этого тоже не хотелось.
— Как она себя чувствует?
— Лежит, отвернувшись лицом к стене, в одеяло закуталась.
— Переживает, — съязвил он.
Насмешку Серебрякова почувствовала и покачала головой:
— Ну зачем же вы так? Думаете, их связывали только деньги?
Леонидов не думал, он был в этом уверен. И удивлялся только одному: почему они до сих пор вместе, Нора и Паша? Паша и Нора? В сентябре он оставил их в состоянии холодной войны. У Паши возникли проблемы с деньгами, и Нора решила его бросить. Достойной замены, что ли, не нашла?
— Где бы нам побеседовать без помех? -задумчиво спросил он. — Впрочем… Есть идея.
Вчера вечером он заметил, что один из номеров пуст. Двадцать первый. То есть никто туда не заселился. Но дверь открыта. Туда занесли сумки с продуктами, а ночью то и дело там уединялись парочки.
— Скажите, а почему номер, дверь в который ведет прямо из холла, пуст? — спросил он.
— Должен был ехать один из шоферов, работающих на фирме, с женой и ребенком, но вчера он внезапно заболел. Заболел. А номер я оплатила. Деньги за путевку они не вернули, и ключ мне вчера выдали. Не пропадать же добру.
Леонидов задумался: пустой номер, как это кстати! Можно его использовать для приватных бесед с сотрудниками фирмы.
— Мне показалось, дверь открыта.
— Да, — кивнула Серебрякова. — А ведь ключ вчера вечером Паша у меня забрал.
— Паша? Забрал ключ? — удивился Алексей. — Но зачем ему ключ, если у него есть шикарный люкс?
— Он сказал, что сам займется разгрузкой продуктов. И я отдала.
«А спиртное он разгружал прямо в собственную утробу, не иначе, — прикинул Леонидов, вспомнив состояние коммерческого. — Надо будет этот ключик поискать».
— Давайте пройдем в двадцать первый, Ирина Сергеевна. Там нам никто не помешает. А Нора пусть спит.
Ирина Сергеевна кивнула и плотнее закуталась в шаль. Под настороженными взглядами сотрудников фирмы они с Серебряковой прошли в двадцать первый номер. Там царил бардак. Горой были навалены сумки и коробки, лежали друг на друге различные деликатесы, поверх них огромный торт, до которого вчера очередь так и не дошла. А сегодня было не до торта. Все это богатство было свалено в кучу. Он принюхался: запашок вроде бы не шел. Жаль, если все это пропадет!
— Ба, да тут целый маркитантский обоз! — воскликнул Алексей, оценив батарею разнокалиберных бутылок. От пива до мартини.
Две кровати из трех были разобраны, на тумбочке стояла открытая и наполовину пустая бутылка водки, два стакана, початый пакет апельсинового сока.
— Кто же здесь ночевал? — спросила Серебрякова.
— Тайна, покрытая мраком. И он был не один. Место, между прочим, удобное. Если надо уединиться.
— Да, похоже.
— Садитесь, Ирина Сергеевна, не стесняйтесь. В кресло. А я в другое, рядом, присяду, если позволите. Сока не хотите? Стаканчики помою.
— Нет, спасибо. Я готова ответить на все ваши вопросы, Алексей Алексеевич.
Она села в кресло и посмотрела на него очень спокойно.
— А сами вы что думаете по поводу случившегося? — осторожно спросил он, присаживаясь напротив.
— Произошло совсем не то, чего я ожидала, понимаете? Мне казалось, что жертвой должен был стать Валера Иванов. И я за ним весь вечер присматривала. Пока он не ушел спать.