Райский уголок для смерти - Андреева Наталья Вячеславовна 24 стр.


Марина, не слушая ее больше, поплыла к буйкам. МУ с Итальянцем уже скрылись из виду, но она и не собиралась бить рекорды, бросаться вдогонку, просто хотела отвлечься. Остался всего один день. А от Максима по-прежнему нет вестей…

Отлет

Накануне вечером она рыдала. На ужин не пошла, как Анна ее ни уговаривала.

– Марина, не умирать же с голоду. Не реви: его привезут прямо в аэропорт. Вы встретитесь в зале ожидания.

– Ты мне врешь, – ревела Марина. – Я никуда не поеду.

– Не веришь мне – позвони Лючии, – Анна сунула ей телефон.

Итальянка ответила почти сразу.

– Господин Соколов должен улететь завтра, – кисло сказала она. И Марина сразу же заподозрила ее во вранье. Как и Анну.

– А почему его не отпустят сегодня, чтобы он мог собрать вещи?

– Необходимо уладить кое-какие формальности, – в голосе Лючии не было энтузиазма.

«Врет!» – опять подумала Марина и закричала в трубку:

– Завтра у нас кончается виза! И мы должны освободить номер! Но ведь все его вещи здесь!

– Вы что, не в состоянии собрать чемоданы и отвезти их в аэропорт? – съязвила итальянка. – А мне всегда казалось, что русские женщины способны сами о себе позаботиться!

– Вы можете поклясться, что Максим завтра улетит?

– Я не полиция, – отрезала Лючия. – И не консул. Я никаких гарантий не даю. В списке на трансфер из отеля его нет.

– Вот видите! – закричала Марина. – Значит, он не летит!

– Но вы-то летите! Вы есть в списке. Вы и госпожа Романова.

– Я никуда не поеду без него!

– Тогда за вами придет полиция. Ваш номер оплачен только до десяти утра завтрашнего дня.

– И пусть! Пусть меня тоже заберут в полицию!

– В полицию вас не заберут, – злорадно заявила Лючия. – Выставят на улицу со всеми вашими чемоданами. А учитывая, что у вас заканчивается виза, депортируют. Силой. Одну. Так что лучше вам не упрямиться, госпожа Соколова. Собирайте вещи, – сказала итальянка и дала отбой.

– Ты все слышала? – тут же вцепилась Марина в Романову.

– Да, конечно.

– И что скажешь?

– Тебе уже все сказали: собирай вещи.

Анна была спокойна. Посмотрев на часы, она сообщила:

– Через пять минут начнется ужин. Открывается главный ресторан. Одевайся, пожалуйста.

Сама она была в длинном платье, причесана и накрашена. В ушах у Анны поблескивали бриллиантовые серьги, на шее кулон. Марина поняла, что ее больше всего раздражает в Романовой: пунктуальность. Эта отвратительная привычка все время смотреть на часы. Такое чувство, что однажды она скажет: «Завтра в десять утра я умру».

И умрет. У нее все по плану, даже собственная смерть. Но это же невыносимо!

– Ты идешь? – спросила Анна.

– Нет!

– Ну, как хочешь.

Как только хлопнула дверь, Марина принялась безудержно рыдать. Она понимала: надо что-то делать, но что? Она не может улететь в Москву без мужа, но… и не улететь не может тоже. Что будет с дочерью и престарелыми родителями, когда в аэропорту они не увидят ни ее, ни Максима? Хорошо еще, что информация не просочилась в прессу, пока это еще тайна. Но если они оба останутся, причем она – нелегально, то разразится скандал, и журналисты попытаются сотворить из него очередную сенсацию. Марина сама была журналисткой, она прекрасно знала, как это делается. И никакие ее телефонные разговоры с родителями, а тем более с прессой, не помогут. Родители будут думать, что она чего-то недоговаривает, а журналисты выдергивать из текста нужные им фразы, действительно сказанные ею или Максимом, но снабжать их своими комментариями. Истолковывать так, как им вздумается. Появятся скандальные статьи. У свекрови больное сердце, она может всего этого не выдержать. Поэтому Марине надо возвращаться. Она должна быть рядом с родными ей людьми, чтобы оградить их от нежелательного общения с журналистами и как-то поддержать. Хотя ей и самой сейчас нелегко.

А как же Максим? Оставить его здесь? Одного?

Как ей поступить?

Она опять принялась рыдать. Через час вернулась Анна.

– Все лежишь?

– Что мне еще делать? – Марина резко села.

Анна достала мобильный телефон и принялась набирать номер. Потом сказала в трубку несколько слов по-английски и протянула ее Марине:

– У тебя ровно минута.

– Кто это?

– Говори!

– Алло? – она прижала к уху трубку.

– Марина, это я, – раздался в ней голос Максима.

– Максим! – закричала она. – О господи! Родной!

– Слушай, не перебивай, – торопливо заговорил он. – У нас мало времени. Собирай вещи, слышишь? Тебе надо завтра утром уехать в аэропорт…

– А как же ты?

– Я сказал: не перебивай. В любом случае ты должна улететь.

– А как же ты?

– Я прошу, не перебивай! У меня все хорошо, кормят нормально, отношение сносное…

Ей показалось, что он говорит преувеличенно бодро, словно играет на публику. Разумеется, их подслушивают! Разве он может сказать правду? Она пыталась прочитать между строк, что на самом деле хочет сообщить ей муж. Есть же какие-то кодовые слова, которые она должна расшифровать…

– Ради бога, не вступай с ними в конфликт, – торопливо говорил Максим. – Не устраивай истерики, не донимай Галину или Лючию. Пойми: они ничего не решают. Не отказывайся освобождать номер. Собери вещи и поезжай вместе с Анной в аэропорт. Поняла?

– А как же ты? – она жадно цеплялась за каждое слово, пытаясь понять, что же он на самом деле от нее хочет.

– Я люблю тебя. Все, наше время кончилось…

– Максим!

– Целую тебя, родная…

– Максим!!!

Вместо мужа она услышала какого-то мужчину, который говорил на английском языке.

– Дай сюда! – Анна забрала у нее телефон и стала что-то говорить в трубку, тоже на английском. Потом дала отбой и спросила: – Ты все поняла?

– Кто это был?

– Его адвокат.

– Я одного не поняла: Максим с нами летит или не летит?

– Тебе сказали: собирай вещи! Вот и собирай.

– Что я должна сообщить дочери и… родителям?

– Когда вы договорились связаться?

– Я должна им отбить эсэмэску, как только сяду в самолет. Чтобы они выдвигались в аэропорт. Они будут нас завтра встречать.

– Вот и делай, как вы договорились!

Марина встала и, рыдая, принялась собирать вещи.

– Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки, – удовлетворенно сказала Анна. – Пошла и я собирать чемодан.

У Марины было такое чувство, будто она участница какого-то грандиозного шоу. Ее дергают за ниточки, словно марионетку: иди туда, сделай то. Но есть же у этого спектакля режиссер? А главное, цель? Зачем?

Но Максим сумел ее убедить. Рыдая, она заталкивала в чемодан его джинсы, футболки, шорты… Зарывшись лицом в пуловер, который он так ни разу и не надел, она какое-то время сидела, почти не дыша.

«Господи, как я его люблю! И какая я была дура! Какая ерунда все то, что он делал не так, по сравнению с тем, когда его нет! Вообще нет! Вот где ужас-то! Я хочу, чтобы он был со мной ЛЮБОЙ! Любой…»

В эту ночь она почти не спала. Автобус за туристами приедет в половине восьмого. Анна сказала, что надо встать в семь. Полчаса на сборы им вполне хватит. Спать Романова ушла в свою комнату, и Марина ее поняла. Ей и самой хотелось побыть одной, наедине со своими мыслями, страдая и плача. Неизвестность пугала. Похоже, ей все врут.

Она ненадолго забылась, на час или на два, а потом за окном забрезжил рассвет. В раю начинался новый день, заботливые ангелы-горничные и апостолы-повара уже были наготове. Скоро из ресторана поплывет аппетитный запах свежеиспеченных круассанов и свежесваренного эспрессо, в ванных комнатах сами собой появятся белые как снег полотенца, а на кроватях – хрустящие простыни, в баре на пляже – пиво и молодое пенящееся вино, настоящий нектар. И расслабленные гости побредут на пляж, плавиться под горячими лучами солнца и нежиться в теплой воде.

Она же вскочила в половине седьмого, чтобы поскорее бежать из этого рая. Собралась за каких-то двадцать минут и уже полчаса ожидает Анну. Торопить ее было бесполезно.

– В семь двадцать мы спустимся вниз, – сказала Романова, сверившись с часами, когда ровно в семь Марина постучала в дверь ее комнаты. – Раньше там делать нечего.

Марина подумала, что это невыносимо, но осталось потерпеть совсем чуть-чуть. В семь двадцать они вышли, каждая из своей двери. Багаж уже увезли.

– Идем, – коротко сказала Анна.

Как оказалось, счета за оба номера она оплатила еще вчера, после ужина. Марина присела на диван рядом с БУ и МУ, которые тоже уезжали. Подле них стоял Раф с томно-нежным выражением лица. В отдалении ждали автобус Кролики. Марина заподозрила, что они намеренно держатся на расстоянии. Все еще переживают из-за истории с кольцом.

Вот, собственно, и вся публика. Проводить их вышел сам управляющий. Лично. Лицо его сияло.

– Надеюсь, вам у нас понравилось, госпожа Романова и госпожа Соколова, – на отличном русском сказал он.

«Надеюсь, что я никогда вас больше не увижу и вы забудете наш отель раз и навсегда, а я забуду вас, как страшный сон», – «перевела» Марина.

– Надеюсь, вам у нас понравилось, госпожа Романова и госпожа Соколова, – на отличном русском сказал он.

«Надеюсь, что я никогда вас больше не увижу и вы забудете наш отель раз и навсегда, а я забуду вас, как страшный сон», – «перевела» Марина.

Управляющий не уходил, пока они с Анной не сели в автобус. Марина даже заподозрила, что по случаю их отъезда для персонала будет дан банкет.

Появившаяся в холле Лючия тоже сияла улыбкой.

– Госпожа Романова! Госпожа Соколова! – закричала она, будто всех остальных просто-напросто не существовало. – Пожалуйста, проходите в автобус!

Носильщики подхватили их вещи и пулей понеслись к дверям. Марина заметила, как управляющий вытирает пот со лба, какое счастливое лицо у портье, как переводит дух охранник. Автобус тронулся, и ко всем этим людям пришел наконец покой. Проблемные русские туристы отбыли на родину.

Она еще никогда не выезжала из отеля столь стремительно и не проходила все необходимые для отлета формальности с такой скоростью. Обычно приходилось часами томиться в аэропортах, долго стоять в очереди на регистрацию рейса, на паспортный контроль.

А тут Лючия потащила их к стойке бизнес-класса. Их сразу же зарегистрировали, мгновенно приняв багаж, и та же Лючия лично провела Марину с Анной на паспортный контроль. Вне всякой очереди. Итальянка шепнула что-то пограничнику, и тот, энергично кивнув, дважды стукнул печатью.

– Слава богу! – вздохнула Лючия. – Идите же скорее на досмотр! Моя миссия окончена!

И исчезла.

– Мы для нее – страшный сон, – усмехнулась Анна.

– А нам когда-нибудь еще дадут визу? – спросила Марина. – Или мы теперь невыездные?

– Этого я не знаю. Ну, идем!

Марина уже начала психовать: Максима не было. Она заняла место в длинном ряду кресел, у указанных в посадочном талоне ворот, и замерла в ожидании. Подошла МУ. Марина заметила, как Раф подсаживал ее в автобус. Скорее всего, они договорились.

– Как вы? – сочувственно спросила МУ.

– В порядке.

– До Москвы летите?

– Да.

– А мы транзитом. Из Домодедова поедем во Внуково. Там нас ждет другой самолет. Я все боялась, что рейс задержат, но нет. Даже на десять минут раньше объявили вылет! Когда такое было? Сейчас начнется посадка.

– Что? – вздрогнула Марина. – Уже посадка?

Максима не было.

«Они меня обманули».

– Всего вам доброго, – заторопилась МУ. – Пусть все у вас будет хорошо!

И пошла к подружке, которая сидела через два ряда от них. Марина заметила, что возле похорошевшей БУ крутится какой-то мужчина. Вот он заботливо протягивает ей пластиковый стаканчик с каким-то напитком, а она принимает его с видом английской королевы. Похоже, обе подружки нашли то, за чем прилетели: мужчин. Каких – это другой вопрос, но нашли же!

Марина оглянулась: сзади жевали что-то Кролики, рыжий Коля был красным как рак, даже несмотря на то, что все время мазался солнцезащитным кремом. Подошла Анна.

– Начинается посадка, – сказала она. – Идем.

– Нет, – заупрямилась Марина. – Я не пойду.

– Не дури. Ты прошла паспортный контроль. Ты уже не можешь выйти отсюда. Не можешь остаться.

– Но ты обещала, что Максим полетит с нами!

– Я тебе ничего не обещала! – повысила голос Анна.

– Значит, мы улетим, а он останется здесь, в тюрьме!

На них стали оглядываться.

– Иди на посадку, – прошипела Анна.

– Нет.

Образовавшаяся у стеклянной двери, за которой стоял автобус, толпа стремительно таяла, пока они с Анной препирались. Наконец Марина поняла, что они последние. Один автобус уже уехал, второй ждал только их.

– Эти люди не улетят без нас, – сказала Анна. – Ты хочешь, чтобы они тебя возненавидели?

– Я остаюсь!

– Прекрати! Тебя все ждут! Ты не можешь остаться!

– Так бывает! Не я первая!

– Процедура снятия багажа займет уйму времени! Иди в автобус!

– Нет!

Марина заметила, что все на них глазеют. Смотрела итальянка, сканирующая посадочные талоны и выдающая пассажирам отрывные с номерами их мест, смотрел сотрудник аэропорта, проверяющий их на выходе из здания аэровокзала. Смотрели из окон автобуса встревоженные пассажиры. Смотрел водитель автобуса. И те, кто в зале ожидания, пялились.

Она заплакала и подошла к стойке, за которой грустно улыбалась миловидная итальянка.

– Ваш паспорт, мадам. И посадочный талон.

Последней шла Анна.

Словами невозможно передать, что чувствовала Марина, пока автобус вез ее к трапу. Жизнь распалась на две неравноценные части: до и после. Та, что была до, во многом ее не устраивала, но была вполне понятна и предсказуема. Ту, что после, Марина себе представляла с трудом. Муж остался в тюрьме за границей. Ему грозит срок за убийство. А она даже не знает здешние законы. И понятия не имеет, что делать дальше.

Она, как слепая, поднялась по трапу. Последней шла Анна. Потом они долго, как Марине показалось, сидели в самолете.

– Почему не летим? – заволновались пассажиры.

– Говорят, кого-то ждем, – объявил самый настырный, из тех, кто всегда добивается правды.

– Вечно эти випы опаздывают! – проворчал кто-то.

К трапу и в самом деле подъехал микроавтобус, где сидел всего один пассажир. Марина смотрела в иллюминатор, но ее глаза застилали слезы. Она заметила только, что это мужчина. Он не взбежал, а взлетел по трапу, и стюардессы тут же торопливо принялись закрывать за ним дверь.

– Господа, наш самолет готов к взлету! – объявили по громкой связи.

– Наконец-то! – дружно выдохнул салон.

Опоздавший мужчина шел по проходу, озираясь. Словно кого-то искал. И тут Марина ощутила, как в сердце впилась раскаленная игла. Ей стало сначала больно, а потом так сладко, будто сковывавший его ледяной панцирь мгновенно растаял. По жилам побежала кровь. Она почувствовала, что оживает. Это был ее муж.

– Максим! – она вскочила.

Тут же поднялась и сидящая рядом Анна. На них стали оглядываться.

– Максим!

Он заторопился к ним.

– Да тихо ты! – дернула ее за руку Анна. – Сядь!

Романова посторонилась, пропуская Максима к жене. Он похудел, от него скверно, по-чужому пахло, одежда была помятая, лицо небритое, но все равно это был он! Марина кинулась к нему на шею и расплакалась.

– Все хорошо, – сказал, он, гладя ее по голове. – Мы летим домой…

Все хорошо, что… а кончается ли?

Почти всю дорогу Марина проплакала, теперь уже от счастья.

– Тебя освободили? – донимала она мужа. – Совсем?

– Да. Анне скажи спасибо.

– Анечка… О господи… – плакала Марина. – Мы этого никогда не забудем!

– Нам необходимо уладить кое-какие формальности, – сказала Максиму Анна. – Я обещала вам вознаграждение…

– Какое еще вознаграждение! – вскинулась Марина. – Мы и так тебе обязаны!

– Да, Анна, не стоит, – кивнул Максим. – Ты столько денег потратила на адвоката.

– Но ведь это я тебя втянула во всю эту дрянь!

– Но не ты же меня заставила у… – он оглянулся. – Я сам. В общем, так: вопрос с деньгами закрыт.

– Могу я хотя бы сделать вам рекламу? – спросила Анна.

– Можешь! – весело сказал Максим. – Реклама нам не помешает!

– Да, Анечка, спасибо тебе за все, – всхлипнула Марина. – Я и не знала, что ты такая.

К ним подошла БУ и на весь салон заорала:

– Я ж говорила, что его выпустят из тюряги!

– Наташа! – закричала МУ. – Иди сюда!

– Ага! Щас! Ну вы не пропадайте, – БУ сунула Анне, которая сидела с краю, визитку. – Как говорится, будете у нас на Колыме…

Марина улыбнулась сквозь слезы. Что за девица! А вот Кролики общения избегали. Она невольно сжала руку, на которой красовалось кольцо, то самое. Самолет летел над облаками, небо было синее-синее, как в раю, где всегда светит солнце, поют птицы и душа пребывает в вечном покое. Счастье – это когда тебя не донимают. У Марины и было чувство, что она в раю: рядом сидел Максим. Они летели домой.

Она вновь затревожилась на паспортном контроле. А вдруг сюда передали информацию о господине Соколове? Что он преступник? И его сейчас задержат и отправят в тюрьму, теперь уже русскую. Ведь Агата, которую он убил, была русской.

Сердце у нее бешено стучало, длиннющая очередь таяла так быстро, что Марина запсиховала.

– Иди первым, – сказала она мужу.

– Боишься?

– Да.

– Все будет хорошо, – произнесла свою коронную фразу Анна.

Марина с трудом в это верила, ей опять чудились кошмары. Когда Максим протянул в окошко паспорт, время словно остановилось. Ей казалось, что ни один человек не стоял там так долго. Потом зажглась зеленая стрелочка, и Максим шагнул вперед, запихивая в карман уже ненужный загранпаспорт.

– Что ты стоишь? – подтолкнула ее в спину Анна. – Вперед!

Марина все еще не верила своему счастью. Пройдя паспортный контроль, она кинулась на шею ожидающему ее мужу:

– Неужели все закончилось?

– Ну что, я была права? – с улыбкой спросила подошедшая к ним Анна.

Назад Дальше