Елена РУДЕНКО
ГЕНИАЛЬНЫЕ ШТАТЫ
После тяжелого трудового дня Мадлен сидела в гостиной с Габриэль Дантон и пила чай.
— Ну и денек, — пробормотала Мадлен, — такой я никогда не забуду! Он может сравниться разве что с днем открытия Генеральных штатов!
— А разве он был таким ужасным?
— Еще бы — столько приключений на мою несчастную голову! Буквально с первого часа!
— Мадлен, расскажи, пожалуйста, — попросила Габи,
— Вспоминать не хочется!
— Ну, пожалуйста!
— Ладно, — согласилось красотка, — дело было так…
Это было, кажется, 4 мая. Я проснулась от стука в дверь.
— Кто там!? — раздраженно пробормотала я.
— Если не возражаете, я, — раздался из–за двери голос Макса, который, судя по всему, был не в лучшем настроении, чем я.
Но тогда меня это мало волновало, впрочем, как и сейчас: да как он осмелился явиться ко мне в такую рань! Я со злостью распахнула дверь.
— Как вы посмели будить меня в шесть утра!? — возмутилась я.
И ты только подумай, этот наглец мне заявил:
— Давайте быстрее, мы опаздываем. Через 3 часа я должен быть в Версале!
Меня, естественно, не интересовало, где ему надо быть, и я ему так и сказала.
— Вы меня очень обяжете, если не будете информировать о своих передвижениях! — отмахнулась я.
— Ну что ж, не хотите, как хотите, — спокойно ответил он, — Неужели вас не волнует, что церемонию открытия Генеральных Штатов перенесли из Парижа в Версаль! Кстати, ваш незаменимый Макумба укатил туда еще полчаса назад. Как, впрочем, и вся съемочная группа новостей 1‑го канала.
Эта новость заставила меня быстро собраться, но отнюдь не улучшила моего настроения.
Всю дорогу, пока мы мчались в «Мерседесе», я не стеснялась высказывать свое мнение насчет короля.
Мы обогнали какую–то карету дикой расцветки.
— Придворные торопятся, — сделал вывод Макс, — не хотят пропустить шоу.
— Шоу? — изумилась я. — Неужели вы думаете, что это чудо в короне не улучшит положение в стране?!
Обычно столь хладнокровный, Макс на сей раз расхохотался.
— Меня поражает ваша наивность! Да он скорее совершит полет за пределы галактики, чем понизит налоги!
Я пожала плечами. Он был прав.
Через полчаса мы въехали в Версаль. Перед дворцом машина попала в пробку.
— Что случилось!? — возмутилась я. — Сделайте же что–нибудь!
— Что я могу сделать!? — изумился Макс. — Будем ждать!
— Ждать! — это меня просто взбесило. — Ну, что же, ждите!
Я сердито хлопнула дверью и быстрыми шагами пошла по тротуару. Я была так рассержена…
— Еще бы, — раздался голос Макса, который вместе с Жоржем вошел в гостиную, — до сих пор помню стук ваших каблучков…
— Ну, раз у вас такая феноменальная память, — улыбнулась Мадлен, — то будьте добры продолжить рассказ сами!
— С удовольствием.
— Стоп, — перебил Жорж, — а что было до этого?
— Дорогой, — сказала Габи, кладя мужу руку на плечо, — я тебе потом расскажу, а сейчас давай послушаем дальше.
— Ладно, — согласился Жорж, — Макс, валяй все как есть.
— Значит так…
Макс рассказывает
Когда Мадлен, хлопнув дверью, застучала каблучками по тротуару, мне оставалось только вздохнуть и пожать плечами.
Через час мне, наконец, удалось втиснуть свою машину радом с какой–то каретой странного вида. Затем я пошел искать Мадлен. Однако вскоре наткнулся на другого представителя телецентра. Выйдя на главную улицу, я увидел такое зрелище, которое заставило меня остановиться! По улице маршировал придворный оркестр, особенно зрелищную картину представлял дирижер. Я не сразу узнал Макумбу…
— Как!? — вскричал Жорж, перебивая Макса. — Этого козла не узнать!? Да я бы…
— Помолчи! — одернула на него Мадлен. — Дай Габи послушать!
… Я не сразу узнал Макумбу, — спокойно продолжал Макс, — в человеке, одетом в белый фрак, с кричащим галстуком–бабочкой. Из–под фрака, однако, виднелись обычные шорты…
— Не шорты, — перебил Жорж, — а мерзкие семейные трусы!
— С каких пор ты стал интересоваться туалетом Макумбы? — ехидно поинтересовалась Мадлен.
— Болван, идиот! — раздался за моей спиной голос нашей милой Мадлен, — невозмутимо продолжал Макс.
— Вы мне? — удивился я.
Мадлен одарила меня красноречивым взглядом.
— Дорогая, если мы замешкаемся, то все пропустим, вы со мной или как? — спросил я.
Мадлен пробормотала что–то, мягко говоря не очень доброе, в мой адрес, но последовала за мной…
— А вот дальше я бы хотела продолжить сама! — улыбнулась Мадлен.
— Я вас слушаю, дорогая, — ласково ответил Макс.
Рассказывает Мадлен:
…Людской поток увлек нас к дворцу, — начала Мадлен, — перед парадным входом была оборудована эстрада, на которой я увидела что–то неопределенного пола, которое еще впридачу и пело.
— Что за порнография! — проворчала я.
— А что такое «порнография? — спросила Габи.
— Это тебе потом Жорж объяснит, — кратко ответила Мадлен.
Жорж что–то пробормотал.
— А что оно пело? — задала Габи еще один вопрос.
— Не помню!
— Соловушка в тени ветвей,
Снеси веселому ты другу
Привет мой нежный поскорей,
Скажи, чтоб не забыл подругу, — подсказал Макс.
— О, Макс, — захихикал Жорж, — а откуда ты песни «голубых» знаешь?
— Ну, зачем же так! — раздался голосок Светик. — Это мое любимое стихотворение! Мы это еще в школе учили. И при чем тут «голубые»? Это же «Народная баллада XVI века!
— Можно подумать «голубых» тогда не было, — пробурчал Жорж себе под нос.
— Что? — не расслышала Светик.
— Так, ничего, извини, Светик. Мы это не проходили, а если и проходили, то я это вряд ли учил.
— Гм, — пробормотал Макс, — в исполнении вашего обожаемого сотрудника баллада обрела совершенно другой смысл.
— Еще бы, — согласился Жорж, — Я бы ни за что не догадался, что это старинная баллада, а если бы и догадался, то подумал бы, что в старину такие нравы были…
— Жорж, — шепнула Габи на ухо мужу, — и кто такие «голубые», ты мне тоже объяснишь?
Жорж тяжко вздохнул.
— К нам подошел, — продолжала рассказ Мадлен, — какой–то тип, который вел под уздцы белую лошадь. На ней была шляпа, украшенная лютиками и маргаритками.
— Где водитель моей кобылы? Где водитель моей кобылы? — ныл он.
— Что? — спросил пораженный Макс.
— Этот жеребец спрашивает, где водитель его кобылы! — пояснила я.
— Откуда я знаю! — вышел вдруг из себя наш хладнокровный адвокат.
— Ладно, — смягчилась я, — идемте, надо как–то устраиваться на ночлег.
— Так, — опять перебил Жорж, — этого жеребца я знаю! Попадись он мне…
— Ты когда–нибудь успокоишься? — вскипела Мадлен. — Все, я больше рассказывать не буду! Макс, рассказывайте!
— Ладно.
Макс рассказывает:
… Мне еле удалось отыскать гостиницу, в которой был хоть один свободный номер.
Мадлен окинула комнату недовольным взглядом, потом укоризненно посмотрела на меня. Через минуту она уже устраивалась на узенькой кровати. Для меня места, конечно, не нашлось.
Я предпринял попытку улечься на полу. Через полчаса я почувствовал, что если пролежу еще 5 секунд, то отлежу себе все на свете. Я встал и снова подошел к окну: там неугомонный мсье Лафайет искал водителя своей кобылы, где–то возле Макумба и Круз продолжали веселить народ. Под окном слышалось чье–то пыхтение и обрывки фраз: «милые мои бомбочки… такая бячка будет!» Я пододвинул к окну стул, положил голову на подоконник и после долгих мучений наконец под утро заснул.
Проснулся я от того, что почувствовал, как кто–то вырывает из–под меня стул.
— Просыпайтесь, — будила меня красотка. — Как вам не стыдно отдыхать на свежем воздухе, когда дама уже давно в делах!
Я открыл глаза, голова болела ужасно.
— Сколько времени? — пробормотал я.
— 7 часов.
Сон был забыт. Я вскочил на ноги…
— Извини, я тебя перебью, — сказала Светик, — я смешное вспомнила. Можно рассказать?
— Конечно!
— Спасибо! Ох, как сейчас помню! Накануне открытия штатов я вела передачу… я тогда оговорилась и сказала не «Генеральные», а «Гениальные» штаты.
— И всем это понравилось, — рассмеялся Макс. — А что ты еще хотела рассказать?
Рассказывает Светик:
Я вошла в комнату друзей. На Максе был черный костюм вместо обычного голубого пиджака.
— Привет Макс, — рассмеялась я, — кого хороним?
— Это униформа, — ответил Макс, — Светик, а ты что тут делаешь?
— А, у меня выходной, — ответила я, скрестив за спиной пальцы.
— И ты проводишь его на свежем воздухе? — усмехнулась Мадлен. — Что за чушь, отдыхать на этой помойке!
Я возражать не стала и ретировалась. Макс, а что с вами произошло?
Продолжает Макс:
…Возле дворца толпилась куча народу, — продолжил рассказ Макс, — все желали побыстрее проскочить в дверь, поэтому возле входа образовалась давка. Я спокойно наблюдал за этой суматохой, когда услыхал знакомый голос.
— Чудненько, пресса должна быть в зале первой, а приходится плестись в хвосте!
Я обернулся и увидел Мадлен со съемочной группой новостей 1‑го канала.
— Ну, уж если вам так не терпится пролезть вовнутрь, можете лезть в окно! — пошутил я.
— Ой, Мадлен, — удивленно воскликнула Габи, прерывая рассказ на самом интересном месте, — ты что, правда, в окошко полезла?
— Да, и без колебания! Я отлично со всей ясностью представляла, какой эффект произведет этот трюк в мини–юбке. Впрочем, именно этого мне и хотелось. Надо же было поставить на место этого адвокатишку!
— А потом?
Мадлен рассказывает:
— Внутри я огляделась и замерла на месте: в центре зала хор под предводительством Круза исполнял бессмертный хит:
Подойди ко мне, Ты мне нравишься,
Поцелуй меня, не отравишься…
— И чтобы увидеть это, вы и ваши коллеги демонстрировали чудеса акробатики на подоконнике? — услышала я знакомый голос.
Я не обратила внимания на замечание Макса и огляделась по сторонам. — Где бы мне устроиться?
— Как все нормальные люди, в кресле! — подсказал мне этот нахал.
— А вас это не устроило! — перебил Макс.
— Конечно, ничего же не было видно. Кстати, теперь ваша очередь рассказывать!
— С удовольствием…
Макс рассказывает:
Мадлен гордо заявила:
— Вот еще, из кресла мне будет видна только часть зала, если ее мне не закроет какой–нибудь боров! — Мадлен указала на графа Мирабо, заметно выделяющегося своими габаритами и решила разместить телеприборы на люстре и устроиться там самой.
По залу раздавались крики Макумбы, решившего подзаработать:
— Кола! Фанта! Попкорн!
— Коньяк, табак, наркотики — проворчал я.
— Эй, — услышал я чей–то голос. Я обернулся и увидел типа с огромным носом, в котором узнал хорошо знакомого мага Джузи, — спички есть?
Я молча указал на Макумбу, маг кивнул и бросился к журналисту:
— Спички есть? Закурить хочется!
— Врал он, этот носатый! — прервала рассказ Светик. — Можно, я дальше расскажу?
— Конечно.
Рассказывает Светик:
— Ах, как нехорошо врать! — возмутилась я. — Спички вам нужны, чтобы дворец взорвать!
— А-а, — завопил какой–то депутат, стоявший рядом с Максом, — я жить хочу: у меня жена, дети, любовница!
Я хотела было возразить, что нечего таким несознательным депутатам делать в Генеральных штатах, но времени не было, пришлось спасаться от типа с большим носом. Я выбежала в сад. После непродолжительной беготни по дорожкам парка мне удалось оставить своего носатого преследователя с носом. И я уже просто ради удовольствия решила прогуляться. Я вышла на лужайку и увидела маленького мальчика, сидящего перед костром. На мальчике был головной убор с неимоверным количеством перьев.
— Здравствуй, — поздоровалась я.
— Здравствуй! — ответил мальчик. — Я вождь Счастливый Кактус!
— Правда!? — удивилась я.
— Я принц Луи, а насчет вождя: «Кактус», потому что граф Компот сел на кактус, а «Счастливый», потому что я этому обрадовался!
— Ты тут играешь один?
— Почему один!? С Пуговкой, — мальчик показал мне маленькую черепашку, — Хочешь быть моим другом?
— Хочу, — сказала я, — Где–то тут еще мой кот был!
— Найди его, — попросил Луи, — вчетвером будет интереснее!
В это время на полянку выбежала девочка лет девяти. За ней вышел какой–то тип в парике, в котором не трудно было узнать графа Компота.
— Луи, — пожаловалась девочка, — что же это получается, у графа веер красивее моего!
— О, граф, — удивилась я, — вы пользуетесь веером, как глупо! Ой, я хотела сказать, как модно!
Граф принял гордую позу, так что я чуть со смеху не лопнула.
— Это моя сестра Тереза, — представил принц девочку.
«Мяу» — вдруг услыхали мы.
— О, Сили, ты нашелся! — обрадовалась я. — Это мой кот Соломон!
Соломон выбежал на лужайку. Граф побледнел и дал задний ход.
— Что с вами, граф? — удивилась я.
— У меня аллергия на кошек! — завопил граф, пытаясь спастись бегством. Но только он забежал за угол дворца, как оттуда раздался ужасный вопль, затем показался и сам граф, который вылетел из–за угла с бешенной скоростью, издавая на бегу дикие крики.
— Что случилось? — удивилась я.
— Да так, — пояснил Луи, — граф попросил меня сказать садовникам, чтобы они скосили крапиву, а я забыл
— Интересно, куда он побежал? Пойдем, посмотрим, — предложила я.
Я, Луи и Тереза, которая из–за злоключений графа забыла о своих несчастьях, побежали в ту сторону, где только что скрылся граф. Мы нашли Компота в пруду. Граф зацепился за какую–то корягу и пытался подгрести к берегу.
Мы помогли ему выбраться.
Вытащенный на берег граф тут же завопил, так как его самый лучший парик остался плавать в пруду. Мы тут же занялись ловлей парика при помощи удочек. В конце концов принцу удалось подцепить парик багром, и граф, с гордым видом нахлобучив его на голову, важно прошествовал во дворец. Хоть бы спасибо сказал!
Мы вернулись на лужайку и увидели носатого господина, копающегося возле нашего костра.
— Это бледнолицый Бяка — Бяка! Он хочет украсть наш огонь! — вскричал мальчик.
Носатый попытался спастись бегством, но Луи, схватив какую–то остро заточенную палку, которая явно выполняла роль копья, бросился за ним. Носатому удалось увернуться от удара, и копье, просвистев в воздухе, скрылось где–то за кустами.
— Ну вот, — разочарованно сказал принц, — он удрал!
— А зачем ему огонь? — спросила Тереза.
— Он хочет взорвать дворец, — ответила я, но увидев испуганные глаза принцессы, поспешила добавить: — думаю, это ему не удастся!
— Кто кинул копье, кто кинул копье!? — услыхали мы чей–то голос.
Из–за кустов показался сантехник Гамен, сзади чуть ниже спины у которого что–то торчало. Все присутствующие безошибочно определили в этом «чем–то» копье, которое принц метнул минуту назад.
— Это я, — виновато сказал Луи, и, покраснев от стыда, добавил, — извините, дяденька.
— Да ладно уж, — вздохнул сантехник, — вытаскивай, что же теперь делать!
Принц, поплевав на ручки, незамедлительно принялся выполнять просьбу сантехника.
— Извини, Светлана, — перебила Мадлен, — но, по–моему, тебя в этой истории занесло не туда! Жорж! Хватит ржать! Габи, в это время в зале такой ужас был! Ты только послушай!
Продолжает Мадлен:
— Я сидела на люстре и задумчиво ела чипсы. Надо сказать, подобное зрелище не оставило равнодушным мужскую часть присутствующих, исключая, само собой, поклонников Круза. Так как Круз в это время удалился припудрить носик, ничто не могло помешать депутатам строчить свои безвкусные, низкопробные, дешевые и пошлые комплименты в мой адрес.
— Ух, ты! Какие ножки!
— Какая киска!
Вскоре под люстрой собралась порядочная толпа, бурно выражающая свои чувства. Сначала я откровенно веселилась по этому поводу, время от времени перехватывая недовольный взгляд Максимильена. Однако вскоре адвокат полностью погрузился в свои бумаги и вроде бы перестал обращать внимание на суматоху. После этого мое настроение резко переменилось, меня стали раздражать нахальные взгляды собравшихся.
Тут уж я решила показать коготки. Я настроила микрофон, и вскоре на весь зал разнесся мой разгневанный голос:
— Макумба!
— В чем дело, киска? — отозвался он, схватывающий все с полуслова.
— Убери этих идиотов!
— Я в телохранители не нанимался!
— Хочешь, чтоб я тебя уволила!?
— Ну, ладно, что сразу «уволю», «уволю», все будет сделано, будь спок! — пошел журналист на попятную. — Выпускаю секретное отвлекающее оружие!
Макумба влез на эстраду и счастливым голосом объявил:
— Выступает певец, удостоенный почетнейшего титула «Наипротивнейший». Порошу любить, — Макумба хихикнул, а затем добавил, — и не жаловаться!