Ослепительно синяя вода. Внизу на наклонившемся стволе сидит молодая женщина с гитарой и поет итальянскую рыбачью песню. Ее муж на берегу возится с лодками. Вверху, на набережной, стоит статный мужчина лет сорока пяти в форме полковника итальянской фашистской милиции. Он раскинул руки точно для того, чтобы обнять синь неба и озера.
— Какое приволье! О, дио мио, какое приволье! Все забыть, только бы дышать и дышать этим воздухом!
На скамейке сидит полный цветущий мужчина в штатском. Полный лениво говорит:
— Слушай, Гаэтано, иди и переоденься. Что это ты разгуливаешь по нашей земле в своей фашистской форме? Это не положено! Вас здесь не все любят! Как мэр города я тебе это запрещаю!
— Я только что из Рима, Джованни! Позади пыль и чад города и бесконечных автострад, и вот теперь я… Он случайно замечает что-то слева.
— Я… и… Кто это?
— Какая-то немецкая графиня. Появилась тут дня два тому назад. Остановилась у меня в «Империале». Отдыхает после болезни. Ну я как хозяин отеля, конечно…
Слышен голос Греты:
— Коко! Коко!
Полковник ждет, молодцевато выпрямившись и закручивая кверху кончики черных усов.
В кадр вбегает шустрая крошечная собачка, похожая на белый пушок. Полковник ее подхватывает. Появляется Грета. Джованни раскланивается и со вздохом уходит.
— Негодная собачонка! Благодарю вас, синьор!
— Я счастлив, синьора! Разрешите с благодарностью поцеловать Коко в лобик?
Они смеются.
— За что?
— За возможность говорить с вами!
Он вытягивается и щелкает каблукам.
— Гаэтано Мональди, миланец, сердце которого уже покорено синим небом Лугано и белым маленьким Коко!
Грета называет себя. Со смехом:
— Этот маленький негодяй вам нравится?
— Я прошу вас, графиня, назначить меня пожизненно носителем Коко при вашей особе! Обязуюсь быть более дисциплинированным, чем он!
— Да? Вы умеете быть дисциплинированным, синьор?
— Надеюсь, ведь я — полковник Генерального штаба великого дуче!
Они беззаботно смеются.
— Мы можем пройти дальше, полковник?
Полковник берет под козырек и вытягивается.
— Я в форме, а это не разрешается. Могу ли я пригласить вас к завтраку в «Империале»? Буду в баре ровно в час!
Альдона, Ганс и Сергей. Заросли олеандров над озером. Альдона с насмешливой улыбкой, взволнованно:
— Очарован — это мало, он захвачен в плен!
Ганс, нюхая цветы, спокойно:
— Влюблен, как кошка!
Сергей радостно:
— Наконец-то! Сейчас же сообщу Иштвану!
Помещение вокзала. Мимо снуют люди, носильщики, продавцы бутербродов и кофе. Два пассажира одновременно с разных сторон подходят к какому-то длинному объявлению и углубляются в чтение. Это Степан и Иштван, они переговариваются шепотом.
Иштван:
— План перевыполнен. Полковник женился на Грете!
— Тем лучше. Она станет хозяйкой виллы!
— Да, ее жизнь устроена. Для нас положение осложнилось, Грета — хозяйка в дни, когда полковника и документов на вилле нет, а когда полковник там, она задерживает его дома, вместо того чтобы отвлекать в «Империал».
— Да… Черт возьми… Говорят про подростков «опасный возраст». Парадокс! Опасный возраст начинается с первым седым волосом: девчонка в месяц скрутила полковника и разведчика! Нет ли здесь чего-нибудь подозрительного?
— Нет. Помимо увлечения пожилого мужчины хорошенькой девчонкой, здесь понятный расчет: для него выгодно жениться на немке да еще на графине, даже обедневшей. Это повышает его престиж в Риме и Дортмунде.
— Тогда, может быть, теперь можно обойтись без вторжения Сергея на виллу?
— Нет. Грета беспомощна, она завалит дело. Единственная польза от брака в том, что она досконально ознакомилась с сейфом и поможет Сергею быстро овладеть техникой его открывания и закрывания.
— Как все произошло?
— В течение месяца. Регистрировались они в Лугано, очень скромно, ведь Грета — протестантка. Друг полковника — Джованни Руффо, самый богатый человек в Лугано, мэр и владелец лучшего отеля — закатил новобрачным великолепный обед. Две недели они пробыли в Милане и Риме. Муж знакомил молодую жену со своими родственниками. Сейчас оба в Лугано, Грета привыкает к новому дому.
— Слуги?
— Отставной итальянский капрал Пьетро Феррато и его жена Мария. Разреши Сергею лично осмотреть дом?
— Разрешаю. Но только в порядке первого осмотра. Фотографирование начните потом, после того как будут разработаны все подробности плана операции. Когда вы наметили начало работы?
— Завтра утром, в воскресенье, полковник и прислуга отправляются в церковь. Грета как протестантка останется дома. После мессы слуги плетутся домой первыми и ожидают у калитки, чтобы второй раз сказать хозяину «доброе утро». А тот сначала забегает в «Империал» на стаканчик виски и возвращается домой почти в одно время со слугами. Грета должна встретить мужа на крыльце — это уже стало традицией. У Сергея всего один час. Вилла хорошо охраняется. Два полицейских ровно в полночь занимают посты на набережной позади виллы, до этого городок не спит. Час утром, когда католик обязан быть в церкви, и час вечером, когда полковник частенько бывает в баре у своего приятеля, — вот две щели, в которые должен пролезть Сергей в дни, когда сам полковник бывает в Лугано.
— Но ведь в Дортмунде дело у полковника идет легче?
— Еще бы. Там он работает не спеша в доме, в котором во время приезда живет. Временем он не связан: Раушбергера целый день дома не бывает. Поручить дело Грете — это значит обеспечить нам провал. Нет, пусть уж за это возьмется Сергей!
Крыльцо виллы. Супруги в белом. Целуются на прощание.
— Голубки, голубки, — умиленно шепчут с улыбкой Пьетро и Мария. Они ожидают у калитки сада.
Щеголеватый полковник военным шагом подходит к калитке, небрежно касается одним пальцем шляпы и проходит на улицу. Слуги низко кланяются и следуют за хозяином.
Пышная зелень в саду. Пальмы, цветы.
Грета долго смотрит вслед мужу, потом вздыхает и входит в дом.
Розовые цветы магнолии с дрожащими на них капельками росы. Позади — лазурь озера и сверкающая белизна снежных гор.
Густые и высокие кусты на пригорке над виллой полковника. За ними закрытая машина Сергея.
Салон машины. Сергей, Ганс и Альдона. Сергей делает последнюю проверку.
— Пистолеты?
— Не подведут.
— Глушители в порядке?
— Да.
— Покажите.
Сергей проверяет оружие.
— Фальшивые номера поставлены? Не забудь опустить стекло перед стрельбой, Ганс! Ты останешься в машине, Альдонка, на тебе крыльцо, а Ганс из кустов прикроет меня в случае бегства через заднюю калитку. Поняли, ребята?
— Сергей, у меня сегодня болят ноги. Ну, понимаешь, эдски болят косточки на больших пальцах. Боюсь не попаду на педали или нажму слабо, а ведь счет времени в случае провала пойдет на мгновения!
— Ну ладно, пусть за баранку садится Ганс! А стреляешь ты, Альдонушка, прямо геройски!
Ганс недоволен.
— Да ведь ты, Сергей, если побежишь, то через заднюю калитку? Значит, я, вроде, остаюсь не у дел, а? Эх, уж эти мне еврейские ноги! Вечно Апьдону выручают!
— Причем здесь еврейские ноги? Ты гордись, немецкая балда, что у тебя жена героиня — слыхал, что Сергей про меня сказал?
— Ладно, ладно! В следующий раз я ему скажу, что у меня расстройство желудка, и пойду в кусты.
— Нахал, вот уж нахал! Скажи ему, Сергей!
— Не спорьте, не время.
Смотрят на часы.
— Осталось три минуты. Приготовиться! По местам! Если кто-нибудь из слуг или сам хозяин возвратится раньше времени, не прозевай, Альдонушка, дай знак Гансику.
Альдона, хромая, уходит. Она одета в зеленое пестрое платье. Ганс со вздохом кладет пистолет рядом с собой и закуривает.
— Если услышишь выстрел внутри, значит я завалился, и ты убирайся с Апьдоной к выбранному месту в горах. В случае необходимости мне смываться до срока — гудок!
Смотрит на часы.
— Сейчас Грета даст сигнал из окна. Сигнал!! Внимание! Я пошел!
Сергей выскакивает из машины.
Альдона в кустах смотрит на часы. Шепчет:
— Пять минут.
Ганс нервно играет пистолетом.
— Полчаса! Скоро конец операции!
Лицо Апьдоны в окне.
— Сорок пять минут. Включи мотор, Гансик!
Взволнованное лицо Апьдоны.
— Слуги возвращаются! Гудок! Скорей!
Ганс хватает пистолет, дает короткий гудок и смотрит на часы.
— Сорок восемь минут! Черт знает что! Неужели провал?! Альдонка, на место! Прикрывай калитку!
Большой хорошо, но несколько старомодно, обставленный кабинет полковника. Прямо — стена, в которой две двери — одна широкая и высокая посредине, другая маленькая и незаметная, оклеенная обоями, справа, у боковой стены. Справа вдоль стены до самого потолка — застекленный книжный шкаф, в который с ближнего к зрителю конца вделаны шкафчик-бар и сейф, оба закрытые деревянными дверцами. Со стороны зрителя виден край большого письменного стола, освещаемого светом из большого окна, зрителю невидимого. Слева у задней стены в углу — торшер и кресла. В этой левой боковой стене — большие окна, прикрытые легкими гардинами. На полу ковер. Средняя дверь открывается, в нее вбегает Грета в длинном утреннем домашнем кружевном платье. Она волнуется, комкает в руках платочек. Останавливается перед маленькой дверью, которая осторожно приоткрывается. В кабинет боком осторожно входит Сергей.
— Привет, Сергей!
— Привет, Грета!
Мгновение они колеблются. Потом торопливо обнимаются.
— У нас час времени?
Грета смотрит на часы.
— Теперь меньше минут на десять-пятнадцать.
— Гаэтано так точен?
— Как часы! Как наш немецкий профессор!
— Быстро покажи все комнаты!
Грета открывает большую дверь и оставляет ее открытой. Позади — коридор. Они быстро проходят по коридору, удаляясь от зрителя. Голос Греты делается глуше. Она скороговоркой вполголоса:
— Впереди входная дверь с парадного крыльца. Оттуда скоро войдет Гаэтано, я должна его встретить на крыльце. Здесь, слева, его спальная комната. Под подушкой у него пистолет. Рядом на тумбочке сигнальный звонок в полицию. Дальше моя комната, справа — столовая, прихожая, где раздеваются гости, оттуда, видишь, дверь в ванную. Из столовой дверь в кухню. В окна столовой видны: слева домик прислуги, гараж и дорожка к ним, а справа, между высокими кустами, дорожка из кабинета к гаражу, к задним воротам и железной калитке. Она почти никогда не запирается, вот тебе Два ключа от двери кабинета и железной калитки. В случае бегства постарайся запереть за собой оба замка — это задержит Гаэтано. Это важно! Ну, вернемся в кабинет. В начале работы не забудь выдернуть из розетки штепсель телефона, а потом его вставить. На столе второй звонок тревоги в полицию. Вот он. Вот сейф. Я открываю деревянную дверцу. Смотри: вот три круга. Для того чтобы открыть сейф, нужно набрать цифры 5834, 6001 и 1904. Положи эту бумажку в карман — на ней эти цифры. Вот ключ, попробуй открыть.
Сергей по бумажке устанавливает круги и открывает сейф.
— Прекрасно.
— При закрывании не забудь поставить круг в исходное положение!
— Ладно! Что за бумаги в сейфе?
— Не знаю. Их вчера вечером привез Гаэтано.
Сергей в черных перчатках. Он ловко и осторожно берет верхушку стопки. Его движения профессиональны, он похож на фокусника или хирурга. Просмотрев два-три документа, он быстро скользит к столу, становится к зрителю спиной, снимает с плеча кожаный футляр, устанавливает аппарат с осветителем, прикрывает их бархатной тканью и начинает фотографировать.
— Что ты? Зачем? Времени мало!
— Не могу — такие документы нельзя выпускать из рук!
— Но ты же сказал, что придешь только для первого знакомства?
— Не могу! Надо прихватить что успею.
Грета нервничает, поминутно смотрит на часы. Воцаряется напряженная тишина. Становится слышным чириканье птиц и быстрое щелканье аппарата:
Клик! Клик! Клик!
Стопка несфотографированных материалов тает, стопка обработанных растет.
— Осталось пятнадцать минут! Сергей, прошу тебя!
Клик! Клик! Клик!
— Сергей, умоляю!
Далекий короткий гудок. Сергей отрывается от работы.
— Что это?
— Они возвращаются!
Грета в отчаянии.
— Мы пропали! Я говорила…
Портал небольшого собора. Полковник выходит, смотрит на часы, на солнце, на голубей, клюющих зерна перед собором, и бодрым шагом военного отправляется домой.
Сергей плавными, но точными и быстрыми движениями складывает все стопки в одну и аккуратно укладывает ее на место. Складывает аппарат. Закрывает дверцу сейфа и хочет поставить круги в исходное положение, но входная дверь в глубине коридора открывается. Входят слуги. Грета в отчаянии. Мария проходит в столовую и идет дальше в кухню, а ее муж Пьетро тихонько идет к открытой двери кабинета. Грета подходит к цветам на столике у торшера, Сергей, спрятавшись в коридорчике, дверь в который открыта, вынимает пистолет, а рукавом левой руки вытирает с лица пот.
Пьетро:
— Простите, мадонна. Вчера Мария забыла спросить, как синьора пожелает кушать мясо: под немецким соусом, мучным и пресным, или под нашим, итальянским?
Грета едва владеет собой.
— Э-э-э… Я-я…
Бар отеля «Империал». У стойки Гаэтано и Джованни. Они опрокидывают по стаканчику.
— Чао, Джованни!
— Ну подожди еще минутку!
— Нельзя, супруга ждет и волнуется. Опоздаю на минуту — она оскорбится!
— Ох, уж эти мне молодожены! Ну ладно, привет синьоре Маргарите! Чао!
— Синьора, итальянский соус — это не немецкая болтушка из муки, пусть синьора меня извинит, это чудо-соус: томаты тушатся с черносливом в вине и уже на столе в соус добавляют щепотку тертого пармезана!
Пьетро складывает три пальца и, улыбаясь, с шутливосладострастным видом их целует.
— Стуффато ди манцо алла лугарнезе!
Грета бессильно опускается в кресло. Сергей рукавом руки с пистолетом опять вытирает пот, потом смотрит на часы.
Полковник ускоренным шагом спешит домой. Пригорок. Кусты. Слева неясно виден автомобиль. Справа в кустах Альдона.
— Да, это лучше, милый Пьетро! Идите!
— Благодарю, синьора!
Слуга щелкает по-военному каблуками и уходит, закрыв за собой дверь. Сергей, как тигр, прыгает к сейфу.
Калитка. Полковник берется за ручку. Проходящий мимо сухощавый старик останавливается и почтительно приподнимает шляпу.
— Доброе утро, синьор полковник!
— Доброе утро, синьор адвокат! Извините, мне некогда.
Полковник хочет войти, он видит, что на крыльце нет жены и хмурится.
— Синьор полковник, одно слово.
— Я очень спешу, синьор адвокат!
— А у меня важное для вас дело!
Полковник смотрит на часы и на крыльцо. Пожимает плечами. Приоткрывает калитку.
— У меня есть сведения, что банк откажет вам в ссуде, синьор полковник!
Полковник поражен. Он закрывает калитку и берет адвоката за плечо. На крыльце появляется Грета.
— Банк полагает, что для покупки или строительства большой виллы поручительства синьора Руффо маловато. Желательно еще и письмо из Рима.
— A-а, ну письмо будет! В какой форме вы его себе представляете, синьор адвокат?
— Вас ожидает синьора Мональди. Разрешите зайти через час?
— Прошу!
Полковник широко распахивает калитку и входит. На крыльце Грета уже раскрывает ему объятия.
— Ну, знаешь ли, Сергей, это свинство! Просто хамство какое-то!
Альдона возмущенно сверкает глазами. Молчаливый Ганс смотрит в сторону и платком вытирает потное лицо.
Все трое в машине, которая плавно поворачивает на набережную. Альдона прячет оружие под сиденье.
— Так бессовестно играть на нервах — это просто черт знает что такое! Ты не уважаешь людей, которые тебя любят!
Сергей на заднем сиденье. Шляпа у него помята, из-под нее торчат слипшиеся волосы. Лицо лоснится. Глаза закрыты. На губах блаженная улыбка.
— Апьдонка, если бы ты знала, какие документы у меня на пленке! В Центре будут слюнки глотать!
— Какие документы?! Ты имел разрешение только на первый осмотр дома!
— Не удержался! Уж больно хороши — прочел и не удержался.
Альдона хмурит брови.
— Плохо, товарищ начальник! Очень плохо! А еще любите читать нам лекции о дисциплине.
— Альдонушка!
— Плохо! Не ожидала! Безобразие!
Заросли цветущего олеандра. Сергей и Иштван встречаются в кустах.
— Привет, Сергей. Ну как?
— Привет, Иштван. Дом осмотрел. Он очень удобен для работы. Но снимать придется вечером, когда Гаэтано уходит в бар к приятелю, а полицейские еще не на посту. Это бывает не каждый день, и время отлучки всегда разное. В этом и кроется риск.
— Иди на риск. Ничего не поделаешь, такое время!
— Ладно. А теперь получи пленку.
— Какую?
— Я не удержался и снял кое-что.
Иштван вынимает папиросу изо рта и швыряет ее прочь.
— Чекист работает так же точно, как отрегулированная машина. Отсебятина — путь к провалу. Она удесятеряет риск. Нет, брат, не ожидал от тебя. Давай фильмы. Ого, четыре? Успел накрутить больше сотни! Молодец! То есть, я хочу сказать, очень плохо! Не ожидал от тебя, Сергей!
Улица в центре небольшого городка. Много прохожих и автомобилей. Нижние этажи — только торговые предприятия: витрины и вывески, среди них, ничем не отличаясь от других, небольшая аптека и аптекарский магазин — две витрины, между ними входная дверь, над ними вывеска: «Apotheke — Drogerie».
Внутренний вид аптекарского магазина. Задняя стена — шкафы со множеством банок, пузырьков и коробочек. Рекламные плакаты. Стойка с лекарствами. Перед стойкой шесть покупателей. За стойкой владелец магазина и его жена. Оба в белых халатах и шапочках. Когда четыре покупателя выходят, то двое — высокий и плотный — быстро ныряют за стойку и в дверь, ведущую во внутренние комнаты.
Расфасовочное и рецептурное отделение. Столы, плитки с колбами и белыми сосудами, весы. Большая мойка. Плотный и высокий моют руки и быстро скользят дальше.
Гостиная квартиры аптекаря. Не столе все приготовлено для чая. Вошедшие садятся за стол.