— Намина… — Вот от гнева даже имя мое вспомнил! — Мне плевать, что ты сейчас сделаешь, но чтобы этого кота в комнате не было. Поняла?
Я оглянулась на застывшего пушистика и расстроено протянула:
— Да, — даже не представляя, куда деть малыша.
— Исполняй, — рявкнул рыжий и отключился.
А дальше как в поговорке: «Легко сказать, но сложно сделать». Котенок сопротивлялся изо всех сил и не желал спать в ванной, на балконе, в сундуке у кровати или на подоконнике дальнего окна. Фырчал, сердился, жалобно мяукал, вновь и вновь предпринимая попытки сесть мне на шею. Маленький террорист два часа не поддавался уговорам, не хотел ни пить, ни есть, смотрел жалобно и требовал свое. Честное слово, не был бы таким маленьким, посчитала бы, что он тот еще вредина, прощелыга, шантажист и доброго отношения не достоин. Но так как он всего лишь капризный кроха, измученная я со всеми удобствами закрыла его в кладовой, предусмотрительно наложив на дверь сеть некроманта, звуконепроницаемое заклинание, ловчую. И весьма удивилась по утру, не обнаружив пушистика на месте, заклинания есть, котенка нет.
— Сумерька, — Бруг пришедший меня будить спросил с усмешкой: — ты почему там застыла? Возрожденного духа увидела? Или потеряла вчерашний день?
— Потеряла, — прошептала я, — но не день. Котенка.
— Игрушку?
— Нет, живого.
Все еще золотисто-рыжий и улыбающийся Тугго замер и воздух носом потянул, посмотрел на меня, затем в пустоту кладовой, медленно вскинул брови.
— Галлюцинации с утра в начале тренировок… это что-то новенькое. — И аккуратно развернув меня к себе, произнес: — Сумерька, здесь не может быть котят. Тем более живых. Вся местная живность — это нежить или плотоядная фауна весьма недружелюбная, надо сказать.
— Но он был не здешний, я его привезла.
— Шутишь? Тебя бы с ним не пропустили за ворота, — отмахнулся Кардинал и подтолкнул меня в направлении двери. — Прости, но со своими видениями ты разберешься потом. Время не ждет.
Точь-в-точь так же думали и остальные смертники. Они и ели быстро уминая внушительные порции и коротко перебрасываясь на первый взгляд ничего не значащими фразами, но если прислушаться…
— Западные ворота так же просматриваются, — Консул резкими движениями смешивал салат на свое тарелке.
— И комнаты? — спросили у него. Кивнул.
— Все? — изумился принц.
— Даже Сумерьки, — на меня резко махнули ложкой, от чего салата на моей тарелке стало больше. — Хоть мы ее вчера и в самый последний момент переселили. Все смотрят.
— Уроды! — прорычал Бруг, вгрызаясь в здоровый бутерброд. — Что делать будем?
— Предлагаю раз и навсегда излечить городок от глазастой болячки! — Хан кровожадно посмотрел на нож в своей руке и, перехватив его удобнее, сверкнул желтым взглядом. — Так сказать, вырезать.
— Нельзя, — решительно отсек его предложение Равэсс, — мы не знаем какие твари удостоились чести наблюдать за нами, а это не гарантирует, что их уничтожение пройдет тихо. Нас заподозрят.
— И что? — возмутился скиф.
— И подставят как команду горцев на прошлых играх. Думаю, вы все помните тварей из преисподней.
Смертники приуныли, я же от видений первой встречи с бордоволосым Аквиусом Авуром вздрогнула и начала понимать обсуждаемую тему.
— За нами следят?! — попыталась привстать, но меня тут же осадили.
— Тихо! Ешь… — Герцог сидящий справа, добавил мне салата, Барон слева, нарезал мясной пирог, а Его Высочество, перегнувшись через стол, вручил мне вилку. — Кушай, не отвлекайся на всякие глупости.
— Но… — хотела возмутиться и услышала знакомое: «Конфетку?». Спросил Равэсс, а за сладким в карманы потянулись все. Я быстро вспомнила, какой гадостью они решили меня угостить и отказалась: — Нет, спасибо.
— Так что делать будем? — вновь подал голос Бруг.
— Тренироваться, — ответил принц.
— А должники нашей Суме…
— Следи за языком, — оборвал оборотня метаморф и покачал головой. — Пусть и далее думают, что ее участие — это следствие жалости к Графу и никакой не расчет.
— Так все равно поймут, — не согласился с ним молчавший до сих пор Канцлер.
— Чем позже, тем лучше. И пока Гер не прибудет, ее на тренировки не берем. — Строгий взгляд на меня и в приказной форме: — Пожалуйста, сама не приходи.
— Почему? Неужели я не могу быть даже слушателем или советчиком по борьбе с нежитью?
— Не можешь, — отрезал он. — По официальным данным декана факультета Темных сил ты невеста Дао-дво нечаянно попавшая в списки. Нелепая случайность и маленькое безрассудство влюбленной.
— В смысле влюбленной?
За столом стало тихо, взгляды всех сосредоточились на Равэссе. И вот что странно, Барон опустил руку на мое плечо, пригвождая к спинке стула, а Герцог на колено, прижимая к сидению. И отчего у них такая уверенность в том, что последующая информация мне совсем не понравится?
Капитан команды сглотнул, медленно растянул уголки губ и, подавшись вперед, доверительно сообщил:
— Ты просто отчаянно не хотела расставаться с ним даже во время игр.
— И это официальная версия Довара Горрана?! Но это не правда! Я…
— Конфетку? — предложил он, на корню оборвав все мое возмущение.
— Нет, спасибо.
Заметив любопытные взгляды со стороны прочих групп, с трудом погасила вспышку и с остервенением посмотрела на собственную тарелку. И меня тут же перестали удерживать на стуле. Обидно до слез, до зубного скрежета, до бессознательного произнесения проклятья. Я из лучших побуждений, пусть и ошиблась немного, а они неблагодарные вот так обернули все!
Благородные сволочи!
— Не шипи. — Команда поднялась из-за стола и, собрав посуду, направилась к мойке, рядом остался Равэсс. — Чтобы уберечь тебя от… от многого, мы иначе не могли.
— Ясно.
— Сумерька? — позвал он тихо.
— Не переживай. Иди.
— Найдешь чем себя занять?
— Несомненно…
Они ушел, а я осталась сидеть.
Есть не хотелось, на душе кошки скребли, и даже крошечное утешение пушистик от меня сбежал. Не удержалась, шмыгнула носом, чем привлекла очередной всплеск интереса у окружающих и поняла, что сейчас разревусь. А это вам не просто пара слезок, а целый океан, ведь здесь нет ни отца, ни брата, чтобы меня успокоить. Опозориться повторно я не хотела. Стремительно поднялась, отнесла на мойку тарелки и прямо-таки вылетела из столовой, очнулась уже в парке на зеленой траве под раскидистой осиной, где совершенно неожиданно раздалось тихое: «Мяу». Я не поверила своим ушам.
— Кис-кис?
— Мяу…
— Пушистик!
Слезы и обиды забыты, возмущение и досада развеялись, как не бывало, я ринулась к кустам, из которых доносился глас самого везучего зверька на свете и с воплем:
«Вернулся, маленький мой!» прижала его к груди. Казалось, это мгновение счастья нашего воссоединения будет длиться вечно и не завершится никогда. Но как же я ошибалась. Не прошло и минуты совсем рядом прорычали:
— Сумеречная, твою ж!
* * *Напиться до безрассудства и полнейшего беспамятства после он мечтал не первый день, но только сейчас ощутил насколько истосковался по черному хмелю, вышибающему дух. Нет, ранее ему так же сильно хотелось надраться, чтобы горло обожгло жидким огнем, чтобы нутро взорвалось искрами, а в голове посветлело и стало легко, безоблачно и абсолютно плевать на все. На смертьнесущую поганку, на его участие в играх Смерти, на Могучего и его задание, на таргов и их заманчивые предложения покинуть академию и взвод. Позже хотелось надраться, чтобы совсем не чувствовать смрада пещер, затем, чтобы отметить свое спасение от кравга. Всего минуту назад многоликий мечтал отключиться в пьяном угаре, дабы не наложить руки на себя, раз уж к доморощенной некромантке и ее коту не дотянуться. Но вот сейчас он отчетливо понял насколько несущественным было его желание потерять связь с реальностью.
Таррах!
Гер с рождения знал, что ему сопутствует удача, что там, где другой не пролезет, он, метаморф младшей ветки рода Дао-дво, пролетит. Собственно, так всегда и получалось, за что он и заработал признательность Тагаша, индивидуальную подготовку у Сули, «догляд» за кузенами, звание капитана команды Кра… Графитовых, разрешение Дована Горрана на свидания с его дочерью и опеку над Сумеречной… И последнее по всей видимости исказило его судьбу, на корю уничтожив прежнее везение. Из ответвлений пещеры ему на встречу вышли не просто два каменных бородача помоложе и постарше, а мать-основательница колонии и ее набирающее силу дитя. Иными словами, многоликому посчастливилось встретить двух разумных тварей, одна из которых обладает внушительным опытом, вторая бесстрашием и силой. И не нужно считать, что этот малыш так похожий на бородатую божью коровку весом всего в пятьдесят килограмм не опасен.
Ему вполне под силу обезглавить жертву слетевшей со спины каменной пластиной, которая бумерангом вернется назад вместе с отсеченным трофеем.
— Проклятье… — одновременно выдохнули метаморф и его прирученная нежить, с оторопью оглядывая новоприбывших.
— Хозь-зяин, он самец, — прошептала теневая.
— Паршиво, — выдохнул Гер, обдумывая куда ступить, чтобы первый удар бородача прошел мимо.
— И он учится охотиться.
— Твою ж! — метаморф застыл. Если детеныш только учится, значит, бить будет по всем движущимся мишеням, независимо от того летят они на него или от него. И возникает вопрос: — Теневая, а Могучий о бородачах знал.
— Не-а.
— Что, даже тарги ничего ему сообщить не соизволили?
— Все что они сказали, так это: «Последние из посетивших тайное убежище вот уже шестой день не выходит на связь».
— Догадываюсь почему…
— Й-я тоже, но все еще надеюсь, что Червь жив, — вздохнула лопоухая и на удивленный взгляд многоликого произнесла с укором: — И не смотри так. Ранее он часто навещал Дульку, что поделаешь, й-я успела к нему прикипеть.
— А больше ты ничего не успела? — поинтересовался разведчик, отслеживая каждое движение переговаривающихся… жуков. И аккуратно вынимая из нарукавника клонирующую иглу уточнил: — Тетрадь полистать, почитать об особенностях боя с этой нежитью?
— Так ты запре…
— Кука! — Гер сжал зубы до скрипа.
— Симпать-тяшка, — напомнила нежить и нагло вопросила: — И что я за это получу?
— Пару-тройку подзатыльников. — Нашла лопоухая время для торга!
— Не прельщает. Может один день отпуска?
Да чтоб ее! Он не ответил, зыркнул грозно, вогнал иглу в свое бедро. И уже двадцать три рассерженных Дао-дво, едва уместившиеся в пространстве пещеры рыкнули, держась за ногу:
— Выкладывай, что знаешь!
Будущий производитель колонии бородачей, подметив увеличение численности многоликих, приободрился и взялся за обезглавливание добычи, отправляя в полет по две пластины разом. Но клоны на то и клоны, они не падали замертво, не теряли голов и продолжали со злостью коситься на свое пустое правое плечо, сжимая зубы и кулак свободной руки. Бородатый недоросль злился и вздрагивал, издавая неприятный стрекот, в то время, как его родительница внимательно смотрела на настоящего метаморфа.
Приподняв верхнюю пластину головы, она словно бы держала его под прицелом. Да, в том, что мать-основательница уже сталкивалась с разведчиками и знает, как действуют их побрякушки, сомнений не возникало, впрочем, как и в том, что Гер не уйдет отсюда живым, пока кука намеренно тянет время.
— Если не отпуск, тогда золотое слово, — лопоухая гадость уверенно выторговывала себе блага.
— Живо!
— Ладно-ладно…только ради твоего спасений-я! — взвизгнула она, когда пластина пролетела над ее головой, чтобы рассечь клона, стоящего справа. — Малыши не умеют различать настоящих сородичей от морока или отражения в воде, а взрослые, как я уже говорила, ничего не видят снизу.
— Не понял, — Гер, пригнулся, уходя от каменного «бумеранга», посланного уже в него, и клоны повторили движение, несказанно обрадовав недоросля. Бородач почуял азарт и приблизился, а мамаша его напряглась, подняв еще одну пластину.
Разумная тварь — это та еще тварь!
— Ну, отец На… Намины изгонял молодняк при помощи многочисленных зеркал, установленных в пещерах, а тем что постарше снизу пробивал воздушный мешок.
— Зачем? — спасая свою голову, многоликий сделал кульбит назад, упустив момент, когда игла выскользнула наполовину и клоны стали полупрозрачными.
В этот миг он и будущий производитель колонии высшей нежити столкнулись взглядами, а кука произнесла:
— Чтобы не успели молодняк вразумить и подать остальным тревогу.
Что ж Гер не стал уточнять, почему так, а не этак, и, зачем бородачей оставлять в живых, он начал действовать.
— С мелким разбираешься ты. С мамашей я.
Выдернув из ноги клонирующую иглу, он вручил ее куке и… Многоликий хотел исчезнуть, чтобы подкрасться к самке, хотел перевоплотиться в какую-нибудь юркую пичугу, в крайнем случае, в шмеля, но не успел. Упал, как подкошенный от очередного огненного укола, вспоровшего грудь.
— Таррах!
— Хозь-зяин?! — завопила нежить, хлопая ушами и уворачиваясь сразу от четырех пролетевших рядом пластин. — Хозь-зяин, не времь-мя лежать!
— Ты так думаешь… — из-за нового приступа боли его рык, завершился скрежетом зубов. — Твою ж! Чтоб эту Сумерьку… и нашу связь…
Лопоухая наконец-то сообразила, что к чему.
— А-а-а-а! Миленький держись! Й-Я сейчас, — она уже обернулась чьим-то кошмаром, невероятно похожим на бородача, напоила иглу собственной кровью и с воплем «Ай-йя!»
кинулась на недоросля. Нападения двадцати трех от невесть откуда взявшихся сородичей бородач не ожидал, его воинственный стрекот испуганно оборвался на высокой ноте, а затем начал стремительно удаляться от места встречи.
— Получилось, — недоверчиво прошептал Гер и скосил глаза вправо. Получилось, но не все. Самка осталась. Она уже подала сигнал детенышу и нацелилась на голову неподвижного Дао-дво. А ему ни подняться, ни перевоплотиться, нутро до сих пор выжигает лавовым потоком.
Проклятье!
Захотелось связаться с причиной жгучей боли и произнести всего одно слово «стерва», ладно два слова «я вернусь». Хотя, если подумать, то на основе лишь этих двух слов вся гамма снедающих метаморфа чувств не будет охвачена. Поэтому он продумал краткое, но емкое послание «Я вернусь, стерва, и ты пожалеешь!». Просто, звучно, многообещающе, такое надлежит передать перед потерей второй жизни, подумал Гер и движением скрюченных пальцев связался с Сумеречной. Он ожидал услышать очередное:
«Миленький, маленький, дай тебя потискаю!», как вдруг в пространстве отчетливо и раздраженно прозвучало ее:
— Сиди здесь. Трем-Мирес мардо Нурге-тто!
Два плетения были сильными и без того, но произнесенные вслух, да еще подпитанные гневом смертьнесущей стали мощными настолько, что реализовались отнюдь не близ оказии бывшей безобразием, а здесь в пещерах Тульрейгга. Под ошеломленным взглядом многоликого белая плеть ловчей и зеленая сеть некроманта переплелись широким ковром и плавно опустились на самку каменного бородача, оглушив и обездвижив не ожидавшую такого подвоха нежить. Связь оборвалась. Гер судорожно сглотнул подступивший к горлу ком, откинул голову на камни и прикрыл глаза. Теперь прародительница колонии каменных бородачей его убить не сможет, как и подать сигнал тревоги.
Повезло.
Гер прекрасно это понял, зажмурился, сжимая руки в кулаки, и медленно выдохнул не только воздух из легких, но и выжигающую боль из тела. Фортуна не отвернулась от него, всего лишь подразнила переменчивостью ветреной любви. Какое счастье, что он решился напоследок сказать девчонке пару-тройку слов. Какая удача и вместе с тем безрассудство.
Гер медленно сел, выждал немного и, покачиваясь, поднялся и позвал теневую. А дальше… не ровный шаг, не твердая опора, щелчок и мир перевернулся и захлопнулся над ослабевшим метаморфом, крышкой каменного гроба.
— Таррах!
Ругнулся он и сам себя мысленно обозвал идиотом. А кто еще, оказавшись в логове кваргов и, как выяснилось, месте обитания каменных бородачей, будет болтовней привлекать внимание оголодавших тварей. Их же тут полным-полно. И действительно не успел его голос отразиться от стен ловушки, как в углу, что-то скрипнув, медленно сдвинулось, и настороженный голос спросил:
— Дао-дво, это ты?
— Я, — выдохнул многоликий, усиливая зрение и подаваясь чуть вперед. Крышку люка он заметил не сразу, хорошо замаскированная она пряталась в глубине трещины. Взгляд скользнул по окровавленному лицу, подбитому глазу и почти полному отсутствию волос на голове Арванса Гоя лучшего выпускника военной академии Треда. — Червь! Живой?..
— На последнем издыхании, — отозвался тот и сильнее распахнул люк.
В низком помещении более похожем на клетку, а не на убежище помимо Гоя оказалось еще двое из разведчиков, покинувших стены академии в прошлом году. Кузены Ирвинг и Крауш Хакки. Изможденные, голодные и обессилившие от тренировочных боев, что устраивала для своего отпрыска прародительница бородачей, они с трудом двигались и говорили.
— Разумная тварь!
— Она знает, где рычаг открывающий спуск в убежище, — признался хмурый Червь, помогая своим парням устроиться на полу. — И если ты оставил ее наверху, скованной всего лишь сетью некроманта… она вскоре спустится сюда.
— Вряд ли. — Дао-дво вручил ему свою флягу с водой.
— Уверен? — голоса троицы прозвучали недоверчиво и хрипло.
— На все сто процентов, — Гер, улыбнулся. — Пока она выпутается, найдет перепуганного недоросля и объяснит, что за ним никто не гонится. Пока соберет подкрепление и вернется сюда… У нас больше часа.