— Понятно, только ведь по-умному не получается. И сердце ухает, и идти было боязно…
— Что за чушь. Я тебя ждал, уже беспокоиться начал, куда, думаю, пропала. А ты, оказывается, на юге загораешь… — Он хохотнул и посмотрел на меня заискивающе. Слава богу, возлюбленный мой переменился мало… Бутылку мы допили, но главной темы коснуться он так и не решился, ходил кругами, прятал глаза и глупо улыбался. Придется как-то самой начинать разговор.
— За деньги спасибо, — сказала я, повертев в руках пустую рюмку.
— Брось. Если что надо… ты же знаешь, с деньгами у тебя проблем не будет. Где жить думаешь? Нинка квартиру оттяпала?
— Серега там устроился, у него семья… У деда поживу.
— В коммуналке? На черта она тебе? С квартирой решим на днях. Какая понравится, ту и купим, только пальцем ткни. И вообще, ты ж знаешь, как я к тебе отношусь, так что наплюй на все заботы, я старых друзей не забываю… — В этом месте Славка поспешно отвернулся и достал сигарету. Прикуривал он долго, чиркал зажигалкой, руки дрожали — Вот черт, одну туфту гонят.
— Дай мне, — попросила я, он протянул мне зажигалку «Зиппо» с гравировкой золотыми буковками: «Владу от его Котенка». Огонек вспыхнул. Славка наконец прикурил, а я вернула ему зажигалку. Он повертел ее в руках, вздохнул и сказал:
— Ты извини.
— Все нормально. Я и не ожидала, что ты пять лет проживешь монахом, я любила тебя и сейчас люблю, но… тебе вовсе необязательно…
— Знаешь что, поехали на наше место, — вдруг предложил он. — Чего здесь сидеть?
— Поехали, — согласилась я и поднялась с дивана. Он взял меня за руку и торопливо повел из комнаты.
Коридор был пуст, в холле неласковый тип с усами теперь занимал позицию у дверей. а Борис развалился на диване, лениво разглядывая потолок, однако при нашем появлении сонную одурь с него как ветром сдуло, он вскочил и даже сделал шаг навстречу хозяину.
Славка махнул рукой:
— Один поеду.
И мы вышли на улицу. На стоянке во дворе ресторана Славка подвел меня к огромному «Форду», который выглядел чуть ли не антиквариатом, а я засмеялась.
— На ней Элвис Пресли ездил?
— Может, и не ездил, но я так думаю. Выходит, свою мечту Славка все-таки осуществил…
«Нашим местом» мы когда-то называли крутой берег реки за аэродромом. К нему вела липовая аллея, слева начинались поля, на холме, ближе к линии горизонта, деревушка с белой колокольней в центре.
— Ничего не изменилось, — заметила я. Славка кивнул, сворачивая на развилке вправо. Здесь машину пришлось оставить, и дальше мы отправились пешком.
— Речку загадили, купаться нельзя, — с горечью сообщил мой спутник.
Я глубоко вздохнула, оглядываясь. Место было чудесное, несмотря на то что речку в самом деле успели основательно загадить, но никаких ностальгических чувств я не испытала ни от лицезрения «нашего места», ни от того, что Славка, стоя рядом на крутом берегу, держал меня за руку.
— Красиво, — сказала я, потому что ситуация требовала слов вроде этих.
— Красиво, — согласился Славка, посмотрел на меня и заметно погрустнел. — Я вот что хотел сказать…
— Что? — подождав немного, спросила я.
— Давай пройдемся, — ответил он уклончиво. Мы направились в липовую аллею, я задрала голову и смотрела в голубое небо, споткнулась о кочку, и Славка подхватил меня под локоть. Я привалилась спиной к широкому стволу, бывший возлюбленный придвинулся ко мне вплотную и, не удержавшись, поцеловал меня. Я обняла его, и минут пять казалось, что мы вернулись в прошлое, но только пять минут, не больше. Он положил руки на мои плечи, отстранился и не смог скрыть тяжелый вздох.
— У тебя кто-то есть? — осторожно спросила я.
— Да. Есть. Так получилось. Она… в общем, все серьезно, и я даже не знаю, как…
— Тебе не нужно ничего объяснять. И я, и ты знаем: ты мне ничем не обязан.Она красивая?
— Она похожа на тебя, внешне. Наверное, поэтому… Я ей рассказывал о тебе, она все поняла, хотя вначале ревновала. она хорошая девчонка. Я вас познакомлю.
— Лучше не надо, — улыбнулась я и взяла его под руку. Мы пошли по тропинке туда, где среди кустов виднелась его машина. — Мне сейчас нелегко, — начала я задушевно, — Странное такое чувство, будто жить начинаешь заново. Должно быть, так оно и есть. Я тебе очень благодарна… я и не надеялась, что между нами что-то будет, и очень боялась, что ты просто не захочешь меня видеть…
— Чушь. Я не захочу тебя видеть? Я… мне тоже досталось, а потом Ленка… и я совсем не знал, как быть…последние дни места себе не находил, все думал, как сложится. Честно скажу, боялся. А когда ты вошла сегодня. сердце сжалось, так захотелось все вернуть. Ты и я… и…
Я погладила его ладонь, и слезы вновь потекли по моему лицу. Славка осторожно меня поцеловал, а я улыбнулась.
— Все хорошо. Правда. Мне бы на работу устроиться.
— Без проблем. Место подыщем. Куда хочешь?
— Ресторан твой?
— Можно сказать, мой…
— Возьмут официанткой на первое время? К чужим идти не хочу, обо мне все равно узнают, будут в спину пялиться да кошельки прятать.
— Пусть попробуют, — начал он, непроизвольно сжав кулак, но с порывом быстро справился, — Зачем тебе работа официантки, найдем что-нибудь получше. Дай мне неделю, подыщу, прикину.
— Мне сейчас любая работа сгодится, а в твоем ресторане пальцем тыкать не будут, поработаю с полгодика, людям надоест языками чесать, тогда и о другой работе можно будет подумать.
— Хорошо, — кивнул Славка. — Если ты так хочешь… Вовка вчера жаловался, девки вконец оборзели, на смену пьяные приходят, сразу троих уволил…
— Ну вот, если уволил, пусть меня возьмет. Я не пьющая. Поговоришь с ним?
— Да чего с ним говорить. Когда решишь, тогда и на работу выходи.
— Спасибо. Пожалуй, с понедельника и начну.
— Куда торопиться? Отдохни. О деньгах не думай. И с квартирой решим.
— Деньги пока есть, и с квартирой порядок. Мы уже подошли к машине, когда он вдруг спросил:
— Как там?
— Где? — не поняла я, а сообразив, что он имеет в виду, едва удержалась от смеха, но смеяться себе отсоветовала, посмотрела вдаль с грустным выражением на физиономии и ответила:
— Тому, кто там не был, — не объяснишь, а попасть — не приведи господи.
В общем-то, так оно и есть. Славка кивнул, вроде бы оставшись доволен моим ответом, и неожиданно заявил, глядя мне в глаза:
— Я его не убивал.
Не знаю, чего он ждал от меня, может, признания в преступлении, которого я не совершала? Затянувшаяся сцена мне не понравилась, я прижалась щекой к плечу Славки и попросила:
— Давай не будем об этом. Мое единственное желание поскорее все забыть. И начать новую жизнь. Обыкновенную. Просто жить и радоваться, что есть небо, солнце, друзья…
Мне самой стало тошно от эдакой ерунды, но Славку она как будто успокоила, он улыбнулся, похлопал меня по спине, точно подбадривая. Садясь в машину, мельком взглянул на часы
— Спешишь? — спросила я
— Нет, — отмахнулся он, но было ясно, что врет. Кашлянул и счел нужным пояснить. — Важная встреча, неудобно переносить. Большие деньги закручены.
— Успеешь отвезти меня домой?
— Конечно.
Вернувшись в свою коммуналку, я обнаружила Палыча сладко спящим на родном диване, а поллитровку допитой. Прошлась по квартире, затем извлекла из тайника дедово наследство и поставила часы и статуэтку на полу рядом с раскладушкой. Посмотрела на них, вздохнула и устроилась на полосатом одеяле, которое Нинка, судя по запаху, нашла на помойке, оттого долго выдержать я это соседство не могла и убрала одеяло в темнушку, решив при первой возможности вернуть его сестрице. Нинка, щедрая душа, кроме одеяла, принесла подушку с пестрой наволочкой и простыню, про матрас даже не вспомнила, но мне это и не нужно. Я достала куртку и бросила на раскладушку вместо одеяла, а сама направилась к телефону и принялась набирать Зойкин номер. Трубку снять не пожелали, в течение часа я звонила еще трижды, с тем же успехом. Пора ей было объявиться, дату моего освобождения она забыть не могла. Допустим, звонила сюда, когда я отдыхала на юге, но и я за две недели пыталась дозвониться до нее раз пятьдесят, не меньше, мне никто не отвечал, и это всерьез начинало меня беспокоить. Надеюсь. Зойка укатила куда-нибудь с мужем, устроив себе медовый месяц, и ей, ошалевшей от счастья, просто не до меня. «Через час попробую еще позвонить», — решила я и вновь легла на раскладушку. Тут зазвонил телефон, я вздрогнула от неожиданности, торопливо вернулась в коридор и сняла трубку. Звонил Валька.
— Дома? Я тут в трех шагах от тебя. Можно зайти?
— Само собой. Жду.
Я услышала шум подъезжающей машины под окном и пошла открывать. Валька выглядел шикарно, в темном костюме и белоснежной рубашке, впечатление портил только галстук, небрежно торчавший из кармана пиджака.
— Давно расстались?
— Не очень. Проходи.
Мы вместе вошли в комнату, и я немного растерялась, сообразив, что моему гостю в дорогом костюме сесть негде.
— Устраивайся на раскладушке, — предложила я, села на пол, привалясь к стене, и вытянула ноги.
— Да-а, — протянул Валька, оглядываясь. — Как тебе все это? — Он неопределенно махнул рукой, усмехнувшись с горечью.
Я тоже усмехнулась
— Нормально. Я видела места и похуже, так что здесь мне нравится. У тебя ко мне разговор или так заглянул?
— Какой разговор? — пожал он плечами. — Просто узнать хотел, как у вас все прошло.
— Отлично. Душевно поговорили. Обещал устроить на работу.
— Куда?
— В «Азию», официанткой.
— Шутишь? — Валька вроде бы не поверил.
— Чижик, — засмеялась я, — ты, видно, запамятовал, откуда я вернулась? Да мне за счастье в официантки. Какие-никакие деньги.
— И к нему поближе. — добавил он.
— Нет, — серьезно ответила я и даже головой покачала, желая придать словам убедительности, — В другое место меня не возьмут. А если и возьмут… сам знаешь. Так что «Азия» для меня земля обетованная.
— Ладно, у тебя своя голова на плечах. Говорили о чем?
— О жизни, — хмыкнула я.
— А конкретно?
Я посмотрела на него внимательно. Чижик поспешно отвел глаза и вроде бы даже покраснел, хотя вряд ли…
— Конкретно о том, что его любимая девушка похожа на меня и именно это обстоятельство позволило ему пережить первые годы разлуки со мной. Мы правда похожи?
— Не смеши, — он презрительно фыркнул. — Она просто дурочка, причем редкая. А Славка сам не больно умный, оттого его и тянет на глупых баб.
— Ты меня имеешь в виду? Он махнул рукой.
— Она такая… интеллигентная, одним словом. Дурацкое имя ему придумала… Влад… какой, к черту. Влад…
— Между вами что, черная кошка пробежала? — удивилась я — Помнится, пять лет назад вы были друзьями
— Мы и сейчас друзья. Про дела наши рассказывать не буду, сама все увидишь. Славка решил стать джентльменом, кулаками ему махать надоело. Это он с ее слов поет, а того не понимает. — Валька вновь рукой махнул и посмотрел на меня, — Он тебе поверил?
— В каком смысле? — искренне удивилась я.
— В том, что ты все забыла, простила и женитьбу на этой дуре благословляешь со спокойной душой?
— Моего благословения он не просил, но если дойдет до этого — благословлю
— И он тебе поверил?
Наш разговор начал меня всерьез беспокоить.
— Не пойму, куда ты клонишь?
— Ты отсидела пять лет только для того, чтобы он мог здесь пить, жрать и шляться по бабам, возвращаешься в эту вонючую конуру, собираешься работать официанткой в каком-то притоне, где пьяная шпана будет хватать тебя за задницу, и пытаешься меня уверить, что считаешь это нормальным?
— Да пошел ты. Чижик, — засмеялась я. — Чтоб ты знал, родной, я действительно считаю это нормальным. Я хочу работать как все, жить как все, выйти замуж как все и родить ребенка. Лучше двоих. Это программа максимум. Если тебя интересует программа минимум, так еще проще. Вымыться и завалиться спать. Скажи, неплохо?
— Классная идея, — сказал он, поднимаясь, и пошел к двери, обернулся и заявил:
— Знаешь, а я ведь любил тебя. Лет шесть, если не больше.
— Я догадывалась, — улыбнулась я.
— Догадаться было нетрудно. И все-таки ты выбрала его.
— Не повезло, — смеясь, пожала я плечами.
— Значит, об убийстве он даже не заговаривал?
— По-моему, это глупо. Знаешь пословицу: кто старое помянет… ну и все такое прочее. У нас наметилось полное взаимопонимание.
— Выходит, ты здорово изменилась, — на прощание сказал он. — Если, конечно, мне лапшу на уши не вешаешь.
Проводив его, я еще несколько раз попробовала дозвониться Зойке, затем приняла душ и легла спать. Однако сон не шел. Я пялилась в потолок, ворочалась на скрипучей раскладушке и в конце концов устроилась на подоконнике возле распахнутого окна, так и встретила рассвет. Часов в пять на меня напала сонливость, и до восьми я спала как убитая.
Ровно в восемь в комнате появился Палыч и заорал
— Виталик, подъем, голуба моя. Идем кофий пить.
— Чего тебе не спится, старый? — выглядывая из-под куртки, поинтересовалась я.
— Много спать вредно. Глянь, денечек какой, с утра солнышко… — Он вышел из комнаты, я потянулась, зевнула и побрела следом.
— Палыч, мне эти две недели никто не звонил?
— При мне нет, а автоответчика у нас нету. Хитрая штука, скажу я тебе. А ты кого ждешь-то?
— Подруга должна была позвонить.
— Не. не припомню. Хотя по пьянке мог запамятовать. Нет, не звонили.
— Ставь чайник, — кивнула я, отправляясь к телефону. Зойка вновь не пожелала ответить. Я побарабанила пальцами по стене, таращась на телефон, потом громко сказала:
— Что-то не так.
— Чего? — крикнул с кухни Палыч.
— Вот что, дед, — устраиваясь за столом, решила я, — Мне уехать нужно, на пару дней. Будет кто спрашивать, скажи, подругу навещает.
— А куда собралась-то?
— В Кострому.
— А чего ты там забыла? — нахмурился сосед.
— Хороший человек там живет. Подруга. Звоню третью неделю, никто не отвечает. И она не звонила, если ты ничего не путаешь. Беспокоюсь я. Надо съездить.
— Оно конечно, если беспокоишься. Может, твоя подруга отдыхать уехала?
— Может.
— И когда в Кострому податься хочешь?
— Да вот сегодня и поеду.
— Ага… — Палыч щелкнул пальцем по горлу и предложил, — Похмелиться не желаешь? Осталось малость…
— Выпей. Я с тобой посижу. и поедем на кладбище.
Палыч решил проводить меня на вокзал, но дошел лишь до угла дома, как раз на углу находился магазин, туда сосед и юркнул, выпросив у меня двадцатку. Я остановила такси, потому что время поджимало. На вокзал я прибыла за пять минут до посадки.
С утра стояла страшная жара, а путь мне предстоял неблизкий, я задернула штору на окне, вытянула ноги и нацепила темные очки. Бессонница пошла мне на пользу, не успели мы покинуть город, а я уже спала. В общем, поездка не получилась особенно утомительной.
Сосед сзади зашевелился, а я, в очередной раз открыв глаза, поняла: приехали. На вокзале я зашла в туалет, умылась и попробовала придать своей помятой физиономии пристойный вид. По причине страшной жары я была одета в шорты и майку, из вещей у меня был только небольшой рюкзак, который я повесила на одно плечо. Я вышла из вокзала и огляделась. В Костроме я была впервые и, где находится улица Вяземского, понятия не имела. Взгляд мой упал на вывеску «Продукты», и я заглянула в магазин, купила бутылку водки, торт и бегом бросилась к стоянке такси.
— Улица Вяземского? — спросил водитель первой машины, брюхо его упиралось в руль, а дышал он с таким трудом, что, казалось, вот-вот скончается от удушья. — Далековато… Ладно, поехали.
Я села сзади и всю дорогу молчала, разглядывая мелькающие за окном дома. Таксист, напротив, хотел поболтать и начал с вопроса:
— Учиться, что ли, приехала?
— Ага.
— Куда поступать будешь?
— Куда получится.
— А на Вяземского родня?
— Родня.
— Не вижу никакого проку от этой учебы. Учат вас, учат — и что? Умнее не становитесь. У меня всего семь классов и…
— Заткнулся бы ты, дядя, — ласково попросила я, он удивленно посмотрел на меня, а я добавила:
— И за дорогой присматривай, не ровен час в столб впишешься.
Он заткнулся, и остаток пути мы проехали молча.
— Вот она. Вяземского, — хмуро бросил таксист, мотнув головой влево, — Дом какой?
— Тридцать шестой.
— В другом конце.
Через пять минут мы тормозили во дворе пятиэтажки, я расплатилась и, вышла, забыв поблагодарить, впрочем, дядька в моей благодарности явно не нуждался. Седьмая квартира находилась на третьем этаже. Я позвонила и стала ждать, позвонила еще раз, прекрасно понимая всю бесполезность этого. Посмотрела на противоположную дверь и решила побеспокоить соседей. Дверь мне открыл мальчишка лет двенадцати.
— Привет, — сказала я. — Устиновы в какой квартире живут?
— В седьмой. Только их нет сейчас.
— А где они?
— На юг уехали. А куда, не знаю.
— Ясно. Давно уехали?
— Недели две точно…
— Можно я им записку оставлю?
— Конечно, — пожал плечами мальчишка. Я торопливо вырвала листок из записной книжки и написала: «Как вернешься, позвони мне».
— Держи, не забудь передать.
— Не забуду, я маме скажу.
— Отлично. Держи торт.
— Не надо, — вроде бы испугался он.
— Держи. Мне возвращаться в другой город, жара страшная, не довезу, — Торт он взял, а я стала спускаться по лестнице.
Слава богу, с Зойкой полный порядок. А то, что она обо мне ненадолго забыла, понять можно. Мужа своего она любила прямо-таки невероятно и все время, что вместе со мной «отдыхала», высчитывала дни, когда с ним увидится. Зойка работала бухгалтером, замуж вышла поздно, но удачно. ее избранник почти не пил, не курил, работал прорабом на стройке, а руки, по словам подружки, имел золотые. В любви и согласии они прожили семь лет. Одно печалило Зойку. у них не было детей. Зато имелся в семье достаток и взаимное уважение, были друзья, которые охотно ездили на Зойкину дачу. На девятое мая затеяли шашлыки, конечно, выпили. Зойка, видя, что муж, против обыкновения, позволил себе лишнего, сама села за руль. Возвращаясь в город, она не справилась с управлением, когда на дорогу неожиданно выскочил мальчишка на велосипеде. Новенькие «Жигули» влетели в бетонное ограждение, мальчишку с переломом ноги доставили в больницу, мужа Зойки в реанимацию, троих друзей, возвращавшихся в город вместе с ними, в морг, а Зойка, не получив ни единой царапины, схлопотала на всю катушку, так как в ее крови обнаружили алкоголь, а скорость на момент аварии была превышена.