— А что насчет магии?
— Пользуют древнюю магию Крови. Сам понимаешь, какой ресурс для этого требуется. Для стихийных боевых заклятий они уязвимы так же, как и любая высшая нечисть. А вот Свет их жжет так, что самими небесам делается жарко. Святая вода, освященный символ звезды, солнечный свет — все сгодится. Золото вампиров тоже припекает, но не смертельно.
— Вот только у меня на святую воду аллергия, а Руди — такая же нежить. А для нас есть какие-то способы умертвить кровососа? Без святых побрякушек?
— Самый верняк, это отрубить голову. Сдохнет тварь не сразу, но и восстановиться не сможет, если только ее назад не приставить. Если есть знакомые алхимики, то можно вампира в кислоте растворить или до золы пережечь в плавильной печи. Только попробуй его туда еще замани.
— А чеснок? — влез Руди.
— Ерунда, — отмахнулся охотник, — У кровососов на него аллергия, кожа краснеет и чешется, и все.
— У меня тоже, — вздохнул я.
— Больше ничем помочь не могу, — развел руками человек, — В прямом бою вампира одолеть почти невозможно. Им всем по несколько сотен лет, и все это время они учатся. Изучают языки, техники боя, историю… изучают нас, наши слабые и сильные стороны.
— Тогда как вы их убивали? Вы же простой человек!
Охотник посмотрел на меня насмешливо.
— Я-то? Обычно загонял в камнедробилку. Переломанные руки-ноги да ребра восстанавливаются у них по нескольку часов, за это время можно и голову срезать, и зубы с когтями на память выдрать.
— Ага. Камнедробилка, значит. А у вас, случайно, лишней под нарами не завалялось?
— Извините, но чем мог, я помог…
За дверью раздались тихие шлепки шагов и яростный стук в дверь:
— Эй, пацаны, шустрите оттуда, легавые шкандыбают, — послышался хриплый голос духа.
— Спасибо вам за все, нам пора — с этими словами мы с Руди выскочили из камеры, и вскоре уже были далеко от тюрьмы.
— Ну, что скажешь? — первым прервал молчание Руди.
— Что я зря потратил кучу денег, только страшнее стало. Соваться в замок к этим…
— Насколько я помню, ты подрядился в качестве вредителя, а не убийцы вампиров, а ты чуть ли не к сражению со всем родом Мергейлов готовишься!
— Оно, конечно, верно, но хотелось бы подготовиться к любому развитию событий.
— Тогда въезжай в замок сразу в гробу, с венком чеснока на шее и с красной розой во рту.
— А роза-то зачем?
— Для красоты…
Я замолчал. Попытка телохранителя развеселить меня, лишь еще больше испортила мне настроение. И снова вернулся меня к мысли о загадочном живом мертвеце, который обладает не только развитым интеллектом, но и чувством юмора, чего у вурдалаков не может быть в принципе — во время трансформации разума и души, они теряют все человеческие качества.
— Лучше бы подсказал, что делать.
— Я так понимаю, что все обычные методы наша нанимательница перепробовала: и знойную красотку ему подсовывала, и на оскорбление провоцировала, и следила, не скрывает ли он какую-нибудь страшную тайну, верно?
— Думаю, ты прав.
— И, разумеется, все это было бессмысленно: или он ждал с ее стороны подобного, или просто заподозрил неладное.
— То есть такой вариант, что герцог действительно по уши влюблен и идеальный муж — ты даже не рассматриваешь?
— Такого не бывает! — решительно заявил вурдалак, — Вот ты был когда-нибудь идеальным ребенком?
— Только если что-то натворил, и не хотел чтобы меня поймали и наказали. Погоди! То есть ты считаешь, этот Владислав лишь притворяется, потому что за ним кроется какой-то грешок?
— По-моему, это логично. Слежка, провокации — это, конечно, все хорошо, но только если жертва не догадывается, что за ней наблюдают или пытаются спровоцировать. Например, если этим занимается тот, от кого этого ну никак не будешь ожидать.
— Например, любящая жена?
— Это та, которая демон похоти, в сороковой раз выходящая замуж, и каждый раз по большой и чистой любви? — оскалился вурдалак, — Или ты считаешь столетнего кровососа наивным мальчишкой?
— Сто лет для вампира не возраст, — отмахнулся я, — Лучше скажи, ты петь или танцевать умеешь?
— Вообще-то я телохранитель. И вурдалак, — на всякий случай напомнил он.
— Наверное, и огонь выдыхать не умеешь, и колесом ходить?
— Под личиною артистов на бал попасть нам вряд ли удастся. А также поваров и прочих приглашенных умельцев.
— Пригласительных тоже в кармане не завалялось, так что придется или притворяться слугами, или осваивать невидимость.
— Ты же слышал насчет слуг… Они поколениями сидят в замке и наверняка все друг друга знают в лицо. Разве что примкнуть к свите кого-нибудь из приглашенных.
— У меня нет на примете знакомых вампиров, которые водят дружбу с герцогом.
— Ну… Ты умеешь выслеживать людей, точнее, демонесс по отпечатку ауры?
— Нужна кровь или хотя бы волосок. Забыл попросить ее порезать руку или выдрать клок волос. Хотя, — я вспомнил, как красавица отбрасывала назад свои шикарные огненные волосы, — можно посмотреть, не отыщется ли действительно на полу пара волосков.
Увы, чуда не случилось. Ни единого волоска. Тем не менее, мы решили не отказываться от этой идеи — найти кого-нибудь, кого пригласили на маскарад, и попасть в его свиту. В Тенеграде у меня было всего двое знакомых: ведьма Кобритта, да банник. Собственно, для начала я решил их и опросить. Вдруг кто и заглянул на огонек перед этим проклятым Маскарадом — за чесночком заговоренным, или помыться перед ужином?
Поход к ведьме нам почти ничего не дал. Постоянно косясь на моего телохранителя — ну еще бы, простой мальчишка из болотной деревушки за пару дней обзавелся личным охранником! — она лишь развела руками. Про бал в поместье Мергейлов Кобритта, разумеется, слыхала. Устраивался он ежегодно, и приобрел довольно громкую репутацию: сотни красавиц спали и видели, как бы им оказаться в списках гостей. Ну еще бы, ведь там будут представители самых древних, а значит, богатых и влиятельных родов, и их друзья. Поговаривали, что там регулярно бывают даже члены Черного Совета, разумеется, инкогнито, благо это не обычный бал, а бал-маскарад.
По голосу ведьмы я понял, что она и сама была бы не прочь оказаться среди разодетых в карнавальные костюмы дам и кавалеров, и, чем Тьма не шутит, охмурить какого-нибудь видного графа.
— Послушай, Кей, а зачем тебе вообще это чудо? — не выдержав, перед расставанием прошептала мне на ухо Кобритта, кивая на хранящего могильное молчание Руди. Похоже, ей и в голову не приходило, что за столько короткий срок я смог разжиться и хорошими деньгами и неприятностями.
— Для грязной работы. Сама знаешь, я был далеко не лучшим учеником, так что иногда мое вредительство оказывается уж слишком… вредным, — зловеще прошептал я в ответ, оставив ее в состоянии глубокой задумчивости.
Йорхш встретил меня с распростертыми объятьями, отчего моя рубаха тут же вымокла до нитки. Извинившись, банник, легким движением руки высушил одежду, и повел показывать свое хозяйство. При этом на его румяной мордочке сияла такая гордость, словно он все здесь выстроил собственными руками, и мне даже не хотелось прерывать его торопливую речь.
Сперва мы смотрели гостевые комнаты и предбанники, потом навестили парные и бассейны, душевые и массажные комнаты, и даже зашли в сушилку, откуда я тут же выскочил, едва не обжегшись потоком горячего воздуха. Все это время Йорхш не умолкал ни на минуту и постоянно косился на вурдалака, безмолвно идущего рядом и настороженно озирающегося по сторонам, словно ожидал нападения. О хозяине своей бани дух рассказывал едва ли не с придыханием, отзываясь исключительно восторженно.
— Нет, ты представляешь? Он всех заставляет одевать тапочки! И платит мне жалование! Вот что значит понимающий человек!
Нам с Руди оставалось в ответ лишь кивать и восхищаться. Наконец, мы закончили осмотр, и устроились для беседы в каминной.
— Смотри, — дух указал пухлой ручонкой на рогатую голову какого-то зверя, висевшую на стене у камина, — видал когда-нибудь такое?
— Нет, — честно сознался я.
— Это животное называется корова! Водятся исключительно на Светлой стороне, у нас такого и не встретишь. Страшный зверь! Хозяин говорит, три дня выслеживал, а потом вышел один на один и… — не договаривая, банник кивнул в сторону трофея.
— Что-то его клыки меня не впечатляют, — протянул с сомнением Руди.
— А ты что, разбираешься в тварях со Светлой стороны? — усмехнулся Йорхш, — Может, у нее скорпионий хвост, или драконье пламя из пасти?
— Послушай, дружище, мы вообще-то к тебе по делу зашли… — прервал я их.
— Ну наконец-то! Истоплю тебе самую лучшую баню, с молочной ванной и щелоковым мочалом!
— Нет-нет, ты меня не так понял. Мне нужна информация.
— Послушай, дружище, мы вообще-то к тебе по делу зашли… — прервал я их.
— Ну наконец-то! Истоплю тебе самую лучшую баню, с молочной ванной и щелоковым мочалом!
— Нет-нет, ты меня не так понял. Мне нужна информация.
Банник умолк и обижено надулся.
— Не грусти, вот разберемся с делом, и непременно к тебе нагрянем, еще и сам в шею выталкивать будешь. Верно, Руди?
— Если у него найдется вода из Проклятых Болот, то я здесь жить останусь, — поддержал меня тот.
— Ладно, выкладывай, чего у вас там.
— Слыхал что-нибудь про вампирский бал-маскарад?
— Это тот, где ряженые кровососы на десерт грызут за шеи ряженых красоток и дворянчиков?
Я аж поперхнулся прохладным квасом, которым меня потчевал щедрый банник.
— Это как?
— Ну… Это всего лишь слухи, конечно. У меня пару дней назад были два некроманта, так они обсуждали, не будет ли оскорблением хозяев, надеть стальные ошейники в дополнение к костюму проклятой души.
— Стоп! Значит, у тебя мылись два некроманта, которые собирались на этот бал?
— Моются крестьяне в речке, а у меня парятся, — пробурчал недовольно перебитый мною Йорхш, — Один из них, кажется, занимает важный пост в Некроситете и лично знаком с главой рода Мрегейл.
— Любишь подслушивать? — усмехнулся я.
— Нет-нет, — зачастил банник, оглядываясь, — я просто как раз приносил им новую смену полотенец, вот и услышал краем глаза…
— И увидел краем уха. Понятно. А расскажи-ка, друг мой банный, мне о некромантах подробнее.
— Я не только рассказать, я и показать могу. Завтра на рассвете они снова сюда заглянут, смыть остаточные некро-эманции после практических занятий на кладбище.
Мы с Руди переглянулись: похоже, богини Судьбы ненадолго отвернулись, и нам наконец-то улыбнулась удача…
Глава 18. Слуга некроманта
Смотреть на престарелого некроманта, который моется проточной водой в лучах искусственного солнечного света, мне не особо хотелось, а потому сперва мы решили устроить смотрины… слугам, которых каждый из двух колдунов привел не меньше десятка, оставив в комнате, специально отведенной для прислуги. Репутация бани была столь безупречна, что вместе со слугами остались и телохранители. Впрочем, два сильнейших некроманта вряд ли могли опасаться нападения, да и, в случае чего, наверняка могли за себя постоять.
Удивительно, но наш «клиент» относился к нежити исключительно презрительно, как объяснил Йорхш, а потому среди его слуг были только живые люди и один настоящий лепрекон. Скорее всего он выступал за кого-то вроде казначея. Впрочем, оно и понятно: мертвые слуги, как правило, неуклюжи, медлительны и совершенно лишены воображения и инициативы. Послушные исполнительные куклы, но не более того. Хотя, именно за эти качества многие их и ценили, но только не мессир Карах.
А вот при подборе телохранителей он больше ценил их… живучесть. Роль его «мертвого щита» выполняли два высших скелета, два выращенных специально для этой работы вурдалака и громадный, просто невероятных размеров голем плоти, из тела которого в самых неожиданных местах торчали глаза, рты и руки, сжимавшие разнообразное оружие.
— Эй, смотри, кажется, твои братья, — усмехнулся я, указывая Руди на вурдалаков.
— Мясо, — презрительно скривился тот, — Тупое мясо, выращенное на убой.
— Но выглядят все равно грозно.
Я знал, что некоторые некроманты специализируются на трансформации мертвой плоти, и, например, при вызревании вурдалаков способны изменить тело будущего живого мертвеца так, как им угодно. Собственно, Руди был ярким примером их мастерства. Эти же двое были похожи на статуи: высокие, широкоплечие и с рельефной мускулатурой. Впечатление портили только жуткие сморщенные морды с громадными клыками, да густо покрывавшие все тело костяные шипы длиною в полпальца.
Да уж, такой и от стрелы прикроет, и дорогу в толпе для хозяина расчистит. Невольно я покосился на своего телохранителя, который выглядел не в пример более хлипким и неуклюжим, словно небрежно вылепленная пародия на человека. Сгорбленный, длиннорукий и с выпирающими под тонкой кожей ребрами, Руди не производил особого впечатления. Впрочем, я видел его в деле и был уверен, что в драке он ничуть не уступает этим двум «статуям».
— В общем, с тобой все понятно, займешь место кого-то из этих… А вот кого мне подменить?
— Этот сгодится? — вурдалак ткнул меня локтем в бок и указал на одного из слуг, который стоял чуть в сторонке, — И что это у него в руках?
Тот сжимал в руках что-то длинное, завернутое в черную ткань. Слуга прижимал странный сверток к груди так, словно это была ядовитая змея. Мерзкая, противная, но бесконечно дорогая ему змея. Он постоянно оглядывался по сторонам и вздрагивал от каждого громкого звука.
— Я так думаю, что это — посох некроманта.
— Ого! А разве эта штука не должна его убить?
Руди был прав. Прикосновение такого посоха может быть смертельно опасно для человека, а низшей нежити грозило развоплощением. Слишком многое значил для некроманта его рабочий инструмент, чтобы оставлять его без присмотра, не наложив защитных чар.
— Готов поклясться, что этот слуга обладает слабым магическим даром, а посох каким-то образом настроен на него, и потому не причиняет вреда. Ну или, по крайней мере, не убивает. Не будет же некромант повсюду таскать с собой эту штуку? Она тяжелая и в парилке может испортиться.
— Я слышал, что посох — почти живое существо, которое тянет силу из своего хозяина, даже просто находясь неподалеку от него. А если оборвать эту связь, то посох погибнет.
— Роль носильщика посоха-убийцы мне подходит. Осталось только ее каким-то образом заполучить, — после недолгих раздумий решил я, и мы направились в парилку, где банник был уже готов начать «допрос».
— Чего вы так долго? — зашипел на меня Йорхш.
— Присматривались. У тебя все готово?
— Нужно еще подождать, пока они совсем не разомлеют…
Какое-то время мы просто слушали, о чем беседуют колдуны. Сперва два мага Смерти обсуждали нерадивых студентов, потом — достоинства одной из молоденьких преподавательниц, начиная от профессиональных и заканчивая внешние. И лишь через час обмывания костей собственных — в прямом смысле — и своих коллег в переносном, они коснулись интересующей меня темы. Бал-маскарад. Едва они завели об этом разговор, я дал знак, и Йорхш принялся швырять на жаровню толченые листья правдолюбки. Сизый дым, смешиваясь с паром, просачивался в отверстие и одурманивал разум обоих некромантов, делая их излишне болтливыми. Банник же наслал на них сонливость: почти все духи места могли управляться с сонными чарами. Домовые и банники могли усыплять людей, конюшие — лошадей, а лесовики и луговики всякую прочую живность. Вопросы, которые он должен был задать магам, тоже были нами обговорены заранее.
Дух прямо сквозь стену вошел в комнату с бассейном. Скользивший вдоль стен туман сгустился, укутывая его невысокую фигурку. Второй некромант уже задремал, но его коллега, не заметив этого, увлеченно продолжал беседу. Вот только отвечал ему уже банник, точнее, все больше спрашивал, вкрадчивым успокаивающим тоном.
В результате этого необычного допроса мы узнали не так много. Количество приглашеных было огромно, но в основном это были вампиры из других семей и влиятельные дворяне да чародеи: те, кого Мергейлы считали себе ровней, либо на кого пытались произвести впечатление. Сам Карах посещал Маскарад уже четвертый раз, удостоившись такой чести после того, как младший отпрыск герцога поступил в Некроситет. Что уже само по себе было странно, если вспомнить слова охотника на вампиров о том, что кровососы не способны овладеть ни одной из классических школ магии. К счастью ля меня, и слуг и телохранители могли сопровождать приглашенных, хотя за их безопасность хозяева замка не ручались. Ходили слухи, что некоторые гости по возвращении не досчитывались части прислуги, и было принято закрывать на это глаза, считая частью платы за участие в Маскараде.
Кстати, о кровожадности вампиров. Со слов клюющего носом некроманта, уверенного, что он рассказывает все это своему приятелю, хозяева бала действительно пили из своих бокалов какую-то красную жидкость цвета крови, и наполненную жизненной силой, которую чувствовал колдун, но поручиться, что это была именно кровь, он не мог. А еще он упомянул какую-то красочную театральную постановку из истории рода Мергейлов, с весьма искусно показанными сражениями и кровавыми ритуалами. Но стоило баннику задать вопрос об этом представлении, как Карах внезапно пришел в себя, с него дурман словно заклятьем сняло. Настороженно озираясь по сторонам, он коснулся плеча второго мага:
— Эй, ты спишь?