— В общем-то я хотел с вами поговорить не о ценности личного состава, тем паче, что вы личным составом не являетесь. Но поговорить о ценности вас, как некоторого Феномена. Ценности для нашей страны. Патетика конечно, но куда деваться, это объективно. Давайте поступим следующим образом, коль скоро вы ушли от прямого ответа, я буду предельно точен. Я свою единственную цель вижу в том, что бы организовать переход всей вашей группы через линию фронта. Подчеркиваю — всей. Полагаю о цели перехода говорить смысла нет. Отсюда же вытекает требование вашей безопасности.
Что бы дать Нике время собраться с мыслями, я задал вопрос,
— Кстати, Ника, а почему вы начали разговор о выживании? Разве это достойная цель?
— Выживание — выживанию рознь. Есть выживание индивидуума, как самоцель — жить несмотря ни на что. Выживание личности — как индивидуума, то есть сохранение свого сознания и своей личности в любой сложившейся ситуации, иногда вопреки физиологическим желаниям тела. Так шли на смерть христиане, а до них язычники и после них… много кто. А есть еще выживание, как социума, — то есть выживают только самые нужные, самые активные, те, которые приносят наибольшую пользу в данный момент, а всех остальных — в лагеря или куда-подальше… Кажется я несколько запутано выражаюсь, — усмехнулась Ника, — Слишком научно… а по простому я даже не знаю как это сказать?
— Ну почему же слишком научно? Все как раз понятно, более того мы сегодня не должны ограничиться только голым прагматизмом, ситуация несмотря на дефицит времени не позволяет, — я на секунду замялся, — очень утилитарно мыслить. Да и проблема внутренней политики существует и обходить ее вниманием было бы ошибкой, но это позже. Сейчас надо решить вопрос вашей безопасности и переправки вас в Москву.
Про себя же я в который уже раз задумался о появлении наших гостей из будущего. Что это? Некоторая флуктуация мирового эфира? Но тогда почему в СССР переносятся его соотечественники? При случайном процессе такого быть не должно.
А может это воздействие, скажем так, некоторых сил, целю которых является изменение хода истории, но какого изменения? А ведь если это не случайность, то вектор можно вычислить исходя из типажей наших героев. М-да, любопытная перспектива намечается., А вот в машину времени я категорически не верю. Нет ее, это ясно следует из ответа в ноутбуке полученного по запросу Ники «Машина времени». Следовательно, это была попытка ввести в заблуждение. С какой целью? А ведь скорее всего это страх. М-да, досадно.
— А позвольте, Дмитрий Михайлович, теперь я вам объясню ситуацию с нашей — попаданской — точки зрения. Сейчас вы видите перед собой только задачу отправить нас в тыл и не допустить, чтобы наши технологии попали немцам. Вполне естественное решение, однако тут несколько но… Первое — связь с Большой Землей в данный момент не установлена, для того, чтобы ее установить потребуется время. За это время мы или будем отсиживаться на болотах или попробуем прорваться к своим. Опять же векторное расхождение — сидеть на болотах и играть роль посторонних статистов ни я, ни мои парни не будут, даже если вы попытаетесь приказать.
Слушая Нику мелькнула мысль — Ника, Ника разочаровали вы меня, во-первых, появление у противника технологий будущего вы ставите выше решения мелкой тактической задачи, во-вторых, начали со вторичных проблем, являющихся подчиненных первой, в-третьих тут же сами решили прорваться к своим. И где же логика?
— Прорываться к своим, — продолжала Ника, — достаточно предсказуемо и вполне немцами ожидаемо, что тоже исключает этот вариант событий. Второе — я не даром сказала о максимальной ценности личного состава — в данный момент это нанесение такого урона вермахту, при котором наступление на Москву сорвется. Если мы сейчас улетим, уедем или другим способом покинем эти места, то боюсь наши знания ни умения ничего не изменят. Изменить мы можем здесь и сейчас. На нас играет время и наши креативные решения. Не всегда верха могут правильно оценить ситуацию на местах и вовремя среагировать.
М-да ну что тут скажешь? Ценность в том, что бы уничтожить несколько сотен, пусть пару тысяч фашистов? И тем самым изменить ход компании? А ведь говорить ни чего не надо, надо просто попить чайку, но позже подумать.
— Ника Алексеевна, а давайте мы с вами попьем чайку, заодно немного отвлечемся на более практические задачи, я же прока обдумаю ваши тезисы. Боец, принесите нам с товарищем Ивановой чаю.
Мне показалось, что Ника была несколько обескуражена резкой сменой разговора и сидела о чем-то задумавшись, мне даже показалось она сейчас не здесь.
— Вы знаете, что такое точка приложения? — начала Ника, — Точка нажав на которую можно сдвинуть гору. Нажимая в другие места, даже с большей силой вы ничего не сдвинете. Я считаю и не безосновательно, что в данный момент точкой приложения служит война в тылу Армии Центр. Но о том, чтобы в данную минуту эвакуировать нас в Москву — на это у нас сейчас нет ни сил, ни возможностей. Думаю, что со временем мы окажемся все-таки в Москве. Для нас это тоже важно.
Отлично Ника, в целом постановка задачи верна, вопрос только в том, как вычислить данную точку и вектор приложения имеющихся сил. Опять же, в этом плане недооценивать наших молодых людей не стоит, над этой проблемой они ломали голову не один день. У них хранится доподлинная информация о ведении боевых действий и расстановки сил и противника и наших. В их приборах, наличествуют методы быстрой проверки правильности решений, как они говорят программ. И время для оценки результативности у нас так же имеется, и тут Ника права, без связи с командованием операцию переброски проводить не будем. И все таки сомнения по поводу эффективности воздействия нашего отряда имеются. Слишком велико соотношение между силами Вермахта и нашего крохотного отряда. Есть еще вопрос, а на сколько можно доверять этим программам. До какой степени они адекватно отразят реакции Вермахта на наши диверсионные удары? И реалистичны ли программы после исчезновения Гудериана? Ну ничего, подумаем.
Ника, — сказал я разливая чай, — давайте, вернемся к разговору по подготовке вами снайперских групп. В принципе мы уже решили, что заниматься этим надо, так как идет подготовка?
— Товарищ генерал, две группы скомплектованы, но учеба идет трудно, приходится ломать стереотипы мышления и зашоренность героикой времен прошлой войны. Мне кажется, что все местные мечтают повторить подвиг Гастелло, с Матросовым?
— Кого, кого? — удивился я.
— Да были два случая в нашей истории, в первые дни войны летчик капитан Гастелло направил свой горящий самолет на колонну вражеских танков, а Александр Матросов закрыл собой амбразуру, правда это было в 42-м, если я правильно помню. Но ни кто не хочет понимать, что целей две — нанесения урона врагу и столь же главная, остаться живым.
— Вот и отлично товарищ Иванова, я должен признать, что ваша тактика массированного использования снайперских двоек в ряде ситуаций может оказать страшное воздействие на противника, особенно двоек подготовленных по вашим методикам. Но почему всего две пары?
— Дмитрий Михайлович, но ведь подготовка таких групп это штучная работа. Если распыляться, сразу пойдет брак, а вы знаете, что на подготовку каждой группы уходит около двух лет? И при этом с ней работают не только командиры, но и профессиональные психологи.
— Честно скажу, не знаю, хотя что-то такое предполагал, однако возможно у нас нет даже пары недель, но вы беретесь за подготовку. Так почему бы не готовить большее число бойцов?
— Дмитрий Михайлович, меня на всех не хватит, а передача опыта от снайпера к снайперу происходить может, но для этого нужен талант педагога, а среди моих снайперов таковых не наблюдается.
— Ника Алексеевна, я ваши соображения понимаю, но у меня к вам просьба. Возьмитесь за подготовку еще одной группы, а в подборе бойцов вам окажет помощь лейтенант Ченцов, кстати, одна группа будет персонально закреплена за вами.
Мне показалось Ника осталась довольна разговором и ответив «Есть подготовить еще одну группу» поднялась с табуретки пошла к выходу.
М-да, а ведь о дисциплине представление явно имеется, вот только давно забытое «есть», «так точно» и «никак нет» без улыбки не воспринимается, в сегодняшней рабоче-крестьянской красной армии в ходу несколько другие фразы.
Вечером, прогуливаясь перед сном, я опять вернулся к проблеме Феномена.
Так, и до чего же мы сегодня додумались? А додумались мы до попытки оценить цели Феномена путем анализа типа характеров, реакций, нравственности и навыков наших молодых людей.
Каждый из них индивидуален, но есть нечто общее.
Что является общим?
1) Как ни странно романтика. Порою явная, порою скрытая под пластами психических травм.
Каждый из них индивидуален, но есть нечто общее.
Что является общим?
1) Как ни странно романтика. Порою явная, порою скрытая под пластами психических травм.
2) Что еще? Еще имеем мы искренность и то, что обычно именуют патриотизм.
3) Дальше, имеем мы не гениев эпохи, но личностей способностями явно выше среднего.
4) Явного и яркого лидера среди них не просматривается, сделаем замечание — пока!
5) Склонности к политике опять же не просматривается, опять добавим про себя — пока!
6) Имеет место повышенная индивидуальная самостоятельность, приоритеты личной свободы часто доминируют. Что характерно в эпохе будущего имеет место данный феномен, но носит он, если судить по их литературе, поверхностный характер.
Жаль, времени читать практически нет, а на первичное освоение новой культуры надо бы полгода.
7) Еще надо отметить дружелюбие, часто скрытое под слоем своеобразных словосочетаний.
Вот пока, пожалуй, и все.
Теперь по различиям. А вот различий-то пока и не видно, не считать же различиями склонности к видам техники, вот только Ника Алексеевна историк — и неплохой историк, но не военный, историк в очень странной для нашего мира области.
Ярких холериков нет, аналогично флегматиков.
Ну и что из этого следует? А следует из этого вывод, что все они будут действовать стереотипно, имея одинаковую нравственную мотивацию.
Все же странный подбор фигурантов. Семеро и дама. А может она должна играть роль того самого эмоционального взрыва? Может это предохранитель от ошибок?
М-да. «Не все понятно в королевстве Датском — то вправо ходят, то вперед».
А если сопоставить наш «суммарный вектор психотипа героев» с тем, о чем не принято говорить вслух? Да, да, с той самой внутренней политикой государства.
Царский двор в свое время доказал свою полную несостоятельность. Полный провал компании 1905-гогода, аналогично пять миллионов погибших на германском фронте. Кстати в сегодняшней войне на фронте мы потеряем, или можем потерять, это как теперь все повернется, 20 миллионов мужчин. И того, за три войны около 25…30 миллионов мужчин. Сильных мужчин, в репродуктивном возрасте. А каковы цели революции и дальнейшего существования государства? И как на самом деле могут влиять на историю те таинственные силы, что отправили к нам наших молодых людей, да и могут ли?
Стоп, что-то вы тов. Карбышев начали метаться мыслью, как… по белой простыне, не пора ли все отложить на завтра. Утро вечера длиннее.
Ника
Дмитрий Михайлович оказался очень жадным. Жадным до информации хранящейся в наших ноутбуках и головах. Он умудрялся спать по несколько часов в сутки, а в остальное время быть деятельным и бодрым. Первое впечатления, появившееся у меня при встрече с ним незаметно заменилось другим: всегда подтянутый, собранный и внимательный офицер, такой каким рисовали белогвардейцев в наших «реабилитационных» фильмах. Но он был именно таким. Невысокий, хрупкий, тонкий стареющий генерал с колоссальными знаниями и умениями.
Наше утро начиналось с того, что выслушивал доклады всех подразделений. Оценивал «набеги» парней и предлагал следующие цели. Именно предлагал, так как пообщавшись с нами (а мы с ним) понял, что тот самый «креатив» является отличительной чертой «будущистов», как он в шутку нас назвал. «Будущисты» прикололись и предложили звать их «попаданцами».
Информацию про себя генерал прочитал молча, слегка побледнев.
— Значит так, да?
Я кивнула.
— Что ж, давай дальше. Что у нас осталось? Самолеты?
К ноутам он прикасаться опасался. Боялся нажать не на те клавиши, я его прекрасно понимала, поэтому все заботы о работе с ноутами взяла на себя. Как юзер. Фалангер периодично проверял их и выдавал мене следующие ЦУ по работе с тонкой техникой в условиях приближенных к жопным.
Восстановив по памяти линию Брестского района, Карбышев дал нам в руки такие рояли, о которых можно было бы только мечтать. Рядом оказалось несколько складов, законсервированные доты и целые комплексы. То, что он сам оказался самым крупным «роялем» я предпочитала умалчивать.
Степан
После прибытия на замаскированный склад, начался ад. Выработка тактики, освоение вооружения, разработка оргструктуры и боевое слаживание. Отсортировали пленных, выделив нужных нам специалистов. На удивление, командиров оказалось немного.
За эти недели я старался освоить максимум систем вооружения. Так что теперь я мог стрелять из всего, что у нас было, до Пачки, миномётов и зенитки включительно. Правда, скорее не «по противнику», а «в сторону противника для морального урона», но тем не менее.
А ещё приходилось учится у Карбышева. Учится организовывать взаимодействие частей, учится учить, учится всему, что знает и умеет толковый офицер. Эти навыки от тактики не зависят, да и от времени, похоже, тоже. Кстати…
С тактикой решили не заморачиваться — ударил, ограбил, убежал. По стратегии же — атаковать важные, но уязвимые цели. Какие? Аэродромы, к примеру. Охрана там, конечно, есть, но рассчитана она максимум на окруженцев, а не на удар пары рот с миномётной поддержкой. А ещё рембаты немецкие, цель очень заманчивая. Ну и, разумеется, колонны и склады. Когда нас обнаружат — уходить на юг, и, если получится, проскочить к своим на стыке групп армий «Юг» и «Центр».
Одна проблема — для всего этого нужна информация о противнике. А значит — разведка, разведка и ещё раз разведка.
Но самой большой проблемой оказалась структура. Если по отделению решили оставить структуру Фалангера, заменив там, где не хватало, МГшки на отечественные «дегтяри», то выше… Сразу решили пока не задействовать гаубицы — их некому осваивать.
Единственно, что было ясно с самого начала — не отпускать «крупняк» и станкачи в цепь. Что получается из второго, варианта все уже видели. Из немецких грузовиков сделали нечто похожее на советские счетверённые установки, а крупнокалиберные установили по одному на машину. И те и другие предполагалось использовать для усиления рот и взводов.
Взвод состоял из трёх стрелковых отделений и одного противотанкового орудия с расчётом.
Роты же получили взвод тяжёлого вооружения из четырёх 50мм миномётов. Более серьёзные пока оставили у себя, сформировав миномётную батарею.
Ника
Из-за того, что мне приходилось выполнять сразу несколько должностей и еще всячески помогать Карбышеву, времени на реализацию своего «креатива» у меня катастрофически не хватало. Но благодаря тому, что вокруг генерала, независимо от нашего желания или нежелания начал формироваться штаб — и достаточно толковый, я все-таки выкроила несколько часов в день на себя.
Найдя трех человек среди погранцов и выпросив еще шесть у Фалангера, я стала создавать диверсионную снайперскую группу из трех двоек и четыре единицы прикрытия. Основной задачей снайперов было умение перекрывать сектора обстрела друг друга и взаимоподдержка. Такой группой мы могли совершать дальние рейды и уничтожать наиболее трудно уязвимые цели. Единственное, что не понравилось моим парням — это то, что из таких рейдов мы не притаскивали абсолютно ничего. Наша задача была в уничтожении всего, что попадалось под руку.
Саня
Спустя неделю мы выехали на первый «боевой». Генерал был озадачен предложенной нами тактикой и взаимоотношениями внутри нашей группы, но не только не препятствовал самодеятельности, но и всячески пытался содействовать, хотя некоторые наши предложения просто не понимал.
В этот раз решили проехаться далеко, но очень быстро. Поэтому на «дело» пошли 231 и крупповский грузовик с 10 пехотинцами. Красноармейцы переоделись в немецкую форму. Со мной в НАГе кроме ставшего уже постоянным экипажа из двух Андреев, поехал Олег. Он единственный из всех свободно говорил по немецки. Удивительно, но на протяжении 50 км никто не заинтересовался нашей «сладкой» колесной парочкой. Колонн шло много, но все они были слишком большими. Мы занимались в основном тем, что наносили на карту брошенную технику, которую немцы почему-то не торопились убрать.
Возле одного из мостов через небольшую речку на импровизированном «блок-посту» нас остановил фельдфебель фельджандармерии и заговорил о чем-то с Олегом, изображавшим командира группы. Хотя некоторые слова я уже узнал, но смысл разговора понимал скорее по жестам и интонации. Наконец Олег с чем-то согласился. Немец что-то громко прокричал, и из леса показался тяжелый Хеншель, с Т-37А в кузове. Олег еще снаружи показал водителю продвинуться вперед, Хеншель занял место в середине колонны. Соджет забрался в НАГ и сказал
— Отъедем подальше, и ваш товарищ!!
Едва только группа выехала из поля зрения часовых на блок-посту, я развернул башню и навёл стволы на кабину. Мы остановились. Фрицы даже не пытались сопротивляться. Их раздели и уложили на пол кузова грузовика с пехотой. Места в Танковозе заняли наши парни. На базу возвращались по другой дороге совсем без приключений.