1. Снабжение по воздуху двадцати дивизий, входящих в состав армии, невозможно. Имеющийся в нашем распоряжении коридор для воздушного транспорта позволяет при соответствующих погодных условиях доставлять в котел лишь десятую часть необходимого ежедневного продовольствия.
2. Поскольку быстрый прорыв с учетом дальнейшего развития ожидаемых событий с полной уверенностью предсказать невозможно, отвлекающий наступательный маневр, принимая во внимание продолжительность выступления, вряд ли можно будет провести до 10 декабря. Сроки выступления подробно доложены Генеральному штабу сухопутных войск. Запасы 6-й армии быстро уменьшаются, их хватит всего лишь на несколько дней. Боеприпасы быстро расходуются, так как котел подвергается наступательным ударам противника на всех фронтах.
Однако я полагаю, что прорыв 6-й армии на юго-запад разрядит всю создавшуюся обстановку.
Армия является единственной боевой силой, с помощью которой после полного разгрома 3-й румынской армии я еще смогу нанести урон вражеским войскам. Удар, проведенный первоначально в юго-западном направлении и далее северным флангом вдоль железной дороги до Морозовской, ослабит к тому же уже возникшую напряженность на участке Светлое—Котельниково. Наконец, силы 6-й армии допускают возможность создания новых линий обороны и подготовки контрнаступлений.
Я понимаю, что предложенная операция повлечет за собой большие жертвы и, в частности, потери материального характера. Однако эти жертвы и потери будут значительно меньше тех, которые, судя по сложившейся обстановке, возникнут в результате неизбежного голода в частях 6-й армии, находящихся в котле.
Барон фон Вейкс, генерал-полковник».Командующий группой армий «Б» надеялся, что эти вразумительные и откровенные доводы убедят Адольфа Гитлера в необходимости прорыва. Последовавшие после этой радиограммы распоряжения Верховного главнокомандования в целом сводились к тому, чтобы подвести силы группы армий «А» к 4-й танковой армии, после этого 6-я и 7-я танковые дивизии, располагавшиеся во Франции, были направлены на восток. Эти части имели своей задачей усилить 4-ю танковую армию с тем, чтобы отвести от 6-й армии наступательные удары противника с юга и севера.
Командование группы армий расценивало подходившие части только как желательное подкрепление для 4-й танковой армии, штаб группы армий считал, что все эти части подкрепления прибудут с опозданием и, кроме того, при наличии имевшихся у них сил будут не в состоянии обеспечить успех операции.
В конечном итоге рассчитывали на то, что доводы начальника Генерального штаба сухопутных войск, представлявшего мнение командования группы армий «Б», не останутся без внимания. Сначала казалось, что все идет хорошо: к тому времени никто не мог знать, что возникнут непредвиденные обстоятельства, в результате которых тактическая операция, сулившая успех, закончится катастрофой.
Оперативное руководство Красной армииТот факт, что на Чире и севернее Цимлянской удалось создать фронт, который был в состоянии по крайней мере в первое время сдерживать натиск вражеских частей, объяснялся в первую очередь тем, что руководство Красной армии решило сберечь силы и не стало развивать свой успех дальше, то есть в западном направлении, а неуклонно придерживалось поставленной на данном участке фронта задачи, а именно окружения немецких частей, стоявших между Доном и Волгой.
На основании всех происходивших событий можно было предположить, что для проведения широкомасштабной операции, окончание которой было намечено на весну 1943 года, высшее советское командование выбрало три оперативных участка фронта и при этом правильно сумело учесть не только слабые стороны немецких союзнических армий Румынии, Венгрии и Италии, но и реакцию Адольфа Гитлера, что говорило о высоком советском искусстве управления войсками. Успешное проведение всей операции предполагало захват большого участка фронта вдоль Днепра и изоляцию группы армий «А», продвинувшейся на Кавказ.
Первый этап означал уничтожение немецкой армии, чему способствовал довольно слабый румынский фронт на соответствующем участке Дона.
Целью второго этапа был захват устья Дона, что вполне было осуществимо в силу того, что 8-я итальянская армия не способна была оказать серьезного сопротивления. В результате успешного проведения этой операции для немецких частей, располагавшихся на Кавказе, оставался только один-единственный путь отступления через узкий проход в районе Керчи. На третьем этапе планировалось уничтожить венгерские части по обеим сторонам Коротояка и тем самым открыть путь на Днепр. Было очевидно, что при планировании всех операций учитывались соотношения сил с немецкими частями.
В Москве знали, что Адольф Гитлер перестарался с операциями 1941–1942 годов, в результате которых силы немецких армий были надорваны, и сейчас развертывание немецких дивизий на оставшейся линии фронта уже не представляло большой опасности. Известно было также и то, что немцам пришлось столкнуться с громадными трудностями со снабжением войск и что переброска немецких частей к решающим участкам фронта по перегруженной железной дороге займет больше времени, чем проведение собственно операции.
И наконец, учитывая собственные трудности с переброской войск, советское командование отказалось от проведения операции на слишком большой территории, как, например, прорыв из района Воронежа через Харьков до Днепропетровска. При планировании операций ограничивались отдельными ударами, при успешном завершении которых могла быть достигнута та же самая цель.
Немецкое Верховное командованиеВесь ход событий подтвердил ту оценку, которая была дана гитлеровскому искусству управления войсками. Можно сказать, что советское командование преуспело в деле управления войсками настолько, насколько ухудшилось руководство немецкими войсками с тех пор, как Адольф Гитлер взял на себя командование сухопутными силами.
Гитлер находился во власти собственного представления о том, что любое отступательное движение непременно отрицательно скажется на моральном состоянии солдат и офицеров. Его сознание не позволяло ему понять то, что отступление, навязанное противником, принесет намного больше вреда, чем перегруппировка, произведенная по собственной инициативе. В результате этого недопонимания в последние годы войны были потеряны целые дивизии и корпуса. Этот панический страх перед потерей завоеванных территорий, что одновременно означало потерю собственного авторитета, повлиял в конечном итоге на поведение немецких сухопутных сил во Франции, что, в свою очередь, сказалось на состоянии армий союзников.
6-я армия готовится к прорывуКомандующий 51-м армейским корпусом генерал фон Зейдлиц решил действовать самостоятельно. Вместе с начальником Генерального штаба был разработан план, предусматривавший прорыв армии на юго-запад.
Далее, по его инициативе 22 ноября в Гумраке собрались командующие корпусами: генерал Йенике (4-й армейский корпус), генерал Гейц (8-й армейский корпус), генерал Штрекер (11-й армейский корпус) и генерал Хубе (14-й танковый корпус).
Для всех командующих не было иного выхода, кроме принятия решения о разрыве кольца окружения всеми оставшимися силами. Командующий 6-й армией и начальник Генерального штаба полностью разделяли мнение собравшихся генералов. Ситуация всем была понятна, теперь оставалось только действовать.
После того как были взвешены все «за» и «против», прорыв был назначен на 25 ноября и по согласованию с группой армий «Б» был отдан приказ о перегруппировке.
Согласие командования сухопутных войск подразумевалось как само собой разумеющееся. По армии был отдан приказ о проведении операции тремя этапами, каждый из которых предусматривал выход на определенный стратегический рубеж.
На первом этапе предполагалось отвести дивизии с севера и разместить их на линии Конная—высота 137—Гумрак– Городище. На второй день необходимо было отвести войска на рубеж Алексеевка—Дубининский—Питомник—Ельшанка.
На третий день было запланировано добиться такой концентрации войск на участке прорыва, чтобы можно было осуществить его всеми имевшимися в распоряжении силами. Танковые части с самого начала должны были оставаться в районе Мариновки—Карповки, что позволяло избежать лишнего расхода горючего.
Все необходимые приготовления были сделаны, так что теперь практическое осуществление всей операции зависело только от командования сухопутных войск.
Сто тридцать танков выстроились боевым порядком, за ними занимали исходные позиции бронированные разведывательные и боевые машины 3-й и 29-й мотопехотных дивизий. Войска первого эшелона насчитывали семнадцать тысяч, войска второго эшелона – сорок тысяч человек. Все части стояли наготове.
Приказ по армии гласил:
«Прорыв осуществляется в северном и западном направлениях при танковой поддержке. Основные силы пехотных дивизий следуют за танковым клином, продвигающимся вперед без огневой подготовки».
Ситуация в котле была напряженной, как никогда.
Паролем для всех было слово «свобода» – одного этого слова было достаточно для того, чтобы страх и неопределенность превратились в уверенность и надежду. «Мы прорвемся» – мысли всех сводились только к одному этому чувству и желанию, и казалось, что миновала опасность того, что котел, который можно было сейчас сравнить с небольшой спасательной шлюпкой, переполненной людьми, однажды исчезнет, как исчезает маленькое облачко, растворяясь на голубом небосклоне.
24 ноября в 1.15 командующий 6-й армией вновь послал Гитлеру радиограмму со следующим текстом:
«Мой фюрер! После того как была получена Ваша радиограмма от 22 ноября (в ней говорилось о том, что 6-й армии необходимо занять круговую оборону и ожидать деблокирования окруженных войск со стороны), ситуация резко изменилась. Закрыть брешь на западе и юго-западе не удалось. На этом участке намечаются наступательные действия противника. Боеприпасы и горючее на исходе. Многие батареи, включая противотанковые орудия, израсходовали все свои боеприпасы. Своевременная доставка всего необходимого уже исключена. В самое ближайшее время армии грозит уничтожение, если враг, наступающий с юга и запада, не будет разбит всеми имеющимися в распоряжении силами. Для этого необходимо немедленно вывести все дивизии из Сталинграда и снять мощные силы с северного участка фронта. Неизбежным следствием этого должен быть прорыв в юго-западном направлении, так как из-за ослабления Восточного и Северного фронтов проведение каких-либо операций в данных направлениях уже невозможно. Большое количество техники будет при этом потеряно, но удастся сохранить большинство боеспособных подразделений и, по крайней мере, какую-то часть боевой техники.
Я полностью несу ответственность за сделанное мной сообщение и хочу также доложить, что генералы Гейц, фон Зейдлиц, Штрекер, Хубе и Йенике так же серьезно оценивают обстановку. Еще раз прошу о предоставлении мне свободы действий.
Паулюс».В сводке вермахта от 24 ноября говорилось следующее:
«Юго-западнее Сталинграда и большой излучины Дона советские войска при использовании большого количества живой силы и техники прорвали фронт обороны на Дону. В самом Сталинграде отмечается лишь локальная деятельность штурмовых групп».
В то же время в ставке фюрераНесколько месяцев назад Гитлер вел спор с генерал-полковником Гальдером, теперь в Виннице ежедневно накалялись страсти в споре между фюрером и генералом Цейтцлером, когда зашел вопрос о всех «за» и «против» в отношении выступления 6-й армии.
Гитлер, Геринг, Кейтель и Йодль отстаивали одну точку зрения, Генеральный штаб сухопутных войск в лице генерала Цейтцлера – другую.
Гитлер хотел, чтобы 6-я армия продолжала борьбу, начальник Генерального штаба сухопутных войск с самого начала считал это невозможным и требовал отвода армии из этого района. Никто не хотел отказываться от своих позиций.
Основания Гитлера носили менее оперативный характер. Он не хотел уходить с Волги и в своих политических речах заявлял:
– Если немецкий солдат куда-либо пришел, он оттуда уже не уйдет.
Он полагал, что одной его воли будет достаточно, чтобы добиться всего, даже если при этом отсутствовали необходимые средства.
«Это будет преступлением, если 6-я армия останется в котле – вся армия будет обречена на голодную смерть. Мы не можем ее вызволить оттуда. Весь Восточный фронт будет разбит; если Сталинград рухнет, вместе с ним погибнет и 6-я армия».
Эти слова произнес Цейтцлер, и он повторял их сотни раз. Его мнение разделяли начальник оперативного отдела штаба и генерал-квартирмейстер сухопутных войск.
В ночь на 24 ноябряГруппа армий «Б» днем и ночью поддерживала связь с начальником Генерального штаба сухопутных войск – с часу на час ожидали разрешения на прорыв.
В ночь с 23 на 24 ноября все говорило о том, что запланированная операция начнется в самое ближайшее время.
Около двух часов ночи начальнику Генерального штаба сухопутных войск генералу фон Зоденштерну позвонил генерал Цейтцлер. Во время разговора, который длился четверть часа, Цейтцлер сообщил, что в ходе длительной и напряженной беседы ему удалось убедить Гитлера в необходимости предложенных им действий и что Гитлер согласился с его доводами. Все это означало, что только прорыв из котла давал возможность выйти из всей этой бесперспективной ситуации и добиться тактического успеха.
Из последующих сообщений генерала Цейтцлера генералу фон Зоденштерну стало ясно, что в результате всех этих дискуссий с начальником Генерального штаба Гитлер настолько измотался, что уже был не в состоянии сразу подписать необходимый приказ.
Генерал Цейтцлер сообщил далее, что данный приказ будет передан в группу армий радиограммой между семью и восемью часами утра. 6-й армии было сообщено об этом по линии связи закодированным текстом, а до этого в течение нескольких дней с ее командующим были обсуждены все подробности проведения операции, включая концентрацию войск для прорыва, а также возможные потери в живой силе и боевой технике. В сообщении командующему 6-й армией были подтверждены сроки выступления, а именно утро 24 ноября, – шансы на успех, как и прежде, казались благоприятными.
Данные сообщения вызвали вздох облегчения не только в группе армий «Б» и в 6-й армии, они были восприняты с воодушевлением командованием 3-й румынской армии и 4-й танковой армии.
Утром 24 ноября впервые за последние дни все офицеры Генерального штаба, начиная командующим группой армий и заканчивая офицерами-ординарцами, спали почти безмятежным сном, хотя сон длился недолго.
К восьми часам утра приказ, о котором говорилось ранее, не поступил. Обстановка в группе армий была более чем напряженной, ждали до десяти часов утра, после чего по телефону был направлен запрос. Ясного ответа получено не было, судя по всему, начальник Генерального штаба сухопутных войск находился в сильном возбуждении. В результате этого запроса все же удалось выяснить, что в самое ближайшее время могут быть приняты новые, пока еще неизвестные решения.
Генерал-полковник фон Вейкс ставит все на одну картуСтрелки сталинградских судьбоносных часов вращались в неизменном ритме. Весь этот часовой механизм наглотался известковой пыли донских высот и песка волжских степей, в течение недели через него непрестанно просачивалась вода, после чего выпал снег, а когда наступили морозы, механизм стал испытывать непомерные нагрузки и начал задыхаться.
Однако пружина, приводившая механизм в действие, была еще достаточно сильна, чтобы обеспечить удар маятника через все это судьбоносное пространство от Мариновки до Волги.
В Старобельске необходимо было что-то предпринять, исходя из собственных полномочий и под собственную ответственность. 24 ноября в 10.45 командующий отдал приказ о наступлении 6-й армии. Генерал-полковник фон Вейкс полностью отдавал себе отчет в том, что означала эта самовольная акция как для него, так и для начальника Генерального штаба группы армий, однако ситуация не допускала промедления и вынуждала к действиям. Ранним утром вскоре после телефонного ночного разговора русским удалось подключиться к телефонной линии, обеспечивавшей связь с 6-й армией, и прервать ее, поэтому приказ о наступлении мог быть передан только радиограммой. Ежедневно менявшаяся обстановка на юге Сталинграда и на Чире требовала принятия определенных решений, на что ушло всего несколько минут, однако за эти несколько минут решилась судьба не только битвы за Сталинград – и тем самым судьба 6-й армии, – но и судьба всего Восточного фронта.
В то время как Генеральный штаб группы армий составлял текст приказа, к командующему 6-й армией, минуя командование группы армий, поступила роковая радиограмма Адольфа Гитлера.
Эта радиограмма была вручена генералу Паулюсу при входе в бункер связи. Текст радиограммы был следующий:
«6-я армия временно окружена русскими войсками. Я намереваюсь сосредоточить все силы армии в районе… (далее следовало перечисление участков между севером Сталинграда, высотой 137, Мариновкой—Цыбенко и югом Сталинграда). Армия может быть уверена, что я сделаю все, чтобы обеспечить ее всем необходимым и своевременно снять с нее блокаду.
Мне известно, что солдаты 6-й армии отличаются храбростью, я знаю ее командующего, и я знаю также, что армия выполнит свой долг.
Адольф Гитлер».Сложившаяся ситуация не позволяла командующему группой армий «Б» отдать уже объявленный приказ, так как он явно противоречил тому, что говорилось в радиограмме Гитлера.