Сложившаяся ситуация не позволяла командующему группой армий «Б» отдать уже объявленный приказ, так как он явно противоречил тому, что говорилось в радиограмме Гитлера.
Решение, которое могло иметь самые серьезные последствия, было принято. Окружение 6-й армии осуществлялось без каких-либо препятствий. Силы 4-й танковой армии, и так уже изрядно измотанные, перешли в оборону. Теперь для группы армий дело заключалось в том, чтобы после выхода из строя 6-й армии собрать все силы и построить линию обороны на Чире и южнее Морозовской.
Кульминационный момент в битве за Сталинград был пройден.
Утро 24 ноября в ставке фюрераВ заключение здесь следует назвать еще некоторые обстоятельства, сыгравшие основную роль в принятии Гитлером 24 ноября решения продолжать удерживать позиции под Сталинградом.
Когда 24 ноября, около восьми часов утра, начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер вошел в рабочий кабинет Гитлера для подписания приказа о прорыве 6-й армии на юго-запад, тот был не один. В комнате присутствовали также генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль и начальник Генерального штаба люфтваффе генерал Йешонек. Ситуация складывалась следующая.
По поручению командующего люфтваффе рейхсмаршала Геринга генерал Йешонек сообщил, что рейхсмаршал берет на себя снабжение окруженной 6-й армии и гарантирует его осуществление. При этом, правда, Геринг поставил условие, что для выполнения данной задачи, включавшей в себя вопросы, связанные с транспортом и доставкой необходимых материалов и продовольствия, необходимо, чтобы армия удерживала в своих руках занятые прежде аэродромы и чтобы имевшиеся к тому времени места выброски десанта и сброса соответствующих материалов и продовольствия оставались в распоряжении люфтваффе на все время снабжения 6-й армии под Сталинградом. Вес всех материалов, которые необходимо было доставить по воздуху в котел, Геринг оценил в пятьсот пятьдесят тонн.
За три дня до этого сообщения Йешонека Гитлеру командование сухопутных войск провело совещание, в котором приняли участие генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль, генерал Цейтцлер, генерал Йешонек и генерал-квартирмейстер сухопутных войск Вагнер. На данном совещании было объявлено, что в радиограмме, полученной от 6-й армии, было указано количество материалов, которые необходимо было доставить по воздуху и вес которых составлял в целом семьсот пятьдесят тонн, из них триста восемьдесят тонн приходилось на продовольствие, сто двадцать тонн – на горючее и двести пятьдесят тонн – на боеприпасы. Все понимали при этом, что воздушный транспорт люфтваффе даже теоретически был не в состоянии перебросить в котел такое количество боеприпасов и продовольствия.
Вечером 23 ноября рейхсмаршал Геринг имел одночасовую беседу с генералом Йешонеком и начальником транспортной службы. Темой обсуждения было «воздушное снабжение Сталинграда». Начальник транспортной службы считал, что по воздуху вполне можно доставить триста пятьдесят тонн груза, его мнение разделял Йешонек. Геринг же, стремясь найти золотую середину, указал на возможности использования самолетов с других фронтов и настаивал на транспортировке пятисот тонн необходимых материалов.
– Воздушное обеспечение должно состояться; если командование сухопутных войск будет отстаивать свои позиции, мы будет отстаивать свои. – Йешонек поклонился и вышел.
«Вы отвечаете мне за то, чтобы данное мной фюреру обещание было выполнено» – этот текст командующий люфтваффе передал радиограммой командующему 4-м воздушным флотом фельдмаршалу барону фон Рихтгофену.
На следующее утро генерал Йешонек явился к Гитлеру. То, что он сказал фюреру, уже говорилось выше. Генерал Цейтцлер был категорически против предложенного Герингом плана снабжения и указал на невозможность его реализации, но Гитлер отклонил возражения Цейтцлера. Йодль и Кейтель были на стороне Гитлера. На генерала Йешонека можно было положиться, он был немногословен, но там, где слов немного, их весомость возрастает. Четыре мнения были против одного.
Таким образом, слова Геринга, сказанные 24 ноября 1942 года, перевесили чашу весов и оказались роковыми.
16 августа 1943 года генерал-полковник Йешонек покончил жизнь самоубийством, чему предшествовали тяжелые споры с рейхсмаршалом Герингом. Когда Генеральный штаб люфтваффе собрался на утреннее обсуждение обстановки, генерал-полковник застрелился в своем небольшом рубленом доме.
Задача солдата – повиноватьсяКомандование армии ожидало всего, но только не запрета прорыва. Первое, что сделал командующий, – это созвал офицеров штаба для обсуждения обстановки. Во время совещания говорили все, при этом можно было услышать довольно категоричные высказывания. Командующий сидел на подоконнике и пил минеральную воду, черты лица его заострились, складки кожи стали более ярко выраженными. Остальные курили. Генерал Шмидт, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к стене бункера.
Что же это были за категоричные высказывания?
– Прорыв – это единственная возможность, – сказал генерал Хубе.
– Оборона русских на севере не является большим препятствием, – высказал свое мнение генерал Штрекер. – Лицман не раз взвешивал здесь все «за» и «против», мы сможем прорваться на этом участке и уцелеть.
Генерал Гейц добавил:
– Пусть после прорыва уцелеет пять дивизий. Это лучше, чем потерять двадцать.
Генерал Йенике придерживался того же мнения:
– Рейхенау не стал бы медлить.
Командующий тут же перебил его:
– Я – не Рейхенау.
Йенике подошел к командующему армией и, подкрепляя свои слова жестом руки, сказал:
– Наша задача – прорваться.
Командующий положил руки на карту с нанесенной обстановкой:
– Задача солдата – повиноваться.
После этого заговорил Зейдлиц:
– Мы должны в любом случае выбраться отсюда и обязаны все поставить на одну карту, что я уже сделал.
Пять генералов посмотрели на Зейдлица.
За два дня до этого совещания 51-й корпус получил приказ уничтожить всю лишнее и всю громоздкую боевую технику, которую невозможно взять с собой. Генерал сам подал пример своим подчиненным и сжег всю свою одежду, кроме униформы, которая была на нем. Солдаты и офицеры 51-го корпуса с остервенением начали уничтожать все, что только было можно. Дивизии оставили отсечные позиции и бункера и отошли к северной окраине Сталинграда, сменив свои прочные зимние квартиры на снежные норы и обледенелые овраги.
Исправить здесь что-либо было уже невозможно, так как русские большими силами преследовали отступавшие дивизии.
94-я пехотная дивизия в результате этого отхода была практически уничтожена, а остатки ее полков были подобраны 16-й и 24-й танковыми дивизиями. Спустя несколько дней штаб дивизии вместе с начальником штаба генерал-лейтенантом Пфайфером вылетел из района, чтобы «держать под контролем и сохранить резервные армейские склады на территории, не занятой противником».
Командующий 6-й армией испытывал давление со стороны своих генералов – теперь все зависело только от его решения. Позднее генерал Йенике однажды высказался по этому поводу: «Это были те минуты в жизни человека, когда его характер должен быть сильнее, чем его чувство долга, о чем написал в одном из своих романах Фонтане, обосновывая этическое значение поступка одного из своих героев генерала Йорка: «Есть времена повиновения и выжидания, но есть и другие времена, когда поступки и действия являются первейшим долгом. Я поклялся королю в верности, но ради этой верности я не хочу нарушать верность самому себе».
– Мы должны подчиниться приказу, – сказал начальник Генерального штаба.
– Я подчиняюсь, – ответил генерал Паулюс.
Последующие за этим фразы могут послужить мотивировкой данной позиции.
«Армия может продержаться только в том случае, если она будет обеспечена необходимыми материалами, горючим, боеприпасами, продовольствием и другими вещами, четко указанными в донесении, и если в ближайшее время она будет деблокирована силами извне. Объем всех необходимых предметов снабжения был также указан в донесении. Теперь Генеральному штабу Верховного главнокомандования необходимо изыскать возможности такого снабжения и отдать соответствующие приказы. Армия со своей стороны может сообщить лишь о том, что необходимо для окруженных частей, но не может давать советы и говорить о том, как должна проводиться вся операция по снабжению. Все зависит от грузоподъемности имеющегося в наличии транспорта, пропускной способности железных дорог, от аэродромов, от наличия всех указанных предметов снабжения, от погодных условий, действий вражеских войск и не в последнюю очередь от стабильности немецкого фронта. Отвод 6-й армии в условиях создавшегося общего положения выгоднее, но отсюда я не могу принять такое решение, поскольку оно означает отказ от поставленного ранее армией требования о деблокировке и снабжении, а необходимых документов сверху, подтверждающих данный отказ, у нас нет».
Генерал фон Зейдлиц заявил, что он не согласен с данным решением командования армии и, составил докладную записку группе армий, в которой требовал проведения прорыва вопреки решению Гитлера, чувствуя при этом ответственность только перед немецким народом. Он сослался на то, что Паулюс должен действовать, как когда-то герой Фонтане Йорк фон Вартенбург, и добавил:
– Для этого я целиком и полностью в распоряжении армии, бездействие в этом случае является предательством с военной точки зрения, кроме того, это означает также предательство по отношению к немецкому народу.
Генерал Паулюс передал это донесение в группу армий. Что стало с этим донесением, неизвестно, однако спустя несколько часов из ставки фюрера поступило следующее распоряжение:
«По приказу фюрера командующим северным фронтом «крепости Сталинград» назначается командир 51-го корпуса генерал фон Зейдлиц, командующим южным фронтом назначается командующий 6-й армией генерал Паулюс, который тем самым одновременно приобретает право отдавать приказы при осуществлении общего руководства».
Этой радиограммой ставка фюрера поставила генерала фон Зейдлица, стремившегося к самостоятельности, в затруднительное положение, что соответствующим образом отразилось на его планах в осуществлении прорыва по собственной инициативе.
Началась трагедия второго акта.
Дивизиям, ждавшим приказа о прорыве, было дано указание перейти на новые позиции. Все происходило очень быстро. 11-й корпус располагался в открытой степи, в подобной ситуации оказались также дивизии на западе и юге.
113-я дивизия, стоявшая на западном участке северного фронта, повернула свой левый фланг на запад. На юге примыкали 76-я пехотная дивизия, 384-я пехотная дивизия и рейхсгренадерская дивизия, фронт которых был обращен на запад. Части 29-й мотопехотной дивизии сгруппировались вокруг Дмитриевки, в то время как 3-я мотопехотная дивизия, фронт которой также был обращен на запад, вместе со своим штабом заняла район севернее Карповки. 14-я танковая дивизия переместилась в Карповку, 376-я пехотная дивизия заняла свои позиции юго-западнее Басаргина, в то время как остальные части 29-й мотопехотной дивизии удерживали Ракотино, а 297-я мотопехотная дивизия вместе с частями 71-й танковой дивизии сосредотачивали свои силы для того, чтобы держать оборону Цыбенко. Фронт 20-й румынской пехотной дивизии (или, скорее всего, то, что от нее осталось) также был обращен на юг. Южнее окружной железной дороги стояла 371-я пехотная дивизия.
Лицом к востоку стояли 295, 305, 100, 79 и 389-я дивизии.
Обстановка 25 ноября 1942 года
Восточные оборонительные позиции северного фронта заняла 24-я танковая дивизия. На западе примыкали остатки 16-й танковой дивизии и 60-я мотопехотная дивизия.
Командование армии располагалось в Гумракском овраге в непосредственной близости от 51-го армейского корпуса. 11-й армейский корпус занял участок у перекрестка дорог южнее высоты 137, 14-й танковый корпус – в Нижне-Алексеевке, 8-й корпус обосновался юго-западнее Питомника, а 4-й корпус соорудил свой командный пункт юго-западнее Воропанова. Котел имел шестьдесят километров в длину и тридцать восемь километров в ширину.
Войска окапывались, как бы вгрызаясь в землю, при этом окапывание осуществлялось не по уставу, согласно которому одну лопату земли следовало отбрасывать назад, а три – в сторону врага, ширина также отклонялась от нормы, зато глубина была такой, что край окопа располагался на уровне лица. Каждый окоп, каждое отверстие принимали ту или иную форму в зависимости от определенной цели. Приказ, отданный солдатам, гласил: «Окопы удерживать до последнего», и солдаты понимали, что это значило и что от этого зависело.
Люди укрывались в небольших земляных пещерах, проломах и уцелевших бункерах, ожидали событий, которые вот-вот должны были наступить, писали письма, заботились о провианте, наблюдали за воздушными боями своих асов и впадали в отчаяние, когда русские истребители сбивали немецкие самолеты с ранеными.
Гитлер вызывает фельдмаршала фон МанштейнаПосле того как пал Севастополь, командование 11-й армии во главе с фельдмаршалом Манштейном было переброшено под Ленинград, квартирмейстерская часть была оставлена в Ростове.
Когда армия готовилась к наступлению в районе Витебска, 25 ноября поступила радиограмма Гитлера:
«В силу принятия командования группой армий «Дон» оперативное управление 11-й армии переводится в Новочеркасск».
Фельдмаршал фон Манштейн должен был принять командование вновь сформированной группой армий «Дон», в состав которой входили 4-я танковая армия, 6-я армия, а также 3-я и 4-я румынские армии. В подчинении же командования группы армий «Б» оставались 8-я итальянская, 2-я венгерская и 2-я немецкая армии, располагавшиеся в районе Мешковской—Воронежа—Курска.
Первоначально предполагалось передать группу армий «Дон» в подчинение румынскому главе государства маршалу Антонеску. Имея такую мощную группу армий, Антонеску намеревался устранить всевозраставшие внутриполитические проблемы в Румынии и, кроме того, за счет успешной деятельности в качестве главы государства усилить свои позиции в нации. Передача фельдмаршалу фон Манштейну командования группой армий на самом главном в то время участке фронта по обе стороны Сталинграда имело свои причины – в ставке фюрера ценили его выдающиеся стратегические способности, а задача, которая была возложена на Манштейна в Новочеркасске, была, пожалуй, самой трудной из тех, которые ставились перед каким-либо из полководцев в ходе данной войны.
Использование авиации для переброски командования 11-й армии было невозможно из-за погодных условий, поэтому переброска должна была осуществляться по железной дороге. 28 ноября фельдмаршал фон Манштейн прибыл в Старобельск, где находилось командование группы армий «Б». У генерал-полковника барона фон Вейкса и у фельдмаршала фон Манштейна не было разногласий во мнениях относительно ситуации под Сталинградом и тех мер, которые необходимо было принять для устранения данной ситуации.
29 ноября группа армий «Дон» приняла командование войсками на участке боевых действий в бассейне Волги и Дона. Ситуация была следующей.
4-я танковая армия испытывала сильный натиск врага, пробивавшегося на юг и юго-запад через брешь, образовавшуюся между 7-м и 6-м румынскими армейскими корпусами.
6-я армия закончила перегруппировку и не передавала каких-либо особенных сообщений, кроме как о ведении боевых действий местного значения. «Боевая группа Чокель» и дивизия «Адам» удерживали плацдарм через Дон в районе Чирской. На северном фронте противник проводил мощные наступательные операции в сторону Кутиновки и Сысокина, однако все атаки были отбиты. 48-й танковый корпус находился в Тормосине, 11-я танковая дивизия, 338-я пехотная дивизия и группы Штумпфельд-Зелле и Шмидта были единственными боевыми подразделениями на трехсоткилометровом участке фронта.
Задание, полученное группой армий «Дон» от Гитлера, было следующим:
«За счет наступления 4-й танковой армии с юга в направлении Сталинграда объединиться с 6-й армией. Для этой цели группе армий будут подведены и переданы ей в подчинение 17-й танковый корпус вместе с 23-й танковой дивизией, находившиеся в составе группы армий «А», и несколько дивизий из Франции. С учетом ожидающегося обострения ситуации и предположительного расширения фронта русского наступления в западном направлении необходимо поддержать 3-ю румынскую армию на ее участке фронта.
Группы армий «А» и «Б» имеют задачу удерживать свои позиции.
4-й воздушный флот имеет задачу – кроме воздушного обеспечения Сталинграда, оказывать поддержку группе армий «Дон» в ходе ее боевых действий».
Фельдмаршал фон Манштейн оценивал обстановку иначе. Он считал, что поставленная задача невыполнима, и намеревался исправить создавшееся положение и завладеть всей ситуацией с помощью следующих мер:
1. Прорыв 6-й армии со сдачей Сталинграда и соединение с частями 4-й танковой армии, проводящими наступление с целью деблокировки окруженного района. Необходимо учесть потери 6-й армии в тяжелом оружии и подвижном составе.
2. Отвод группы армий «А» в район нижнего течения Дона, где необходимо удерживать плацдарм под Ростовом до тех пор, пока этого будет требовать обстановка в 4-й танковой армии и 3-й румынской армии. Отвод может быть осуществлен лишь в том случае, если наступление внешних частей на Сталинград с целью деблокировки 6-й армии не удастся.
3. После осуществления прорыва 6-й армией необходимо создать оборонительный фронт на Донце, или Миусе, или севернее этих участков (этот район служил исходной позицией для наступления группы армий «Юг» летом 1942 года).
4. Устранение сложных ситуаций на всем Восточном фронте с дальнейшим его сокращением.