Командование танковых и инженерных частей, равно как и армейская служба связи, подготовили все для того, чтобы обеспечить войска во время прорыва надежной радиосвязью: уже с 10 декабря были введены в действие шесть приемников для прослушивания радиосвязи между подразделениями армейской группы Гота. Русские стали создавать радиопомехи на соответствующих волнах и, передавая неразборчивые радиограммы, пытались ввести в заблуждение немецкую службу радиоперехвата, но, несмотря на все эти помехи, командование в котле получало информацию о всех происходящих событиях.
Даже если в группе армий сильно сомневались в том, что армейской группе Гота удастся достичь котла, то в самой группе все же надеялись имевшимися в распоряжении силами подойти на достаточно близкое расстояние от окруженных частей и полагали, что 6-я армия не упустит возможности осуществить прорыв, чтобы окончательно оставить Сталинград. Было запланировано после соединения с 6-й армией всю линию фронта переместить назад, кроме участка у Котельникова, однако командующий 6-й армией не мог освободиться от старых, дедовских понятий, запрещавших ему отважиться на какие-либо решительные действия. Пусть кто-нибудь выйдет вперед, бросит камень и скажет, где проходит граница между долгом и судьбой, между ошибкой и трагизмом.
Там, где нет возможности для защиты, легко и просто встать на сторону тех, кто придерживается русской поговорки об угле: «Если не горит, то пачкает». И все же истина везде должна оставаться истиной, и здесь было бы уместно вспомнить девиз покойного фельдмаршала фон Рейхенау: «Auditaur et altera pars», что в переводе с латыни означает «Следует выслушать и другую сторону».
В многочисленных радиограммах и по телефонной связи командование группы армий ежедневно запрашивало Верховное командование о разрешении на прорыв 6-й армии.
21 декабря в результате постоянных запросов начальника Генерального штаба сухопутных войск Гитлер дал свое согласие на наступление 6-й армии, однако при этом поставил условие, что армия не должна оставлять Сталинград. По его мнению, 6-я армия должна была осуществлять оборону оставшихся фронтов и расширить территорию котла в юго-западном направлении настолько, чтобы можно было соединиться с 4-й танковой армией. Данное требование было невыполнимо.
21 декабря, то есть в тот же день, Гитлер потребовал представить ему данные о наличии горючего в 6-й армии, о чем ему было сообщено из котла радиограммой с точностью до литра. Данное требование, естественно, было связано с предстоящим прорывом, и, когда выяснилось, что горючего для танков хватало лишь на тридцать километров, Гитлер высказал свое отношение к проведению операции:
– Ну, вот и дождались, Цейтцлер. Я не могу брать на себя ответственность за то, что наши танки без горючего застрянут в степи.
В результате еще раз был отдан приказ о запрете прорыва.
Весь котел замер, командование чувствовало свое бессилие, последний шанс был упущен.
Стрелки часов жизни 6-й армии начали вращаться с бешеной скоростью, каждый час равнялся дню, механизм часов был на исходе.
Все надежды рухнулиОбстановка, сложившаяся в тылу плацдарма под Васильевской, а также сообщения о подходе с севера крупных моторизованных частей противника вынуждали к принятию новых, решительных мер. Командующий армейской группой вновь и вновь задумывался о том, чтобы отменить принятое им ранее решение, а именно: поручить 17-й танковой дивизии удерживать занятую территорию и с плацдарма 23-й танковой дивизии начать наступление вдоль и восточнее железной дороги Котельниково– вокзал, Шутово—Абганерово. После того как 22 декабря радиоразведка подтвердила сведения о новой дислокации противника, командующий решил провести перегруппировку сил и продолжить наступление 24 декабря с плацдарма 23-й танковой дивизии.
Когда же незадолго до этого начальник Генерального штаба армейской группы сообщил устно по телефону о данном намерении начальнику штаба группы армий «Дон», фельдмаршал фон Манштейн подключился к телефонному разговору и сообщил о «принятии мер чрезвычайной важности».
17 и 18 декабря 8-я итальянская армия, находившаяся на южном фланге группы армий «Б», подверглась нападению превосходящих сил противника, в результате чего уже в первый день наступления русским удалось прорвать оборону итальянцев и продвинуться вглубь на сорок пять километров. В последующие дни советские боевые части развили свой успех настолько, что командующий группой армий «Дон» был вынужден пойти на «меры чрезвычайной важности», чтобы тем самым устранить опасную ситуацию, складывавшуюся на северном фланге группы армий.
Заявление о принятии данных мер последовало на следующий день после приказа армейской группе остановить наступление на Сталинград, занять оборону на уже занятых позициях, а 6-й и 11-й танковым дивизиям (последняя из состава 48-го танкового корпуса) выступить маршем в сторону 3-й румынской армии и закрыть брешь на северном фланге группы армий.
В то время как армейская группа отдавала приказы о переходе к обороне и переброске 6-й танковой армии, командующий и начальник Генерального штаба в многократных и длительных телефонных разговорах (последний состоялся в ночь с 23 на 24 декабря) пытались перенести сроки ввода в действие 6-й танковой армии на более позднее время.
Командующий армейской группой был убежден, что наступление на Сталинград было бы успешным после перегруппировки 57-го танкового корпуса, и считал, что приближение к Сталинграду на расстояние до двадцати пяти километров будет достаточным, чтобы позволить 6-й армии осуществить прорыв из окружения.
В танковой армии все были готовы к тому, чтобы сделать ход последней картой и, собрав все силы, нанести последний удар. Танки выстроились колоннами, бронеавтомобили и самоходные артиллерийские установки стояли наготове – все было подготовлено к решающему наступлению. Оставалось только «нажать на кнопку», и вся танковая армада двинулась бы маршем. Но кнопка не была нажата, поскольку немецкое Верховное командование не хотело сдавать Сталинград и полагало, что после восстановления ситуации на стыке группы армий «Дон» и «Б» удастся продолжить наступление на город. Однако вся общая ситуации, как казалось, исключала возможность удержания достигнутых рубежей, а вывод 6-й танковой армии настолько ослабил боевую мощь армейской группы, что с теми силами, которые у нее оставались, можно было думать о более или менее успешной обороне лишь на очень коротком участке фронта.
Приказ о выводе 6-й танковой армии из состава армейской группы и удержании занятой территории остался в силе. Армейская группа вынуждена была смириться с данным решением и пыталась хоть что-нибудь предпринять в этой сложной ситуации.
В это время в Сталинграде ждали приказа Гитлера о начале прорыва или же решения командующего об осуществлении прорыва самостоятельно под свою ответственность и надеялись при этом на участке Мышкова встретить передовые отряды 6-й армии. Деблокирующие дивизии продвинулись на сто тридцать километров, при этом каждый думал о том, как вызволить своих товарищей из Сталинграда. Теперь, похоже, все было кончено.
В ночь на 23 декабря в командовании сухопутных войск наблюдалось некоторое оживление, казалось, что-то произошло: в течение второй половины дня в группе армий неоднократно говорилось о том, что ночью ожидается чрезвычайно важное сообщение фюрера. Начальник Генерального штаба хотел сам принять это сообщение и приказал при поступлении радиограммы тотчас же поставить его в известность. Потекли томительные часы ожидания, в 2.30 начальник Генерального штаба был поднят с постели – поступила радиограмма со следующим текстом:
«Фюрер обращает внимание на то, что мост через Мышковую является единственным, способным выдержать тяжелые танки».
Генерал Шульц сидел некоторое время, размышляя по поводу данного сообщения.
– Если сейчас не произойдет чуда, – сказал командир 23-й танковой дивизии, – дальше уже все будет бесполезно!
Чуда не произошло, мир продолжал жить по своим понятным для всех законам. Все воодушевление было напрасным, напрасной была пролитая кровь.
Армейская группа встретила четвертую рождественскую ночь с тяжелым чувством вины за фюрера и Верховное командование, оказавшихся неспособными помочь 6-й армии, а этой помощи там наверняка ждали. Судьба отвернулась как от нее, так и от 6-й армии в их стремлении превратить поражение в действительно большой успех. Операция «Зимняя гроза» была остановлена.
У генерал-полковника Гота и его ближайших товарищей теперь уже не оставалось сомнения в том, каков будет исход борьбы 6-й армии в Сталинграде.
Заключительные аккорды в районе наступленияЛишь спустя несколько часов после переброски 6-й танковой армии большие силы русских выступили против 7-го румынского армейского корпуса.
У генерал-полковника Гота и его ближайших товарищей теперь уже не оставалось сомнения в том, каков будет исход борьбы 6-й армии в Сталинграде.
Заключительные аккорды в районе наступленияЛишь спустя несколько часов после переброски 6-й танковой армии большие силы русских выступили против 7-го румынского армейского корпуса.
Командующий танковой армией опасался, что 57-й танковый корпус может оказаться в окружении, поэтому попросил разрешения отвести корпус назад на старые позиции, которые танковые части занимали 12 декабря.
Уже 23 декабря генерал-полковник Гот указывал на шаткое положение северного фронта. Вместо удовлетворения данной просьбы группа армий по указанию немецкого Верховного командования отказала в отводе корпуса на старые позиции: «Танковой армии, используя свою мобильность, необходимо предотвратить прорыв вражеских войск».
Выполнение данного задания предполагало наличие определенных сил, а их не было, то есть этот приказ не мог быть выполнен, и тем самым оказалось невозможным предотвратить 26 декабря прорыв русских танковых бригад в месте расположения 7-го румынского корпуса. Только в самую последнюю минуту, когда 57-му танковому корпусу действительно грозило окружение, армейская группа получила разрешение отойти на старые, исходные позиции. 7-й румынский корпус подвергся нападению противника и был расколот, и лишь небольшим его остаткам удалось избежать плена или уничтожения.
Перед натиском советских войск, наступавших силами 1-го гвардейского стрелкового корпуса, 11-го гвардейского моторизованного корпуса и 7-го танкового корпуса, за которым вплотную двигались части 8-го танкового корпуса, невозможно было удержать фронты на исходных позициях, в связи с чем 29 декабря они были перенесены в район вокзала и Ремонтной. В то же время три советские мотострелковые дивизии и четыре танковые бригады, входившие в состав 28-й армии, стоявшей наготове под Астраханью, выступили против 16-й немецкой мотопехотной дивизии. В результате дивизия отступила к Элисте – это единственное, что ей оставалось сделать.
В самом конце декабря командование 48-м танковым корпусом перешло к 3-й румынской армии, в районе излучины Дона и Чира командование принял генерал-лейтенант Мит.
Ситуация западнее Дона в декабре 1942 годаВедя непрерывные наступательные бои, советские боевые части в течение декабря подошли вплотную к линии фронта отведенной назад 3-й румынской армии. В 48-м танковом корпусе, находившемся в районе устья Чира, могли думать о чем угодно, только не об участии в наступлении 4-й танковой армии на Сталинград. Напротив, он вынужден был оставить плацдармы на Чире и Дону и занять оборону по всему фронту. Ожесточенные оборонительные бои проходили также на примыкавшем с запада Чирском фронте, созданном 3-й румынской армией, где с большим трудом удалось сдержать наступление и прорыв советских частей в направлении Ростова. Советское командование стремилось прежде всего к тому, чтобы отсечь не только правый фланг группы армий «Дон» (здесь располагалась 4-я танковая армия, которая должна была принять участие в наступлении на Сталинград), но и нарушить тыловые связи всей группы армий «А».
Оборонительные силы, находившиеся в распоряжении немецкой стороны, были невелики, так как привезенные некоторое время назад с запада по железной дороге части сразу же из вагонов были брошены на латание брешей на Чирском фронте, а соединения, задействованные непосредственно на фронте, в большей своей части были сформированы из отпускников. Тяжелое оружие вряд ли было в наличии, в большинстве случаев отсутствовали даже полевые кухни. Следует, однако, отметить, что на этом фронте солдаты, лишенные надежды, воевали самоотверженно, не щадя своих жизней, что можно было сравнить лишь с боями в Сталинграде, и только благодаря именно этим частям русским не удалось осуществить запланированный прорыв к устью Дона.
17 декабря мощные силы русских частей, после того как сорвалось наступление в районе 3-й румынской армии, начали ожидавшееся наступление против 8-й итальянской армии. Наступление осуществлялось на армейском фланге и уже в первый день привело к окончательному прорыву русских на глубину сорока пяти километров. Два дня спустя фронт шириной около ста пятидесяти километров был разорван, и в образовавшейся бреши вели бои отдельные окруженные немецкие части, словно на островках, пробиваясь на юг и юго-запад, в то время как итальянские части, полностью разбитые и лишенные командования, в панике спасались бегством на запад и юго-запад. Во избежание уничтожения левого фланга 3-й румынской армии он был перемещен на юг.
Исходя из сложившейся ситуации, группа армий решила 23 декабря остановить дальнейшее наступление 4-й танковой армии, о чем подробно говорится в главе «Все надежды рухнули». Как уже также известно, группа армий сняла 6-ю танковую дивизию с фронта наступления армейской группы Гота, чтобы быстро ввести ее в действие на центральном фланге между 3-й румынской и 8-й итальянской армиями. В результате такого ослабления 4-й танковой армии в ходе дальнейших боевых действий вся армейская группа Гота была отведена назад.
Между тем пришлось заменить остатки 3-й румынской армии на излучине Дона и Чира. Воля к сопротивлению румынских войск была сломлена, поэтому на фронте их использовать уже было нельзя. Командование 3-й румынской армии получило в этой связи приказ собрать остатки армии в тыловых районах группы армий и вновь ее сформировать. Командовать участком, на котором располагалась 3-я румынская армия, было поручено вновь сформированной армейской группе «Холидт».
Так как армейская группа Гота была вынуждена отвести линию фронта на юго-запад, расстояние до окруженной 6-й армии увеличивалось все больше и больше, а вместе с этим ослабевала и последняя надежда на помощь окруженным. Постоянные наступления противника становились стремительнее не только в районе дислокации группы армий «Б», но и на фронте группы армий «А» на Кавказе, особенно против 1-й танковой армии, что должно было, без сомнения, привести в первую очередь к сковыванию задействованных здесь немецких частей. Каждый день боев на старых позициях приближал группу армий к катастрофе. Вместо приказа об оставлении Кавказа группа армий 27 декабря получила подробный приказ удерживать позиции.
Если отвод группы армий «А» с Кавказского фронта теперь уже в любом случае был бы слишком поздним, чтобы помочь окруженной 6-й армии (армии можно было бы помочь, если бы приказ об оставлении Кавказа был отдан еще в начале декабря), то теперь была упущена и последняя возможность вывести с Кавказа хотя бы какие-то части группы армий «А» через постоянно сужавшееся место под Ростовом, переправить их через Дон и использовать для поддержки фронта на Донце или Миусе.
Моральные аспектыОглядываясь на военно-историческое прошлое, не следует также отказываться и от моральной оценки того, как приказы Адольфа Гитлера отражались на солдатах и офицерах, принимавших участие в сталинградских событиях.
Опытные солдаты понимали, что целая армия стала жертвой гипертрофированных представлений о престиже. Не поддающийся пониманию военный дилетантизм, не позволявший Гитлеру правильно сориентироваться во времени и пространстве, а также учесть возможности транспорта, привел 6-ю армию к гибели.
Чирский фронт, обстановка 6 декабря 1942 года
Можно сказать, что сильное возбуждение, овладевшее немецким Верховным главнокомандованием, наверняка привело бы к серьезным конфликтам, если бы в то же самое время в результате сделок в Касабланке не стало бы очевидным непреклонное желание союзников уничтожить Германию. Это желание впоследствии становилось все более очевидным, в результате чего старый генералитет, противопоставивший себя Гитлеру из-за его действий во всей сталинградской истории, перешел в ряды защитников немецкого народа.
Судьба этих генералов оказалась довольно тяжелой: руководимые человеком, который им не доверял и которому они сами также не доверяли, они оказались в условиях, вынуждавших их выполнять диктаторские приказы до тех пор, пока не наступил крах и у них не сформировалась их собственная позиция в отношении своего долга.
Эти слова не преследуют своей целью что-либо приукрасить, но они поднимают целый ряд вопросов, и если оставить их без внимания, то военной науке невозможно будет справедливо оценить обстановку, царившую в немецких сухопутных войсках.
Требования фельдмаршала фон Манштейна: «Свобода действий» и создание «Командования Восток»Забот у окруженной в Сталинграде группировки было немало, но не меньше было проблем и у частей, не попавших в окружение. Так, например, ответственный «командующий Восточным фронтом» благодаря широко задуманным планам и большой свободе передвижения сэкономил бы крупные немецкие силы для продолжения боевых действий. Центральное руководство из ставки фюрера всем огромным Восточным фронтом выходило далеко за рамки технических и человеческих возможностей. Разделение театра военных действий на два, которыми руководили немецкое Верховное командование и командование сухопутных войск, стало одной из главных причин, в результате которых перегруппировки и основные перемещения войск всегда осуществлялись с большим опозданием. Решение данной проблемы фельдмаршал фон Манштейн видел в создании командной инстанции, которая взяла бы на себя руководство всем Восточным фронтом. Только в этом случае начальник Генерального штаба сухопутных войск мог бы вернуться к своим первоначальным обязанностям и стать консультантом Верховного главнокомандующего во всех вопросах, связанных с проведением операций и перегруппировок частей и соединений всех сухопутных войск.