Доклад генерала Пикерта группа армий сразу же передала радиограммой командованию сухопутных войск как сообщение особой важности. После доклада Пикерт явился к генерал-полковнику фон Рихтгофену, знавшему ситуацию так, как она ему была доложена. Фон Рихтгофен приказал Пикерту лично проконтролировать на аэродромах погрузку всех предметов снабжения, после чего на следующий день вечером вылететь обратно в котел. Через двадцать четыре часа генерал-майор Пикерт возвращался на «Хенкеле-111» в Сталинград. Подлетев к котлу, летчик не мог сразу получить разрешение на посадку, самолет начал кружить над Сталинградом, но и через час разрешение на посадку дано не было – в результате артиллерийского обстрела и разрывов бомб посадочная площадка была повреждена и поэтому не могла принять самолет. Через некоторое время пилот потребовал от Пикерта принятия решения: или приземление с риском повреждения самолета, или обратный полет в группу армий. Генерал Пикерт выбрал второй вариант, предполагая в следующую ночь вновь попытаться вылететь в котел. 15 января генерал-майор Пикерт явился к командующему воздушным флотом, чтобы доложить ему о неудавшемся полете. В это время Питомник уже был оставлен войсками и частями снабжения 6-й армии (речь идет о том паническом бегстве, когда к аэродрому прорвался один русский танк; вскоре после этого аэродром вновь был занят немецкими частями, которые удерживали его до 16 января), поэтому генерал-полковник фон Рихтгофен запретил генералу Пикерту повторный полет и приказал ему явиться к генерал-фельдмаршалу Мильху. Тот оставил данный запрет в силе и приказал Пикерту вылететь к рейхсмаршалу, чтобы доложить ему лично о положении в Сталинграде. Доклад у рейхсмаршала ничего не дал, по возвращении в группу армий генерал Пикерт ждал в Таганроге приказа о формировании новой 9-й зенитной дивизии в районе Кубанского плацдарма и Крыма, для чего необходимо было собрать уже имевшиеся там, а также прибывавшие туда новые зенитные части. 27 января генерал Пикерт прибыл на Кубанский плацдарм, где получил прощальную радиограмму от 9-й зенитной дивизии из Сталинграда:
«В подвалах Красной площади Сталинграда слушали по радио о празднестве 30 января. 9-я зенитная дивизия еще ведет бои за Германию под знаменем свастики на развалинах Сталинграда».
На данную радиограмму генерал-майор Пикерт ответил:
«Преисполненный гордости и скорби, прочитал радиограмму. До боли сожалею, что не могу быть рядом с вами. Формирую новую 9-ю зенитную дивизию».
В середине января в Таганрог прилетел капитан Бер, по этому поводу генерал-фельдмаршал Мильх дал соответствующие указания и пояснения.
«Чтобы организовать воздушное снабжение, – были слова Мильха, – и чтобы доставить в котел необходимое количество груза».
Командир авиационного корпуса выразился иначе: «Чтобы спасти то, что еще можно было спасти».
15 января уже ничего нельзя было спасти. Хотя 4-м воздушным флотом командовал генерал-полковник фон Рихтгофен, к тому времени форсирование воздушного снабжения уже было бесполезным.
16 января в наличии имелось двести пятьдесят самолетов, но из них только семьдесят пять были готовы к вылетам, и статс-секретарю воздушного флота фельдмаршалу Мильху, наделенному фюрером самыми большими полномочиями, не удалось увеличить количество этих самолетов. Он потребовал еще самолетов, соответствующие приборы и контейнеры для сброса с воздуха, но ни туман, ни снег, ни успехи на фронте не повлияли на решение руководства удовлетворить его требования. Было запланировано использование грузовых планеров, дело хорошее, но неясно было, в какое время их отправлять в котел. Днем зенитная артиллерия и истребители русских были серьезным препятствием для любых полетов, а ночью…
В общем, теперь в распоряжении был только один аэродром в Звереве, куда должны были перебазироваться «Юнкерсы-52». Части в Новочеркасске находились под угрозой нападения противника, а фронт с каждым днем отодвигался все дальше от Сталинграда.
Никакие решения Гитлера и никакие особые полномочия ничего не могли уже здесь изменить, катастрофа была неотвратима, ее лишь можно было оттянуть на несколько дней.
25 января в распоряжении люфтваффе была сотня самолетов, готовых к вылету, но свыше четырехсот самолетов по разным причинам были небоеспособны.
Транспортные и боевые самолеты постоянно прорывались через огненный пояс русских зениток и, несмотря на обстрел русских истребителей, сбрасывали свои грузы над территорией котла, с последних оставшихся аэродромов стартовали ежедневно бомбардировщики и совершали два-три полета в день, прорываясь под прикрытием облаков к Сталинграду. Каждый такой полет мог быть последним.
По воздушному мосту, соединявшему котел с внешним миром, совершили полеты 536 транспортных самолетов, 149 бомбардировщиков и 123 истребителя, общее количество экипажей составило 2196 человек.
Когда речь заходит о Сталинграде, забывать об этом нельзя.
Три посланца котла28 декабря генерал Хубе, командир 14-го танкового корпуса, вылетел из котла в ставку фюрера за получением «мечей и дубовых листьев» (золотая шпага с изображением мечей и дубовых листьев, знак отличия за участие в боях. – Примеч. пер.). Командование армии пожелало ему удачи в надежде на то, что Хубе подробно расскажет Гитлеру о ситуации в котле.
8 января Хубе вернулся в котел, он привез с собой «мечи и дубовые листья», а вместе с ними и надежду на деблокировку окруженных дивизий. В ставке Гитлер сказал ему: «В начале весны инициатива в боевых действиях вновь перейдет к немцам».
Если это означало деблокировку, то за этот период многое должно было произойти, чтобы слова Гитлера подтвердились. Откуда весной должны были подойти деблокирующие части? Но если даже они к указанному сроку подойдут, то будет уже поздно, так как, по мнению начальника тыла армии, весной в армии не останется ни одного живого человека. Даже без вмешательства противника в конце января должно было окончательно прекратиться снабжение по воздуху, так как образовавшийся однажды пробел уже невозможно было устранить никакими поставками как оружия, так и продовольствия.
Спустя несколько дней 1-й квартирмейстер капитан Тёпке стоял перед командующим.
– Тёпке, я хочу точно знать, на какую поддержку по воздуху мы можем еще рассчитывать. Вылетайте в группу армий, возьмите с собой всю документацию и лично доложите фельдмаршалу, что вам поручено добиться удовлетворения требований армии относительно разумной загрузки самолетов снабжения.
Через полчаса начальник Генерального штаба пожал Тёпке руку на прощание:
– Скажите там, в группе армий, чтобы они, наконец, прекратили создавать эти дурацкие бреши на участке фронта под Тацинской. Сразу же сообщите мне, сможем ли мы рассчитывать на усиленное подкрепление. Вся армия теперь смотрит на вас.
Капитан Тёпке последний раз стоял перед начальником Генерального штаба, ему не суждено было вернуться.
Задание Тёпке было ясно: он должен был получить от фельдмаршала фон Манштейна точный ответ на его вопросы и узнать, на какую поддержку по воздуху можно было рассчитывать. Более того, ему было поручено сделать из невозможного возможное, а именно: добиться увеличения количества грузов настолько, насколько это соответствовало желаниям армии.
Капитана Тёпке встретили в группе армий очень доброжелательно и относились к его просьбам и пожеланиям с пониманием. Его внимательно слушали все: в группе армий, сам фельдмаршал, начальник Генерального штаба, начальник службы тыла – абсолютно все.
– Требования армии справедливы, и никто не знает это лучше меня, но где я могу взять самолеты, – прозвучали слова фельдмаршала фон Манштейна в ответ на требования Тёпке. – 6-я армия – моя самая большая забота, но не единственная.
– Здесь, в группе армий, мы уже не можем сами принимать решения; если бы все зависело от нас, 6-я армия не попала бы в окружение, а сейчас просто невозможно снабжать по воздуху целую армию в течение длительного времени. – Эти слова произнес начальник службы тыла группы армий полковник Финк.
Командир 2-го авиационного корпуса и его начальник штаба подполковник Хайнеман пожали плечами: «Распоряжение о поддержке окруженных частей, правда, было получено…»
Начальник Генерального штаба генерал Шульц ничего не сказал, он попросил капитана Тёпке взглянуть на карту, из которой Тёпке понял достаточно много.
Однако капитан не сдавался, он поднял в группе армий много шума, кричал, требовал, настаивал и пытался сделать все, что только возможно: говорил по телефону с командованием группы армий, разговаривал с начальником тыла группы армий, каждый день обходил все здания, от одного кабинета к другому, писал письма, много разговаривал по телефону, отправлял телеграммы.
Все эти попытки чего-либо добиться результатов никаких не принесли, их и не могло быть – его радиограммы в котел корректировали или сокращали. В конце концов, ему все это надоело, и он решил возвращаться в котел.
До обратного полета, однако, дело не дошло. «Вы увидели и узнали здесь слишком много, – сказал ему фельдмаршал фон Манштейн. – Что вы сможете сообщить генерал-полковнику Паулюсу? Необходимо и важно, чтобы вы сообщили Паулюсу положительную информацию, но, как вы сами понимаете, в настоящий момент это невозможно».
Тёпке был запрещен обратный вылет, командование группы армий отдало приказ о назначении его 1-м квартирмейстером транспортной авиации и наделило полномочиями отдавать распоряжения относительно загрузки самолетов.
Капитан Тёпке за годы войны не поглупел, а скорее, наоборот, накопил достаточно большой опыт, и после многочисленных разговоров в группе армий он понял многое, а именно: 6-й армии помочь уже ничем было нельзя, операция по деблокировке начаться не могла, воздушное обеспечение уже не в состоянии было дать хоть какую-то передышку оборонявшимся дивизиям, а здесь каждая служба, каждая инстанция старалась скрыть свою беспомощность. Командование армии верило словам Гитлера и руководимое этой верой принимало или не принимало те или иные решения, но армия была не в курсе всей истинной оперативной обстановки.
В итоге Тёпке пришел к выводу, что 6-я армия уже была потеряна, говоря грубым солдатским языком, ей «пришел каюк».
Последним посланником котла был 1-й офицер-ординарец армии капитан Бер, вылетевший в группу армий. Он должен был задать Гитлеру четкий вопрос и получить на него ответ: «Армия ждет ответа на вопрос: что будет сделано в ближайшие сорок восемь часов для того, чтобы спасти армию?»
15 января, спустя пять дней после того, как русские приступили к решающему удару, и за день до того, как был сдан Питомник, капитан Бер вылетел из котла. Через сорок восемь часов он прилетел, но не в котел, а в Таганрог на самолете, полностью загруженном салом и продовольственными пакетами. Выполняя последнее распоряжение командования армии, касающееся разговора с Гитлером о снабжении, он записал в свой блокнот:
«Несмотря на готовность к самопожертвованию замечательных экипажей самолетов и их боеспособность, не хватает энергичного человека, имеющего достаточное количество средств и документов, которые позволили бы ему отдать соответствующий приказ».
На приеме у Верховного главнокомандующего капитан Бер говорил без обиняков, ничего не скрывая. Он обрисовал обстановку в армии, дав ей трезвую и ясную оценку. Это был единственный раз, когда Гитлер в присутствии всех своих советников услышал из уст капитана правду о Сталинграде. При этом присутствовали: начальник штаба вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршал Кейтель, начальник штаба оперативного руководства верховного командования вооруженных сил генерал-полковник Йодль, адъютант Гитлера генерал-майор Шмунд, рейхсфюрер СС Гиммлер, рейхсляйтер Мартин Борман.
Гитлер говорил обо всем: о положении на фронте и о его планах на будущее, о ситуации на юге и севере, о совершенных ошибках и о возможностях их исправления, но не было сказано ни слова о той помощи, о которой просил и которую требовал капитан Бер.
Тут Бер решил действовать. Он прервал Гитлера и сказал:
– Армии важно знать, сколько тонн груза будет доставляться самолетами в котел, все далеко идущие планы окажутся для армии бесполезными, так как к тому времени будет уже слишком поздно, армия на краю гибели, поэтому просит принятия решения и ждет ответа на вопрос: можно ли в течение ближайших сорока восьми часов рассчитывать на помощь?
Еще ни разу не было такого случая, чтобы кто-нибудь прервал речь фюрера. В комнате воцарилась гнетущая тишина, все боялись, что вот-вот разыграется жуткая сцена. Но ничего не произошло, Гитлер явно был потрясен и не сказал ни слова.
На этом все и закончилось. В тот вечер капитан Бер не получил никакого ответа.
На следующий день генерал-фельдмаршал Мильх был назначен главным уполномоченным по воздушному снабжению.
Таков был ответ Гитлера на вопрос, поставленный 6-й армией.
Ультиматум советского командования 6-й армии7 января командование Красной армии сообщило радиограммой 6-й армии о направлении в район окружения трех парламентеров. Армия согласилась их принять. Время явки парламентеров в армию было назначено на 8 января в 10 часов утра.
Командующий русскими войсками Донского фронта генерал-лейтенант Рокоссовский поручил парламентерам передать 6-й армии следующий ультиматум:
«Командующему 6-й армии генерал-полковнику Паулюсу или его заместителю, а также всему офицерскому и солдатскому составу немецких войск, окруженных под Сталинградом.
6-я армия, части 4-й танковой армии и приданные им для усиления подразделения находятся в полном окружении с 23 ноября 1942 года. Части Красной армии стоят прочным кольцом вокруг данной немецкой группировки. Все надежды на спасение за счет наступления немецких войск с юга и юго-запада не оправдались. Войска, направлявшиеся к Вам на помощь, были разбиты Красной армией, а остатки этих частей отступают к Ростову.
Немецкая транспортная авиация, поставлявшая Вам боеприпасы, горючее и сухой паек, вынуждена была благодаря быстрому и успешному наступлению Красной армии часто менять аэродромы, в результате чего расстояние до окруженных немецких войск значительно увеличилось. Кроме того, немецкая транспортная авиация теряет громадное количество самолетов и экипажей в результате атак русской авиации. Помощь для окруженных войск становится нереальной.
Положение Ваших окруженных частей тяжелое. Люди голодают, страдают от болезней и холода. Но самая лютая русская зима еще не наступила, сильные морозы, холодные ветра и снежные вьюги еще впереди. Ваши солдаты не имеют зимней одежды и находятся в сложных антисанитарных условиях.
Вы, как командующий, и все офицеры окруженных войск прекрасно понимаете, что у Вас нет реальной возможности разорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежно, и дальнейшее сопротивление бессмысленно.
В той бесперспективной ситуации, которая сложилась для Вас в окружении, мы предлагаем Вам во избежание ненужного кровопролития принять следующие условия капитуляции:
1. Все окруженные немецкие войска во главе с Вами и Вашим штабом прекращают сопротивление.
2. Вы передаете в наше распоряжение военнослужащих вермахта, оружие, все боевое снаряжение и имущество в неповрежденном состоянии.
3. Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь и безопасность, а по окончании войны возвращение в Германию или в любую другую страну по желанию военнопленных.
4. У всех сдающихся в плен военнослужащих вермахта остаются военная форма, знаки различия и награды, личное имущество и ценные вещи, у высшего офицерского состава – также шпаги.
5. Все сдающиеся в плен офицеры и солдаты немедленно обеспечиваются нормальным питанием.
6. Всем раненым, больным и имеющим обморожения будет оказана медицинская помощь.
Мы ожидаем Ваш ответ 9 января 1943 года в 10 часов утра по московскому времени. Ответ должен быть передан указанным лично Вами представителем, которому следует ехать на автомашине с белым флагом по дороге в сторону разъезда Конный, станция Котлубань. Вашего представителя встретят русские командиры в районе «Б» в 0,5 километрах юго-восточнее разъезда 564 9 января 1943 года в 10 часов утра.
Если Вы не примете наше предложение и не сложите оружия, обращаем Ваше внимание на то, что войска Красной армии и наша авиация будут вынуждены выступить и уничтожить окруженные немецкие части. Ответственность за их уничтожение ложится на Вас.
Представитель ставки командования Красной армии
генерал-полковник артиллерии Воронов
Командующий войсками Донского фронта
генерал-лейтенант Рокоссовский».
Армия передала ультиматум в ставку фюрера радиограммой от 8 января и вновь просила о предоставлении свободы действий. Разрешение на это дано не было. Гитлер вообще не хотел капитулировать, поэтому был также против любой частичной капитуляции, обосновывая отказ от капитуляции следующим образом: «Каждый последующий день обороны 6-й армии в котле является помощью всему фронту, поскольку русские отводят от него свои дивизии к Сталинграду». 9 января 1943 года 6-я армия, таким образом, отклонила ультиматум советского командования. На соответствующем документе стояла подпись генерал-полковника Паулюса. От командования армии в части, кроме того, поступил по рации приказ следующего содержания:
«К сведению командного состава войск: в дальнейшем парламентеров отсылать назад, открывая предупредительный огонь».
Так и не удалось выяснить, кто послал такую радиограмму, во всяком случае, генерал-полковник Паулюс всегда заявлял, что он ничего не знал о распоряжении относительно открытия огня.