Утро было прекрасное и Ганс чувствовал себя веселым и счастливым.
Золотая река, вытекавшая из низких, бесснежных утесов, еще не освещалась солнечными лучами.
Мысли и взоры Ганса были заняты только этой рекой и больше ничем. Не рассчитав расстояния, он сначала пошел слишком скоро и потому, не дойдя даже до первой гряды зеленых холмов, почувствовал усталость. При подъеме его неприятно поразило к тому же то обстоятельство, что между ним и источником Золотой реки лежала большая полоса льда (ледник), о существовании которой он никогда не подозревал даже.
Как настоящий горец он смело ступил на ледник. Никогда еще не приходилось ему идти по такому опасному пути. Лед был страшно скользким и вокруг зияли глубокие расщелины, в которых слышался шум потоков воды.
С каждым шагом путь становился труднее: лед трескался под ногами и разверзались новые пропасти. Глыбы льда колебались под тяжестью шагов и проваливались так, что Ганс еле успевал соскакивать с них. Часто и раньше приходилось Гансу ходить по ледникам, но никогда еще не встречался ему такой опасный как этот.
Громадным прыжком перескочил он наконец через последнюю расщелину и очутился на твердой скале.
Корзинку с едой и питьем ему пришлось бросить на леднике, так как она стала ему в тягость и теперь он освежился только несколькими кусочками льда. Отдохнув немного, он снова тронулся в путь.
Теперь пришлось идти по совершенно голым скалам. В них нигде не было даже маленького уступа, который бы мог укрыть на минуту от солнечных лучей. Было за полдень и солнце палило невыносимо. Ганс устал и почувствовал сильную жажду. Он поглядывал на фляжку с водой висевшую у пояса. «Ведь мне нужно только три капли», подумал он и поднес фляжку к губам.
Не успел он глотнуть воды, как почувствовал, что под ногами у него что-то шевелится. Он наклонился и увидел, что эта была собачонка, умирающая от жажды. Бедняжка лежала протянув лапы и высунув язык и по губам ее ползали муравьи. Она жалобно посмотрела на фляжку Ганса. Ганс спокойно поднес фляжку к губам, отпил немного воды и, оттолкнув ногой собаку, пошел дальше.
Ему показалось словно тень какая то промелькнула в это время по голубому небу и он не знал чем это объяснить.
Дорога становилась круче и труднее. Воздух не освежал ни капли, а вызывал только лихорадочный жар. Гансу слышался шум водопадов, но они были очень далеко и не могли освежить его. От этого становилось еще мучительнее и жажда усиливалась с каждой минутой. Спустя час он снова решил глотнуть воды из фляжки. В ней оставалось только половина влаги, но нужно-то ведь было всего три капли.
Он остановился, чтобы открыть фляжку и снова что-то зашевелилось возле его ног. Это оказался прелестный ребенок, распростертый на скале и почти без признаков жизни. Глаза его были закрыты, губы запеклись и лишь грудь поднималась в муках жажды. Ганс равнодушно посмотрел на него, выпил глоток воды и пошел дальше. В это время темное облако заслонило свет солнца, а длинные тени от него долго извивались на скалах словно змеи. Гансу стало жутко. Солнце садилось уже, но, несмотря на это, воздух не становился прохладным. От раскаленных скал несло жаром, точно от хлебных печей. Свинцовая тяжесть давила грудь и жажда не переставала мучить. Но уже немного оставалось до источника Золотой реки. Саженях в семидесяти пяти, не больше, падал с утеса водопад. Ганс остановился на минуту, чтобы перевести дух, и быстро кинулся потом вперед, к своей цели.
Не ступил он и двух шагов, как позади него раздался слабый крик. Ганс оглянулся и увидел седого старика, в изнеможении лежавшего на скале. Лицо его было бледно как у трупа. С отчаянием во взоре, он протягивал Гансу руки и молил слабым голосом:
— Воды! воды! я погибаю от жажды.
— Нет у меня воды, — ответил Ганс, — да и к чему она тебе? Ты пожил на свете довольно и пора уже умирать.
И он скорым шагом двинулся вперед. В это время яркий голубой свет вспыхнул на востоке и пронесся три раза по небу наподобие меча. Тень покрыла небо непроницаемой массой, солнце зашло, погрузившись за горные хребты, точно накаленный до красна шар.
В ушах Ганса слышался шум Золотой реки. Голова сильно кружилась. Какой-то непонятный страх охватил его всего, он содрогнулся даже, но, поборов себя, Ганс выхватил бутылку и швырнул ее в середину потока. Сразу же по телу его прошел могильный холод; он пошатнулся, страшно крикнул и упал. Вода выплеснулась из потока, поглотила его и река дико ревела всю ночь, катаясь над черным камнем.
IV
Шварц пошел к Золотой реке и что из этого вышло.
Бедный Глюк, оставшись один, с тревогой поджидал Ганса. Однако тот не возвращался и, наконец, Глюк, сильно испуганный, отправился в тюрьму к Шварцу и рассказал ему о том, что случилось. Шварц очень обрадовался: он решил, что Ганс вероятно превращен в Черный камень, и что богатства теперь будут в его власти.
Глюк же, сильно огорченный потерей брата, горько плакал всю ночь.
Дома не было ни денег, ни хлеба и на утро Глюк пошел, нанялся работать к золотых дел мастеру.
Работал он усердно и довольно скоро заработал столько денег, чтобы освободить из тюрьмы брата.
Тотчас же он отправился в тюрьму, отдал Шварцу деньги и тот вышел на волю, заплатив штраф.
Страшно обрадованный, Шварц сразу же решил отправиться раздобывать золото.
Узнав, что Ганс украл воду из Серебряного ключа, он подумал, что именно это-то и рассердило короля Золотой реки. Какая же это чистая вода, раз она украдена? Он решил действовать иначе. У него осталось еще немного денег из тех, что дал ему Глюк. На эти деньги он подкупил сторожей Серебряного ключа и те продали ему фляжку воды.
Шварц был уверен, что вода, добытая таким путем, должна быть по вкусу королю Золотой реки.
На следующий день поднялся он до восхода солнца, взял корзинку с хлебом и вином, привесил к поясу фляжку с водой и отправился в горы.
Шварц, также как и Ганс, был удивлен, наткнувшись на ледник, перейти который стоило много труда. Перебираясь через ледник, и ему пришлось бросить корзину с провизией.
Облаков на небе не было, но день все-таки не был ясным: какая-то красноватая дымка заволакивала воздух и от этого горы казались мрачными.
Взбираясь по обнаженным скалам, Шварц, как и Ганс, почувствовал жажду. Поднеся ко рту фляжку, он увидел распростертого на скале красивого ребенка. Мальчик звал его и тихим голоском просил воды.
— Воды! Да мне самому мало! — сказал Шварц и пошел дальше.
В эту же минуту ему почудилось, что лучи солнца. потускнели, и что темная туча надвигается с запада.
Спустя час его снова стала мучить жажда. Он опять решил сделать глоток из фляжки
Но тут попался ему на встречу старик, просивший воды.
— Тебе воды? Мне самому ее не хватает, — сказал он и пошел своей дорогой.
Опять показалось ему, что свет померк перед глазами и кроваво-красный туман заволок небо. Тучи поднялись высоко, колтыхаясь точно морские волны во время бури и кидали длинную черную тень на тропинку, по которой подвигался Шварц.
Еще час прошел. Снова жажда стала томить Шварца. Он взялся за фляжку, но в ту же минуту увидел брата Ганса, лежавшего на скале, протягивавшего к нему руки с мольбой дать немного воды.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Шварц. — И ты здесь, голубчик? Вот штука! Припомни, как ты смеялся надо мною, когда я сидел за тюремной решеткой. Что? Воды? Ого, чего захотел. Уж не воображаешь ли ты, что я для тебя тащил ее сюда?
И Шварц пошел дальше. Проходя мимо брата, он заметил на лице Ганса зловещую усмешку. Пройдя несколько шагов, Шварц оглянулся, но на скале никого уже не было.
Безотчетный страх остановил на секунду кровь в жилах у Шварца. Он в нерешительности остановился. Однако, желание овладеть золотом было сильнее страха и он пошел дальше. Над головой же его собрались черные тучи, началась гроза. При блеске молний тучи, как волны морские, носились по всему небу… Рокотал гром зловещим рокотом… На западе светилась багровая полоска, пока ветер не разорвал ее на части и не рассеял в наступавшей мгле.
Остановившись у источника Золотой реки, Шварц увидел волны, черные как тучи и пену, отливавшую огнем. Он бросил фляжку в поток. Раздался страшный удар грома, молния сверкнула перед глазами Шварца, земля заколыхалась под ногами, и он рухнул в воду.
Дико ревела целую ночь река, протекая над двумя новыми черными камнями.
V
Путешествие Глюка к Золотой реке и что из него вышло.
Убедившись, что и Шварц не вернется больше, Глюк очень опечалился. Денег у него не было и ему снова пришлось взяться за работу у золотых дел мастера.
Работа была очень трудная и тяжелая. Через два месяца Глюк так устал, что и сам, наконец, решился пойти к Золотой реке попытать счастья.
— Король Золотой реки не злой, — думал он, — и мне кажется, что он не сделает мне зла.
И Глюк пошел к владельцу Серебряного ключа за водой. Старику, хозяину ключа, очень понравился симпатичный мальчик и он сразу же позволил ему взять воды из ключа сколько угодно. Глюк положил тогда в корзинку хлеба, бутылку воды и направился в горы.
Переход по леднику, который с трудом одолели его братья, для Глюка был в сто раз труднее и мучительнее. Он был ребенком еще, силы у него было меньше, чем у братьев, да, кроме того, он и не привык ходить по горам. Глюк скользил, падал, часто ушибался, потерял корзинку с запасами, и очень боялся шума воды подо льдом.
Наконец он прошел ледник и долго отдыхал, сидя на скале.
В самый сильный зной пришлось ему идти, среди голых скал. Взбираясь на них, он почувствовал сильную жажду и как братья его, решил был напиться. В туже минуту он увидел слабого старика, медленно спускавшегося вниз, опираясь на палку.
— Сын мой, — сказал старик — я изнемогаю от жажды. Дай мне воды.
Глюк посмотрел на старика и. увидев, что старик еле движется, подал ему фляжку.
— Только не выпейте всего, — попросил он.
Старик отпил из фляжки ровно треть и, возвращая ее Глюку, пожелал ему счастливого пути.
Глюк отправился дальше и дорога показалась ему легче, потому что на скалах кое где появилась зеленая травка, в которой трещали кузнечики, мальчику казалось, что никогда он не слышал такого прекрасного пения.
Спустя еще час времени, Глюк так сильно захотел пить, что твердо решил сделать несколько глотков из фляжки. Он поднес ее уже к губам, но в это же время увидел ребенка, лежавшего возле дороги и жалобно просившего пить. Глюка самого мучила жажда, а воды оставалось так мало. Однако, жалость взяла в нем верх и он решил потерпеть немного. Жадно прильнул малютка к Глюковой фляжке и выпил почти всю воду, оставив на дне лишь несколько капель. Зато как весело улыбнулся он Глюку и также весело побежал вниз.
Глюк смотрел ему вслед до тех пор, пока ребенок не превратился в маленькую точку и не исчез из виду.
Бесплодные голые скалы сменились теперь на пути Глюка прекрасной поляной, обросшей сплошь мхом и цветами. Бледная гвоздика, синие горчанки, белоснежные лилии усеивали дорогу. Тут и там мелькали в воздухе разноцветные бабочки, а с неба лились такие светлые лучи, что Глюк чувствовал себя счастливым как никогда еще.
Прошел еще час и Глюк опять страшно захотел пить. Однако, заглянув в бутылку он увидел, что в ней всего несколько капель. Выпить их значило отказаться от сокровищ Золотой реки, так как второй раз уже нельзя было пытаться достигнуть ее. Глюк начал снова привязывать к поясу фляжку и вдруг увидел собачонку, лежавшую на скале и умирающую от жажды.
Глюк остановился. Он посмотрел на собачку и потом на Золотую реку, протекавшую всего в каких-нибудь пятидесяти саженях от него. Он хотел было пройти мимо собаки, но жалобный стон ее заставил его опять остановиться.
— Бедная собака, — сказал он. — Если я не помогу тебе сейчас, то ты умрешь уже к тому времени, когда я вернусь.
Он еще внимательнее посмотрел на собачку. Она глядела на него так жалобно, что он не мог пройти мимо нее безучастно. Он подумал еще секунду и сказал:
— А ну его, короля Золотой реки, вместе со всем его золотом!
И, открыв фляжку, он вылил в рот собаки всю воду, до капли.
Собака мигом вскочила и встала на задние лапы. Шерсть ея стала исчезать и заменяться золотистой тканью, нос покраснел глаза засверкали и через три секунды собаки уже не было, а вместо нее стоял король Золотой реки.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Только не бойся, — добавил он, увидя, что Глюк испугался за свои непочтительные слова, сказанные только что про короля, — все идет как нельзя лучше. Но почему ты пришел сюда не первый а прислал своих негодяев-братьев? Их я вынужден был превратить в камни. И крепкие же камни вышли из мерзавцев!
— Господи! — воскликнул Глюк. — Неужели вы поступили так жестоко?
— Жестоко! Разве я мог допустить, чтобы они безнаказанно грязнили мой источник, вливая в него нечистую воду?
— Сударь! Вода не была нечистой. Уверяю вас, что воду они брали из Серебряного ключа!
— Очень может быть, — ответил карлик, — однако… — тут лицо его стало суровым, — однако, вода в руках человека, который отказывает умирающему в утолении жажды, никогда не может быть чистой. Пусть благословляют эту воду все люди всего мира, но раз она в немилосердных руках, то ее нельзя считать чистой. Только из источника милосердия бьет чистая вода. Она всегда чиста как кристалл, хотя бы на самом деле и была осквернена гниющими трупами.
С этими словами карлик наклонился и сорвал белоснежную лилию. На лепестках цветка блестели как алмазы три капли росы. Карлик вытряхнул их в фляжку Глюка, и сказал:
— Брось это в реку, а сам спустись с противоположного склона горы в долину сокровищ и будь счастлив!
Лицо короля Золотой реки стало неясным. Яркая одежда превратилась в росистый туман. Он стоял, окруженный словно широкой радугой и таял, как дым в морозном воздухе. Цвета побледнели, притом стали неясными и наконец рассеялись совершенно.
Глюк подошел к Золотой реке. Чисты и прозрачны были воды ее, как хрусталь и ясны как солнце. Когда же упали в ее источник три капли росы, то на месте падения открылся маленький водоворот и в него начала падать вода с чудесным шумом.
Несколько времени Глюк стоял над рекой и ждал, когда она начнет превращаться в золото, но не дождался. Река не только не превращалась в золото, но даже вода в ней заметно убывала, уходя в водоворот. Глюк разочарованно вздохнул, но все-таки послушался совета своего приятеля карлика и сошел в долину сокровищ с другой стороны горы. По дороге он слышал шум под землей, словно там вода прокладывала себе новый путь.
Когда же он увидел «Долину сокровищ», то прямо не узнал ее. Река, похожая на Золотую, выбивалась из трещины утеса и многочисленными потоками разбегалась по всей долине.
На глазах Глюка, на местах, орошенных водою, зазеленела трава, а из влажной земли стали пробираться различные растения. По берегам реки появились цветы, мирты и виноградные лозы; вырастая, они бросали тень на мертвую до сих пор долину. «Долина сокровищ» снова возвратилась к жизни и снова сделалась самой цветущей и самой плодородной долиной во всем мире.
Глюк поселился в «Долине сокровищ». Много богатства принесла она ему и таким образом Золотая река для него действительно стала золотой. Однако, что ни получал Глюк, все он делил с бедняками. Каждый смело стучался в двери его дома, зная, что здесь ждет его ласка, горячее участие и братская помощь.
1841