– Хорошо-хорошо, тогда давай не будем отвлекаться.
В комнате повисла тишина, и только ночная бабочка шелестела крыльями, перелетая с одной занавески на другую. Федор завершил чтение первым и некоторое время сидел, глядя в пустоту и о чем-то напряженно размышляя. Наконец Тарасов тоже захлопнул свою тетрадь.
– У меня только один вопрос, – сказал он задумчиво.
– У меня тоже только один, – Федор поднял голову. – Где, черт побери, диадема?
* * *– С браслетом все ясно, – горячо говорил Тарасов. – Дед считал, что в нем живет душа его драгоценной Клавдии. Он его прятал и лелеял. Но диадема, которую отвергла дива, похоже, тоже осталась у него!
– Дива не отвергла, а отдала ему на сохранение, – поправил Федор.
– Ну, и по всему выходит, Валерьяныч должен был хранить ее как зеницу ока.
– Может, он снимал ячейку в банке, – предположил Федор. – Или зарыл под яблоней на даче.
– Да не было у него никакой дачи! – воскликнул Тарасов. – И друзей не было, чтобы схоронить что-нибудь в их клумбе с георгинами. У него только квартирка и была. Конечно, может быть, он хранил диадему в чемоданчике под кроватью… Тогда ее Зимин наверняка нашел.
– И никому, разумеется, не сказал. С чего бы ему рассказывать всем подряд о такой находке? Ее уже, наверное, оформили как вещдок.
– А если нет? – засомневался режиссер. – Что, если диадему украли? А Валерьяныча убили из-за нее?
– Тогда из-за чего убили Оксану Полоз? – развел руками Федор. – Нет, пока что ничего не вытанцовывается.
– Считаешь, наше расследование зашло в тупик? – с надеждой спросил Тарасов, которому с каждым днем все меньше и меньше нравилось изображать из себя сыщика.
– Так всегда кажется на определенном этапе, – подбодрил его Федор. – Вроде бы ты знаешь уже очень много всего, но не в состоянии соединить факты друг с другом, найти причинно-следственные связи. А потом всплывает какая-нибудь мелочь и – бац! – приходит озарение.
– Надеюсь, озарение не за горами, – проворчал Тарасов и встал со своего стула. – А что это у тебя тут за коробки в углу?
– Это вещи Виктора, – вздохнул Федор. – Я попросил, чтобы его сестра привезла их сюда. Думал: вдруг я найду в них что-то важное?
– И не нашел, – утвердительным тоном произнес Тарасов.
– К сожалению.
Федор поднялся со своего места и отправился провожать гостя до двери.
– Так как мы действуем дальше? – спросил тот, останавливаясь на пороге. – Какие у нас планы?
– С утра сдадим Зимину дневники реквизитора и ключи от его квартиры, а потом поглядим. То есть ты сдашь дневники… А у меня завтра утром важные встречи, бизнес зовет. Так что поговорить сможем только вечером.
– Давай уж лучше завтрашний день совсем пропустим, – вздохнул Тарасов. – Я вернусь очень поздно. Иногда нужно и поспать.
– Ладно, черт с тобой, считай, что у тебя завтра выходной. Возможно, у меня тоже.
* * *Развалясь в кресле, привезенном из дома, Федор, словно ленивый домашний котяра, жмурился на яркое солнце. Пейзаж за окном уже давно вызывал не любопытство, а отвращение, поэтому Федор старался без необходимости глаз не открывать. Небесное светило никак не желало уходить за горизонт, настойчиво призывая к физкультурной бодрости. Буколеву же страстно хотелось сидеть не шевелясь. Он изо всех сил старался отключить мозг, чтобы дать ему возможность переработать информацию и в нужный момент неожиданно выдать правильный ответ. Говорят, именно так совершаются все великие открытия – не тогда, когда ты напряженно решаешь задачу, а как только отвлекаешься на что-нибудь незначительное.
Из кухни в очередной раз послышалось противное «кап» – там подтекал кран. Звук изрядно действовал на нервы. Федор повернул голову, посмотрел на раскладушку со смятой постелью и вздохнул. Нащупав банку с холодным пивом, которую он пристроил на широком подлокотнике, он сделал глоток и решил – пора выезжать из этой квартиры. Девяносто девять и девять десятых процента, что обнаружить здесь больше ничего не удастся. Идея, как справедливо говорил Остап Бендер, себя изжила. Хорошо, по крайней мере, что личных вещей у него тут немного. Упакует все в небольшой чемоданчик, сложит раскладушку и – привет! Кресло, в котором он сейчас восседал, оставит будущим жильцам в подарок. Главное – не прозевать чего-нибудь нужного, чтобы потом не возвращаться, не звонить Марине с унизительной просьбой впустить его еще разочек по причине врожденной забывчивости. Или, еще хуже, просить ее найти укатившуюся под диван сапфировую запонку, а может, платиновый зажим для галстука. И потом, чтобы забрать их, назначать свидания… в метро. На станции «Пролетарская» или «Шоссе Энтузиастов»…
Федор содрогнулся и постарался сосредоточиться на том, можно ли еще хоть что-то выжать из пребывания на чужой жилплощади. Эти непраздные размышления нарушил телефонный звонок. Федор непроизвольно дернул рукой и задел пивную банку, которая, противно чмокнув, брякнулась на пол. Пытаясь спасти остатки пива, он резко наклонился и больно стукнулся лбом о подоконник. В секунду от вальяжного летнего благодушия не осталось и следа. Чертыхаясь, он схватил трубку и отрывисто бросил:
– Да?!
– Федор, – послышался взволнованный голос Марины. – Вы где сейчас?
– Дома! В смысле – у Виктора.
– Это хорошо, – обрадовалась Марина, – очень даже хорошо.
Голос у нее был странным.
– Что же здесь хорошего? – пробурчал Федор, потирая ушибленное место, где, подобно маленькой камчатской сопке, набухала и пульсировала приличных размеров шишка. – Я как раз думал, что пора мне съезжать отсюда. Буду вести следствие из собственного дома.
«Тем более вы уже сто лет ко мне не заглядывали, – мысленно добавил он. – А без вас это спартанское существование теряет всякий смысл». Но вслух произносить ничего подобного не стал. Знал, что не справится с голосом и Марина почувствует его досаду.
– Погодите, Федор, – нетерпеливым тоном сказала та. – Мне только что звонил Артур Жлобин…
– Жлобин – это фамилия или образ жизни? – не удержался от ехидного замечания Федор.
– Федор, пожалуйста, бросьте шутить, сейчас не время.
Сообразив, что Марина действительно сильно взволнована, тот мгновенно сменил тон.
– Простите. Так кто такой Артур Жлобин?
– Милейший парень, талантливый музыкант. Но главное: он сосед Виктора, его квартира – на той же лестничной площадке.
– Это меняет дело, – Федор перестал тереть шишку. – Он что-то знает?
– Артур только что мне позвонил. У него, оказывается, есть вещи Виктора, которые он хочет вернуть.
– Вещи Виктора? Как они к нему попали? – поразился Федор, который за все то время, что он тут жил, не видел никаких соседей.
– Может быть, вам лучше самому с ним поговорить? Вроде как Виктор ему кое-что отдал накануне поездки.
– Что за поездка? – насторожился Федор. – Ваш брат куда-то ездил?
– Не брат, Артур. Уезжал на гастроли, он же музыкант. Приехал, захотел вернуть вещи, но ему не открыли.
– Наверное, меня в тот момент дома не было, – откликнулся Федор.
– А потом от своих родителей Артур узнал, что Виктор умер, – зачастила Марина, – и тогда парень позвонил мне. Мы в свое время обменялись телефонами, так, на всякий случай. Я сказала, что в квартире Виктора сейчас живет наш родственник и что вещи можно передать ему. То есть вам. Аттестовала вас наилучшим образом. Ума не приложу, о каких вещах идет речь, и почему-то очень нервничаю.
– Не надо, не нервничайте, – попросил Федор. – Я ведь здесь, на месте. Я все у этого парня выспрошу – что, когда и почему. И сразу же все перескажу вам, обещаю.
* * *В дверь позвонили через двадцать минут. Федор открыл – на пороге стоял высокий и очень худой молодой человек лет двадцати с небольшим. В руках он держал плоскую коробку.
– Здрасьте. Вы Федор?
– А вы, как понимаю, Артур?
– Ну да, это я. Вот, держите, а мне бежать надо, – пробормотал музыкант и, сунув Буколеву в руки коробку, попытался ретироваться.
– Так дело не пойдет, – решительно заявил Федор, хватая парня за хилый бицепс. – Зайди на пару минут, есть разговор.
– Слушайте, да мне некогда! – воспротивился Артур, безуспешно пытаясь отодрать от себя пальцы Федора. – Я на концерт опаздываю, машина ждет, ребята…
– А ты в курсе, что я работаю в Федеральной службе санитарного контроля?
– Ну и что? – озадачился сосед.
– Вот возьму и сообщу, что вашего саксофониста укусила крыса, зараженная чумой, и концерт мигом запретят, а вас всех поместят на пару месяцев в карантинный блок, без права свиданий и посылок.
– Я ничего не понял, – широко улыбнулся Артур и пожал плечами. – Какая крыса?
– Которая укусила саксофониста, – повторил Федор.
– Так это я – саксофонист!
– Тем более, – важно кивнул Федор, продолжая тянуть парня за рукав. – А крыса обычная, серая, с хвостом. Слушай, зайди ненадолго, потом поедешь на концерт.
– Так это я – саксофонист!
– Тем более, – важно кивнул Федор, продолжая тянуть парня за рукав. – А крыса обычная, серая, с хвостом. Слушай, зайди ненадолго, потом поедешь на концерт.
Заметив на лице музыканта замешательство, Федор с силой рванул его на себя, отчего Артур, перелетев через порог, благополучно приземлился в прихожей. Захлопнув за ним дверь, Буколев гостеприимно произнес:
– Добро пожаловать. Чай и кофе не предлагаю, не до того. Мы оба спешим, поэтому сначала разговор.
– Вы чего, с ума сошли? – закричал Артур. – Марина сказала, здесь ее родственник! А вы какой-то бандит.
– Иногда приходится быть больше чем родственником, – проворчал Федор. – Мне нужно знать только одно – откуда у тебя вещи Виктора и какие конкретно это вещи?
– Так у вас же коробка, – вознегодовал Артур. – Сами посмотрите!
Открыв коробку, Федор увидел мобильный телефон и стандартного размера книжку в кожаном переплете – обычный корпоративный ежедневник. Федор тут же схватил его и быстро пролистал. И на секунду замер, пытаясь скрыть радость, – именно отсюда были вырваны те самые листы, которые он обнаружил в книге.
– Теперь вы меня отпустите? – Артур с подозрением смотрел на довольно агрессивного «родственника Виктора».
– Сейчас отпущу, только расскажи, как все это у тебя оказалось?
– Обыкновенно оказалось. Я к Виктору иногда забегал поболтать – он классный был мужик. У нас столько тем для разговора находилось… Но тут весна, лето, постоянные гастроли, поездки. Я в Москву буквально на день, на два возвращался – и обратно. И вдруг Виктор звонит, просит зайти. А я, как назло, закрутился. Мы улетали в тур по Дальнему Востоку и Сибири, дел навалом, и вот – забыл. Короче, выхожу из квартиры, запираю замки, внизу ждет машина, ехать в аэропорт. Внезапно приоткрывается дверь, и я слышу – Виктор меня зовет. Я быстренько к нему, а он прямо у порога в своем кресле сидит, как будто караулил меня. Стало мне стыдно, говорю – Вить, прости, забыл к тебе забежать, но после этих гастролей обязательно приду, а сейчас времени ни минуты. А он в меня мертвой хваткой вцепился. Смотрит горящими глазами: «Возьми у меня телефон, его в мастерскую надо отдать, починить».
Я удивился, говорю: улетаю, мол, отдай Марине, или еще кого попроси. Он – ни в какую. Марину не буду просить, она ничего не понимает, только все испортит. А друзей настоящих у меня не оказалось, случилось со мной несчастье, и все забыли. Не хочу с ними общаться. А ты, я уверен, поможешь мне. Говорю – сейчас уже не успею, давай потом, когда вернусь. Виктор расстроился, прямо слезы на глазах. Просит – ну, пожалуйста, возьми, а там – как получится. Я спрашиваю, а как же ты без трубы? А он улыбнулся – еще мобильник есть, старенький, но пока обойдусь.
– Очень странная просьба, – протянул Федор.
– Вот и я говорю – странная. Подумал, может, у него не только с позвоночником, но еще и с головой теперь проблемы? Все-таки тяжеленная травма, с такой высоты брякнулся. Вижу – не отцепится. Дальше спорить не стал, раз он так настаивает, взял телефон. Решил, что уж как-нибудь разберусь. Только собрался уходить, Витя протягивает мне блокнот и говорит: здесь адреса нескольких контор по ремонту, специально выписал, возьми. Зачем, спрашиваю, я и сам знаю, где можно починить, даже знакомые есть.
Он опять за свое – возьми, пригодится. Вижу – дело плохо, опоздаем на самолет, сорвем гастроли. Схватил блокнот и быстро смылся, боялся, он что-нибудь еще придумает – начнет предлагать навигатор, чтобы я не заблудился, когда буду разыскивать мастерскую по ремонту гаджетов, или будильник, чтобы я не проспал к открытию этой мастерской.
– Думаешь, не в себе был? – спросил Федор, озадаченный рассказом.
– Больной человек – он и есть больной. Хотя Виктор приятный мужик, умный, общительный, и держался молодцом… Жалко его.
– Жалко, – согласился Федор. – А что – в еженедельнике в самом деле есть адреса мастерских?
– Конечно, сами взгляните, прямо на первой странице. Только ведь мне это без надобности было.
Повисла короткая пауза. Федор в упор смотрел на незадачливого саксофониста.
– Артур, ты все рассказал, больше ничего не хочешь добавить?
– Да нет, какие тут добавки? Хотя… Знаете что странно? Я прилетел сегодня утром и успел заскочить к знакомому мастеру. Не знал, что Виктора уже нет в живых. И вдруг выясняется, что телефон исправен, работает отлично, вообще очень хороший аппарат. Я так и не понял этого юмора.
– Конечно, ты не понял, – проворчал Федор. – Ладно, беги. И спасибо тебе от Марины и всего нашего дружного семейства. Удачного выступления!
– Спасибо. А насчет крыс и всего прочего вы пошутили? – опасливо поинтересовался Артур, выходя из квартиры.
Вот сущий ребенок! Хотя и длинный как жердь.
– Пошутил, пошутил, – махнул рукой Федор и захлопнул дверь.
* * *Марина и Федор сидели в полупустом кафе, склонив головы друг к другу. Если бы они сейчас взялись за руки, то стали бы похожи на участников спиритического сеанса, вызывающих дух Наполеона или Достоевского. Однако вместо блюдца и прочих атрибутов мистического действа на столике лежал плоский черный телефон.
Федор только что подробнейшим образом пересказал Марине все, что узнал от Артура, и теперь они сообща взялись за мобильник.
– Очевидно следующее, – тихо говорил Федор. – Ваш брат на время хотел избавиться от мобильного и ежедневника. И не нашел ничего остроумней, чем разыграть комедию с этим заполошным соседом. А что, ход сильный – парня вообще ничего не интересует, кроме собственных музыкальных амбиций.
– На время избавиться или навсегда? – Марина нахмурилась.
Федор задержал взгляд на складочке между ее бровями. И тут же сам себя одернул: «Нет, так не пойдет. Если начинают нравиться ямочки на щеках, кривой зуб или родинка на ухе – это значит, что ты влюбляешься. Никаких складочек! Там муж – известный врач». Перед мысленным взором Федора тотчас возникла фотография, которую он видел в Интернете, – скуластый тип со зверским выражением лица, которое слегка смягчали красивые очки. Надменно сложенные губы, высоченный лоб… Вероятно, Марина чувствовала себя рядом с ним не слишком уютно. По крайней мере, до сих пор про расследование, которое вел Федор, она своей половине ни словом не обмолвилась.
– Нет, определенно только на время, – решительно заявил он. – Ведь уничтожить их Виктор мог и сам.
– Наверное, брат боялся, что они попадут в чужие руки? – вслух размышляла Марина. – Думаю, он боялся за свою жизнь. Но вот каким образом все это взаимосвязано – ума не приложу. Хорошо. Допустим, в ежедневнике, где Виктор вел свои записи, содержится некая опасная информация. Опасная для кого-то. Хотя и здесь непонятно – самые важные страницы он вырвал и спрятал в книгу, где их обнаружил я. Значит, надо внимательно изучить каждую строчку в ежедневнике…
– Телефон тоже нужно изучить, тем более что он оказался исправен, – оживилась Марина. – Эсэмэски, фотографии и так далее. Я правильно размышляю? Работает мой дедуктивный метод?
– Еще как, – усмехнулся Федор. – Железная логика. Давайте включим агрегат.
Погружение в тайны мобильного телефона заняло немало времени. Доморощенные детективы успели выпить по две чашки кофе и съесть вазу фруктового салата. Наконец Марина разочарованно вздохнула:
– Я так рассчитывала на фотографии! Но тут просто картинки из Интернета, ни одного живого снимка… А я-то думал, что Виктор видел убийцу и сделал фотографию.
И тут вдруг Федор хлопнул ладонью по столу. Мысль, которую он недавно упустил, рассуждая об убийствах и преступнике, неожиданно вернулась, заставив его воодушевиться. «Если бы брат Марины позвонил в полицию и рассказал о том, что видел или слышал, – подумал он тогда. – Видел или слышал». Слышал – вот ключевое слово!
– А что, если он не сфотографировал убийцу, а записал его голос, воспользовавшись встроенным диктофоном? – вслух спросил Федор, отбирая у Марины аппарат и быстро нажимая на кнопки. – Погодите минутку… Здесь есть одна аудиозапись! Я наушники прихватил, знал, что они нам понадобятся. – Он достал из кармана наушники и подключил к аппарату. – Одно «ухо» вам, другое мне.
Теперь они сидели буквально голова к голове, и Федор запросто мог рассмотреть каждую ресничку Марины. Это была странная близость, они оба были взволнованы и слегка смущены. Однако когда запись пошла, все личные эмоции отступили на задний план.
А как только она закончилась, Марина и Федор молча уставились друг на друга.
– Мне кажется, это как раз то, что мы искали, – Федор подал первую реплику.
– Витя хотел сохранить именно эту запись? – засомневалась Марина.
– Думаю, да. Ведь в телефоне больше ничего интересного нет. Ни фото, ни видео, ни текстовых сообщений – ничего такого, из-за чего стоило морочить Артуру голову. Да и сама запись… Разве она вас не насторожила?