Глава IV
Игра «Мир Стрелы»«Эпизод IV: Замок герцога О»
После короткого визита Белки легче Павлу не стало, наоборот – появилась новая забота. Спрятать перстень… Куда? Зачем? О своей шкуре пора подумать, в любой момент Манана освободится и вытащит Пашу из игрового саркофага для серьезного разговора.
«Но куда же тогда перстень-то попадет?..» – недоумевал он, уже почти привычно разделываясь с пикадорами.
А еще надо было попробовать повторить штуку с отражением в мече… Отвыкший за последнее время от забот Павел тяжело вздохнул. Сначала перстень. Он заглянул в скрытую нишу, но там все было уж чересчур гладко, неуютно в таком месте прятать что-либо.
«Может, в сад спуститься? Зарыть!»
Павел надел на палец великоватый перстень, поднес руку к окну, чтобы хоть рассмотреть как следует. Какой-то символ, вырезанный на металле. Может, и золото, Паша не очень разбирался.
«Если я спущусь, опять придется изрубить кучу идиотов… А может, и рыцарь в нише появится».
Но ничего другого на ум не приходило.
– В сад так в сад! – Павел несильно стукнул кулаком по стене, отмечая принятое решение.
И стена разошлась. За ней оказалась именно та местность, которой Паша присвоил звание сада. Вот и беседка чуть в стороне, и мертвые пикадоры лежат. Он зажмурился, потряс головой. Когда снова открыл глаза, перед ним была стена.
– Сад! – повторил Павел и ткнул перстнем в кирпичи.
Все повторилось. Некоторое время ушло у него на то, чтобы свыкнуться с фактом: перстень, или символ, вычеканенный на нем, умели управляться с пространством игры.
– Лестница! – говорил Павел, и она появлялась там, где ее совершенно не могло быть.
Впрочем, он находился в цифровом мире, здесь могло быть все. Если Павел мысленно отказывался от перехода, то стены сдвигались – плавно, если он смотрел, или незаметно, если моргал или отворачивался. В качестве последнего эксперимента Паша вышел в сад, повернулся, обнаружив перед собой крепостную стену, и коснулся ее перстнем.
– Ниша!
Кирпичи послушно раздвинулись, однако это едва не стоило игроку жизни: в нише вновь оказался рыцарь в черных доспехах, почти сразу атаковавший гостя. Справиться с ним на открытом пространстве оказалось не так-то просто, хотя, судя по тому, что Павел все-таки справился, гораздо легче, чем с настоящим рыцарем. Приготовив оружие, он снова заказал перстню нишу, и как только стена раздвинулась, нанес удар. И правда, его караулил новый рыцарь.
– Мне все это надоело! – изрек Паша, быстро закончив избиение. – Чего дальше-то делать?..
Он выкинул цифровой труп на лестницу и сел прямо на пол, задумался. Двигаться дальше – нарываться на все более серьезных соперников. Вернуться в сад – тупо сражаться с новыми и новыми пикадорами. Но не сидеть же просто так в ожидании Мананы? Павел даже не сразу вспомнил, что обещал Белке спрятать перстень.
– А что с ним будет, если меня убьют в игре и придется начать сначала?.. Что-то не хочется проверять. И расставаться с такой замечательной штукой не хочется…
Павел напрягся и родил новую мысль.
– Безопасное место! – сказал он и ткнул перстнем в стену.
И перстень не подвел: из разошедшейся надвое виртуальной реальности пахнуло сыростью. В предрассветных сумерках над лугом плыли ночные туманы, хотя солнце уже осветило верхушки далеких гор. Павел поудобнее перехватил меч. Можно ли доверять перстню по части безопасности? Он сделал шаг, другой и услышал журчание речушки. За ней вырисовывалась стена деревьев, и откуда-то с той стороны, едва различимое сквозь шум воды, донеслось кукареканье. Потом лай, и, кажется, замычала корова.
– Вроде ничего… – растерянно сказал Павел. – Только где я?
Он оглянулся и не увидел ниши: щель в виртуальности сомкнулась. Не было и ни единой стены поблизости. Как же вернуться?
– Ну попал! Если тут перстень спрятать, то как же потом найти?
Он спустился к реке и зачерпнул ладонью воды, осторожно попробовал. Судя по березам и елям, крокодилов в этих краях не должно было водиться…
Вода приятно освежила пересохшее горло. Даже не верилось, что и сам Павел, и все вокруг – ненастоящее.
– И как же меня Белка найдет, если захочет что-нибудь сказать?.. Хотя это лишнее: пусть ломает саркофаг и останавливает игру, я ничего сделать не могу.
Павел быстро замерз. Чтобы хоть немного согреться, он решил пробежаться вдоль берега, и к рассвету оказался у деревянного мостика. Лес уже кончился, и за рекой открылся еще один луг, на котором, примерно в полутора километрах, стоял симпатичный двухэтажный домик. К нему Павел твердо решил не ходить – наверное, там снова начиналась игра. Он лег на мост и свесил голову, надеясь все же найти какое-нибудь подходящее, но приметное местечко для перстня.
Под мостом скорчился испуганный человек. Будучи обнаруженным, он тут же выставил вперед меч.
– Не везет, так не везет, – вздохнул Паша. – Тоже мне безопасное место.
– Безопаснее не бывает, – ответил незнакомец и Паша так удивился, что выронил в воду свое оружие.
Несколько секунд оба то смотрели на поблескивающий сквозь прозрачную воду меч, то переглядывались.
– Если у вас нет другого оружия, то вы мой пленник, – наконец сказал человек.
– Да ну?.. – лениво удивился Павел.
– Таковы правила. Я – Лангедок Пещерный, один из рыцарей Высокой Башни. Представьтесь.
– Я тут случайно. – Паше не хотелось представляться. – Я лучше пойду.
Он встал и быстро сошел с моста. Рыцарь, на ходу одевая шлем, тоже выбрался – с мечом и щитом, готовый к бою. По Пашиным прикидкам выходило, что угнаться за ним с таким количеством железа Лангедок не сможет, но устают ли оцифрованные персонажи? Вряд ли.
– Что со мной будет, если я сдамся? На галеры отправите?
– Да ничего, наверное… – Рыцарь вдруг швырнул щит на землю и поднял забрало. – Странно вы разговариваете. Нет в этой версии галер, я точно знаю. Послушайте, я Джек Монро из третьего отдела! Если вы настоящий человек, заклинаю: перестаньте играть!
– Спокойно! – попятился Паша. – Я и так не играю, я случайно здесь. Только не плачьте и объясните мне: при чем тут третий отдел?
Однако рыцарь не мог не плакать. Он снял шлем и вдруг зашвырнул его на середину реки. Он воткнул меч в землю и упал в траву, прямо-таки заливаясь слезами.
«Ох, не похож этот персонаж на тех, кого я кромсал в саду и на лестнице. Но ведь эти самые компьютерные гении – они чего только не придумают. А седьмой план в техническом отношении нашему не чета, продвинут будь здоров… – Павел на всякий случай огляделся, но никого не заметил. – Надо бы с ним поосторожнее».
Он медленно приблизился и неожиданно вырвал из земли меч.
– Не надо! – тут же вскрикнул Лангедок. – Не убивай меня, я не знаю, чем это кончится!
– Не буду убивать, – пообещал Паша. – Я на всякий случай. Чтобы нам было удобнее поговорить, понимаете? Как вас называть-то теперь: Лангедок или Джек? Я, допустим, Павел.
Рыцарь сорвал пучок травы, отер лицо и тоже огляделся.
– Идемте-ка под мост, Павел. Тут вообще-то тихо, но иногда великаны из Дома-на-Лугу едут за солью как раз через этот мост. Редко, но бывает. А там, внизу, у меня морковка есть. Хотите морковки?
В оцифрованном желудке Паши заурчало совсем как в настоящем.
Москва-13 октября, деньПутешествовать по городу, где из всего общественного транспорта остались только многоместные телеги, которые даже называют еще все по-разному, Николаю было проще пешком. Поди разберись в маршрутах! Да и денег нет. Поэтому биорг, напевая про себя популярные сириусянские марши, добирался до обозначенной командиром цели не менее полутора часов. И это было подвигом, достойным императорского чудо-богатыря.
Изрядно запыхавшись, Николай присел на поваленное дерево в парке. Лавок не осталось – местный люд предусмотрительно растащил на дрова. А вот до деревьев еще не добрались, не научились в открытую расхищать общественное достояние.
«Ничего, зимой вот продрогнут, все повырубят… – подумал Николая, открывая купленное по пути пиво. – Жуть, что тут будет твориться этой зимой. И если бы только в Москве – по всей планете начнется… Правительства свергнут, новые будут еще хуже, к весне войны начнутся. Вот оно как, об экологии-то заботиться! А ведь Сириус проблему экологии окончательно решил миллион лет назад. Нет экологии – нет проблемы».
К нему, переглядываясь, приближалась парочка аборигенов. Биорг, хорошо знакомый с местными условиями, заподозрил недоброе, поэтому быстро допил пиво, швырнул за спину бутылку и сложил в карман пакет. Убедившись, что брать с незнакомца нечего, аборигены печально прошли мимо, лишь один засмотрелся на ботинки. Но Николай и тут не растерялся: закинул ногу на ногу, демонстрируя прикрытую картонкой дыру в подошве.
Аборигены подобрали бутылку и ушли, громко ругая правительство. Биорг, подкачав в оперативную память приказ кель-фатх-шуршура, занялся поисками гнома. Для начала он огляделся, не отрывая зада от дерева. Гномов поблизости не обнаружилось ни единого.
Аборигены подобрали бутылку и ушли, громко ругая правительство. Биорг, подкачав в оперативную память приказ кель-фатх-шуршура, занялся поисками гнома. Для начала он огляделся, не отрывая зада от дерева. Гномов поблизости не обнаружилось ни единого.
– Вообще Нечистью не пахнет… – печально пробормотал биорг. – Они же все такие, чуточку с гнильцой… А тут – люди.
Людей видно было множество, только не в парке, а через дорогу. Там, рядом с загаженным переходом, некогда обозначавшим вход в ныне затопленное метро, образовалось что-то вроде стихийного рынка. Немного замерзнув, Николай решил прогуляться между прилавками. Денег у него не было, но если представится случай – отчего ж не стянуть что-нибудь? Лавируя между редкими телегами, тянущимися в сторону центра по разбитому асфальту, биорг подошел к толкучке.
– Да все говорят: Нечисть! За грехи на наши головы… Проткнули небо ракетами, вот и началось… А теперь – Нечистый пришел.
Чуткое, верное Императору ухо Николая сразу вычленило из разноголосицы толпы тихую старушечью жалобу. Биорг подошел ближе и присел на корточки, развязывая и завязывая шнурки.
– Утром приходили из Комитета квартиру Киры Ивановны опечатывать. Я с одним солдатиком разговорилась, он сказал: всю кровь из нее выпили! До капельки! И совсем рядом со мной, вот за стенкой – и ничего я не слышала.
– Свят-гвят-свят! – испугались старушки, а рассказчица продолжила:
– И несли ее всю белую-белую! Даже почерневшую!
– Свят-свят-свят!
– Но Кира Ивановна, прости ее Господи, сама виновата. Пить надо было меньше. Уж все ее собутыльницы перемерли, а теперь вот и сама Кира Ивановна представилась. Да как! Не приведи, Господи…
Николай, не вставая, быстро слямзил из проезжавшей тачки картофелину – по нынешним временам тоже пригодится. Ему хотелось еще услышать про Нечисть, но старушки разошлись. Биорг, приметив рассказчицу – высокую худую гражданку в вязаной шапке с помпоном и в валенках – пошел за ней. Старуха направилась к дому, почти в точности повторявшему своего двойника на нулевом плане. Это понравилось Николаю: он сразу вспомнил лихое Вторжение, когда из всей Армии через колодец на низший план смогли прорваться лишь трое.
«Если бы Император знал, он бы нас наградил и повысил…» – с тоской подумал первый расходный, но связи с родиной не было.
Старуха вошла во второй по счету подъезд. Николай сунулся было за ней, намереваясь в тишине допросить свидетеля, но был остановлен консьержем, вооруженным увесистой дубинкой.
– Тебе кого, мил человек?
– Киру Ивановну, – ловко ответил Николай.
– Опоздал, уже отпевают твою подругу, – хмуро сказал консьерж, помахивая оружием. – Вали отсель по-хорошему и не возвращайся.
Биорг решил не спорить: вступать в противоправные отношения с местным населением приказа не было. Он вышел и, от нечего делать поигрывая украденной картофелиной, обошел дом. Во дворе раскинулась помойка, которую наполняли в основном электроприборы: время подачи электричества сокращалось, как и было обещано, с каждым месяцем. Пробираясь между горами телевизоров, магнитофонов и холодильников, Николай вдруг наткнулся на закутанную в лохмотья фигуру. Фигура спала, забравшись в выпотрошенный холодильник, только ноги в здоровенных лыжных ботинках не влезли.
Денек был прохладный, совсем не подходящий для сна на свежем воздухе, и Николай решил бы, что перед ним совершенный труп, если бы существо не похрапывало. Вооружившись увесистой старой магнитолой, биорг тихонько приблизился и распахнул неприкрытую дверцу холодильника настежь – из чистого любопытства. Храп тут же прекратился, на незваного гостя уставились две пары красных, словно раскаленные уголья, глаз.
– Вот и здравствуй, золотко!
Длинная лапа с черными, грязными когтями сгребла Николая за воротник, с нечеловеческой силой потянула к разинутой пасти. Пахнуло не то что гнильцой, а просто отборной тухлятиной.
– Пасмурно сегодня, вот я и гуляю.
– И я гуляю… – прохрипел биорг, пытаясь вырваться.
– Ты уже догулялся!
Николай ударил магнитолой. Вампир, принявший все меры по подавлению воли жертвы на ментальном уровне, такого активного сопротивления не ожидал. Когти разжались, тварь попыталась выскочить из своего белого гроба, но биорг продолжал бить.
– Оставь! Пусти! – хрипел вампир и плевался какой-то гадостью. – Душу выну, кровь выпью, печень сожру!
– Слава Императору!! – ответил на это Николай, продолжая лупить. – Номер, звание, часть! Номер, звание, часть!
– Да пусти же, люди услышат! – всерьез забеспокоился вампир. – Откуда я знал?
– Незнание законов не освобождает от ответственности! Номер, звание, часть!
– Зинаид я, Зинаид! Кровосос, от Ведомства Тьмы! Перестань, дурак, вон уже из окон смотрят!
Биорг и сам понял, что горячиться не стоит. После всего, что стало твориться в Подмосковье, народ в Нечисть поверил и того гляди сбежится с осиновыми колами. Где взять нового информатора? И с этим-то несказанно повезло.
– Язык высовывай! – потребовал Николай, быстро просмотрев всю хранящуюся на диске информацию о вампирах. – Весь!
Зинаид для видимости поупирался, но поскольку уже с нескольких балконов голосили домохозяйки, выполнил требование. Крепко намотав склизкую черную ленту себе на запястье, биорг выдернул вампира из холодильника.
– Пошли, солдат ребенка не обидит.
– А фафав Ифевафофа? – Зинаид опустился на четвереньки и послушно затрусил рядом.
– Солдат Императора запросто, но только если будет приказ. Приказа не было, – успокоил его окончательно Николай. – Дай я тебе телогрейку поправлю, а то крылья торчат. Веди в какое-нибудь тихое местечко, разговор есть. И не вздумай жульничать – вырву язык, года три вкуса крови чувствовать не будешь!
Вампир только кивнул и резво потянул в сторону закопченной от недавнего пожара пятиэтажки.
Санкт-Петербург-23 октября, деньИх было шестеро в ресторане. «Астория-Питер» вывесила на всех трех входах срочно приготовленные таблички: «Закрыто на спецобслуживание». При табличках пришлось выставить группы охраны, усиленные освободившимися официантами и даже поварами – многие в городе полагали, что их «спецобслуживание» не касается. Увы, и деньгам, и чинам, и даже очень хорошим друзьям в этот день было отказано. Почему так вышло, менеджмент заведения не мог сообразить уже к вечеру, а наутро оказался полностью заменен вышедшим из себя советом акционеров.
Хозы выбрали не самый роскошный, но зато самый уютный «Дубовый зал». С адмиралтейской стороны за широкий стол уселись Феропонт, Войцеховский и Ник-Ник. Гостей представляли Грузин, Манана и пока неизвестная Ник-Нику женщина с дальневосточными чертами лица. Кремлевские держались необычно спокойно – ни единого лишнего жеста, скромные улыбки, осторожные приветствия. Феропонт, будто в пику им, тут же выдал какую-то дурацкую шутку в духе «Какие же вы кремлевские, если Кремль на нулевке давно наш?» Хозы покосились на Грузина, тот лишь повел бровями. После этого «руководители делегаций» из беседы выключились. Грузин сосредоточился на плове, Феропонт уставился в широкое окно, поигрывая в бокале с каким-то совершенно черным напитком кубиками льда.
«Может, они сейчас где-нибудь на „надцатом” плане треплются… – с завистью подумал Ник-Ник. – Или у них дуэль, что тоже может быть. А все-таки я крут: в такой компании оказался после всех своих неприятностей…»
Феропонт и Грузин, хозы, мягко говоря, не последние в своих городах, с его точки зрения, выглядели просто небожителями. Войцеховский и Манана, время от времени кидающие друг на друга колючие взгляды, деятели куда меньшего масштаба, но тоже совсем не чета Ник-Нику. Девушка напротив него, скорее всего, ровня.
– Прости, не расслышал твоего имени, – буркнул ей Ник-Ник, пока официант расставлял перед ним блюда Текс-Мекс-кухни. Хозам прислуга не нужна, но старшие выбрали такой ритуал. – Элизабет?
– Именно так, Николай Николаевич, – ответила хоза, с улыбкой подчеркивая свою осведомленность о собеседнике.
– Я слышал, ты ближе всех пообщалась с Белкой Чуем? – тут же встрял Войцеховский. Ник-Ник понял, что один из шефов московского контингента адмиралтейских имеет на Элизабет хороший зуб. – Не переписываетесь, часом?
Хоза потупила глаза, и тогда заговорила Манана.
– Это дело законченное, дружочек. Извини, война есть война.
– Ты заявляла о нейтралитете!
– Рано или поздно любой нейтралитет кончается. Вот и этот бугай был нейтральным совсем недавно… – Манана кивнула на Ник-Ника. – Элизабет ничего не оставалось, как договориться с бродником – ты ведь с ней очень грубо обошелся в своих подвалах.
– Все еще будет, – пообещал Войцеховский младшей хозе. – Ты у меня в памятном списке, девочка. Поверь, я умею тянуть жилы. Ни одна не оборвется, вырву целиком.