Доносящиеся до Арктура крики становились все настойчивей и требовательней.
Жак отпустил юношу и резко развернулся. Припав на колено, он поднял винтовку. Грохот и вспышки огня вырвались из дула оружия. Звук был настолько оглушающим, что Арктур закричал. Гаусс-шипы со свистом улетали прочь. Вслед за очередью, криков страданий стало еще больше.
— Пошли! — крикнул Дело.
И тут же в этот момент в него попали. "Каратель" поразил цель.
Это выглядело так, словно гигантский кулак ударил мужчину, и отшвырнул его к стене. Кровь забрызгала Арктура, и он с ужасом увидел, как Дело уронил голову на грудь. Шипы К-14 практически оторвали ее от тела.
— Арктур! — Крик матери из бункера донесся до него словно из бочки. Что она кричала он не мог разобрать. Все что он слышал, это хрип Дело, и звук брызжущей крови из его пробитой шеи.
Не осознавая до конца, что он делает, Арктур упал на колени и схватил выпавшую из рук Жака винтовку. Он никогда не стрелял из такого оружия раньше, однако сразу сообразил, что для того чтобы кого-то убить, нужно просто прицелиться и нажать спусковой крючок.
Только легко ли это сделать?
Из дыма в коридоре показалась фигура. Стрелок был одет в темную одежду, в бронежилете и странного вида шлеме. На шлеме сбоку от черного матового стекла — в котором Арктур видел собственное отражение — торчало множество электронных приспособлений.
Автомат лежал в руках Арктура мертвым грузом, и совершенно бессознательно парень поднял его. Но автомат террориста уже был наведен, и Арктур понимал, что не успеет нажать на спуск прежде, чем его разорвет на куски.
Это мысль скорее разозлила его, чем напугала.
Но до того, как террорист смог выстрелить, отражение Арктура в забрале шлема рассыпалось облаком плексигласовых осколков, костей и мозгов.
Еще один выстрел попал в шлем террориста, за ним еще один, и еще. Человек упал на колени, а высокоскоростные снаряды продолжали пронзать его грудь и ноги.
Арктур повернулся и увидел свою мать, идущую к нему. Обеими руками она держала перед собой пистолет Эктона Фелда. С длинными черными распущенными волосами и в ночной рубашке, развивавшейся словно накидка, она была похожа на воительницу из древних мифов.
Пистолет снова выстрелил в ее руках, и этот выстрел ни на миг не заставил ее сбавить шаг.
Арктур уронил гаусс-винтовку, когда увидел, что боевик умер. Рука Кэтрин легла на его плечо. Юноша поднял глаза. Лицо матери пылало гневом. Не на Арктура, а на человека, который осмелился угрожать ее ребенку.
Кэтрин подняла Арктура с колен и практически затолкала его в бункер. С помощью Айлина Пастера она захлопнула массивную дверь, а затем на панели доступа отбила код блокировки. Арктур ловил ртом чистый отфильтрованный воздух. Глотая кислород, он чувствовал, как трясутся руки. Смерть прошла совсем рядом от него. Он сжал кулаки, рассерженный на себя за проявленную слабость, и подавил страх усилием воли.
Успокоившись, он осмотрелся.
Эктон Фелд лежал у стены рядом с Арктуром. Его грудь и рука представляли из себя месиво красного цвета. Юноша не знал, жив ли начальник охраны, или мертв. Жюлиана Пастер сидела у противоположной стены бункера, крепко обняв Дороти. Арктур подошел к ним. Он погладил сестру по волосам и ободряюще улыбнулся Жюлиане.
— Малышка Дот! — позвал он. — Это я. Мы в безопасности!
Дороти взглянула на брата. Арктур улыбнулся.
— Ты была очень храброй, малышка. Больше никто не собирается нас обижать, — произнес он, стараясь, чтобы в его словах не проскользнуло и намека на неискренность.
— В безопасности? — переспросила Дороти, шмыгая носом. — Ты обещаешь?
— Я обещаю. — Аркутр кивнул. — Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Никогда.
— Никогда-никогда?
— Никогда-никогда, — пообещал он.
Единственным, чем можно было заняться в запечатанном бункере, это только ждать. Правда Арктур никогда не мог похвастаться способностью к усидчивости. Он сидел на кровати-раскладушке, скрестив ноги. Голова Дороти покоилась на его бедре. Девочка крепко сжимала подмышкой набивного пони по имени Понтий. Большой палец другой руки засунула в рот.
Несмотря на пережитое, она провалилась в глубокий сон. Арктур провел рукой по ее темным волосам и улыбнулся.
Как выяснилось, Эктон Фелд был еще жив. Кэтрин прилагала все усилия, чтобы хоть как-то обработать раны от "карателя". С прагматичностью — одной из составляющих ее непререкаемого авторитета в семье Менгск, мать Арктура начала ставить беглецам задачи. Таким образом она хотела занять их умы чем-то полезны, чтобы отвлечь от случившегося.
Она велела Арктуру позаботиться о Жюлиане и Дороти, а Пастеру — не спускать глаз с камер видеонаблюдения, чтобы иметь представление о том, что происходит снаружи бункера. Посол Умоджи кивнул в знак согласия. Получив доступ к панели с мониторами, он включил их. На многочисленных дисплеях появились изображения комнат и двора виллы Менгск.
Арктур не удивился тому, что именно мать перехватила бразды управления, и что Айлин Пастер охотно слушается ее. Кэтрин Менгск обладала аурой, излучающей власть, уверенность и надежность. В свои семнадцать, Арктур уже был достаточно взрослым, чтобы уважать силу характера матери. Он знал, что отец потратил многие годы, чтобы свыкнуться с тем, что нужно считаться с ее мнением.
— Айлин, что там происходит? — спросила Кэтрин, не отрывая глаз от раны Эктона Фелда. — Ты видишь Ангуса?
Арктур обратил внимание на посла. Айлин Пастер осмотрел все видеомониторы. Пустые коридоры, мертвые тела. Прячущиеся черные фигуры, совершающие зигзагообразные перебежки. Однако посол не мог определить, кто это — боевики или охранники.
Несколько камер не работало, и подключенные к ним мониторы показывали лишь "снег". Из-за чего получить полную картину происходящего не было возможности.
— На первом этаже все еще есть вооруженные люди. Но Ангуса я не вижу. Нет.
— Хорошо. Продолжай наблюдение, — ответила Кэтрин.
Пастер кивнул и снова сосредоточился на мониторах. Кэтрин встала и вытерла окровавленные руки о ночную рубашку. Глядя на напряженное, но все равно красивое лицо, Арктур улыбнулся, вспомнив, как она стояла над ним со сверкающим пистолетом Фелда. И как она убила человека, который хотел убить его.
— Твоя мать выглядит очень спокойной, — услышал Арктур голос Жюлианы. — Она знает что-то, чего не знаем мы?
Юноша повернул голову и посмотрел в лицо девушке. Подыскивая фразу для ответа, он рассмотрел ее повнимательней. Когда он увидел ее первый раз, то посчитал красивой. Теперь, приглядевшись, понял, как он ошибался.
Жюлиана Пастер была более чем красива. Она была ошеломляюще прекрасна. Но самое главное, она похоже не осознавала, насколько она привлекательна. Девушки в академии были либо карьеристки, с которыми невыносимо скучно, либо «заочки», соблазнить которых не составляло труда.
Он чувствовал, что Жюлиана не попадает ни под одно из этих определений.
Облегающая ночнушка подчеркнула изгибы ее тела, и воображение семнадцатилетнего юнца дорисовало то, что скрывалось под легкой тканью.
Арктур выбросил из головы возникший образ. Для подобных мыслей не место и не время.
— Моя мать, сильная женщина, — наконец произнес он.
— А моя мама заболела и умерла, — помедлив, сказала Жюлиана. — Когда я была совсем маленькой. Я почти не помню ее.
В ее голосе Арктур услышал неприкрытую тоску и не нашел, что сказать. Боль утраты ему не была знакома, и он никогда не проявлял сочувствия тем, кто потерял близких. Скорее находил их общество неприятным.
— Мне жаль, — выдавил он из себя.
Жюлиана кивнула, похоже не заметив его неловкости.
— Мы здесь точно в безопасности? — спросила она.
Арктур утвердительно кивнул в ответ, довольный, что разговор перешел к вопросу, ответить на который он вполне компетентен.
— Да, тут совершенно безопасно, — сказал он. — Стены бункера метровой толщины из пластбетона[5] усиленные арматурой из неостали. Чтобы пробить их, потребуется крупнейший бур Гильдии Горняков, БДЕ-1400, например. А может, даже и 1600.
— Ты хорошо разбираешься в бурах?
— Чуть-чуть, — ответил Арктур, таким тоном, чтобы у девушки не осталось сомнений о его познаниях в горном деле. — В моих планах стать изыскателем. Когда-нибудь.
— Ты не собираешься пойти по стопам отца?
Лицо Арктура потемнело, когда он услышал об отце.
— Нет, я ничем не могу ему помочь. Я не удивлюсь, если эта заварушка произошла по причине его выступлений против Конфедерации и сования носа не в свои дела.
— То, что делает Конфедерация, касается всех, — возразила Жюлиана.
— Может быть. — Арктур пожал плечами и посмотрел на Айлина Пастера в надежде, что тот уже может изложить ситуацию за пределами бункера. — Я не знаю, и мне без разницы. Я просто хочу, чтобы ко мне не лезли, и не мешали идти своим путем по галактике.
— Но если Конфедерация идет на такие меры, как эти, никто не сможет так сделать.
Арктур снова покосился на Айлина.
— Это сказал тебе твой отец?
— На самом деле, это сказал твой отец, — с усмешкой в голосе ответила Жюлиана.
— Тогда это интересует меня еще меньше.
— А ты не очень вежлив, не правда ли?
— Я тебя не знаю, — отрезал Арктур. — Почему я должен быть вежлив с тобой?
— Потому что даже поселенцы с Периферии знают — быть вежливым с гостем, это признак хорошего тона.
Юноша увидел, как зарделись ее щеки, и понял, что Жюлиана права. Он был груб. Причем груб с красивой девушкой. Своим поведением больше напоминая дикаря, а не сына сенатора.
Арктур глубоко вздохнул, и его лицо осветила лучезарная улыбка. Какой он обычно улыбался девушкам Академии, которые вдруг его заинтересовали. Улыбкой, от которой таяли девичьи сердца.
— Вы правы, я вел себя грубо. Извините. Сегодня был… непростой вечер. На самом деле, я не такой. И мне, правда, очень приятно находиться рядом с вами.
Она внимательно посмотрела на него, пытаясь проникнуть под маску неподдельной искренности. Однако даже самому искушенному человеку из светского общества Стирлинга, это было не по силам.
Жюлиана не имела никаких шансов устоять перед излучаемым юношей обаянием.
— Извинения приняты, — сказала она с улыбкой. Но Арктур знал, что это еще не означает, что рыбка на крючке.
— Ты проницательна, не так ли? Мне это нравится, — сказал он в ответ. То, что дочь Айлина Пастера смогла устоять перед его игрой, лишь подогрел интерес Арктура к девушке.
— Корхал, может, и является одной из жемчужин в короне Конфедерации, но Умоджа тоже не страдает отсутствием культуры и хороших манер.
— Я никогда не был там, — сказал Арктур. — Может, скоро приеду, если ваши девушки также красивы как ты.
— Не настолько. Но я думаю, тебе там понравится.
— Уверен, что да. Нет желания быть моим гидом?
— Почему бы и нет, — сказала Жюлиана. — Я могу показать вам каньон Саренго.
— Где потерпел крушение супер-носитель, — уточнил Арктур. — Говорят, захватывающее зрелище.
— Ты не будешь разочарован, — пообещала Жюлиана.
— Договорились. Если переживем эту ночь. Я ловлю тебя на слове, — подытожил Арктур, легким тоном, чтобы преуменьшить степень опасности.
Жюлиана улыбнулась. Арктур хотел сказать что-то еще, как Айлин Пастер вдруг воскликнул:
— Кэтрин! Дверь!
Арктур посмотрел на скопление мониторов. Однако, видеокамера, показывающая коридор была разбита в результате сражения. Панель доступа рядом с дверью пискнула комбинацией звуковых сигналов. Кэтрин наклонилась и проверила правильность шифровки, прежде чем ввести ответ.
В ответ с другой стороны, послышалась новая порция ударов по кнопкам, и Кэтрин снова ответила. Мать Арктура кивнула Айлину Пастеру, а затем напечатала завершающую комбинацию, которая открывала замки.
Арктур ощутил смесь облегчения и разочарования оттого, что время их нахождения здесь подошло к концу; однако улыбнулся, почувствовав, что в предвкушении Жюлиана взволнованно сжала его руку.
Толстая неостальная дверь убежища открылась, и в нее с покоящимся в руках «карателем» вошел Ангус Менгск — сенатор Корхала, отец Арктура и Дороти, и муж Кэтрин.
Ангус был широкоплечим, могучим мужчиной. Длинные темные волосы стянуты в хвост. В волосах, как и в бороде, пробиваются седые пряди. Волевое лицо, огрубевшее с возрастом, и холодные серые глаза под густыми бровями.
Он повесил винтовку на плечо, и заключил жену в медвежьи объятия.
— Слава Богу, вы в безопасности, — сказал он. — Я знал, что ты сможешь о них позаботиться.
— У нас все в порядке, — сказала Кэтрин. — Эктона подстрелили, но жить будет. Все закончилось?
Ангус выпустил жену из объятий и кивнул.
— Да, они все мертвы.
Арктур нервно сглотнул, когда увидел, что отец, наконец, заметил его, сидящего на кровати.
Ангус оторвал взгляд от Арктура и пожал руку Айлина Пастера; его хмурый взгляд сменился отточенной улыбкой политика.
— Приятно видеть, что ты жив, мой друг.
— И ты, Ангус, — сказал Пастер. — Несомненно, наши дела плохи. Конфедераты?
— Возможно, — сказал Ангус. — Обсудим это позже, ладно?
Пастер кивнул. Ангус прошел мимо него и остановился перед Арктуром. Улыбка политика слетела с его лица как маска, которую отбрасывают при ненужности.
— Во имя отцов, что ты здесь делаешь парень?! — потребовал ответа он. — Тебя опять выгнали из Академии?
— Я тоже рад тебя видеть, отец, — сказал Арктур.
Глава II
Ангус Менгск щедрой рукой плеснул себе бренди из дорогущего хрустального графина. Одним глотком осушил янтарный напиток. Прикрыв глаза, он подождал, пока согревающая жидкость минует горло и скатится в желудок. Налил себе второй стакан и в вопросительном жесте протянул бутыль Айлину. Посол Умоджы отрицательно покачал головой.
— Нет, Ангус, спасибо, — отказался он.
— Я знаю, что вы не пьете, Айлин, — сказал Ангус, — но ввиду сложившихся обстоятельств…
— Ангус, я не буду.
— Да брось, друг, — продолжил уговаривать Ангус, — один глоток точно не повредит.
— Он сказал, что не хочет даже одного. — Кэтрин вставила пробку в графин и бросила на мужа испепеляющий взгляд.
— Для меня не существует понятия "всего лишь один". Просто нет, — добавил Пастер.
— Ладно. — Ангус пожал плечами и поставил спиртное на стол.
Когда обитатели виллы пришли в себя после нападения, Ангус собрал всех в обеденном зале. В длинном, обшитом дубовыми панелями помещении, главенствовал роскошный стол из красного палисандра украшенный резными горельефами из сельскохозяйственной жизни Корхала. Такой, какой она могла бы быть.
Около шкафчика с напитками лежала шахматная доска. Изящные, вырезанные из слоновой кости фигуры стояли так, словно партия находилась в самом разгаре. Только вот белый король уже получил мат.
Кэтрин села в конце стола, рядом с Дороти и Жюлианой Пастер. Глядя на них, Ангус позволил себе чуть-чуть расслабиться. Его девочкам удалось избежать худшего из того, что случилось в эту кровопролитную ночь. Но когда он посмотрел на Арктура, настроение сразу испортилось. Парень сидел, скрестив руки на груди, и упорно не хотел встречаться взглядом с отцом.
Эктон Фелд тоже оторвался от больничной койки чтобы присоединиться к ним. Выглядел он ужасно, был весь серый и вспотевший. Все знали, что ему нужен отдых, но, к его чести, он нашел в себе силы, чтобы поучаствовать в обсуждении того, что же произошло этой ужасной ночью и как лучше всего отплатить тем, кто за это ответственен.
Менгск-старший, с кровожадным выражением на лице, ходил вдоль стола. Его глаза пылали гневом.
— Ангус, — сказала Кэтрин, — сядь, пока дырку в ковре не протер. И успокойся.
— Успокоиться? — взорвался Ангус. — Они пытались убить нас в нашем собственном доме! Вооруженные люди пришли в наш дом и пытались убить нас всех. Клянусь, я приведу армию к Палатинскому Форуму и собственными руками придушу Леннокса Крейвена[6], если он хоть как-то в этом замешан. Ради всего святого, Кэт, как я могу быть спокойным в такое время?
— Но ты должен, — твердо сказала Кэтрин. — Ты корхальский сенатор, и потому не можешь позволить себя такую роскошь как гнев. Это ничего не даст и лишь затуманит твои суждения. К тому же, ты не знаешь точно, кто за этим стоит. Это мог быть и не Крейвен с его конфедератскими головорезами.
Леннокс Крейвен занимал должность генконсула Сената Корхала, и был человеком в чьи задачи входил контроль за соблюдением интересов Конфедерации, поддержка ее законопроектов, а также давление на строптивых сенаторов.
Ангус ненавидел этого человека, считая его не более чем марионеткой в руках Старых Семей. Тех самых, что коррумпировали власть и являлись серыми кардиналами Конфедерации. Однако, при всем при том, Крейвен оставался очень влиятельным сенатором и ловким бизнесменом. Обмен подначиваниями и колкостями между ним и Ангусом стали нормой в мраморных ложах Палатинского форума. Фактически, династия Менгск тоже относилась к Старым Семьям[7]. Поэтому Крейвен никогда не упускал случая напомнить Ангусу, что негоже плевать в лицо обществу, которое дало тебе власть и богатство.
Ангус глубоко вздохнул и склонил голову в знак согласия. Улыбнулся жене и сделал глоток из стакана.
— Ты права, дорогая, — сказал он. — Мне нужен более непредвзятый взгляд на это… Эктон? Есть какие-нибудь мысли по поводу того, что сегодня случилось? Кем могли быть эти люди?
— Профессионалы, — сказал Эктон Фелд. — Они были хороши, но у нас было преимущество, благодаря выходке Арктура. Еще несколько минут, и…. в общем, я не хочу думать, что могло произойти.