— Профессионалы, — сказал Эктон Фелд. — Они были хороши, но у нас было преимущество, благодаря выходке Арктура. Еще несколько минут, и…. в общем, я не хочу думать, что могло произойти.
— Нам с тобой еще предстоит обсудить систему безопасности виллы, — пообещал Ангус, поглядывая на своего сына. — Но, все же, кто они?
Эктон Фелд некоторое время жевал свою нижнюю губу, и сказал:
— Все указывает на то, что это был корпоративный «эскадрон смерти». Спецотряд, занимающийся устранением конкурентов, промышленным шпионажем, похищениями и прочими такими вещами.
— Зачем кому-то заказывать Ангуса? — спросила Кэтрин. — И почему именно сейчас?
— Может, кто-то пронюхал о том, что именно Ангус собирается высказать в своей речи на Закрытом Заседании в Сенате? — предположил Пастер.
— Да, это бы, мягко говоря, встревожило их, — согласился Ангус.
— Но ненадолго, — возразила Кэтрин. — К тому же, твои дела затрагивают лишь интересы Корхала.
— Многие на Корхале стали богачами благодаря делам с Конфедерацией, — сказал Пастер. — Значительная доля организаций работает и с Корхалом, и с Конфедерацией, и Ангус создает им проблемы. Если Конфедерация будет выкинута с Корхала, они потеряют миллионы.
— Я знаю, что это маловероятно, Эктон, но не было ли на телах чего-нибудь, что могло бы сказать нам, кто их послал? — спросил Ангус.
Фелд покачал головой.
— Все оборудование, которое они использовали, это списанное армейское вооружение; его легко можно найти, если знаешь, где искать. Похоже на местное, но я в это не верю. Нутром чую.
— И что именно чует твое нутро? — спросила Кэтрин.
— Что никакая корпорация не станет держать такие силы для собственных нужд.
— Почему ты так думаешь? — спросил Ангус.
— Потому что все эти мертвецы — десантники. Ну, или бывшие десантники.
— Десантные войска, да? Как ты узнал?
Фелд похлопал себя по затылку.
— Промытые мозги. У всех шестерых остались шрамы от нейронной ресоциализации[8].
Айлин прочистил горло.
— Тогда, это очевидно указывает на Конфедерацию.
— Возможно ты прав, Айлин, — сказал Ангус, — но нападение было слишком грубым, даже для них.
— Правда? А ты слышал о восстании на Антиге Прайм?
— Нет. О каком восстании? Не припомню, чтобы по СНВ[9] сообщали о нем.
— А о нем и не сообщали, правда ведь? — предположила Кэтрин. — Разве не ты всегда говорил, что новостными компаниями управляют Старые Семьи? Они передают только то, что хотят нам показать, двадцатисекундные аудиовыпуски с их версией правды.
— Да, это точно, — ответил Ангус. — Так что с Антигой Прайм?
— Ну, предположительно, горожане Андасара пробились через конфедератскую милицию и взяли в заложники местного магистрата. Они призывали народ положить конец разрухе, принесенной Конфедерацией; и целый район отозвался на их призыв. В городе началось открытое восстание, но через два дня прибыл взвод ДВК[10] под командованием лейтенанта Наданера и занял территорию. В живых они не оставили никого.
— Боже правый, — сказал Ангус. — Сколько погибло?
— Никто точно не знает; но мои источники говорят, что счет шел на тысячи.
— Именно поэтому нам надо быть осторожнее, — заметила Кэтрин. — Ведь если Конфедерация не постеснялась устроить такую резню, значит, они могут без всяких сожалений пойти на убийство сенатора и его семьи, разве нет?
— Но зачем посылать ресоциализованных десантников? — спросил Арктур, оторвав взгляд от стола и подняв голову. — Ведь любые оставленные тела сразу наведут подозрение на Конфедерацию.
— Потому что они не рассматривали возможность поражения, — сказал Ангус, возвращаясь к хрустальному бокалу на барной стойке. Он налил себе еще бренди. — Их наниматели ожидали, что они убьют нас здесь всех и не оставят никого из своих. Чертова самонадеянность!
— Тогда зачем им беспокоится о том, чтобы выглядеть как корпоративные убийцы? — сказал Арктур.
— Прикрытие, — сказал Эктон Фелд. — На случай, если убийцы попадут на какую-нибудь запись. Заказные убийства, организуемые корпорациями, конечно, очень редки; но если вдруг вскроется, что покушение на видного сенатора устроила Конфедерация…
— Тогда восстание вспыхнет по всей планете, — закончила Кэтрин.
Ангус невесело рассмеялся.
— Мне почти хочется, чтобы они до меня наконец добрались.
— Не говори так! — крикнула Кэтрин. — Никогда.
— Прости дорогая, — сказал Ангус. Он остановился за женой и поцеловал ее в щеку. — Я не подразумевал этого, но чувствую, придется предпринять что-то действительно из ряда вон выходящее, чтобы поставить Конфедерацию на колени. Это не произойдет в одночасье, но мы все равно разобьем их. И я скажу вам, как.
Ангус снова прошелся вдоль стола. Затем заговорил.
— Не что иное, как высокомерие послужит причиной их гибели. Они не видят дальше собственного носа. — Тон его голоса сменился на глубокий баритон, каким он обычно произносил речи на Форуме. — А когда ты не видишь, что творится вокруг тебя, ты начинаешь ошибаться. Однажды, мой отец сказал, что если все, что ты имеешь, лишь молоток, тогда все остальное становится похожим на гвозди.
Ангус сделал паузу и повернулся к присутствующим.
— Мы покажем им, что бывает, когда гвоздь дает сдачи!
В столовой никого не осталось кроме Ангуса и Арктура. Неловкое молчание повисло в воздухе. Менгск-старший налил два бокала бренди. Один он взял себе, а второй, подойдя к сыну, предложил ему.
Арктур покосился на бокал, с явным желанием выпить, но не уверенный в том, правильно ли он поступит в таком случае.
— Бери, бери, — сказал Ангус. — Знаю, ты слишком молод, но разве в такую ночь это что-либо значит? Это будет тебе уроком: отличать важное от незначительного. Делай только то, что имеет смысл, и отбрось все остальное.
Взяв стакан, Арктур первым делом понюхал дорогостоящий напиток. Крепость спиртного ударила в нос. Поморщившись, он попробовал сделать глоток. Глаза парня расширились, и он чуть не закашлялся. Усевшись напротив Арктура, Ангус почувствовал, как гнев на сына покидает его.
Эктон Фелд объяснил, что натворил Арктур. И, не смотря на желание наказать его, в Ангус не мог не гордиться изобретательностью и легкостью исполнения парнем задуманного трюка.
Однако, не смотря на невольное восхищение, Ангус не мог позволить Арктуру так просто отделаться.
— Твои преподаватели в академии знают, что ты отсутствуешь? — спросил он.
Арктур посмотрел на часы на запястье и улыбнулся.
— Узнают в ближайшие несколько часов, — сказал он. — Я послал на консоль директора Стигмана сообщение с вложенным комм-вирусом. Он откроет его за чашечкой утреннего кофе, и это серьезно испортит ему предстоящий день.
Ангус покачал головой.
— Тебя ведь исключат за это.
— Возможно, — согласился Арктур, и Ангус с трудом поборол желание ударить его.
— Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, сколько стоит твое обучение в Стирлингской Академии?
Арктур пожал плечами.
— Нет.
— Очень много. И множество потенциальных студентов только и ждут, как бы занять твое место.
— Ну так позволь им его занять, — сказал Арктур. — Все равно я там ничему не научусь.
Ангуса сильно раздражала агрессивность сына. Но он сдерживался, вспоминая себя в этом возрасте. Когда он только-только приблизился к зрелости: начало полнокровной жизни, и ощущение того, что знаешь все, что нужно знать об этом мире. Арктур ничем не отличался от него. Поэтому только сейчас Менгск-старший оценил терпение, которое проявлял к нему его собственный отец.
Прежде чем снова заговорить, он сделал глубокий вдох.
— Слушай меня, сын. Твоя жизнь здесь — это тепличные условия. Но пришло время узнать, что там, в мире за этими стенами, жизнь жестока. И ты не готов к этому.
— Я справлюсь.
— Нет, — отрезал Ангус. — Не справишься. Я не буду скрывать, что впечатлен тем, что ты сделал вчера вечером. Но запомни, рано или поздно, подобные трюки заканчиваются смертью.
Арктур засмеялся.
— Ты уже переигрываешь.
— Нет. Нисколько. Это правда. Поэтому ты будешь наказан.
— Почему? — воскликнул Арктур. — Если бы не я, эти люди убили бы нас всех!
— Думаю, ты и сам понимаешь, что нас спасло только то, что тебя заметил Фелд.
— Это была шутка, — сказал Арктур. — И потом, разве теперь это имеет значение, после того, что случилось? Или следовать собственным поучениям тебе нет нужды?
Ангус поставил стакан и навис над столом, скрестив руки на груди.
— В тебе есть способности вести дебаты. Но ты все равно будешь наказан. Пустить молодежь на самотек, означает поощрять безрассудство и пренебрежение к существующему порядку вещей. Что является проклятием любого стабильного общества.
Ангус поставил стакан и навис над столом, скрестив руки на груди.
— В тебе есть способности вести дебаты. Но ты все равно будешь наказан. Пустить молодежь на самотек, означает поощрять безрассудство и пренебрежение к существующему порядку вещей. Что является проклятием любого стабильного общества.
— Кто бы говорил, — возразил Арктур. — Ты протестуешь против существующего порядка постоянно. Все, что я регулярно слышу в разговорах студентов Академии, так это то, что ты только и делаешь, что накаляешь обстановку на Корхале. Своими речами о коррупции в Конфедерации, и как было бы лучше нам без нее. Почему-то это тебя не смущает!
Ангус откинулся на спинку стула, удивленный вспышкой Арктура. То, как сынишка представляет жизнь за пределами своего мирка, вызвало в нем гнев.
— Ты понятия не имеешь, о чем ты говоришь, — сказал Ангус. — То, что делает Конфедерация на Корхале, это преступление. Повсюду коррупция, откаты, взяточничество. Если у тебя есть деньги, закон становится не более чем шуткой. Практически каждая копейка, заработанная гражданами Корхала, идет в казну нескольких корпораций-марионеток Конфедерации. А это наша собственность! Независимые от Конфедерации предприятия чахнут и закрываются! Скажи мне, это по-твоему должный порядок вещей?!
— Я не знаю, — помолчав, ответил Арктур. — Все, что я хочу, это стать изыскателем.
— Изыскателем? Чтобы копаться в грязи и камнях, как какой-нибудь келморийский контрабандист? Вряд ли. Ты сын сенатора, Арктур! И твое предназначение заниматься более серьезными вещами, чем разведка недр!
— Я не хочу великих занятий. Я просто хочу делать то, что мне нравится, а не то, чем я, по твоему мнению, обязан заниматься.
— Ты слишком молод, чтобы действительно знать, чего хочешь, — сказал Ангус.
— Я знаю, что не хочу идти по твоим стопам, — огрызнулся Арктур. — Черт возьми, я могу даже записаться в армию!
— Не будь так уверен. Это в тебе говорит гнев, — сказал Ангус. — Ты далек от реалий жизни. Не знаешь, что сделала Конфедерация, и что еще сделает, если никто не остановит ее. После крушения суперносителей, Старые Семьи веками, с помощью силы, хитрости и коррупции, гребут все под себя. Скоро не останется ничего, что еще не попало под их контроль.
— Ну и что? Кто сказал, что это плохо?
Ангус подавил свой гнев, но все еще чувствовал раздражение, угасающее перед упрямством его сына. Неужели парень не понимает, насколько коррумпирована Конфедерация? Неужели он не видит ужасную судьбу, которая ожидает всех благомыслящих людей, в случае, если они не поддержат всеохватывающее влияние отдаленного, бездумного, жестокого правительства?
Глядя Арктуру в лицо, Ангус видел, что тот не понимает всего этого, и у него сжалось сердце.
Выступая с речью на Палатинском Форуме, Ангус Менгск склонял упрямых сенаторов на свою сторону, выигрывал безнадежные процессы благодаря своему красноречию, но он не мог убедить своего собственного сына в том, что Конфедерация — великое и ужасное зло, которое угрожало всему, что ценили свободные люди Корхала.
Ангус Менгск, сенатор-подстрекатель и сын Корхала, может спасти свою планету, но, при этом, может потерять сына.
Он понял всю иронию этой ситуацию.
На следующее утро, как только над горами взошло солнце, Арктур зевнул, услышав, как открылась дверь в его комнату. Он повернулся на другой бок и улыбнулся, так как в проеме двери стояла Дороти, сжимая в ручках ярко-голубую фигурку пони по имени Понтий.
— Что случилось, малышка Дот? — спросил он, приподнимаясь на кровати.
— Почему ты ругаешься с папой? — спросила Дороти.
Арктур засмеялся.
— Это серьезный вопрос для такой маленькой девочки.
— Но почему?
Арктур опустил ноги на пол и развел руки в стороны, после чего Дороти подбежала и запрыгнула к нему на колени.
— Ты с каждым днем становишься все больше, — сказал Арктур. — Ты толстеешь.
— Ничего я не толстею! — завизжала Дороти, тыча пальчиками ему в ребра.
— Ладно, ладно! Ты не толстая!
— Я же говорила, — сказала Дороти, удовлетворенная тем, что последнее слово осталось за ней в этом споре. Она посмотрела на Арктура. Юноша знал, что она отнюдь не забыла, что брат не ответил на вопрос.
— Я бы хотела, чтобы вы с папой не ругались, — сказала Дороти.
— Я бы тоже этого хотел.
— Так почему вы тогда ругаетесь?
— Это тяжело объяснить, Дот, — сказал он. — Мы с папой… ну, у нас с ним разные мнения по поводу многих вещей, и он слишком упрям, чтобы признать, что он не всегда прав.
— А ты что всегда прав?
— Нет, не всегда, но — …
— А как ты тогда можешь знать, что папа не прав?
Арктур открыл, было, рот, чтобы ответить на вопрос, основанный на детской логике сестры, но совершенно запутался, когда не смог придумать ответ, который удовлетворил бы их обоих.
— Полагаю, я не знаю. Но он хочет, чтобы я делал то, что я не хочу.
— Что, например?
— Например, не быть тем, кем я хочу быть, — сказал Арктур.
— А кем ты хочешь быть? Разве ты не хочешь быть как папа?
Арктур покачал головой.
— Нет.
— Почему?
Тихий стук избавил Арктура от необходимости отвечать, он поднял голову и увидел в дверном проеме свою маму. Кэтрин Менгск была одета в длинное платье кремового цвета с темно-синим лифом и выглядела очень бодрой, как будто она всю ночь отдыхала, а не пыталась спастись от вооруженных солдат.
— Дороти, пора завтракать, — сказала Кэтрин.
— Но я не голодна, — сказала Дороти.
— Не спорь со мной, юная леди, — предупредила мама. — Спускайся на кухню и скушай кашу, которую тебе приготовила Сеона. И не нужно воротить нос. Иди.
Дороти потянулась к Арктуру и чмокнула его в щеку, потом спрыгнула с его коленей и выбежала из комнаты, волоча за собой Понтия.
Как только Дороти ушла, Арктур встал и натянул рубашку и брюки, поправляя подтяжки на плечах.
— Ты так и не ответил на ее вопрос, — сказала мама.
— Какой вопрос?
— Почему ты не хочешь быть, как твой отец?
Арктур провел пальцами по своим темным волосам и налил стакан воды из стоящего у кровати серебряного кувшина.
— Потому что я хочу заняться чем-то своим в жизни.
Кэтрин прошла в комнату, — изящная, сильная, — и положила руку на плечо Арктура. В этом прикосновении чувствовалась материнская любовь и успокоение. Арктур пожалел, что к отцу он не настолько же близок, как к матери.
— Арктур, твой отец всего лишь желает тебе лучшего, — сказала его мама.
— Неужели? Иногда я думаю, он просто желает видеть во мне свою копию.
Кэтрин улыбнулась.
— На самом деле я вижу у вас много общего. Но все же в тебе слишком много моего, чтобы ты мог стать его копией.
— Это утешает, — сказал Арктур, но улыбка исчезла с его лица, когда он увидел в глазах матери боль.
— Прости, — сказал он. — Знаю, он хороший человек, но он просто не понимает меня.
— Думаешь, ты первый семнадцатилетний, который говорит так о своем отце?
— Полагаю, нет.
— Ты замечательный мальчик, Арктур: и ты можешь вершить великие дела, если позволишь себе. За что бы ты ни брался, ты овладеваешь этим в считанные дни. Твой отец просто хочет удостовериться, что ты правильно воспользуешься своими способностями.
— Помню, когда мне было столько, сколько Дот сейчас, ты говорила, что я буду великим руководителем, — сказал Арктур. — Но я уже давно вышел из этого возраста.
Мама взяла его за руки и посмотрела в глаза:
— Тогда это было так же верно, как и сейчас.
Грандиозные мечты матери о его будущем смущали Арктура, и он сменил тему:
— Мне действительно необходимо возвращаться в академию?
— Необходимо. Знаю, тебе там не нравится, но для меня очень важно, чтобы ты получил образование. Ты же действительно отменил отсылку письма с комм-вирусом на консоль директора Стигмана?
— Отменил, — ухмыльнулся Арктур, — хотя мое исключение стоило бы того, чтобы только взглянуть на выражение лица директора, когда вирус отсылал бы его личные файлы родителям всех студентов академии.
Мама гневно покачала головой, но он заметил, что ее забавляла мысль об унижении Стигмана.
— Даже не хочу думать о том, что могло быть в тех «личных файлах» этого отвратительного человечишки.
— А Айлин Пастер и его дочь собираются еще гостить у нас? — спросил Арктур, услышав движение в другой части дома.
Кэтрин почувствовала его заинтересованность и сузила глаза.
— Да, они еще погостят некоторое время. Твой отец считает, что для них будет разумнее оставаться с нами, пока он не вызовет еще нескольких охранников, чтобы они сопровождали всех нас обратно в Стирлинг.
— Звучит благоразумно, — кивнул Арктур, пытаясь не выдать свою заинтересованность, хотя, конечно же, его мама видела, что это намеренное безразличие, и улыбнулась.