«Горе тому, кто попадется мне на пути», — сказал доктор Ройлотт, отчим испуганной женщины. Потом он схватил кочергу и согнул ее своими огромными загорелыми руками.
Загорелыми они были потому, что он много лет провел в Индии, и по той же причине по поместью разгуливали гепард и павиан. Ого! В Индии же нет гепардов и павианов — они живут в Африке, мой дорогой Ватсон. Руби прекрасно это знала, потому что смотрела канал Discovery. Может, это и был ключ? Надо будет вернуться к этому вопросу позже. Но что-то беспокоило Руби… Что же? Что? — размышляла она, откусывая большой кусок от хот-дога. Было еще что-то… Кочерга! Доктор Ройлотт согнул кочергу, чтобы показать свою силу. Но — Руби посмотрела в книгу — вот, несколькими абзацами выше, доктор Ройлотт сделал шаг вперед и взмахнул хлыстом. Но нигде нет ни слова о том, что он отложил хлыст, или зажал его в зубах, или попросил доктора Ватсона подержать. То есть предполагалось, что доктор Ройлотт согнул кочергу, не выпуская при этом хлыста из своих огромных загорелых рук? Или… это была ошибка, странная ошибка, которую допустил человек, достаточно умный для того, чтобы придумать Шерлока Холмса? А может…
— Руби?
Руби подняла голову. Перед ней стояла мама.
— Ты что, не слышала, как я вошла? — Мама еще не сняла пальто — очень красивое: серое с черным меховым воротником, — но дверь, ведущая из кухни в гараж, была уже закрыта.
— Привет, мам.
— Что это у тебя за прическа?
— Дюймовочка. Нравится?
— Интересно. — Мамины волосы были такими же черными и блестящими, как мех на воротнике. У нее были восхитительные, самые восхитительные волосы в мире. — Тебя подвез отец Килы?
— Ага.
— Ты не забыла его поблагодарить?
— Нет.
— Как прошел день?
— Хорошо.
— Много задали?
— Не очень. — Руби не знала точно, но ей так казалось.
— Я купила кое-что на обед. — Мама поставила на стол у плиты пакет из «Голубого дракона» с таким вздохом, будто пакет был очень тяжелым.
Руби почувствовала запах устричного соуса. Значит, она купила то блюдо из утки, которое никто из них не любил. У мамы под глазами были круги, которые напомнили Руби о полумесяце, только мамины были темными.
— Ты уже поела?
— Чуть-чуть перекусила.
Мама посмотрела на часы — без пяти восемь — и принялась расставлять на столе коробочки с едой, тарелки, вилки и ложки.
— Мам, почему ты не снимаешь пальто?
Мама как-то странно посмотрела на Руби. На секунду девочке показалось, что сейчас мама подойдет к ней и крепко обнимет, что было бы совсем неплохо, не потому, что Руби хотелось, чтобы ее обняли, а просто потому, что это было бы неплохо. Вместо этого мама шагнула в сторону прихожей, где все оставляли свои куртки и пальто. Но неожиданно она развернулась, подошла к дочери и почти застенчиво, как подумалось Руби, хотя сама мысль была сумасшедшей, поцеловала ее в макушку.
— У тебя самые лучшие в мире волосы, — сказала мама.
— Но не такие хорошие, как твои.
— В тысячу раз лучше.
Мама пошла переодеваться. Конечно, волосы ничего не могли чувствовать, но мамин поцелуй каким-то образом впитался в них. Мама вошла на кухню, на этот раз без пальто:
— Брэндон дома?
Неужели она не заметила, что его куртки, на спине которой была эмблема сборной средней школы Вест-Милла по теннису, не было на месте?
— Он у Дэви. — Руби заметила, что у мамы на лбу опять появилась вертикальная морщинка, и добавила: — Пишет сочинение.
— У Дэви?
Руби кивнула.
— Он сказал, когда придет домой?
— Не очень поздно.
Мама глубоко вздохнула. Заскрипела, открываясь, гаражная дверь, «Триумф» въехал внутрь. Папа вошел в кухню.
— Всем привет! — Он сразу подошел к столу, достал из коробки кусок курицы. — Где Брэндон?
— Очевидно, у Дэви, — сказала мама. — Пишет сочинение.
Папа поднял на нее глаза, все еще держа в руке курицу:
— А в какой колледж собирается поступать Дэви?
— Интересный вопрос, — сказала мама.
Руби приготовилась услышать интересный ответ, но вместо этого папа сказал:
— И что?
Руби поняла, что родители сейчас начнут ссориться. Дэви? Неужели они будут ссориться из-за планов Дэви? Руби нравился Дэви. На бампере его машины была самая смешная наклейка из всех, какие она видела. Правда, чтобы ее прочитать, нужно было очень близко подойти: «Fuck You You Fucking Fuck». Ездить с этим на машине! Руби чуть было не рассмеялась во весь голос прямо тут, за столом.
— Нам нужно было раньше обратить внимание на то, в какие колледжи собираются ребята из компании Брэндона, — сказала мама.
Родители обменялись взглядами, которые Руби совсем не поняла.
— А Брэн в какой колледж собирается? — спросила она, потянувшись за печеньем с предсказанием.
— Это еще один интересный вопрос, — сказала мама.
Папа и мама продолжали смотреть друг на друга, общаясь каким-то неизвестным Руби способом. Потом папа повернулся к Руби и спросил:
— Ну, солнышко, как прошел твой день?
— Отлично. — Руби вытащила бумажку из печенья.
— Ты виделась с этой девочкой… не помню, как ее зовут? Дочь Микки Гудукаса?
— Кила. Мы с ней сегодня играли.
— Посадила ее в лужу?
— Не-а.
Папа обошел стол, сел рядом с ней и спросил:
— Кстати, тебе нравится теннис?
— Нравится ли мне теннис?
— Ну да. Как игра, если ты понимаешь, о чем я.
Папа как-то странно смотрел на нее, как будто ее ответ что-то для него значил. Он и в самом деле был отличным отцом. Конечно же, Руби понимала, о чем идет речь, и поэтому сказала правду:
— Это то же самое, что математика.
— Что она имела в виду? — спросил Скотт после того, как Руби ушла наверх в свою комнату.
— Не знаю, — ответила Линда. — Но она не очень хороша в математике. Не думаю, что она знает таблицу умножения.
— О Господи! — вздохнул Скотт.
Банальная фраза. Но она заставила Линду вспомнить, да и Скотта тоже — Линда видела эту мысль в его отсутствующем взгляде, в увлаженных глазах. Пятый класс, в котором училась Руби, был последним годом Адама в школе. Кроме всего прочего, он был капитаном математической команды.
— Пора подумать и о ее будущем тоже, — сказала Линда. — Ты представляешь, что будет твориться, когда придет очередь Руби поступать в колледж?
Скотт расстегнул пуговицу на брюках — неужели он каждый вечер это делает? — и доел ролл, оставленный Руби. Потом встал, подошел к бару и налил себе виски.
— Надеюсь, ты понимаешь, как это все серьезно?
— Конечно. Хочешь тоже чего-нибудь выпить?
— Мы ведь заодно в этом вопросе?
— В каком именно?
— В том, чтобы сделать Брэндона идеальным кандидатом на поступление в хороший колледж. Дело не только в успеваемости. — Линда начала делать заметки на салфетке из «Голубого дракона». — Успеваемость сводится к трем вещам: средний балл, курсы по выбору и SAT. Затем идут участие в общественной жизни школы — в этом Брэндон абсолютный ноль — и спорт. Он хороший теннисист? Это может сыграть свою роль.
— Если тебе интересно мое мнение, то в футбол он играл лучше.
— Почему же тогда ты заставил его бросить?
— Заставил?!
— Он говорил об этом только с тобой.
— Ты имеешь в виду ту сцену в машине, после игры со школой Олд-Милла? Он бы все равно бросил, независимо от моих слов. Брэндон прав: тренер — настоящий засранец.
— Любому человеку рано или поздно приходится иметь дело с «настоящими засранцами».
Скотт рассматривал свой стакан. Он вообще слышал, что она только что сказала? Стакан был пуст. Скотт опять направился к бару.
Так или иначе футбол был в прошлом.
— Давай вернемся к теннису, — сказала Линда. — Может ли Брэндон играть в третьем дивизионе?
— Если судить по тем критериям, которые были, когда я сам учился в колледже, то, безусловно, может. Если же смотреть на его игру с точки зрения современных требований, то я не знаю.
— А кто может знать?
— Эрик. Я с ним поговорю.
Эрик тренировал команду университета Вест-Милла.
— Спасибо.
Линда написала «Эрик» на хвосте дракона. Рядом приписала: «Особые таланты?» Подумала и поставила прочерк. У Руби, по крайней мере, был саксофон. Мысленно Линда пообещала себе как можно скорее поговорить с учителем музыки Руби об успехах дочери. Все это нужно занести в компьютер. Линда начала подсчитывать, сколько нужно будет создать разных файлов, чтобы охватить всю ситуацию.
В этот момент Скотт сделал то, чего Линда от него не ожидала. Он открыл свой дипломат и достал две коробки, по размеру похожие на каталожные ящики из библиотеки. На каждой было написано: «SAT. Первая помощь». Скотт поставил коробки на стол и сказал:
— Вот. Купил по дороге домой.
Линда открыла коробки. В каждой лежали карточки с типовыми заданиями по SAT: в одной — для вербальной части экзамена, в другой — для математической. Линда наугад вытащила карточку из математической коробки.
— Вот. Купил по дороге домой.
Линда открыла коробки. В каждой лежали карточки с типовыми заданиями по SAT: в одной — для вербальной части экзамена, в другой — для математической. Линда наугад вытащила карточку из математической коробки.
Решите уравнение: (х + 3) —?
A) —?
B)?
C) 12
D) — 12
E) другой ответ
— О, Скотт! Все ведь будет хорошо?
Линда наклонилась к мужу и поцеловала его в висок. Он серьезно отнесется к этой проблеме, они вместе организуют занятия Брэндона и сделают из него хорошего ученика.
— Конечно, — сказал Скотт. — Не волнуйся.
Они услышали, как открылась входная дверь.
4
— Всем привет! — Брэндон вошел в кухню.
— Привет, Брэндон, — сказала Линда.
— Как жизнь? — спросил Скотт.
— Как обычно, как обычно. — Брэндон отставил коробку с уткой в устричном соусе и подвинул к себе цыпленка со специями.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Линда. — У тебя лицо горит.
— Отлично. — Брэндон достал из холодильника сок и начал пить прямо из пакета.
— Стакан, пожалуйста, — сказала Линда.
— Угу. — Брэндон продолжал пить.
— Как дела у Дэви? — спросил Скотт.
— Нормально.
— А в какой колледж он собирается поступать? — спросила Линда.
Брэндон пожал плечами.
— Он сдавал SAT?
— Ну да, наверное.
— Знаешь, какой у него результат?
— Неа.
— Разве вы с друзьями это не обсуждаете?
— Что именно?
— SAT, колледж, — в разговор вступил Скотт.
— Будущее, — добавила Линда.
— Они же мои друзья. — Брэндон недоуменно посмотрел на родителей. — Зачем нам говорить о таких вещах?
— О чем же вы говорите?
Брэндон никогда не сомневался, что его мать — умная женщина, и не ожидал, что она может задать такой глупый вопрос.
— Ну, вы же сами знаете. Просто говорим.
Повисла пауза. Брэндон открыл картонку с мясом по-монгольски и достал оттуда несколько кусков. Чертов «Голубой дракон»! Неужели так трудно купить для разнообразия еду в каком-нибудь другом месте? Но Брэндон был так голоден, что мог съесть абсолютно все, что стояло на столе. Хотя, конечно, умнее было бы подняться в свою комнату, исчезнуть. Брэндон встал.
— Кстати, как сочинение? — спросила Линда.
— Сочинение? — На секунду Брэндону показалось, что комната закружилась. Он поднял голову и увидел свое отражение в окне, у которого обычно сидела Руби. Вид у него был абсолютно разбитым. Почему? За весь день он выпил только восемь или десять порций пива. Должно быть, все из-за портера, который он заказал в самом начале. Кажется, позже он все-таки выпил еще этого темного пива.
— Которое вы писали у Дэви.
— А-а-а… Ну, это был только черновик.
— О чем сочинение? — спросила Линда.
Скотт съел последний кусочек курицы:
— «Макбет».
Секундное размышление, и Брэндон решил, что, оказавшись у себя, немедленно сядет за подготовку к тесту, а потом договорится о новой дате сдачи. Он достал из картонки ролл с яйцом и собрался уходить.
— Я обожала «Макбета», — сказала Линда.
— Да?
— У меня был великолепный учитель. Он знал всю пьесу наизусть.
Брэндон подумал о мистере Монсоне, который убивал в школе время до ухода на пенсию, и о спрятанной в учительском столе книжечке «Макбет в кратком пересказе».
— Круто, — сказал он, потому что на самом деле так думал. Правда, память учителя не особо его впечатлила: однажды, точнее, как раз сегодня Брэндон сам, безо всяких усилий, выучил наизусть слова трех или четырех песен Унки Дета.
— А что за тема? — спросила Линда.
— Тема?
— Твоего сочинения.
В колледже мама специализировалась на литературе. Сколько Брэндон себя помнил, она всегда любила читать и каждый отпуск проводила у бассейна с книгой в руках. Но, Господи, почему именно сейчас? Выхода не было.
— Ведьмы, — сказал Брэндон.
— И что ведьмы? — Мама смотрела на него с тем выражением, которое обычно появлялось у нее, когда в доме собиралась большая компания и начиналась какая-нибудь интеллектуальная беседа.
— Разве мы не собирались обсудить наши дела? — вмешался Скотт.
— Неужели ты не понимаешь, что это — тоже часть проблемы? — Линда посмотрела на мужа.
— Что происходит? — не выдержал Брэндон.
— Просто расскажи о ведьмах. Мне интересно.
Брэндон попытался догадаться, чего от него ждут:
— Ну, они вызывают несчастья.
— Судьба, которая действует на всех персонажей пьесы? Очень многообещающе, Брэндон.
— Спасибо. — Он засунул в рот еще порцию мяса. — Я собираюсь…
— Присядь-ка, — сказал Скотт.
— А?
— Пожалуйста, — сказала Линда. — Это очень важно.
Родители оба были бледны. Брэндон почувствовал страх: бледность, пустая спальня…
— Кто-то болен?
— Нет-нет, дело не в этом, — успокоила его Линда. — Просто присядь.
Все сели за стол: Скотт с одной стороны, Линда — с другой, Брэндон — между ними, лицом к окну.
— Сегодня мы получили тревожную…
— Не очень приятную, — поправила мужа Линда.
— Не очень приятную новость.
Как? Как, черт возьми, это могло произойти?! Неужели позвонили из школы? И все это дерьмо — Дэви и сочинение — просто для того, чтобы опустить его еще больше? Но из школы обычно звонили, только если ты прогуливал постоянно и скатывался на плохие оценки, а у него все было в порядке. Только если… интересно, возможно ли это, что видеокамера на парковке засекла, как машина Дэви проезжала мимо, а потом кто-нибудь решил проверить, были ли они на занятиях? Чертов мистер Крэйнпул — самый отвратительный засранец в школе. Брэндон приготовился к сцене.
— Мы получили результаты твоего SAT, — сказала Линда.
— И что у меня?
— Тысяча девяносто.
Слава тебе, Господи! Брэндон вздохнул с облегчением. Мама, видимо, неправильно его поняла — еще бы, она ведь не знает всего, что сегодня случилось! — она сказала:
— Не надо так расстраиваться.
— Из-за чего?
— Из-за результатов теста.
— Я и не расстраиваюсь. — В эту секунду Брэндон вспомнил, что результаты должны быть известны только на следующей неделе… или в следующем месяце. — Они что, прислали результаты раньше времени? — спросил он, стараясь поддержать беседу.
— Есть номер: если по нему позвонишь…
— Номер?
— Ну да, знаешь, когда разговор оплачивается по кредитке, — сказал Скотт.
— То есть нужно было заплатить?
— Всего тринадцать долларов.
Родители переглянулись. Они что, говорят неправду про эти тринадцать баксов? Или тут что-то еще?
— Вы что, не могли подождать? — Иногда они бывают такими странными.
— Вообще-то это важно, — сказал Скотт.
— Раз у тебя тысяча девяносто, ты входишь только в семьдесят пять процентов.
— Не так уж и плохо, а? — Брэндон пожал плечами.
Что это был за тест? Может, тот, где он случайно пропустил целую страницу вопросов, потому что чувствовал себя разбитым после попойки в лесу по случаю игры со школой Олд-Милла? Или то была геометрия? Несколько месяцев назад? Или только недель? Память отказывалась помочь.
— Во-первых, Брэндон, я хочу, чтобы ты понял, что мы оба — твой папа и я — знаем, что ты очень способный.
— Конечно, у моего сына есть мозги, — усмехнулся Скотт.
— Но иногда даже очень умные дети не знают, что нужно делать, чтобы показать свой ум в такого рода тестах.
Идиотская болтовня. К чему, черт возьми, они клонят? Неожиданно Брэндон почувствовал, что после выпитого пива ему срочно нужно в туалет.
— Ты понимаешь, какая связь существует между результатами SAT и поступлением в колледж?
— Это что, вопрос на сообразительность?
— Эй, — сказал Скотт, — это серьезно.
— Колледж заставляет сдавать SAT, — сказал Брэндон.
— Да, — вздохнула Линда. — Но я имела в виду баллы. Я сегодня изучила этот вопрос. Как ты думаешь, с каким средним результатом SAT принимали в Йель в прошлом году?
— Три тысячи?
— Брэндон, максимальное количество баллов — тысяча шестьсот.
— Значит, тысяча шестьсот один.
— Прекрати! — У Скотта на щеках появились красные пятна. Так бывало всегда, когда он очень злился.
— Тысяча четыреста тридцать. — Линда смотрела на сына такими огромными глазами, как будто пыталась его гипнотизировать.
— А кто хочет поступать в Йель?
Линда встала и вышла в гараж. Брэндон услышал, как открылась и сразу же захлопнулась дверца машины. Скотт откинулся на спинку стула, давая себе временный отдых. Линда вернулась, держа в руках несколько толстых книг. «Колледж. Колледж. Колледж» было написано на каждой. Линда открыла одну из них:
— Двенадцать тысяч сорок шесть молодых людей хотели поступить в Йель в прошлом году. Университет принял восемнадцать процентов.