— Двенадцать тысяч сорок шесть молодых людей хотели поступить в Йель в прошлом году. Университет принял восемнадцать процентов.
— Повезло им, — сказал Брэндон.
— Или возьмем Браун, — продолжала листать книгу Линда. — Провиденс[6] — хороший город. Четырнадцать тысяч девятьсот подростков хотели поступить. Восемнадцать процентов было принято. Средний балл за устный экзамен — шестьсот девяносто, за математику — шестьсот девяносто.
— Что такого хорошего в Провиденсе? — спросил Брэндон.
— Как насчет «Федерального холма»? Помнишь ресторан, в который мы ходили после соревнования?
— Еда была отвратительная.
— Черт возьми. — Скотт открыл другую книгу на списке университетов и начал вести по нему указательным пальцем, громко читая вслух: — Амхерст: вербальный — шестьсот девяносто восемь, математика — семьсот. Хаверфорд — черт, побери, — вербальный — шестьсот сорок — семьсот двадцать, математика — шестьсот тридцать — семьсот тридцать. Дартмур: семьсот одиннадцать и семьсот сорок. Бостонский Университет! Даже Бостонский, черт возьми! Шестьсот тридцать и шестьсот тридцать два.
Отец посмотрел на Брэндона. С другой стороны с тем же ожидающим выражением в глазах смотрела мама. Вот он — перекрестный допрос.
— А что там про Университет Коннектикута?
— Что ты имеешь в виду? — спросил Скотт.
— Ну, вы оба там учились.
— В наше время все было по-другому.
— По-другому? Вы оба учились в Университете Коннектикута, и сейчас вы оба хорошо зарабатываете.
— Ты кое-что упустил, — сказала Линда. — Сейчас самое важное — поступить в один из лучших университетов. Знаешь, как на тебя реагируют, если у тебя в резюме стоит Провиденс, или Стэнфорд, или еще что-нибудь такое же? Я каждый день это вижу. Из того, что мы тебе сейчас сказали, ты должен усвоить, что тебе не найдется места даже в Бостонском Университете, если ты и дальше будешь так учиться.
— Хорошо, хорошо. В следующий раз я все сделаю лучше.
— Великолепно, Брэндон! — сказала Линда.
— Мы надеялись, что ты это скажешь, — добавил Скотт.
— Никаких проблем. — Брэндон вытащил из коробки кусочек тушеной свинины и приготовился уходить. Что же помогло? Что оказалось волшебным словом? В следующий раз я все сделаю лучше? Никогда бы не подумал.
— Завтра запишем тебя на курс подготовки к SAT. Каплан или Принстон? Выбор за тобой.
— Какой выбор? — Брэндон прослушал то, что говорила Линда, потому что думал только о том, что ему нужно в туалет.
— На подготовительные курсы какого университета тебя записывать? Я посмотрела в Интернете: занятия два раза в неделю. Одно занятие в будний день вечером и одно — в субботу утром, значит, ты не будешь пропускать теннис. И конечно, нужно будет подумать насчет твоего участия в общественной жизни школы. Чем раньше, тем лучше; кроме того…
— Эй, я не собираюсь ходить на эти долбаные курсы!
Пятна на щеках Скотта стали темно-красными.
— Знаешь, что бы со мной стало, если бы я позволил себе говорить с отцом в таком тоне?!
Брэндон закатил глаза, и у него тут же закружилась голова. Больше так делать не стоит.
— Я не буду ходить на подготовительные курсы.
— Но, Брэндон, — растерянно сказала Линда. — Ты что, нас не слушал?
— Забудьте об этом. — Брэндон направился к выходу.
— Думаешь, Сэм стал бы себя так вести? — спросил Скотт.
— Сэм? А при чем тут этот засранец?
— Этот засранец, вероятно, поступит в Гарвард.
— Но от этого он не перестанет быть засранцем. — Брэндон вышел в прихожую: сначала пописать, а потом запереться в своей комнате… Он заговорил громче, чтобы родители его точно услышали: — И никаких идиотских подготовительных курсов. Вы меня не заставите!
В дверь позвонили. Брэндон пошел открывать. Он говорил правду: родители не смогут его заставить. Они могут записать его в Каплан, в Принстон, куда угодно. Они даже могут привезти его туда и посадить в аудиторию, но никто не заставит его слушать этот бред, делать записи или отвечать на вопросы. Никаких подготовительных курсов. Конец разговора.
На пороге стояла мама Дэви. Она сказала:
— Твои родители дома?
По крайней мере, Брэндону показалось, что она сказала именно это. Он был почти парализован ее взглядом.
Брэндон начал лихорадочно соображать, но все хорошие идеи куда-то исчезли. Лучшее, что он смог придумать, было:
— По-моему, они обедают. Может, что-то передать?..
— Брэндон, кто там? — крикнула Линда.
— Это… э-э-э… Миссис Брикхэм.
— Миссис Брикхэм?
— Мама Дэви.
Все произошло слишком быстро. Линда вышла в холл:
— Миссис Брикхэм? Рада с вами наконец-то познакомиться. Я — мама Брэндона.
Брэндон увидел, как изменилось выражение маминого лица, когда миссис Брикхэм на нее посмотрела.
— Что-нибудь случилось?
— Да уж, случилось! — Миссис Брикхэм перевела взгляд на Брэндона.
Наверху, в своей комнате, Руби пыталась решить небольшую проблему, с которой столкнулась, когда читала «Скандал в Богемии». Руби знала, что Холмс нюхал кокаин, — она даже хотела сделать этот вопрос темой дискуссии на следующей общешкольной конференции, — но также ей было известно, что кокаин убыстряет восприятие человека. А теперь доктор Ватсон говорит, что этот наркотик вызывает сонливость и что Холмсу нужно отбросить свои кокаиновые сны, чтобы взяться за расследование нового преступления. Что это — очередная неточность, как тогда с хлыстом и согнутой кочергой? Если это действительно ошибка, значит, что-то не так было с самим Шерлоком Холмсом, значит, его приключения были бессмысленными. Руби этого не хотела. Она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Пробегая мимо зеркала. Руби увидела, что ее прическа растрепалась — остался только один рог, слева. Круто.
Руби перепрыгнула через последние три ступеньки, приземлилась на черный квадрат коврового покрытия и распахнула дверь кухни со словами:
— Кокаин возбуждает или вгоняет в депрессию?
Разговор замолк, и все посмотрели на нее: мама, папа, Брэндон и какая-то незнакомая седая женщина с недобрым лицом.
— Наша дочь Руби, — сказала мама.
Женщина сердито посмотрела на прическу Руби. Жуткая женщина: на Хэллоуин она была бы идеальной ведьмой. Сама Буби всегда надевала костюм принцессы Дианы: сверкающая диадема, украшенная рубином в форме сердца — естественно, это был ее любимый камень, — и говорила «Шутка или угощение?» с английским акцентом.
— Милая, может, ты посмотришь телевизор полчасика? — спросила мама.
— Конечно. — Руби вышла из кухни.
Она и действительно собиралась пойти в гостиную и включить домашний кинотеатр — стереозвук, DVD, — но вдруг услышала, как отец сказал:
— И машину увезли?
— На полицейскую парковку, — ответила неприятная женщина. — Прямо из-под носа у этих пьянчужек! Это-то их и выдало!
«Это-то их и выдало!» — прямо как у Шерлока Холмса! Кто обвинит Руби в том, что она осталась подслушивать?
— Каким образом? — опять папа.
— Штраф был больше трех сотен. А на парковке принимают только наличные. И тогда Дэви и ваш сын, — она произнесла ваш сын, как будто говорила о чем-то гадком, — пошли в банк и попытались снять деньги с кредитки. Из банка позвонили в офис MasterCard, а из MasterCard позвонили мне. Я разрешила выдать деньги и попросила не говорить, что мне все известно. Они радостно вернулись домой на машине — машина принадлежала Дэви и теперь продается — и пытались накормить меня той же историей про сочинение.
— Это правда, Брэндон? — спросила мама.
Молчание.
— Брэндон? — а это уже папа.
Слабый звук, выражающий скорее согласие, чем отрицание.
Руби замерла. Все это было похоже на «Феррис Буллер»[7] — фильм, который она обожала. Ее собственный брат ведет себя, как Феррис! У нее в голове возникли тысячи вопросов, одним из которых был: «Когда вы будете продавать машину, вы снимете наклейку с бампера? Если да, то я ее хочу».
— …возместим половину, — продолжал говорить папа.
— Я возьму ваши деньги, — сказала мама Дэви. — Но учтите, что я пришла не за этим. Я хотела, чтобы вы узнали, — если, конечно, вы этого еще не знаете, — что из себя представляет ваш сын.
— Я понимаю, что вы чувствуете, миссис Брикхэм, — сказала мама. — Но мне кажется, что еще рано делать такие неутешительные выводы.
— Хотите его защищать — дело ваше.
Скрипнул отодвигаемый стул, затем другой.
— Вот чек, — сказал папа.
Да! Самый лучший отец в мире!
Раздались шаги. Руби бросилась в гостиную. Зиппи лежал на диване, на полу было несколько лужиц.
Мама Дэви ушла. Брэндон встал.
— Куда это ты собрался? — спросил папа.
— Пописать, черт подери! — сказал, а может, закричал Брэндон.
В ванной на первом этаже — полотенца в ней почему-то всегда плохо впитывали воду — Брэндон наконец мог спокойно подумать. Но единственной мыслью было: «Господи, неужели так трудно было помочь?» Родители вели себя как настоящие засранцы, мама Дэви была отвратительной старой задницей, водитель эвакуатора был засранцем, те засранцы на парковке были жуткими задницами.
Брэндон вышел из ванной. Родители ждали его у двери.
— Я что, даже пописать спокойно не могу?
— Надеюсь, ты понимаешь, — сказала Линда, — что разговор окончен.
— Ты пойдешь на курсы, — сказал Скотт.
Брэндону было невыносимо жарко. Одежда стала вдруг очень неудобной. На кончике носа вскочил прыщ. Брэндон чувствовал, как он с каждой минутой становится все больше.
— Делайте что хотите. — Брэндон прошел между родителями, чуть-чуть задев их, поднялся в свою комнату, захлопнул дверь и рухнул на кровать. На автоответчике телефона мигала лампочка. Брэндон нажал на кнопку. Дэви. «Черт, приятель, вот это дерьмо!» На заднем плане слышался речитатив Унки Дета. «Как насчет работы посыльного?»
То, что надо. Fuck you, good as new, all we do, then it's through.
Линда посмотрела на часы и решила, что администрация курсов еще может работать — как раз должны были начаться вечерние занятия. Она позвонила в Каплан, затем в Принстон. В обоих университетах ей сказали, что новый набор на курсы в отделениях в Коннектикуте будет проводиться только через два месяца.
— Невероятно! — Линда повернулась к мужу.
— Как ты думаешь, — Скотт открыл коробку с экзаменационными карточками, — может, мы сами этим займемся?
— Чем?
— Его подготовкой. Вот. — Скотт вытащил карточку. — Что значит фобия?
— Боязнь.
Скотт перевернул карточку и прочитал ответ:
— Эй, а ты права! — Он достал другую. — Вероломный?
— Предательский.
Скотт сверился с ответом:
— Ничего себе! Вот что значит специализация в языке. — Скотт вытащил еще одну карточку. — Прозелит.
— Прозелит? Это сложнее. Может, верующий?
Скотт посмотрел на ответ и покачал головой:
— Новообращенный.
«Специализация в языке, — подумала Линда. — Всего-навсего в Университете Коннектикута». Конечно, это не имело значения, но Линде стало немного неуютно.
— Это не сработает. Я имею в виду, если мы начнем его учить. Он не будет слушаться. И потом, — Линда вздохнула, — мы с тобой не учителя.
— Тогда что делать?
— Нужно найти кого-нибудь. Какого-нибудь профессионала, который будет работать с Брэндоном до тех пор, пока не начнется новый набор на курсы.
— Так. — Скотт открыл «Желтые страницы». — Какую рубрику мне смотреть?
— Репетиторы.
— Здесь их полно. «Индивидуальные занятия у вас дома, почасовая оплата».
— Сначала нужно все подробно разузнать. Я завтра поговорю с людьми, позвоню знакомым.
— Хорошо, я тоже.
Линда посмотрела на мужа. Ее взгляд говорил: «Не надо. Я сама с этим справлюсь». Но Скотт ничего не заметил: он разломал печенье и вытащил бумажку с предсказанием. Потом протянул ей: «Счастье повсюду».
Скотт кинул печеньице в рот. Хрум-хрум, и оно исчезло.
5
Зазвонил телефон. Джулиан стоял у окна и наблюдал за стайкой скворцов, которые носились над лугом, зажатым между двумя рощицами. В то же время он наслаждался самой первой затяжкой от первой за день сигареты. Курение — истинно приятное занятие, почти духовное, гармонизирующее тело и дух. Но Джулиан был не настолько глуп, чтобы не знать о вреде, приносимом сигаретами, — однажды он даже провел эксперимент, вызвав никотиновым дымом рост опухолей на позвоночниках белых лабораторных мышей. Беспокоясь о собственном здоровье, Джулиан позволял себе только три «Данхилл» в день: одну — утром, когда просыпался, другую — после обеда и еще одну — в любое время суток, когда ему хотелось покурить. Чаще всего это происходило, когда он был сыт, но иногда — совсем наоборот.
Джулиан втянул в себя дым, дал ему заполнить рот полностью и задержал до тех пор, пока никотиновые пары не впитали в себя всю влагу. Потом медленно вдохнул и позволил дыму самому искать выход — через нос и рот. Тантрическое курение. Сквозь голубоватый дым Джулиан следил за скворцами. Все птицы одновременно резко поднялись в воздух с дерева, росшего в западной роще, и полетели к восточной, сбившись в идеально треугольную стаю. Угол был почти ровно сорок пять градусов. Сочетание слаженных движений и глубокого черного цвета напоминало великолепно вымуштрованные фашистские войска. Мысль была приятной и каким-то образом связанной с дымом. Джулиан был уверен, что, будь у него время, он бы обязательно обнаружил эту связь. Он чувствовал, что все это имело отношение к тому, что природа никогда не бывает вульгарной.
Телефон продолжал звонить. Джулиан поднял трубку. Женщина. Полетта, Полина, Паула, или как там ее звали…
— Устроились на новом месте?
Точно, секретарша из офиса. Джулиан вспомнил две неглубокие — пока еще неглубокие — горизонтальные морщинки на ее шее и примитивный кулон на цепочке: золотая голова какой-то собаки, что-то в этом роде. Он оглядел свою по-спартански обставленную комнату:
— Да, спасибо, — обычная вежливость.
— Было время осмотреть город?
— К сожалению, нет.
— Уверена, он вам понравится. Всем нравится. Я сюда переехала из Индианаполиса.
Интересно, эта ли женщина провожала Джулиана оценивающим взглядом, когда он выходил из офиса, — он заметил отражение в стеклянной двери, — или то была другая — шеф агентства, которая его наняла. Джулиан не стал говорить о том, откуда он приехал. Вместо этого он затянулся еще раз, гораздо глубже, чем раньше, и бесшумно выпустил дым прямо в телефонную трубку.
— Да, так вот… Почему я, собственно, звоню, — сказала Полетта, Полина, Паула. — Я понимаю, что предупреждают обычно заранее и сегодня воскресенье, но одна из наших сотрудниц заболела, и я хотела спросить, не могли бы вы ее заменить. Только на сегодня.
Это не входило в его планы. Вообще-то планов у него еще не было: они просто-напросто были не нужны. Джулиан никогда не страдал бездельем. Завтрак, долгая прогулка, возможно, какая-нибудь книга. С другой стороны, всегда нужно помнить о деньгах. Его сознание, минуту назад совершенно расслабленное, немедленно настроилось на деловой лад.
— Марджи сказала, что в этот раз мы обойдемся без отчислений в офис. Деньги за занятие полностью идут вам.
— Что нужно делать?
— Подготовка к SAT, первичная оценка способностей. У вас должны быть все материалы. Они в зеленой пластиковой…
— Уверен, я все найду.
— Это значит «да»?
Это значит «да». У Джулиана возникло сильное желание передразнить собеседницу, но он подавил в себе этот порыв:
— Почему бы и нет? Должен же я с чего-то начинать.
— Джулиан, вы прелесть! С одиннадцати до часу, но на первичную оценку способностей обычно уходит чуть больше времени, чем на обычное занятие, — все зависит от ученика. Район Вест-Милл, дом тридцать семь по Робин-роуд.
Джулиан записал имя ученика и подробный путь в блокноте с кожаной обложкой, используя перьевую ручку Mont Blanc. Темно-синие, почти черные чернила были куплены в магазине на Риджент-стрит.[8] Затем Джулиан открыл зеленую пластиковую папку, чтобы посмотреть, нет ли среди ее материалов чего-нибудь неожиданного, предназначенного для превращения неудачника в успешного человека, по крайней мере успешного в рамках этого конкретного общества, в этом конкретном времени. Конечно же, ничего такого в папке не было.
При игре в баскетбол 75 % бросков Инесс достигают цели. Высчитайте с точностью до одной цифры после запятой, какова вероятность, что Инесс, сделав три удачных броска, промахнется в четвертом?
Ответ — белые цифры 10,5 %, написанные на черном фоне, — возник в голове Джулиана еще до того, как он посмотрел на предложенные варианты. Вот он, D — 10,5 %. Варианты А, В и С — 100 %, 75 % и 25 %, необходимые только для того, чтобы отсеять идиотов. Вариант Е — 17,5 %, — для того, чтобы отсеять всех остальных, подлежащих отсеву. Джулиан внимательно прочитал пошаговые инструкции для учителя, объясняющие проблему Инесс, придумал еще два варианта — хотя ни один из них не отражал того метода, которым бессознательно пользовался сам Джулиан, — и открыл вербальные задания.
беспечный: оставлять =
A)показной: хвастовство
B)знаменитый: преуспевать
C)непреклонный: уступать
D)лживый: обманывать
E)цепкий: хватка
Естественно D. Ответ был так же очевиден, как если бы рядом с ним стоял жирный восклицательный знак. Джулиан уже представлял себе ту скуку, которую он будет испытывать, объясняя — он сверился со своими записями — Брэндону, почему А и Е неправильные ответы. Оставалось надеяться, что не придется разбирать подробно В или даже — только не это! — С.