Надо же, как хорошо попала филологиня! Не знаю, случайно или удачно по умению, но – по месту. Такой пулей и с такого расстояния – по любому месту.
– Ой! Киса-а… Хоть бы мявкнула, что ли, бедненькая моя! Как же так! – виновато пробормотала присевшая Линна, будто этот предсмертный «мявк» снял бы проблему убийства страшным столичным филологом безвинного существа, привыкшего получать от людей лишь ласковое «кис-кис» и белое блюдечко с нагретым на солнце молоком.
Я пошел по краю крыши, по периметру, осторожно заглядывая вниз. Точно, подстанция какая-то. Две металлические синие двери с белыми надписями и красными черепами. А мы туда и не полезем, к черепам этим, хоть и нет уже электричества, кончилось. Как она сюда, чертовка… Да с дерева прыгнула, как еще! Может, там гнездо на гнезде, вот маленький хищник и охотился. А мы его из «АПС».
Кошку реально было жалко, они тут стаями, как собаки, не бегают.
– Вот и решена загадка, – задумчиво прошептала Лидия Аркадьевна, глядя на кровавое дело рук своих.
– Не совсем, – серьезно сказал я, подходя ближе. – Пошли, покажу кое-что.
На углу крыши, прямо под нависающим вязом, на рубероиде был грязью отпечатан след обуви, почему-то всего один. Размерчик, прикидочно, сорок первый сопливый. Подошва необычная, сплошная, без каблука, с рисунком из круглых пятен, какие часто бывают на кроссовках.
– Персонал?
– Сколько уже дождей прошло? – вопросом ответил я. – И что тут персоналу делать, скажи? Местные это, прячется кто-то…
Помолчали. Если честно, то связываться сейчас с прячущимися местными мне совершенно не улыбалось. Территория нам неизвестная, видимость отвратная… Кому вообще понадобилось забираться на эту чертову крышу, самую неприметную и самую бестолковую из всех, встреченных в пути?
– Мы же забрались, – словно прочитала мои мысли Линна Литке. – После того, как постреляли.
– Ага. Третья кошка за неделю, сбитая метким выстрелом. Не перебор ли? Кому кошки-то мешают? Прости… Один хрен, не легче.
– Не легче, – устало согласилась она. – Поехали отсюда, нехорошее место.
«А где они тут, хорошие?» – в сотый раз захотел поинтересоваться, но промолчал. Я пока одно такое знаю, и называется оно – отель «Орхидея».
Верхний люк джипа пока закрыл наглухо. От греха.
Отрезок до стадиона Славы Метревели машина пролетела без задержек, двигаясь в прохладной тенистой мозаике елей, платанов и кипарисов. Воздух на участке дороги был совершенно чистый, без малейшего привкуса уже привычной гари, полон свежих лесных и морских ароматов. И здесь не было Запаха.
Не думал я, что доживу до такого чуда из чудес – ароматы горного леса на ключевой, вечно загазованной сочинской магистрали.
У стадиона я задерживаться изначально не собирался, слишком уж большая территория для осмотра, нет идеи и времени. Если тут кто-то стоит, то следы пребывания проявятся и на трассе, обозначатся, выйдут или напишут. Да и знаю я этот район плоховато, помню лишь, что у моря есть большой яхт-клуб со своей гаванью – надо будет у деда узнать, как там дела, наверняка «Тунгус» поближе к такому объекту подойдет. Слышал я, что в районе стадиона есть морской магазин, там можно было бы разжиться морскими рациями, которые намного дальнобойнее, и всякими приблудами для мореплавания. Придется пропустить, искать его наугад времени не было.
По сторонам мелькали пустые новенькие мини-отели и гостевые дома, расплодившиеся после Олимпиады. Впереди начинался длиннющий левый поворот, огибающий территорию спорткомплекса. Сам стадион сначала не было видно, скрыт за разросшимися кустами и деревьями. Рассмотреть с новой эстакады, что на стадионе делается, практически невозможно. И тут я неожиданно решил поменять план и заехать в парусный центр, где обычно у причалов стоит много вкусного. Есть ли что сейчас – большой вопрос, владельцы вполне могли на своих же судах и свалить.
Мы покрутились в поисках съезда и вскоре уже катили к яхт-клубу.
«Пш-шш…»
– Дед, как там в яхт-клубе? Есть что смотреть?
– Причалы почти свободны, в марину не заходил, с моря глянул. Людей не увидел. Больших моторных судов нет, удрали. Стоят три парусные яхты и мелочь. Яхты такие нам нужны? Я как-то не особо-то в них понимаю…
Еще яхтсменов искать! Теоретически, пригодились бы, если отогнать. Зацепить на буксир? Подумаю.
Вскоре Линна что-то заметила:
– Кто-то на поле есть, Гарик.
– Останавливаемся, – скомандовал я без особой тревоги в голосе, памятуя о собственном носе, не раз подвергавшемуся риску при резком торможении.
И уже сноровисто полез наверх – сегодня у нас День гимнаста. Встав с биноклем, я посмотрел на футбольное поле и тут же крикнул напарнице:
– Линна, давай сюда! И свой лорнет захвати.
Плюс один сюрреалистический мазок на общей картине.
На пустом футбольном поле играл человек. И никого больше.
Одинокий футболист был одет в новенькую, с иголочки бело-оранжевую форму сочинской «Жемчужины». Странный мужик брал в руки белый мяч, неспешно отходил на одиннадцатиметровую отметку, долго ставил снаряд, вдумчиво разбегался и пробивал пенальти по пустым воротам. Хорошо пробивал, между прочим, в девяточку. После чего футболист как бы кого-то высматривал, затем что-то кричал в сторону пустых трибун и… опять шел к воротам. Там он становился в центр вратарской линии, приседал, вытягивая руки, дергался, ловя момент удара… и прыгал в пространство, ловя или пропуская несуществующий мяч, который только что сам же и забил.
В зависимости от виртуального результата мужик или падал в горестных перекатах, или бросался бегать по кругу с поднятыми большими пальцами, победно задирая майку. И так продолжалось раз за разом – за нападающего, за вратаря.
И гортанный вскрик каждый раз.
Чудовищной силы сцена. Множатся их ряды.
– Могилы видите? – спросила Линна, глядя чуть дальше.
Сумасшедший футболист настолько приковал мое внимание, что я не заметил самого главного: у противоположных ворот на зеленом газоне теснился небольшой свежий частокол примитивных похоронных крестов. Кто захоронен, почему на футбольном поле, где грунтовая подложка наверняка не из лучших… Игроки команды?
Вертушкам есть где сесть. Но символика места отчетливо нехорошая, вряд ли такое понравится пилотам геликоптера.
– Что можем предпринять? – заполнила затянувшуюся паузу Лидия Аркадьевна.
– Самим такими не стать, – только и смог буркнуть я.
– По крышам, заметьте, он не скачет.
– Еще не вечер, – обнадежил я.
И соврал. За полдень перевалило, вечер-то уже близится, долго валандаемся.
К яхт-клубу мы не проехали, наткнувшись на очередную табличку, на это раз грозно предупреждающую:
«Территория закрыта, занята. Проезд воспрещен, будем стрелять».
Тут тоже стрелки завелись. Яхтсмены-терминаторы. Хоть бы способ связи указали, раз блок поставить душка не хватает. И черт с вами, сидите куркулями, дурачье.
Дендрарий и цирк прошли на удивление спокойно, хотя именно здесь я и ожидал увидеть людей. Ясно – чем глубже мы лезем в ливер умершего мегагорода, тем чаще будут встречаться спасшиеся. Пока никого не встретили. Правда, с двух высотных зданий, что стояли сразу за нижним пунктом подъемника, на нас точно смотрели, отвечаю, я успел засечь блик закрывающегося стекла. Ну и пусть сидят, в этом мире тебя никто не неволит.
Зато попалась действительно интересная надпись – стандартный рекламный штендер кто-то подрезал у конторы сотовой связи и поставил его прямо на проезжей части. На листе картона чуть больше формата А4, закрепленном скотчем, жирным синим маркером было написано:
«Выжившие евреи! Мы на 16-м Совхозе!»
Нет, ну ты посмотри, а!
Мимо проезжали, но ничего и никого не заметили, хотя и останавливались. Впрочем, моя рожа шансов на приют у евреев не оставляет, чего звать попусту. Вот и не позвали, так, что ли? На обратном пути загляну, почти соседи, как-никак. Они, смотрю, тоже еще не вкурили правила нового мира. Не поняли, что притока эмигрантов самых разных специальностей больше не будет – теперь выживет только генетический микс, который не свалится от одного ударом очередной разновидности генки. Только такие общины и надо делать, без национальностей вообще, совсем на другой основе, простой, как бубен – на желании гарантированно выжить.
Чаще стали попадаться брошенные машины, большинство из которых были открыты. Появился Запах, и стало ясно, что теперь он будет преследовать нас на всем оставшемся пути, впереди начинаются районы, где плотность населения не так сильно зависит от сезонности. Будет чему вонять.
«Диско» проехал дальше и встал конкретно, амба, пробка. Капитальная, плотная.
– Колонну выводили, – предположил я. – Да не вывели.
– Не думаю. Скорее всего, народ стихийно собрался, сопровождения не видно.
Впереди дорогу перегородили туши автобусов, один из которых высоко задрал стеклянную морду, с ходу наехав на препятствие. Легковушки упрямо пытались пройти, набиваясь в узости все плотней, а особо хитрые водители, подгоняемые орущим за спиной семейством, лезли по бокам, стараясь проскочить по пешеходке, и лишь осложняли ситуацию. Я представил, как ошалевшие люди матерились, сигналили, выскакивали из салонов с руганью и претензиями ко всем подряд, дрались и били стекла. Многие пытались сдать задним ходом или развернуться. Но к ним уже подъезжали следующие, без разума вкрячиваясь в эту жестяную кашу…
– Не думаю. Скорее всего, народ стихийно собрался, сопровождения не видно.
Впереди дорогу перегородили туши автобусов, один из которых высоко задрал стеклянную морду, с ходу наехав на препятствие. Легковушки упрямо пытались пройти, набиваясь в узости все плотней, а особо хитрые водители, подгоняемые орущим за спиной семейством, лезли по бокам, стараясь проскочить по пешеходке, и лишь осложняли ситуацию. Я представил, как ошалевшие люди матерились, сигналили, выскакивали из салонов с руганью и претензиями ко всем подряд, дрались и били стекла. Многие пытались сдать задним ходом или развернуться. Но к ним уже подъезжали следующие, без разума вкрячиваясь в эту жестяную кашу…
Вот крутой «геленд» решил воспользоваться врожденными данными и полез справа напролом – ему не дали, лобовое стекло немца было расколочено чем-то тяжелым, по борту тянулась огромная извилистая царапина, в злости прочерченная нетерпеливыми соседями по пробке. Тут горячо было, и двери мяли, и носы.
И лишь спустя время водители начали тормозить заранее, уходить в объезды. Что и нам нужно сделать. Длина затора неясна. Запах стоял конкретный, в салонах каких-то машин остались трупы.
– Разворачиваемся, Линна, пошли в объезд. – Я посмотрел на дрянную карту. – Возвращаемся и поворачиваем вот сюда, на Пушкина, там спустимся к морю, а дальше – нижней дорогой, так, что ли?
Вернувшись, мы поехали вниз, оставив по правому борту здание цирка.
– Как думаешь, Гарик, что со зверями стало?
Когда, наконец, Линна перестанет метаться и окончательно решит, на «вы» или на «ты» обращаться к напарнику! Впрочем, это такая мелочь…
– Боишься тигра на улице встретить?
– Боюсь, да! – с вызовом ответила Лидия Аркадьевна. – А ты не боишься? Наверняка кто-то из персонала всех зверей выпустил, дав им шанс.
– Даже не задумывался. Представить не могу. Тигры в городе, хрен такое прикинешь. Сафари-клуб можно создавать.
Слева показались удивительные здания, раскрашенные яркими цветами: ядовито-желтым, красным и синим – на гнутых стеклах. Сколько же такое жилье еще недавно стоило? Сам факт того, что я уже привычно размышлял об этом в прошедшем времени, меня порадовал. Значит, осознание пришло, а чудовищных рефлексий, приводящих в итоге к желанию, надев дорогие бутсы, одиноко постоять в воротах, у меня нет и в помине. Если не вспоминать торговку у дороги.
Дорогое местечко. И здесь нас ждали.
Слева у дороги стояла полноватая крашеная блондинка средних лет. Заметив нас, она решительно ринулась наперерез, размахивая руками:
– Стойте! Стойте!
Я сразу схватился за верхний поручень. Скрипнули тормоза, недовольный «Диско» резко остановился, а филолог Линна Литке явным экспромтом громко выдала профессионально грамотно построенную матерную фразу – короткую, насыщенную, емкую – настоящий подарок моей истерзанной душе! Вот это я понимаю, вот это занос! Такой подарок заставил меня на секунду отвлечься от оценки оперативной ситуации.
– Линна, повторить потом не забудь, в книжку запишу! – восхищенно посмотрел я на напарницу. – Это реально блеск!
Перехватчица быстро подскочила к машине с водительской стороны, отчаянно застучала кулачком по железу:
– Стойте, я вас прошу!
Мы оба достали оружие. Вот так подставы и делаются, типа мирная бабенка выбегает с плачем, а по бокам заходят братовья с ружьями.
– Ты одна?! – рявкнул я в открытую форточку. – Одна? Кто рядом? Быстро! Ну!
Глаза женщины не меньше трех секунд смотрели сквозь меня, потом она выдохнула:
– А? Что? Да, да, я тут одна, ребенок дома! И муж там лежит, больной, уже просто не знаю, что делать… – Она показала рукой в сторону ограды жилого комплекса.
Вышел из джипа, крутя головой по сторонам. Линна, отвернувшись, смотрела направо, туда, где я ситуации не вижу.
– Говори.
И тут налетчица вконец растерялась. Нормально так! Выскочила, как подрезанная, не разбираясь, кто тут едет и зачем, и вот – нате вам Гарика с никак не мирным лицом. Ты чего ждала? Завбиблиотекой в мудрых очках?
– Говори!
– А вы, простите, кто? – тихо спросила она, отступая на шаг.
Понятно все с тобой, девонька, припекло конкретно. Остатки разума уже не могут принимать взвешенные решения. Что будет, если я скажу ей «мы бандиты»?
– Залетин. Администрация Адлерского района, – коротко поведал я, одной рукой доставая и показывая ксиву, а другой тыча в лейбак на лобовом стекле. – В чем дело, гражданочка, па-ачему нарушаем, зачем под машину кидаемся?
И тут случилось совершенно неожиданное: женщина рухнула голыми коленками на асфальт. Линна полезла из машины.
– Заберите нас отсюда! – Блондинка закричала так, что с площадки рядом с высоткой снялась стая голубей.
Кое-как успокоив страдалицу, мы выслушали короткий рассказ, наверное, типичный для нынешних катастрофических времен. Ее зовут Света Рубинкович. Муж Светланы, Григорий, лежит дома с высокой температурой, у него жесткая ангина, сыну Ростику восемь лет, сейчас он в слезах и соплях наблюдает в окно, как мама пытается решить задачу по выживанию семьи. Сама она машину водить не умеет, а пока была реальная возможность, они не снялись, прозевали момент. Точнее, пытались, но увидели тугую пробку на магистрали и решили выждать время. Тем более что последний выживший сосед убедительно рассказывал, что в ту сторону ездить вообще не стоит: на дорогах кошмар, в центре и за Дагомысом работают банды, не добраться даже до пустого Туапсе. Вот и выждали…
– Лекарств дома почти нет, мы всегда старались без них обходиться, чтобы лишний раз не травить себя, а до аптеки дойти решительно невозможно. Представляете, здесь орудует банда!
Гопоты в округе хватает, они постепенно, как по графику, бомбят объекты общепита, магазины и жилье, семья постоянно сидит дома, выйти боятся. Но и тут сидеть больше нельзя, гоп-гангстеры, рано или поздно, доберутся до всех элиток, прочешут все квартиры – что им еще делать-то? Что, мадам, удивлены? Ой, неувязочка какая, самые активные телевизионно и печатно люди-командиры вдруг куда-то делись, а вылезли прежде прячущиеся прослойки! Беда-беда… Не гринписовцы или демонстраторы свободно-радужных нравов проявились, вот же нежданка – бандюки! И они не просто «орудуют», а планомерно и филигранно уничтожают всех выявленных уцелевших. Светлана сама видела, как они прямо на улице погасили двух человек, а еще одного выволокли из подъезда напротив, застрелив беднягу уже на детской площадке. Что характерно, перед этим черти стояли и орали: «Выжившие есть! Спасатели пришли!»
Вот кто-то и откликнулся.
– Сколько их было, хоть примерно?
– Не знаю, – всхлипнула Света. – Я вчера видела сразу семерых.
Ого! По реалиям нынешним, так это целая армия.
– Оружие у них какое, видела? – Есть оно или нет, я спрашивать не стал, глупый вопрос. Есть, конечно.
– Как в кино, знаете, короткие такие толстые ружья, их снизу рукой дергают… Постоянно ругаются матом и пьют пиво. Настоящие урки!
– Ага… Это не урки, пиво и мат – маловато будет. Гопники, не по праву покинувшие жердочку… Значит, так. Слушай сюда, Света. Сейчас забрать вас мы не можем.
Не дожидаясь продолжения, она заревела в голос и опять упала на колени, хватая меня за штаны. Я реально растерялся, такого в моей практике еще не было! Линна тут же бросилась ее успокаивать.
– Отставить истерику, мэм! Не можем сейчас вас забрать, мы своих забирать едем, – медленно повторил я, – но на обратном пути и вас прихватим. Ты поняла меня? Обещаю.
Светлана кивнула, вытерла слезы, а вскоре немного ожила, особенно после того, как напарница дала ей антибиотики из нашей аптечки. На этот раз я почему-то не сомневался с решением, хотя цели копить гемор у меня не было. Опять личный контакт сыграл свою роль? Наверное. Типа увидел, поговорил и уже обязан. Заберу.
– А вы куда едете?
– В центр, нам на Виноградную необходимо попасть, потом на Пирогова, – ответила Линна, протягивая ей пластиковый стаканчик с водой.
– Да вы что! Там же самый кошмар, в том районе тоже бандиты!
– А здесь полиция с фиалками, – хмыкнул я. – Везде бандиты есть, в любых районах… Что за бандиты, конкретно и откуда знаешь.
– Сосед рассказывал. Он позавчера умер…
– Сосед что, по мурке жил? – машинально уточнил я.
– Не поняла, – вскинула зареванные глаза женщина.
– Сидел? В криминале?
– Ну что вы такое говорите! – даже возмутилась она. – Вполне солидный мужчина, спокойный такой армянин, порядочный бизнесмен, недорогим жильем занимался. У него риелторская фирма была, «Ариадна», по-моему.
Понятно.
– А что-то конкретней сказать можешь про тех бандюков?
Она лишь пожала плечами:
– Слышала от Сурена Ваниковича имя, ой, господи, да как же… Джафар, если не ошибаюсь! Этот сидит где-то поближе к нам, а вот на Виноградной заправляет какой-то там Циклоп.
Циклоп, Циклоп… Я попытался вытащить из памяти базу данных южных авторитетов, но таких орлов что-то не припомнил. Да мало ли их теперь может быть, повылазили сбоку, да и перелицеваться кто вполне мог.