– И что же входит в список запрещенных профессий, кроме глобальных компаний?
– Не хочу заниматься политикой, не хочу быть чиновником, – заученно начал Костя перечислять, но Юрий Петрович остановил его.
– Попросту говоря, Костя, вы хотите сказать, что не готовы работать на государство.
– Можно, наверное, и так сказать, – Костя понимал, что вместе с самолетом входит в зону турбулентности, но как и самолету, ему необходимо продолжать движение к цели, хотя в отличие от самолета, цель эта была пока абсолютно неясна.
– И это потому, что под влиянием средств массовой информации вы убеждены, что работа на государство тождественна тому или иному виду коррупции.
– Да, – сказал Костя, – и не под влиянием СМИ, а из небольшого собственного опыта. Но не только из-за коррупции. Мне кажется, что нынешняя российская власть, к которой, так или иначе, и вы имеете отношение, Юрий Петрович, не имеет стратегии развития. Я имею в виду не декларативной, а реализуемой. То же самое, что с моим бывшим работодателем. Тогда в чем разница? Там хоть коррупции не было.
– Уж будто бы, – усмехнулся Юрий Петрович.
– Ну хорошо, – согласился Костя, – но я в ней не участвовал.
Юрий Петрович посмотрел на него долгим внимательным изучающим взглядом.
– Коррупция, конечно, тема интересная, но отсутствие стратегии еще интереснее. Давайте поговорим об этом. Что должно содержаться в этой стратегии, чтобы она вас удовлетворяла?
Костя не ожидал подобного вопроса, как, впрочем, и не ожидал подобного разговора. Он готовился скорее к приятной светской беседе, но не к интервью по приему на работу. Однако за два часа этого разговора он успел почувствовать, что максимально приблизился к «окну возможностей» и теперь вовсе не хотел, чтобы оно неожиданно захлопнулось. К тому же властный и умный Юрий Петрович был ему по-человечески интересен, поэтому он подумал прежде, чем начать отвечать, выдержав почти неприличную паузу, во время которой пытался сосредоточиться, глядя на тяжелый слой облаков, отделяющих их от земли.
– Лидер страны, – медленно начал он подбирать слова, – или правящая партия, в лице своей верхушки, если это настоящая правящая партия, конечно, должны видеть цель, которую, перефразируя известного философа, «простой человек еще не видит». – Он посмотрел на собеседника и тот понимающе кивнул: можно продолжать. – Так вот, эта цель должна быть задана в виде программы действий, сформирована для понимания двумя процентами мыслящей части населения страны, что принято называть почему-то «элитами». Только это должна быть действительно программа действий, а не набор лозунгов или распоряжений министерствам и ведомствам. После того как эта программа принята большинством «элит», ее надо при помощи пропагандистской машины методично в понятной форме доносить до остальной части населения. Вот так примерно это должно выглядеть. Программа действий может корректироваться на ежегодной, например, основе, но цель должна оставаться неизменной.
– Например, построение коммунизма, – усмехнулся Юрий Петрович. – Вот все точно так и делалось, как вы говорите. И цель была, и правящая партия, и пропагандистская машина.
– Да, – совершенно серьезно согласился Костя, – и все работало достаточно долгое время, только цель была изначально неверно выбрана. Увидеть правильную цель – это и есть самое главное. Остальное – дело техники.
– И что же, по-вашему, из перечисленного в нашем отечестве отсутствует?
– Да все отсутствует. – По тому, как внимательно Юрий Петрович слушал, Костя понял, что откровенной глупости не сказал, так что дальше было уже не так страшно.
– Все и отсутствует, – как бы про себя повторил Юрий Петрович. – А потому как все отсутствует, следует вывод, что работать на эту систему интереса нет.
– Нет, почему, – не согласился Костя, – для очень многих людей есть чисто финансовый интерес, есть жажда власти – много мотиваций очень мощных.
– Я конкретно вас имею в виду, – уточнил Юрий Петрович.
– Простите, не понял. Если лично меня, то ваша правда. Я так не могу. Если есть нечего будет, придется опять наниматься товары продвигать, хотя очень не хочется. – Он грустно улыбнулся.
– А как насчет идей?
– В смысле?
– В смысле их продвижения. Все интереснее, чем бытовая электроника. Как вам такой вариант?
– Вариант отличный, – Костя вздохнул и продолжил мысль, – только вот идей не видно. А продавать то, чего нет, это уже знаете не маркетинг, так и под статью попасть можно.
Они оба засмеялись. Улыбчивая стюардесса спросила, не хотят ли пассажиры еще чего-нибудь откушать или выпить, потому что самолет скоро начнет снижение. Юрий Петрович попросил девушку подать ему пиджак, достал оттуда визитную карточку и протянул Косте. На карточке значилось, что ее владелец является президентом Фонда глобальных стратегий с офисом, расположенным в одном из переулков центра Москвы, и зовут его Воротынцев Юрий Петрович. Костя еще раз посмотрел на карточку, потом на президента Фонда и постарался пошутить как можно тактичнее:
– Ну, вот я вам про отсутствие стратегии, а они у вас все, наверное, и есть. Вы уж не обижайтесь.
На этот раз Юрий Петрович не засмеялся. Вместо этого он спросил:
– Вы хотите продолжить этот разговор в более привычных для вас условиях?
– Да, – Костя понял, что шутка была лишней. – Конечно.
– Тогда позвоните во вторник по этому телефону, и мой помощник назначит встречу. Кто-нибудь встречает?
– Нет, – сказал Костя, – меня здесь уже три месяца не было, – будто бы через три месяца нормального человека и встретить некому, но с учетом предыдущего рассказа Юрий Петрович понял, что он имеет в виду.
– Я вас из терминала выведу и организуем вам такси где-нибудь по дороге, облегчим возвращение блудного сына.
Костя вернулся домой в свою старую квартиру, которая ничем уже не напоминала о годах счастливой жизни с любимой женщиной, за несколько месяцев ставшей совсем чужой. Середина мая – лучшее время для Москвы – уже тепло и все расцвело, отгремели ежегодные утомительные торжества, но еще не пришла испепеляющая жара, выжигающая все вокруг, девушки в цветастых юбках и платьях оголили пока еще не загорелые ноги. Самое время знакомиться с девушками на этой самой большой в мире ярмарке девушек. Последнее было особенно актуально для самого Константина, воздержание которого с коротким трехдневным перерывом в Брюсселе, где он враз очаровал какую-то англичанку-туристку, затянулось почти на четыре месяца. Такой перерыв является явным отклонением от нормы для любого мужчины, тем большим отклонением он явился для Кости, привыкшего к регулярной сексуальной жизни на протяжении последних как минимум десяти лет. С восполнения этого пробела Костя и начал свой новый этап московской жизни, предварительно съездив в магазин и загрузив холодильник продуктами, а бар напитками. Night Flight[10] ассоциировался с не самым приятным периодом жизни, поэтому пришлось воспользоваться возможностями, предлагаемыми Интернетом. Первые же опыты показали чудовищных размеров пропасть между рекламными прототипами и реальными несчастными претендентками на завоевание столичного мегаполиса, однако дали возможность освободиться от излишков накопленной энергии. Теперь можно было приступать собственно к осмотру ярмарки.
То ли взгляд его излучал какое-то дополнительное притяжение, то ли на лбу было написано, что не женат, а может, и трехмесячные странствия по Европе придали дополнительного лоску, но Косте показалось, что даже в студенческие годы ему не удавалось так просто сходиться с девушками. Одна встреча – один ужин, или две встречи – два ужина, на этом, собственно, и заканчивался период ухаживаний. За первый месяц после возвращения Костя полностью компенсировал длительное воздержание. В результате он остановился на двух девушках, с которыми встречался по одному-два раза в неделю. Это было очень непривычно, на первой стадии совсем не обременительно и отчасти даже забавно. Однажды он решил разнообразить свою жизнь и познакомить одну девушку с другой на предмет дальнейшего совместного времяпрепровождения. Одна согласилась, другая отказалась. «Ну и объясни мне, что происходит? – спросил он у той, что согласилась, – я понимаю, конечно, что парень я неплохой, но все это прямо уже какой-то перебор». Они сидели вечером на веранде ресторана, где Костя почти год назад ждал Настю, которая прилетела из Лондона, и казалось, что это было совсем в другой жизни, которую можно было в широком смысле слова назвать докризисной, включая сюда и его собственный локальный кризис. Кризис, который Москва на первый взгляд переживала гораздо менее драматично, чем другие европейские столицы.
– Ну, расскажи мне, – продолжал он допрашивать свою новую знакомую, имевшую в своем активе к двадцати трем годам финансовое образование, съемную квартиру в центре и автомобиль «Лексус» с ижевскими номерами. Она была девушкой прямой, циничной и совсем не глупой, с ней можно было разговаривать.
– Вот ты умный вроде, а простых вещей не понимаешь, – отвечала девушка, подставляя лучам уходящего солнца свое гладкое лицо с крупным породистым носом. – В этой вашей Москве сраной вообще мужиков нормальных не осталось, а чтобы еще и неженатые и без детей, так вообще, может, меньше сотни вас таких. Так что на каждого приходится телок нормальных, думаю, – она нахмурила лоб, производя какие-то сложные подсчеты по ей одной известной методике, – штук по пятьдесят. Да, думаю, по пятьдесят. А если еще и со всякими малолетками считать, так, может, и по сотне. Ну, и что нам делать при такой конкуренции?
– Не знаю, – Костю чрезвычайно забавлял этот разговор. Девушка принадлежала к совершенно новому поколению, и дело было не в возрасте, Настя ведь была не старше, это касалось отношения к окружающему миру, которое вкратце формулировалось в расхожую позицию «после нас хоть потоп». Костя изучал девушку уже две недели и про себя прозвал ее и ей подобных, поскольку представляла она целую социальную группу, «детьми Путина». – Не знаю, что вам делать, например, не ехать в эту «сраную Москву», а ехать сразу, например, в Италию. Там с мужиками, может, лучше дело обстоит. Как тебе Италия?
– Италия мне нормально, – серьезно отвечала девушка, – но в Италию надо ехать с бабками, которые заработать по-быстрому можно только здесь. Чего ты мне, блин, экзамен устроил? А то сам не знаешь, как деньги зарабатывают.
– Я как раз знаю, как зарабатывают, но по-быстрому сколько тебе надо не заработаешь. По-быстрому только украсть можно.
– А ты вот прямо такой правильный – всю жизнь пахал и заработал, чего ты мне сказки рассказываешь.
– А с чего ты взяла, что у меня денег много. У меня их как раз совсем немного.
– Было бы немного, ты бы здесь не сидел. Здесь такие, у кого немного, раз в год заходят день рождения отметить, а тебя вон внизу в лицо знают, здороваются. Так что не пизди, дорогой мой Костя: все ты знаешь и все понимаешь.
На самом деле Костя понимал далеко не все. Его представления о том, как устроена страна, в которой он живет, и система, которая этой страной управляет, подвергались в последнее время регулярной коррекции в результате разговоров с Юрием Петровичем, которых с момента возвращения в Москву состоялось уже три и которые шаг за шагом подталкивали Костю к решению, которое в корне должно было поменять его жизнь. Копнув поглубже, Костя конечно же обнаружил бы, что решение это он уже принял, но его никто не торопил с окончательным ответом, а сам процесс, надо признаться, доставлял удовольствие. Причем, похоже, им обоим.
– Что это вообще такое – интересы государства на современном этапе развития, – рассуждал Юрий Петрович во время последней встречи, когда они сидели вечером вот также на террасе только другого ресторана, где к Юрию Петровичу иногда подходили здороваться люди, и лица некоторых были Косте известны по телевизионным картинкам. Некоторых Юрий Петрович просто приветствовал, с некоторыми здоровался, а с некоторыми радостно по-братски обнимался и обменивался несколькими словами. Некоторые здоровались и с Костей, вглядываясь в его лицо, на котором пытались прочесть, что он за птичка такая, откуда залетел, чтобы вот так вот сидеть и за ужином съедать драгоценное время столь уважаемого человека. А уважаемый человек, ответив на очередное приветствие, продолжал разговор на заданную тему. – Даже больше можно сказать – какова функция самого государства, что это такое государство. Сохранить границы, расширять их давно уже никто не хочет – слишком затратное это дело, и обеспечить, чтобы в заданных границах население повышало свой уровень благосостояния, а также, чтобы государство с этим населением занимало достойное положение на международной арене, чтобы другие государства не делали попыток кинуть его, когда затевается очередной серьезный проект. Можно возразить, – продолжал он совершенно серьезно, – что существуют и другие задачи, как-то борьба с терроризмом, с глобальным потеплением, с детской смертностью, свиным гриппом или каким-либо еще мировым злом. Однако сразу следует отметить, что мировое зло всегда носит глобальный характер и никакому государству поодиночке с ним не справиться. Очень рекомендую, Костя, равиоли с рикоттой, если вы вообще равиоли едите, так вот, на чем я остановился?
– На глобальном характере мирового зла, – подсказал внимательный слушатель.
– Да, так вот, мировое зло по большей части не только носит глобальный характер, но и обладает еще одной неотъемлемой характеристикой – решение любой такой проблемы, даже не окончательное решение, а сам его процесс, всегда приносит ощутимую выгоду кому-то конкретному, то есть всегда имеет конкретного бенефициара. Свиной грипп – фармацевтические компании, борьба с терроризмом – бюджеты спецслужб, глобальное потепление – производители якобы энергосберегающих приборов и так далее. Тогда получается, что у государства появляется еще одна новая функция, которой не было раньше: при решении глобальных проблем государство обязано защищать интересы своих родных бенефициаров, иначе оно или станет не нужно, и они уедут в другое государство, либо, что более вероятно, поменяют правила игры в своем.
– Ну, в нашем государстве, положим, вряд ли кто осмелится правила игры поменять. Таких уже не осталось, – впервые решил возразить Костя.
– Плохо вы меня слушаете, молодой человек, двойку вам на первый раз без занесения в личное дело. Я говорил о защите интересов конечных бенефициаров, а в нашем отечестве в глобальных проектах этих бенефициаров не так много, счетное число, и они очень даже могут поменять правила игры.
– Вы имеете в виду, – все еще не понимал Костя.
– Я точно не имею в виду тех, кого вы называете олигархами. Я имею в виду других людей. Так вот, пока вы перевариваете услышанное, позволю себе вернуться к одному из наших предыдущих разговоров. О глобальных стратегиях и о работе на власть. Как давно уже не является до конца справедливым утверждение о том, что на Западе деньги делают власть, а на Востоке власть делает деньги, так и невозможно уже до конца определить причинно-следственную связь такого рода: положение страны в мировом сообществе укрепляет позиции отечественных бенефициаров глобальных проектов, или наоборот, чем увереннее себя чувствуют в мировом, чуть было не сказал, правительстве, – Юрий Петрович позволил себе улыбнуться, – в мировом масштабе, отечественные бенефициары, тем лучше стране в долгосрочной перспективе. Мы занимаемся укреплением стратегических связей между конкретными бенефициарами и в этом смысле мы имеем вполне глобальные и вполне долгосрочные стратегии. Ну, – он посмотрел на Костю чуть насмешливо, – понятнее стало?
– Звучит очень убедительно, но до понимания еще далеко, – честно признался Костя. – Равиоли и вправду превосходные. Вы можете привести пример, ну самый простой.
– Я могу привести вам десятки примеров, они везде, о них пишут в газетах, в Интернете, показывают по ненавистному вам телевизору. Мне бы хотелось как раз от вас услышать примеры, но это, по-видимому, в другой раз. Хорошо, один раз – один простенький пример. Вот немецкий город Штутгарт, вот одноименная футбольная команда попадает в непростое финансовое положение, вот появляется компания «Газпром», предлагает титульное спонсорство за очень приличные деньги и делает положение клуба стабильным. Немцам при их неоднозначном отношении к «Газпрому» непросто было все это принять, но они приняли. Вот такие небольшие проекты и работают на глобальное укрепление долгосрочных связей. Так укрепляется взаимное доверие, появляются общие интересы, а это, в свою очередь, работает на перспективы России.
– Через «Газпром»? – не скрывая иронии, спросил Костя. – Других способов нет?
– Вы положительно не хотите меня слушать, Костя. Исходной точкой является бенефициар, то, что вы называете стратегией, делается применительно к его интересам в предположении, что в какой-то точке они совпадают с интересами государства…
Сейчас, спустя почти два года после этих разговоров, Костя не переставал удивляться, как легко вращался в умелых пальцах Юрия Петровича многогранный хрусталик мироустройства, каждый раз поворачиваясь новыми гранями. Как легко удалось ему меньше чем за месяц превратить вполне уже взрослого человека, абсолютно неприемлющего какие-либо отношения с властными структурами, в человека, готового в эти отношения вступить. После короткой, но интенсивной подготовки Юрий Петрович сформулировал свое предложение. Буквально за месяц до их встречи в Лондоне по случаю ему досталось PR-агентство, когда-то входившее в первую десятку, потом потерявшее свои позиции из-за неуместного желания собственников продолжать заниматься политтехнологиями в эпоху построения строгой властной вертикали. В «управдомы»[11] переквалифицироваться они не сумели или не захотели, в результате чего оказались в Лондоне, пополнив и без того обширную колонию людей самого разного рода занятий, гордо называющих себя политэмигрантами.