Большинство из этих россказней оказывались пустой болтовней. Сотни старателей пускались в путь в надежде на несметную добычу, но часто возвращались ни с чем.
– Нет, мэм, я вчера не был в баре. Мне бы с мистером Батлером переговорить, – гнул свое Санди.
– Хорошо, я передам. Приходите после ужина.
В этот день Ретт с дочерью и мадемуазель Леру проехали десять миль в сторону северо-запада. Там, в небольшом оазисе, пряталось озерцо, буквально кишащее фламинго. Птицы, раскрашенные не столь ярко, терялись на фоне розового великолепия длинноногих красавиц.
Сойдя с лошади, Кэт забралась в камыши и подкралась к самой кромке воды. Батлер с улыбкой наблюдал за дочерью.
– Осторожно, не исключаю, что здесь водятся крокодилы! – крикнул он.
– Я только посмотрю поближе на фламинго. Мне хочется их нарисовать, – отозвалась Кэт.
Около получаса Ретт, Кэти и мадемуазель Леру наблюдали суету на птичьем базаре. Затем Батлер бросил взгляд на часы.
– Пора. Возвращаемся домой.
Они выехали из оазиса и неспешной рысцой двинулись в сторону Кимберли. Вокруг расстилалась африканская саванна – вельд.
– Смотрите, как красиво, – указала вдаль мадемуазель Леру, – там, у холмов, земля кажется сплошь зеленой, а на самом деле это жалкие клочки травы, и она уже начинает желтеть. Вы не находите, мсье Батлер, что акации похожи на зонтики?
Ретт огляделся. На охряной почве равнины редкими сторожевыми возвышались акации.
– У вас взгляд настоящего художника, Эжени. А вон та, на мой взгляд, напоминает пиратский флаг – от ее кроны осталась лишь половина.
– Папа, я посмотрю, что с ней случилось? – спросила Кэт. – Может, это удар молнии?
Батлер кивнул. Когда они приближались к оазису, в гуще которого могли скрываться хищники, он требовал, чтобы его дамы – дочь и гувернантка – держались рядом, но здесь абсолютно безопасно. Местность хорошо просматривается, вблизи ни одного животного, лишь вдали, в полумиле передвигается пыльное облако – возможно, это антилопы или зебры ищут богатый зеленью участок, или спешат к водопою.
Получив разрешение отца, Кэт на своем крупном пони поскакала в сторону причудливой акации.
– Вам на самом деле нравятся мои акварели? – спросила мадемуазель Леру, обернув к Ретту сияющее лицо.
– На них все выглядит правдоподобно. Вы хорошо подбираете цвет, умеете передать перспективу, – добродушно перечислил Батлер. – Кажется, рисунки Кэт тоже перестали быть плоскими. Этому она научилась у вас.
Их лошади шагом, бок о бок, двигались в направлении Кимберли, крайние дома которого уже показались на горизонте.
– Вы не представляете, что значит для меня ваша похвала, любое ваше доброе слово, мистер Батлер! – торопливо призналась Эжени и покраснела. – Потому что вы… потому что я…
Румянец, разлившийся по ее лицу, не ускользнул от взгляда Ретта.
Девушка не договорила и поспешно опустила взор, уставившись в холку своей лошади.
– Эжени, я не слепой и все давно понял, – мягко заговорил Батлер, глядя в даль саванны. – Но зачем это вам? Вы молоды, очаровательны – самое время подумать о замужестве. А я женат и люблю Скарлетт – не зря ведь я женился на ней во второй раз. Осмотритесь вокруг – здесь полно холостых мужчин, и многие из них уже составили состояние.
– Неужели вы не знаете, что сердцу нельзя приказать – кого любить, а кого нет? – умоляюще воскликнула Эжени.
На секунду его взор вновь обратился на нее.
– Вы правы, – со вздохом согласился Ретт, – приказать нельзя. И, к сожалению, в этом причина многих трагедий. Я человек немолодой, а по сравнению с вами, Эжени, и вовсе старый. Поверьте моему опыту, бросьте бесполезные фантазии. Я знаю женщину, которая провела полтора десятка лет в мечтах о чужом мужчине. В один прекрасный день она прозрела, и поняла, что потеряла впустую часть жизни. Самую лучшую ее часть – молодость.
– Мне никто, кроме вас, не нужен…
– Вы заблуждаетесь и, уверен, приписываете мне достоинства, которыми я не обладаю. Так бывает, когда влюбляешься впервые.
Кэт уже осмотрела причудливую акацию и скакала обратно. Заметив это, Батлер тихо предупредил Эжени, устремившую на него взгляд, полный немого отчаяния:
– Надеюсь, мы больше никогда не будем говорить об этом.
И уже в полный голос обратился к дочери:
– Ну что там, Кэт? Удар молнии?
– Да, папа. Ствол разломлен пополам, и он совсем черный. Наверное, дерево горело, но все-таки не погибло.
– Акации очень живучи. Их корни порой достигают сорока и более футов. Чем глубже корни, тем жизнеспособнее дерево, – объяснил Ретт любознательной девочке.
– Ну, теперь домой! – приказал он, пришпоривая своего коня.
Они подъехали к крыльцу одновременно с коляской Скарлетт. Спешившись, Ретт подхватил дочь и поставил на землю, затем помог спуститься с лошади мадемуазель. Скарлетт ревниво проследила, не задержались ли руки мужа на талии француженки дольше необходимого. Этого не случилось, однако ей показалось, что Ретт и гувернантка боятся встретиться глазами. При этом Леру выглядела расстроенной.
За ужином она была молчалива. Ретт с Кэти делились впечатлениями о птичьем базаре, который наблюдали на озере, а гувернантка, обычно с восторгом отзывающаяся о разнообразии здешнего животного мира, не проронила ни слова.
Между ними что-то произошло, безошибочно определила Скарлетт. И, судя по выражению лица Леру, разговор оказался для нее неприятным. Скарлетт посмотрела на мужа, поймала взгляд его черных глаз, и у нее потеплело на сердце. Вот он, отец ее ребенка, мужчина, которому она принадлежит душой и телом. Последние два года она считала самыми счастливыми в своей жизни. Вот только… Только если бы Ретт не насмехался над ее желанием найти богатое месторождение алмазов…
– Дорогой, – вспомнила она, – Маферсон просит у тебя аудиенции.
Черная бровь удивленно приподнялась.
– Я сказала, что ты примешь его после ужина.
Любопытство заставило Скарлетт заглянуть в кабинет вскоре после того, как туда вошел Маферсон.
Ретт с сигарой развалился в кресле и скептически взирал на Санди, тыкающего пальцем в разложенную на столе карту. Едва Скарлетт появилась в кабинете, как тот умолк и убрал руку, опасливо покосившись на хозяйку.
– Взгляни, дорогая, что принес Маферсон, – кивнул Ретт.
Скарлетт приблизилась к столу. На плане горного массива красовался жирный крест и рядом выведенные карандашом буквы Au.
– Что это? – оглянулась она на мужа.
– Aurum. Золото. Алистер, расскажите еще раз с самого начала, как вам в руки попала эта карта. Присядь, Скарлетт, история достаточно любопытная.
Скарлетт устроилась на одном из стульев, а Маферсон заговорил, обращаясь более к ней:
– Вчера вечером я оправился проведать свою приятельницу, миссис Смит. Не подумайте чего, миссис Батлер, она почтенная вдова, живет тем, что сдает комнаты старателям или проезжающим. Я знал, что вторую неделю у нее проживает хворый постоялец. Сильно лихорадило этого малого. Эми даже доктора к нему приводила, а он все равно возьми да и помри! Прямо в воскресенье, после обедни. Эми уже собралась было бежать, сообщить, куда следует, а тут как раз я. «А расплатился ли этот парень с тобой за постой?» – спросил я у Эми на всякий случай. «Нет, – говорит, – только в прошлую субботу заплатил, а вчера уж больно худо ему было, спросить постеснялась». Тогда я посоветовал ей проверить вещи покойного и взять полагающиеся деньги, пока констебль не пришел. А вещей у постояльца одна только кожаная сумка да мешок с камнями. В сумке мы нашли эту карту и четыре самородка, вместе они на четверть фунта тянут, а в мешке камней фунтов на тридцать. Вот…
Санди сунул руку в карман и извлек оттуда золотой самородок размером с палец младенца и каменный обломок неправильной формы.
– Это золото? – взяла со стола самородок Скарлетт.
– И золотоносный кварц, – проронил Ретт, вертя в руках камень.
– Правильно я думал, мистер Батлер, что вы в этих делах толк знаете. Миссис Батлер говорила, что вы разбогатели в Калифорнии.
– Похоже, покойник разбирался в геологии, – задумчиво проговорил Ретт, продолжая рассматривать обломок кварца.
– Ну да. Мы ведь, кроме карты, еще гербовую бумагу нашли. «Оксфордский университет» там написано, и имя – Николас Палмер. Так вот я и думаю, мистер Батлер, что крест на карте, – он опять ткнул в бумагу пальцем, – и есть то место, где Палмер золото нашел.
– Что толку от карты, если на ней нет ни одного слова? – возразила Скарлетт.
– Не скажи, моя прелесть, – Ретт поднялся и достал с полки атлас Африканского континента. – План довольно подробный, похоже на фрагмент карты, составленной военными. Есть приметы: озерцо в форме буквы С, ручей или небольшая речка. Три вершины – правда, высота их не обозначена, но вряд ли они поднимаются над равниной больше чем на пару тысяч футов.
Развернув атлас, Батлер стал сверять карту и, перелистав несколько страниц, нашел то, что искал.
– Как я и предполагал, отрог Витватерсрандта. Приблизительно миль двести пятьдесят к северу-западу от Кимберли.
– Четыре дня пути, – определила Скарлетт.
– Налегке и по прямой, – уточнил Ретт. – С запасом продовольствия и инструментами дорога займет неделю, не меньше. И, погляди, – указал он пальцем на найденную точку, – это не на территории Британской колонии и даже не в Оранжевом государстве. Здесь написано «Трансвааль».
– Это что-то меняет? – пожала плечами Скарлетт. – Когда в Кимберли нашли первые алмазы, территория тоже принадлежала бурам.
Ретт вновь принялся разглядывать кусок кварца.
– Ну, так как, мистер Батлер? – заерзал на своем стуле Маферсон. – Дело верное, как вы думаете?..
– Возможно, – пожал плечами Ретт.
– Только вы уж, мистер Батлер, не обманите, не пускайтесь в путь без меня! Я ведь вам, как настоящему джентльмену, доверился.
– Успокойтесь, Алистер. Вряд ли я вообще решусь ехать на поиски.
– Как же так! Я ведь надеялся на вас, мистер Батлер… Мне самому снарядиться не под силу, и к тому же в таком деле верный компаньон нужен. А вы в камнях понимаете. Посмотрели и сразу золото разглядели! Я-то сомневался, думал, обманка.
– Это всего лишь следы золота, – покачал головой Батлер. – Возможно, камень находился вблизи золотоносной жилы.
У Скарлетт глаза блеснули при этих словах.
– Так значит, там есть золото?
– Похоже на то.
– Вот я и говорю, одному мне дело не осилить, а уж мы бы с вами, мистер Батлер, на паях… – гнул свое Маферсон.
– Ладно, Алистер, – кивнул Ретт, – я подумаю. А теперь ступайте. Забирайте ваш самородок и позвольте пока оставить камень.
Попрощавшись, Маферсон удалился.
Скарлетт взяла у Ретта из рук обломок, который по виду можно было принять за кусок мрамора.
– Как ты думаешь, месторождение большое?
Ретт усмехнулся.
– Не воображай, что золото просто так валяется под ногами. В этом случае его бы давным-давно нашли. Искатели алмазов обшарили все в радиусе сотен миль вокруг. Судя по однородности цвета камня, он не лежал на поверхности. А золото порой залегает очень глубоко.
– Неважно, – решительно заявила Скарлетт, – ты его добудешь.
– Я не сказал «да», кошечка, – проронил Ретт.
– Ты хочешь сказать «нет»? – возмутилась она. – Мы и так опоздали и все упустили!
В волнении Скарлетт заходила по комнате, затем остановилась и обернулась к мужу.
– Я не узнаю тебя, Ретт. Раньше, за что бы ты ни брался, все превращалось в золото.
– Я не Мидас, моя прелесть, и вовсе не желал бы им стать. Если помнишь, тот даже собственную дочь превратил в золотую статую.
– Я выразилась фигурально, – отмахнулась она, подходя к его креслу. – Но говорю совершенно серьезно.
– Тебе что, не хватает денег? – удивился он.
– Мне не хватает успеха, – сердито заговорила Скарлетт. – Чахоточный мальчишка-англичанин преуспел больше нас, жалкий актеришка Барнато – и тот нас обошел! Все вокруг преуспели, а мы довольствуемся крохами, – в голосе ее звучала неприкрытая обида.
Ретт отобрал у жены камень и притянул ее к себе на колени.
– Ты не умеешь получать удовольствие от жизни, Скарлетт. Тебе вечно чего-то не хватает. То денег, то успеха…
– Зато ты всем доволен! – недовольно проворчала она. – Только и делаешь, что валяешься в библиотеке с газетой или раскатываешь по вельду в компании с гувернанткой Кэт.
– Я прогуливаюсь с собственной дочерью. А в это время дивиденды от акций компании Родса потихоньку капают в мой карман. «Первая электрическая Кимберли» тоже скоро станет приносить доход. А, понятно! Ты решила пристроить меня к делу, чтобы я поменьше общался с мадемуазель Эжени. Похоже, ты ревнуешь?
– Ни капельки! – вырвалась из его рук Скарлетт и вновь заходила по кабинету.
– Хорошо, – остановилась она. – Если ты не хочешь, я найму горного инженера, возьму в долю Маферсона и сама найду это чертово месторождение!
Глядя на ее решительное личико, Ретт расхохотался. Она свирепо взглянула.
– Чему ты смеешься?
– Отчего-то мне вспомнились твои лесопилки.
– При чем тут это?..
– Ты опять берешься за то, чем женщине заниматься не пристало.
– Не пристало?.. Скажешь, я плохо вела дела? Напротив, я процветала, пока кое-кто не уговорил меня продать лесопилки Эшли Уилксу!
– И этим кое-кем был я, – нагло ухмыльнулся Ретт.
– Ни минуты не верила в неизвестного доброго самаритянина, который прислал Эшли деньги.
– И правильно. Добрые самаритяне попадаются крайне редко. От меня бы он деньги ни за что не принял. Я поговорил с мисс Мелли…
Услышав имя любимой подруги, Скарлетт невольно вздохнула, но тут же придала лицу серьезное выражение.
– Ты уводишь меня в сторону. Скажи, почему ты считаешь, что я не могу этим заняться?
– Во-первых, я не пущу тебя в вельд. Там полно зверья, даже львы попадаются. Это опасно.
– Так будь мужчиной, Ретт! Сделай это сам! Ты ведь не боишься ни бога, ни черта, ни диких зверей! Ты опытный старатель и найдешь признаки, по которым можно понять, стоит ли искать золото в этом месте.
– Грубая лесть и наглый шантаж – вот как это называется, – ухмыльнулся он.
Скарлетт сменила тон на умоляющий.
– Ну, Ретт…
– А что я получу, если соглашусь? – вроде бы уступая, поинтересовался Батлер.
– Все что угодно!
– А если я захочу чего-то особенного?
В глазах мужа плясали веселые чертики, и Скарлетт поняла, что сегодня ночью ей предстоит потакать новым фантазиям мужа. Что ж, она не против.
– Я на все согласна, – прозвучал решительный ответ.
– Тогда пройдите в спальню, мисс Скарлетт, и готовьтесь. Я выкурю сигару и последую за вами.
Она обернулась от дверей, на губах играла торжествующая улыбка. Ретт, раскуривавший сигару, проводил ее усмешкой.
Глава 12
Спустя неделю Батлер в сопровождении Маферсона и чернокожего слуги Джабы отправлялся в путь. Для хозяина оседлали рослого жеребца, у двух его спутников лошади были ростом пониже, но выносливые. Еще двух коней навьючили поклажей: запасом еды и питья, инструментами.
Скарлетт с дочерью вышли на крыльцо проводить Ретта.
– Папа, ты едешь искать золото? – спросила Кэти, когда отец, расцеловав обеих, уселся верхом.
– Да, котенок. Мама решила, что я должен это сделать.
– А может, не надо? У меня уже есть два золотых браслетика. Я больше не хочу.
– Зато мама хочет. Не печалься, моя принцесса, я скоро вернусь.
Обычно скупая на эмоции, Кэт схватилась за стремя.
– Не уезжай, папочка! Я не хочу, чтобы ты уезжал! – в голосе ребенка звучала мольба.
Скарлетт отвела дочь от лошади, присела перед ней и погладила по голове.
– Кэти, солнышко, папа не может вечно быть возле тебя. У мужчин бывают дела.
– Дела бывают у тебя, а папа должен быть со мной! – настаивала Кэт.
Пожалуй, впервые Скарлетт видела свою дочь настолько взволнованной. А Ретт едва не соскочил с седла, ему казалось, любимое дитя вот-вот разрыдается. Скарлетт подняла Кэт на руки и передала ему. Он прижал девочку к груди и зашептал на ухо:
– Если мне попадется леопард, я подстрелю его, а шкуру мы положим в твоей комнате вместо ковра.
– Не надо, мне его жалко, – помотала головой Кэт.
– Тогда не буду, – пообещал Ретт и поцеловал ее в лоб. – Иди к маме, Кэти. Мне пора.
Вернув дочь Скарлетт, он подмигнул обеим и, ударив пятками по крупу коня, пустился догонять свой маленький отряд, уже скрывшийся за поворотом дороги.
* * *– Это должно быть где-то здесь, – остановился Ретт, доставая карту из притороченной к седлу кожаной сумки. – Ручей на юго-западе, а вот и три вершины. Вначале обследуем среднюю, ту, что помечена крестом.
Санди Маферсон оглядывался по сторонам.
– Вряд ли я бы нашел это место без вас, мистер Батлер. Я больше привык по приметам. Ну, там – вдоль русла ручья до сгоревшего дерева, а от него полдня пути, пока не увидишь скалу, похожую на сахарную голову. Что-то в этом роде. По карте и компасу оно, конечно, вернее. Вон, Джаба, на что готтентот, и то в этих местах не бывал.
Он обернулся к черному слуге и задал ему какой-то вопрос на африкаанс. В ответ тот замотал непокрытой курчавой головой и тоже что-то сказал.
– Что он говорит? – поинтересовался Ретт.
– Он здесь впервые. Говорит, этих местах кочуют нама, их еще называют къхара-кхой.
– А Джаба не нама?
– Нет, его соплеменники воюют с нама.
– Ну что ж, надеюсь, здешние къхара-кхой не помешают нашему предприятию. Вперед! – приказал Ретт.
При ближайшем рассмотрении гладкая бесплодная гора оказалась изрезана расщелинами и покрыта кое-где чахлой растительностью, кустами и корявыми низкорослыми деревьями. Тут и там указывали перстами в небо серо-бурые скалы. У подножия Батлер спешился и велел разбивать лагерь.