За время морского путешествия Скарлетт немного успокоилась. Гувернантка жила в каюте второго класса, и виделись они только во время прогулок по палубе и в столовой.
На тридцать девятый день после отплытия из Бостона корабль вошел в бухту Кейптауна. Открывшаяся взору пассажиров картина поражала своей величественностью. За выдающимся в океан Западным Мысом, на котором раскинулся город, возвышалась широкая гора, с плоской, словно срезанной ножом верхушкой. Над ней полупрозрачной кисейной скатертью распласталось облако.
«Столовая гора, знаменитая Столовая гора…» – послышались восклицания в толпе пассажиров, сгрудившихся на палубе.
Путешествие было окончено.
К началу 1881 года Кейптаун, полтора века остававшийся главным форпостом голландской Ост-Индской компании, уже более семидесяти лет считался столицей Капской провинции, колонии Великобритании. За эти годы англичане весьма преуспели в насаждении прогресса на южной оконечности африканского континента. Число английских построек в городе едва ли не преобладало над голландскими; владельцами отелей и лавок были преимущественно англичане; корабли, привозившие станки, машины, кофе, чай, и увозившие в метрополию капские вина – основной доселе продукт экспорта, – тоже принадлежали англичанам. В последнее десятилетие эти же суда доставляли в Кейптаун тысячи и тысячи людей, мечтающих найти богатство на берегах Оранжевой реки, и город стал перевалочным пунктом на их пути к счастью.
От алмазоносных земель Кейптаун отделяло около шестисот миль, и предприимчивые дельцы организовали прямо в порту конторы, занимающиеся отправкой добытчиков на конных фургонах вглубь страны, к берегам Вааля и Оранжевой реки.
Еще спускаясь с корабля по трапу, Скарлетт обратила внимание на толпы, осаждающие небольшие строения по ту сторону площади, и заволновалась:
– Ретт, неужели все эти люди приехали за алмазами?
– Скорее всего, да. Ты никогда не слышала, что желание разбогатеть один из основных человеческих инстинктов? Как видишь, конкуренция слишком велика. Может, откажешься от своих грандиозных замыслов?
– Не мели чепухи! Мы проделали такой путь не для того, чтобы вернуться назад. Надо бы узнать, как добраться до мест, где добывают алмазы.
– Но прежде стоит отдохнуть. Даже мне, любителю морских путешествий, это плавание показалось чересчур долгим.
Сделав последний шаг по трапу и ступив на берег, Скарлетт пошатнулась и ухватилась за рукав мужа.
– У меня земля под ногами качается, – обернулась она с улыбкой.
Прошло почти полвека с тех пор, как буры – голландские фермеры-колонисты – были вытеснены англичанами с давно облюбованных ими земель на южной оконечности африканского континента и в поисках новых пастбищ переселились на север, вглубь страны. Они обосновались в бассейне рек Вааль и Оранжевой. Однако край этот недолго оставалась прибежищем мирных скотоводов с их фермами и редкими небольшими поселениями. В середине шестидесятых годов неподалеку от поселка Хоуптаун был найден первый крупный алмаз, за ним еще несколько – и к концу десятилетия стало ясно, что по богатству залежей алмазов эти места не имеют себе равных в мире. В 1873 году министр колоний при правительстве Гладстона, Джон Вудхаус, граф Кимберли, аннексировал алмазоносные поля, и Хоуптауну было присвоено его имя.
За восемь лет Кимберли превратился в настоящий город. Основную часть его населения составляли алмазодобытчики, тысячами слетевшиеся на благословенную землю. Многим улыбалась удача – наткнувшись на россыпи алмазов, они перелопачивали свой участок на несколько метров, пока не заканчивался алмазоносный слой, и спустя месяц или два почитали себя богачами.
Но значительно больше повезло тем, кто сообразил скупать участки и поставить добычу алмазов на широкую ногу, используя наемный труд. Самыми удачливыми среди этих предпринимателей оказались двое: Сесил Родс и Барни Барнато.
Родс, пятый сын приходского священника, был отправлен родителями в Африку для поправки здоровья и помощи старшему брату, занимавшемуся выращиванием хлопка. Буквально через год начавшаяся «алмазная лихорадка» подвигла братьев перебраться на берега реки Вааль. Герберт и Сесил занялись добычей алмазов и вскоре смогли приобрести ферму братьев Де Бирс. Земля ее оказалась необычайно богата алмазами и после смерти Герберта досталась в наследство младшему брату. Но Сесилу Родсу показалось мало этого – он принялся предоставлять старателям оборудование, купил паровую помпу и откачивал воду из чужих шахт. В оплату за свои услуги он принимал алмазы, пай или долю участия в прибыли, и вскоре стал богатейшим человеком в Кимберли.
Айзекс Барнет, еврей из лондонского предместья, известный в Кимберли как Барни Барнато, хозяин «Барнато Даймонд Майнинг Компани», в юности мечтал стать актером, как его старший брат Гарри. Вслед за ним он устремился в Капскую колонию, и оказался там в 1873 году, вскоре после аннексии алмазных полей Кимберли. Здесь он понял, что амплуа уличного комика и фокусника приносит совсем немного. Айзек, к этому времени уже перекрестивший себя в Барни Барнато, быстро сообразил, чего недостает мужчинам в этом диком краю, приобрел партию сигар сомнительного качества и некоторое время торговал ими, разъезжая по приискам на пони. Сколотив первоначальный капитал, он приступил к скупке алмазов и алмазоносных участков.
В отличие от добытчиков-одиночек, Родс и Барнато не отказывались от разработки даже тогда, когда заканчивалась алмазоносная «синяя земля». Они были уверены, что стоит копать дальше, и не прогадали: под слоем пустой породы обнаружился следующий, залегающий вглубь, богатый алмазами пласт – «желтая земля». Барнато, а вслед за ним и Родс, начали скупать дома в бывшем «городе надежды», построенные во времена переселения буров – «великого трека». Снеся их, они принимались за разработку участков. В результате практически в центре Кимберли образовалась «Большая дыра», огромный и глубокий круглый котлован, в котором день и ночь копошились десятки тысяч наемных старателей. К середине 1881 года большая часть «Дыры» принадлежала Барни Барнато, немного меньшей владела компания Родса.
По прибытии в Кимберли Скарлетт с воодушевлением взялась за дело. Она купила с полдюжины участков невдалеке от города. В фантазиях ей представлялись ослепительные видения: горы бриллиантов, почище «Звезды Южной Африки» и «Кохинора». Однако попадавшиеся на ее участках алмазы были невелики и почти не имели ювелирной ценности. И жизнь в этой африканской глуши складывалась не так, как Скарлетт ожидала.
Едва они добрались до места, муж огорошил ее известием, что не будет заниматься добычей алмазов.
– Это была твоя идея, кошечка, вот ты и пыжься, – насмешливо заявил он. – Авось удастся обставить немощного сынка пастора или фокусника-еврея!
Скарлетт уговаривала Ретта, пыталась взывать к его самолюбию, но все без толку. Приобретя пакет акций компании Родса и довольно крупный куш в «Первой Электрической Кимберли», Ретт сообщил, что впредь собирается проводить время с приятностью, а бизнесом заниматься не намерен. Почти ежедневно они с Кэти выезжали в вельд на длительные верховые прогулки. Иногда вместе с новыми знакомыми он отправлялся на сафари, которое длилось по несколько дней. Среди местного общества у него нашлись партнеры для карточной игры.
Скарлетт пришлось смириться с тем, что будет вести бизнес в одиночку. По примеру Родса она взялась за продажу и сдачу в аренду старательского инвентаря. Нашла себе помощника, англичанина Уильяма Дэвиса. Отзывы о нем как об управляющем были самые благоприятные.
Дэвис показал себя человеком честным, и вскоре Скарлетт уверилась, что во всем может на него положиться. Это он посоветовал хозяйке возвести несколько бараков для горнорабочих. Народ в Кимберли все прибывал и прибывал. Гостиниц в городе было немного, и цены в них высоки, жилье в частных домах тоже недешево. Большинство наемных старателей ютились вокруг «Большой дыры» в палатках и хибарах, кое-как скроенных из жести консервных банок и керосиновых бидонов. Скарлетт согласилась с доводами Дэвиса. Некоторые из старателей могут захотеть переселиться в комнаты, имеющие пол, потолок и застекленное окно, потому что зимой, в июне-июле, ночи в этих местах очень холодные. Однако вести строительство столь же быстро, как в Атланте, в этих местах не получалось. Леса в округе не росли, дома возводили из камня или кирпича. Скарлетт понимала, что прибыль это дело принесет не скоро, но все равно почти ежедневно навещала строительство и наблюдала, как растут стены ее домов на Дуннел-стрит.
Население города составляла пестрая смесь авантюристов со всего света. В той части общества, к которой отныне принадлежали Батлеры, преобладали выходцы с Британских островов, но попадались и голландцы, и итальянцы, и евреи – как несостоявшийся актер Барни Барнато. Его супруга, Лия Барнато, сплотила вокруг себя жен местных нуворишей, инженеров и управляющих – не слишком многочисленный, но задающий тон в городе кружок. Миссис Батлер было предложено влиться в него, однако Скарлетт ограничилась лишь знакомством с дамами и отказалась участвовать в их благотворительных затеях, сославшись на занятия собственным бизнесом.
По делам Скарлетт разъезжала в слегка потертом кабриолете, доставшемся Батлерам вместе с домом в полумиле от Кимберли. Они купили его у вдовы удачливого алмазодобытчика. Прежний хозяин, Джон Вулш, воодушевленный свалившимся на него богатством, возвел для своей семьи просторный двухэтажный дом, однако прожил в нем совсем недолго. Привычка проводить вечера в барах и вспыльчивый характер довели Вулша до смерти во цвете лет. Ссора со случайным собутыльником оказалась роковой. Несмотря на то, что забияк развели в разные стороны, до дома Вулш не добрался. Наутро его тело было найдено в луже крови на пустыре за баром. При покойнике не оказалось ни кошелька, ни часов, поэтому убийство списали на случайных грабителей, тем более что у второго участника ссоры имелось твердое алиби: несколько человек утверждали, что провели с ним почти всю ночь.
Вдова Вулша приняла решение покинуть Африканский континент. Она продала алмазоносные участки мужа, избавилась от недвижимости и вернулась на Британские острова, в Норфолк, откуда была родом.
Вместе с домом и кабриолетом Батлерам достался Алистер Маферсон, исполнявший при Вулшах роль мажордома. Санди Маферсон прибыл в Кимберли семь лет назад, мечтая, как и все, быстро разбогатеть. Однако Господь, наделив шотландца завистливым и алчным характером, позабыл добавить к этому трудолюбие, упорство и деловую сметку. К тому же Санди имел сильную склонность к выпивке и игре. Зарегистрировав свой первый и единственный участок, он, еще не приступив к разработке, тут же спустил его в карты Вулшу. Участок оказался настолько богат алмазами, что Вулш озолотился, а Маферсон искусал все локти от зависти. Заливая горе, он проводил время в походах из бара в бар, за стакан виски рассказывая случайным слушателям, какую глупость сотворил, поставив на карту один из лучших участков в Кимберли. Он сокрушался, что все алмазоносные участки в округе уже расхватали, а средств пуститься в далекую экспедицию у него нет. Старатели, работавшие на Родса и Барнато, советовали последовать их примеру, чтобы накопить денег, но Санди запальчиво кричал в ответ: «Если бы мне в той последней сдаче выпал туз вместо шестерки, на меня бы работали десятки старателей!»
Однажды он вновь попался на глаза нуворишу Вулшу, и тот в благотворительном порыве решил помочь бедняге, внесшему немалую лепту в его нынешнее благосостояние. Он предложил Маферсону стол и кров в своем новом доме и работу мажордома, заключающуюся в основном в присмотре за черной прислугой. Здешние негры едва понимали местный голландский диалект – африкаанс, а жена Вулша не говорила ни на одном языке, кроме английского. Маферсон, дошедший к этому времени до последней степени нищеты, бездомный и оборванный, с радостью ухватился за предложение и обещал покончить с выпивкой, только слова своего не сдержал. Шесть дней в неделю богатство хозяина мозолило ему глаза, а в воскресенье он вновь напивался, жалуясь на злодейку-судьбу, которая не дала ему удержать счастье в руках.
Когда хозяевами дома в Биконсфилде стали Батлеры, Санди сразу смекнул, что это птицы высокого полета, не чета Вулшам, которых несколько лет назад он мог назвать ровней себе. Новые хозяева родились в богатстве, это было заметно с первого взгляда. Миссис Вулш обходилась одной служанкой и конюхом, а Батлеры мало того что гувернантку с горничной из Америки привезли, так еще сразу наняли повара-француза, двух женщин для работы по дому, конюха и садовника. Маферсона оставили надзирать за местными черными слугами, но он знал, что держат его лишь потому, что ни хозяин, ни хозяйка не говорят на африкаанс. Миссис Батлер то и дело шпыняла его, все рассказывала, какими отличными мажордомами были Порк и дядюшка Питер – негры, о господи! – на которых она во всем могла положиться. Несколько раз, заметив помятую похмельную физиономию, она грозила ему увольнением. Снисходительная язвительность мистера Батлера была для Маферсона еще унизительней, чем нотации хозяйки.
Как-то в воскресенье Алистер изливал в баре душу очередному случайному собеседнику и вдруг заметил хозяина. Батлер расположился со своим стаканом возле стойки и, похоже, все слышал. Под взглядом его насмешливых черных глаз Маферсону стало не по себе.
Отчего одним дается все, подумалось Санди, просто по праву рождения? А он, шестой сын мелкого шотландского фермера, вынужден прислуживать, потому что в черный час судьба решила отвернуться от него? Не случись того рокового проигрыша, жил бы он сейчас как мистер Батлер: проводил время на охоте, посиживал в барах, вырядившись в белый с иголочки костюм, покуривал сигары и в ус не дул. Потому что денег – тьма, и ломать голову над тем, как заработать на хлеб насущный, не надо.
Время от времени в баре появлялись счастливчики, нашедшие богатый алмазами участок. Может, и Маферсону улыбнулась бы удача, будь у него деньги на снаряжение и надежный компаньон. Пускаться в вельд в одиночку он опасался.
Маферсон, задумавшись, сгорбился на козлах кабриолета миссис Батлер, ожидая ее у дверей конторы. Наконец она вышла. Мистер Дэвис проводил ее до самой коляски и помог усесться.
– Я заеду послезавтра, в среду, – пообещала Скарлетт управляющему, на что Уильям учтиво поклонился.
– Домой! – приказала она Маферсону, но тот не шелохнулся, сидел, уставившись в пространство и погрузившись в свои думы. – Санди! Вы что, опять напились вчера и до сих пор в себя не пришли? Поехали!
Потянувшись, она коснулась рукой в перчатке спины своего возничего. Тот встрепенулся:
– Да, миссис Батлер…
Коляска тронулась и покатила по Лонг-стрит в сторону Биконсфилда. Скарлетт едва сдержалась, чтобы не попросить Маферсона свернуть на Балтфонтейн-роуд, взглянуть, как кипит работа на главном месторождении. Тысячи старателей круглосуточно копошились там, в гигантской вырытой их руками воронке, углубляя Дыру все больше и больше, вытаскивая на поверхность алмазоносную глину, и день ото дня увеличивая состояние Родса и Барнато. Отсюда, с Лонг-стрит, картину добычи загораживали жилища старателей – тесно, как попало наставленные парусиновые палатки и сляпанные из подручных материалов подобия хижин.
«Скоро кое-кто из них переберется в мои дома, освобождая место для палаток вновь прибывших», – подумала Скарлетт. Но мысль эта не принесла особой радости. Разве могут ее будущие барыши сравниться с денежным дождем, ежедневно сыплющимся на Барнато и Родса?
Миновав поворот, подпрыгивая на ухабах разъезженной в летний сезон дождей дороги, двуколка покатила по Квин-стрит. Мимо потянулся до колик надоевший Скарлетт пейзаж: лавки, бары, пробирные конторы, конторы по регистрации участков, недавно построенный дом – прямо дворец! – занимаемый компанией «Де Бирс Майнинг».
«Черт бы побрал этого пройдоху Родса! – в который раз проклинала она богатейшего алмазободытчика. – Вовремя он надумал предоставлять старателям инструменты для добычи. Теперь, как ни крутись, столько на этом деле не заработаешь!»
У нее всегда падало настроение, когда она вспоминала о предприимчивом сыне английского священника. А сегодня она с самого утра чувствовала себя не в своей тарелке – после завтрака они повздорили с Реттом, из-за сущего пустяка, хотя настоящей причиной было ее раздражение гувернанткой Кэт. Та, под предлогом, что мало времени проводит с девочкой, взяла несколько уроков езды и теперь отправлялась вместе с Реттом и Кэти на верховые прогулки. Скарлетт казалось, муж рад обществу этой голубоглазой куклы, но ничего не могла поделать – разве что ездить с ними вместе, а это удавалось не больше двух раз в неделю.
– Надеюсь, они уже вернулись, – озвучила свою мысль Скарлетт.
– Мне бы с хозяином поговорить, – откликнулся Санди Маферсон.
– О чем?..
Просьба удивила Скарлетт. Она давно заметила, что Алистер побаивается ее мужа, хотя тот ни разу не повысил на него голоса и замечаний не делал.
Ретт оставлял за женой право распекать прислугу и с мажордомом-шотландцем практически не общался, в отличие от Скарлетт, которая брала его с собой, когда выезжала из дома, держалась с ним запросто и называла уменьшительным именем Санди.
– Тут такое дело, миссис Батлер… Очень выгодное дело наклевывается.
– Вы вчера провели вечер в баре и опять наслушались баек о том, что вниз по реке нашли сказочные россыпи? – с насмешкой поинтересовалась Скарлетт.
Большинство из этих россказней оказывались пустой болтовней. Сотни старателей пускались в путь в надежде на несметную добычу, но часто возвращались ни с чем.
– Нет, мэм, я вчера не был в баре. Мне бы с мистером Батлером переговорить, – гнул свое Санди.
– Хорошо, я передам. Приходите после ужина.
В этот день Ретт с дочерью и мадемуазель Леру проехали десять миль в сторону северо-запада. Там, в небольшом оазисе, пряталось озерцо, буквально кишащее фламинго. Птицы, раскрашенные не столь ярко, терялись на фоне розового великолепия длинноногих красавиц.