Глава 7
Племянника Муслим Мухаммедов не то чтобы не любил, скорее, не воспринимал всерьез как достойного продолжателя своих дел. Он бы давно махнул на него рукой, да вот беда: своих детей у Муслима не было. До девяносто пятого обзавестись не успел, а в девяносто пятом пара шальных осколков раскололи жизнь на «до» и «после». Женщины ему стали не нужны, и он целиком ушел в бизнес. Поднялся Муслим быстро, благо финансовая подпитка со стороны погибшего позже брата, отца Аслана, имелась, влиятельные друзья были, а человеческие судьбы и жизни, как это и полагалось в девяностых, он уже ни во что не ставил. Кого-то пришлось припугнуть, кого-то прикопать. Бизнес рос, ширился. Муслим обрастал связями, пропихивал на нужные и денежные места своих людей, не гнушался шантажом и подкупом. Имея немалое влияние на власть предержащих, с начала двухтысячных мыслил себя не иначе как тайным визирем целого города. Но все ему казалось мало. И вот в момент, когда сама судьба подарила Мухаммедову шанс стать чем-то большим, его собственный племянник в мгновение ока обратил в пепел с таким тщанием выстраиваемые планы и замыслы.
«А ведь всего-то и надо было: взять – привезти – отдать, и то завалил! – Муслим схватил со стола бутылку минеральной воды и с силой запустил в стену. – Молокосос! Теперь все насмарку!»
От тяжелых мыслей его отвлекла загоревшаяся лампочка селектора.
– Муслим Алиханович, – нежно проворковала молодая сексапильная секретарша – женщины Муслиму действительно не требовались, но марку держать следовало. – К вам тут пришли.
– Ниночка, я же сказал, не беспокоить, – не сдержавшись, рявкнул Мухаммедов и тут же пожалел о собственной слабости.
– Простите, но он утверждает, что вы его ожидаете. – Секретарша нисколько не удивилась грубости своего шефа, иногда с ним случалось. – Его фамилия Маслов.
На несколько секунд воцарилась пауза, уж кого-кого, а господина Маслова он ожидал увидеть здесь в последнюю очередь, во всяком случае, не так скоро. Он не мог прийти просто так, и причина этого визита лежала на поверхности. Но вот откуда он узнал о пропаже? Он не мог знать. Информация не выходила за пределы близкого круга, но знает же, наверняка знает! Иначе бы не пришел. Подавив панику, Муслим сглотнул подступивший к горлу комок, поправил ставший вдруг тесным галстук и с трудом выдохнул:
– Пусть войдет.
Тем не менее, когда Валентин Валентинович Маслов вошел в кабинет, Муслим Алиханович с радостной улыбкой устремился ему навстречу:
– Здравствуй, здравствуй, дорогой! Какими судьбами, дорогой? Коньяк, виски?
– Здорово, коль не шутишь! – не слишком вежливо отозвался вошедший. – Политес разводить не будем. Времени нет, – отмахнулся он от предложенного угощения. И сразу же рубанул: – Где флешка?
Муслим Алиханович заглянул в мутные глаза посетителя и понял – запираться глупо.
– Ищем.
– Значит, моя информация верная… – задумчиво пробормотал Маслов, а сам так и впился в лицо хозяина кабинета. Как клещами ухватил.
– Племянник – сволочь, – начал оправдываться пока еще теневой визирь города, – баба – тварь, а тут еще спецы подвернулись… – Муслим путано принялся рассказывать о произошедшем. И не ту версию событий, которую поведал ему племянник, а правду, до которой докопался сам.
– Так, так, – кивал головой Валентин Валентинович и время от времени задавал такие наводящие вопросы, что у Мухаммедова не осталось сомнения: его нежданный гость осведомлен лучше его самого.
– Ищем, скоро флешка будет у нас, – под конец своего рассказа заверил Муслим своего слушателя.
– Это хорошо, если скоро, – кивнул Маслов.
– Мои люди уже выехали.
– И как ты собираешься добраться до этого Кислицына в закрытом городке?
– Мы найдем способ, – ответил Муслим Алиханович, прекрасно понимая, что на самом деле он понятия не имеет, как это сделать.
– Значит, так. Обо всех действиях своих людей докладывать мне. Без моих указаний ничего не предпринимать. Флешка должна быть найдена.
– Мы найдем, найдем, обязательно! – пообещал Мухаммедов.
– Хрен вы что найдете! А большие люди волнуются… – Маслов подошел к висевшей на стене картине. – Подлинник?
Муслим Алиханович кивнул. Капельки выступившего на его спине пота сливались в горячие ручейки.
– Люблю настоящее искусство! – со значением заверил Валентин Валентинович и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил: – Лучше бы твой племянник уронил ее в сортир! Знать бы, что она наверняка утеряна, и огород городить никто бы не стал! Но если эта проклятущая флешка выплывет наружу – мало никому не покажется!
– Я… – растерянно пробормотал Муслим, – не понимаю, ведь было договорено, что я могу использовать ее по своему усмотрению и даже обнародовать некоторые содержащиеся в ней выдержки в печати. Разве не так?
– Так, – не стал возражать Маслов. – Тут все дело в нюансах. Одно – когда имеющаяся на ней информация появляется из неизвестного источника в печатном виде, и совсем другое – содержащиеся на ней исходные материалы. Если соответствующие органы заполучат ее в свои лапы и заинтересуются исходниками, то однозначно отследят и всю цепочку, и виновников утечки. Естественно, все сразу же выплывет наружу, а большим людям это очень не понравится. Догоняешь?
Мухаммедов застыл, а Валентин Валентинович приблизился к нему и толчком заставил опуститься в кресло.
– Не хлопай глазами, уже ушами все прохлопал! Если флешка просто исчезнет, что ж, мы начнем новую игру, но уже без тебя. Впрочем, тебя мы оставим в покое сразу же после положительного решения проблемы. Варись в собственном соку. Ты нам более не интересен, мы найдем другого исполнителя. А если она попадет не в те руки… – Казалось, в голосе говорившего ничего не изменилось, но Муслим Алиханович кожей почуял исходящую от него угрозу, и на него накатила невиданная прежде волна страха. Видимо, заметив его состояние, Валентин Валентинович усмехнулся: – Ты до сих пор не осознал, в какую серьезную игру влез своей загребущей ручонкой? Я вам поражаюсь! – Маслов развел руками, выражая степень своего удивления, и продолжил шипящим шепотом: – Поздно пить «Боржоми». Ты, сука, сам подписался! Тебя в дело никто не тянул. А теперь назад дороги нет. Если флешка не будет найдена – тебе кранты. Доходит?
Муслим Алиханович согласно кивнул.
– Ищите. На все про все – две недели. Я на связи. – Маслов плюнул в центр нарисованного на картине пейзажа и неторопливой походкой направился к дверям. Что-что, а эффектно заканчивать переговоры он умел.
Муслим Алиханович неожиданно для себя понял: в этой игре ему изначально была отведена роль пешки. И, главное, виноват в произошедшем исключительно он сам, его жадность, желание возвыситься и привычка перекладывать самые ответственные дела на других.
«Тоже мне визирь! – иронично хмыкнул Муслим и смахнул текущий со лба пот. – Пешка – вот кто я. Дешевка! Идиот! Как кур в ощип. Я-то полагал… а тут разборки высокого уровня, кто кого подсидит. Политика! И зачем я влез в политику? Ненароком влез. Мне обещали деньги и влияние. Мог бы и догадаться – больших денег без политики не бывает. Деньги – влияние – власть – политика. Замкнутый круг. Племяш этот, гнида. Лучше б он сдох!» Озаботившись собственной выживаемостью, Муслим Алиханович некоторое время продолжал поносить своего ближайшего родственника. Ни большие деньги, ни власть Мухаммедову в ближайшие годы уже не светили, тут бы остаться при своих, но для этого еще надо было поднапрячься.
Он расстегнул пиджак, нажал на селекторе кнопку вызова секретарши и, собравшись с силами, как можно нейтральнее спросил:
– Посетитель ушел?
– Да, сразу же, – ответила секретарша, умолчав о том, что, уходя, Маслов ловко положил ей на стол свою визитку.
– Хорошо, – буркнул Мухаммедов и, подумав, добавил: – На сегодня ты свободна. Завтра к восьми.
– Ой, спасибочки, Муслим Алиханович! – обрадованно отозвалась секретарша. – Так я пойду? – на всякий случай уточнила она, вертя пальчиками лежащую на столе прямоугольную картонку.
– Ступай, ступай… – отозвался Мухаммедов, войдя в роль добродушного барина.
Секретарша ушла, а отпустивший ее Муслим встал из кресла, подошел к стене, открыл дверцу встроенного бара, достал из него бутылку коньяка, сдернул пробку и, не обременяя себя бокалом, приложился к темному горлышку. Он не пил, он впервые за последние годы жаждал «напиться в зюзю». По сердцу растекалась тоска – меньше всего на свете он желал влезть в чужие подковерные игры.
Выпитое придало смелости. Муслим Алиханович рубанул ладонью по столу, запустил в угол опустевшую бутылку и взревел:
– Пешка?! На ноль помножить меня решили? На, выкуси! – Он сложил из пальцев дулю и показал таращившемуся из зеркала двойнику. – Я вам еще покажу, я вам еще устрою! Посланец… тля, я еще и не таких закапывал! Мне бы только до этой флешки первым добраться, я вам такое устрою! – бормотал Муслим, принимая твердое решение начать собственную игру. Ведь всем известно: играть в собственную игру проще – ты сам устанавливаешь правила.
– Ступай, ступай… – отозвался Мухаммедов, войдя в роль добродушного барина.
Секретарша ушла, а отпустивший ее Муслим встал из кресла, подошел к стене, открыл дверцу встроенного бара, достал из него бутылку коньяка, сдернул пробку и, не обременяя себя бокалом, приложился к темному горлышку. Он не пил, он впервые за последние годы жаждал «напиться в зюзю». По сердцу растекалась тоска – меньше всего на свете он желал влезть в чужие подковерные игры.
Выпитое придало смелости. Муслим Алиханович рубанул ладонью по столу, запустил в угол опустевшую бутылку и взревел:
– Пешка?! На ноль помножить меня решили? На, выкуси! – Он сложил из пальцев дулю и показал таращившемуся из зеркала двойнику. – Я вам еще покажу, я вам еще устрою! Посланец… тля, я еще и не таких закапывал! Мне бы только до этой флешки первым добраться, я вам такое устрою! – бормотал Муслим, принимая твердое решение начать собственную игру. Ведь всем известно: играть в собственную игру проще – ты сам устанавливаешь правила.
Выйдя от Мухаммедова, Маслов достал из кармана новенький телефон и вставил в него «левую» симку, он был абсолютно уверен: вскоре ему позвонят. На сегодня дела еще не закончились – требовалось оставить послание.
Глава 8
Валентина Валентиновича знали немногие. А уж те, кто знал… Большинство из них стремилось поскорее забыть о его существовании. Официально он никакой должности не занимал, бизнесом не интересовался, тем не менее, некоторые высокопоставленные чины готовы были встать во фрунт при одном только упоминании его имени. Господин Маслов, человек «для особых поручений», отправляясь куда-либо, всегда имел при себе бумаги, облекавшие его необходимыми полномочиями. И те, кто пользовался услугами Валентина Валентиновича, знали: все будет сделано в наилучшем виде.
Мухаммедов проснулся рано, несмотря на головную боль, встал, умылся, в общем, привел себя в порядок и даже слегка позавтракал. К слову сказать, завтракать Муслим Алиханович привык плотно. Запеченная с черносливом курица приятно дополняла сдобренный бараньим жиром рис. Затем крепкий чай и сдобные булочки. Две кисточки винограда и порезанное дольками зеленое яблоко служили десертом. Меню на неделю он всегда составлял сам. Не обращая внимания на условности, вписывал в него то, что хотел увидеть на своем столе. Сегодня аппетита не было, но он, тем не менее, поблагодарил приготовившую снедь кухарку, оделся и в сопровождении охраны выехал в офис. Муслим не спешил, даже стояние в пробке не испортило его настроя – принятое вчера решение принуждало к действию, будило давно забытое чувство победного боя. И хотя до победы было еще очень и очень далеко, он всем нутром ощущал ее приближение. Ничто не могло помешать ему в его движении к цели.
Вопреки ожиданиям, секретарши на месте не оказалось. Муслим, взглянув на часы, хмыкнул – Нина слегка опаздывала. Не придав этому особого значения, Мухаммедов прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и с неприкрытым удовольствием оглядел помещение – последствий вчерашнего погрома не наблюдалось.
Тут взгляд его упал на картину, и он с сожалением вынужден был констатировать – на фоне пламенеющего заката явственно проглядывало более бледное, расплывающееся по краям пятно.
Первое желание выбросить или выставить требующий реставрации подлинник на продажу неожиданно сменилось другим, более сладостным – цвет заката как нельзя кстати подходил цвету человеческой крови. Для реставрации Муслим решил использовать именно ее, и чья это будет кровь, он уже знал – простить полученное оскорбление значило потерять лицо. И что из того, что произошедшего никто не видел? Разве это так важно?
Из сладостных раздумий о предстоящей мести его вывели трели городского телефона. Отвечать на него надлежало секретарше, но той все не было. А телефон продолжал взывать к себе трескотней вызова.
«И где эту чертовку носит?» – с раздражением подумал Муслим, поднимая, казалось бы, уже раскалившуюся от звуков трубку.
В РОВД позвонили утром. Приглушенный голос сообщил о совершенном преступлении и назвал адрес. Оперативная бригада выехала тотчас. На то, чтобы понять: вызов не является ложным, много времени не потребовалось. Дверь в указанную квартиру оказалась открытой, в коридоре валялась сорванная с вешалок одежда, на кухне и в ванной все перевернуто так, словно что-то искали, в комнате то же самое. Посреди зала поваленный стул с привязанным к нему телом. Жертву пытали. Во рту кляп, ногти на ногах и руках сорваны, левый глаз вырван, на груди отчетливый отпечаток раскаленного утюга, выключенный утюг аккуратно поставлен рядом. Проткнувший сердце кухонный нож смотрится как акт милосердия. Чистой воды девяностые. И главное, из соседей никто ничего не видел.
– Муслим Алиханович, вас майор Витюшин беспокоит, – раздалось в трубке, и Мухаммедов с удивлением узнал голос знакомого (прикормленного) следователя.
– Здравствуй, здравствуй, дорогой! – вроде обрадованно поприветствовал он майора, но сам уже напрягся в ожидании неприятностей. Без особой необходимости Витюшин звонить бы не стал. – Какие-то трудности?
– Хм, – замялся следователь. – Муслим Алиханович, мне, право, неловко, но не могли бы вы подъехать по адресу, – и майор быстро назвал место проживания так и не появившейся на работе секретарши. В душу Муслима закралось предчувствие самого недоброго.
– Что случилось?
– Боюсь, – голос майора дрогнул, – она мертва.
– Что, что? – поперхнулся Мухаммедов, он ожидал чего угодно, только не этого.
– Ее убили, – коротко проговорил майор и замолчал, ожидая реакции собеседника.
– Что ж, я сейчас буду, – не заставив себя долго ждать, заверил тот.
– Я вас встречу, – в свою очередь, пообещал следователь и повесил трубку.
«Да как же такое возможно? – Муслим почувствовал, как затряслись руки. – Может, это ошибка? Нет, навряд ли. Витюшин не мог бы так сильно и глупо ошибиться. Неужели он? Зачем, почему? Невероятно! Какой смысл? Совпадение? Случайное совпадение? Скорее всего. Какой-нибудь маньяк. И надо же, как нехорошо совпало!» Успокоив себя этой мыслью и выбросив прочь все рассуждения о причастности к убийству своего недавнего визитера, Мухаммедов нажал кнопку селектора, на которой значилось одно слово – «Охрана».
– Да, Муслим Алиханович, я слушаю, – тут же отозвался начальник дежурной смены бывший капитан местного СОБРа Олег Замятин.
– Готовь ребят к выезду и обзвони остальных – пусть сидят в готовности.
– У нас неприятности? – обеспокоился начальник смены.
– Нет, – уверенно заявил Мухаммедов, – но, возможно, придется поработать внеурочно.
– Я понял, босс, – сказал Замятин, на что Муслиму невольно подумалось: «Ничего-то ты, капитан, не понял», но вслух он этого не высказал. К чему? Только предупредил:
– Через пять минут выезжаем, – после чего отключил селектор и в задумчивости уставился в пространство. «Как это все не вовремя», – подумалось ему. Никакого сожаления по поводу убиенной у него не было.
Витюшин встретил, как и обещал, возле подъезда. Поздоровавшись, подчеркнуто холодно (на людях свои деловые отношения они старались не афишировать), майор провел шефа убитой через выставленное оцепление и вместе с ним поднялся в квартиру.
Царивший в прихожей разгром подарил надежду, что предположения относительно случайности произошедшего убийства верные, но, войдя в комнату и увидев труп, Муслим Алиханович сильно засомневался в своих выводах. Уж больно все напоминало некую постановку, рассчитанную на одного-единственного зрителя. Едва справляясь с подступающим удушьем, он поспешно окидывал комнату взглядом, тревожно выискивая подтверждение тщетности своих надежд, ожидая увидеть некий знак, некое послание. Перевернутый торшер, стул, залитый кровью, разбросанная одежда…
– Мы здесь ничего не трогали, – заверил его следователь.
Мухаммедов понимающе, но как-то отрешенно кивнул. Его взгляд уже зацепился за некую неправильность – на углу компьютерного монитора лежала разломанная серебристая флешка, почти точь-в-точь как та, утраченная. Увидев ее, Муслим Алиханович все понял. Его лицо стало серым – послание дошло до адресата. Шутки кончились. Медленно развернувшись и повесив голову, он, тяжело ступая, поплелся к выходу. Когда же наконец грузно вывалился на лестничную площадку, до него донеслось вполне ожидаемое:
– …и никаких следов.
Следователь вышел на площадку вслед за вытирающим холодный пот Мухаммедовым.
– Муслим Алиханович, – почтительно обратился он к теперь уже бывшему боссу убитой, – а у вас, случайно, не имеется догадок по поводу личности ее убийцы?
– Нет. – Занятый своими мыслями, Муслим ответил слишком поспешно и тут же, поняв, как это может выглядеть со стороны, поправился: – Совершенно никаких. – А потом почти искренне добавил: – Какой ужас!