Не менее важно для ребенка в этом возрасте и получение опыта определенности границ, например, между родительскими «можно» и «нельзя». Ведь только в определенном мире можно строить хоть какую-то последовательную, целенаправленную, успешную деятельность, правда?
Кроме того, малышу необходимо научиться отличать свои чувства и желания от родительских. Согласитесь, это не так уж и сложно, если, конечно, родители не будут этому препятствовать. Ему вообще необходимо освоить понятие «мое» – пусть даже пока только в применении к игрушкам и кроватке.
Ребенку нужно разобраться также с тем, что побуждает его совершать те или иные действия, – свои желания или что-то еще. Лучше всего, если он научится отличать действия, которые он совершил по собственному усмотрению, от действий, которые продиктованы понятными для него внешними ограничениями и необходимостями, и, уж конечно, от действий, которые его призывают сделать исключительно «для кого-то».
Еще ему необходимо узнать, что на любых естественных, «здоровых» границах всегда существуют контрольно-пропускные пункты – то есть возможность для легального, дозволенного, доставляющего удовольствие и не доставляющего неприятностей контакта. «Железный занавес» или Великая Китайская стена – это не столько границы, сколько серьезные препятствия для естественного процесса общения, обмена энергией и информацией – словом, для полноценной жизни.
И наконец, последнее – но отнюдь не по значимости, – чему должен научиться ребенок в возрасте от 2 до 5 лет, – это умение выстраивать свое собственное отношение ко всему, что он видит и что с ним происходит.
Как вам кажется, такие задачи уже можно считать вполне посильными для ребенка в этом возрасте?
Как родители могут ребенку помешать
Понятно, что возможностей нарушить описанную выше естественную деятельность ребенка у родителей хоть отбавляй. Здесь тонкость состоит в том, что даже запреты, непосредственно касающиеся совершенно других действий и умений ребенка, оказываются одновременно еще и разрушающими его представление о границах между его чувствами, желаниями, отношениями и чувствами, желаниями и отношениями родительскими.
Чтобы помешать ребенку столкнуться с самим фактом существования реальных внешних ограничений, вполне достаточно запрещать ему очень многое или почти все. Того же самого можно добиться, не предлагая ему разрешенных альтернатив вместо запрещаемых родителями действий. Ведь когда все нельзя, откуда у ребенка должно возникнуть представление о том, что можно? Как, например, можно научиться отличать соевое мясо от натурального, если человек натуральное мясо никогда в жизни не пробовал?!
Как же могут выглядеть конкретные действия родителей по «множественному запрещению»?
Иногда родители, пытаясь вырастить очень удобного для окружающих человека, запрещают малышу любые сколько-нибудь активные и шумные проявления.
Получается, что единственное позволенное ребенку поведение – тихое сидение где-нибудь в уголочке, пока взрослые дяди и тети заняты своими немыслимо важными делами. Ребенок очень успешно учится тому, что проявлять активность вообще запрещено, – в сущности, запрещено жить. Под запретом оказывается не только любая деятельность, но и сам факт существования того, что разрешено, а значит, и границы между запрещенным и разрешенным.
То же самое происходит, когда родители очень заботятся о собственном покое и в силу этого стремятся запретить ребенку любые действия, в которых можно усмотреть хоть самый минимальный намек на возможную небезопасность для него или для окружающих его предметов.
Итогом становится то же самое – невозможность разделить мир на то, что в принципе возможно, и то, что недопустимо ни при каких обстоятельствах.
Особенно травмирующим родительское воздействие становится тогда, когда запрет налагается не на способ совершения какого-либо действия, а на действие как таковое.
Иными словами, для ребенка не обозначается граница, до которой это действие совершать можно, а за которой – уже нельзя. Одно дело – сказать ребенку, что рисовать на обоях нельзя, а в альбоме можно, и совсем другое – яростно отругать ребенка за то, что он рисует на обоях. Для ребенка ведь вовсе не очевидно, что возмущение родителя относится именно к факту повреждения обоев, а не собственно к процессу рисования. В результате под запретом оказывается целое действие – в нашем случае это рисование.
Еще один способ осуществить то самое великое и ужасное запретное нарушение – запретить что-либо неопределенно, необоснованно или непонятно для малыша. В результате ребенок оказывается лишен возможности получить четкие и определенные представления о том, чего именно делать нельзя. Вариантов таких запретов довольно много.
Порой родители очень жестко подавляют любые действия ребенка, которые в их тревожном воображении выглядят опасными.
В итоге ребенка, по сути дела, оберегают от получения опыта обеспечения собственной безопасности – то есть от обучения тому, как разделить опасное и безопасное. Еще в разговоре об опасностях первого периода в развитии ребенка мы упоминали о том, как именно это происходит. Но если в первые два года жизни у ребенка имеется очень мало возможностей самостоятельно обеспечивать собственную безопасность, то после полного овладения главными двигательными навыками это уже становится возможным – и еще более необходимым. А закон Жан-Батиста Ламарка продолжает действовать! И если родители берут на себя функцию обеспечения безопасности ребенка всегда и везде, то у него даже и возможности не возникает начать это делать самостоятельно.
Почему-то иногда родители считают, что физически препятствовать в совершении какого-либо действия ребенку четырех лет и старше – так же допустимо, как, например, трехлетнему.
Но на самом-то деле разница между ними громадная! Трехлетний ребенок еще находится в процессе выяснения того, что можно, а что нельзя. Поэтому частенько такой малыш, услышав слово «нельзя», еще парочку раз попробует совершить непозволительное действие – ну просто для проверки! Ему еще нужно убедиться, что «нельзя» – это по-настоящему «нельзя». Дети же старше четырех лет – при условии, конечно, грамотного воспитания – понятия «можно» и «нельзя» уже в целом освоили и проверок допустимости их нарушения не производят. Для четырехлетнего ребенка уже становится важной аргументация любого «нельзя». Если родители этот факт игнорируют, то они, по сути, приучают его к беспрекословному повиновению взрослым. А в будущем это чревато тем, что ребенок будет слушаться любых приказаний любого взрослого. Представляете, чем это может закончиться?
Как ни странно, очень часто родители считают возможным обманывать маленького ребенка – разумеется, ради его же блага.
Речь идет, конечно, не о подарках от Деда Мороза, а о более прозаичных вещах. Когда ребенку обещают куда-то пойти, что-то ему дать и пр., а потом этого не происходит, ребенок постепенно перестает ощущать границу между тем, что существует в реальности, и тем, что ему говорят. Вариаций на эту тему в родительском арсенале более чем достаточно. Кто-то из родителей может запрещать ребенку совершать какое-то действие, объясняя это какими-то ужасными возможными последствиями: «Не съешь кашу – тебя Серый Волк (Бабай и т. д.) заберет». Не съев кашу, ребенок с ужасом ждет обещанного Серого Волка (или Бабая, которого, насколько нам известно, вообще никто и никогда не видел). Он не приходит, и ребенок начинает привыкать, во-первых, к тому, что «нельзя» далеко не всегда на самом деле нельзя, а во-вторых, к тому, что реальность никак не соответствует тому, что о ней говорят. Мама говорит малышу про какую-нибудь нежелательную конфету: «Не ешь, это бяка». Он, по родительскому недосмотру получив доступ к «бяке», неожиданно обнаруживает, что это вовсе не «бяка», а совсем наоборот. Чему верить ребенку? Тому, что он слышит от мамы, или тому, что чувствует его язычок? Папа отдыхает и решительно не настроен подходить к телефону. Телефон звонит, и усталый папа просит маму сказать, что его дома нет. Мама на глазах у малыша сообщает неизвестному абоненту, что папы дома нет. Но малыш-то видит, что он есть! И опять же – чему верить? Вариантов очень много, и все они в равной степени разрушительны для его границ. Запретов в результате образуется несколько: во-первых, вообще запрет на четкие и определенные границы, во-вторых, запрет на существование четкой границы между реальностью и чем-то придуманным, и в-третьих, такой же запрет на возможность установления определенной границы между «можно» и «нельзя».
Самый эффективный способ помешать ребенку научиться отличать свои чувства и желания от родительских – честно считать себя и ребенка чем-то единым, нераздельным. Понятно, что в этом случае родители сами до глубины души уверены, что ребенок думает и чувствует точно так же, как они, и желаний, отличных от родительских, иметь просто не может.
Именно в этом случае ребенок очень быстро начинает путать желания родителей со своими: «Если родители сказали, что мне это нужно, значит, я этого хочу. Если это маме не нравится, значит, это плохо для меня». Такими же запретами – катастрофическими по масштабам будущих последствий – оказываются бурные эмоциональные реакции родителей на проявления ребенком каких-то качеств, которые им кажутся недопустимыми. В таких случаях, по сути дела, ребенок получает мощный запрет на то, чтобы быть каким-то определенным, — а значит, в сущности, запрет на право быть таким, какой он есть от природы. Неизбежный результат: малышу будет очень трудно (и сейчас, и в дальнейшей жизни) отличать собственные желания и чувства от желаний родителей.
Способов добиться подобного результата тоже довольно много.
Порой родители реагируют на проявление ребенком чувств или желаний, отличных от их собственных, просто-таки бурным негодованием.
А при этом ребенок делает для себя вывод (вполне, кстати, логичный) – «хотеть, думать, чувствовать и вести себя не так, как хотят, думают, чувствуют и ведут себя родители, нельзя». Иными словами, быть не таким, каким меня хотят видеть окружающие, – запрещено.
Иногда родители принуждают ребенка совершить действие, которого он делать решительно не хочет, полностью игнорируя его несогласие.
Понятное дело, речь не идет о том, что, если кроха наотрез отказывается принять необходимое лекарство, следует ему уступить. Речь идет о том, что родители частенько добиваются своего, не проявляя никакого внимания к самому факту несогласия. Всегда ведь можно сказать: «Я понимаю, что тебе это неприятно, но тебе все-таки придется выпить это лекарство». Когда же родители никак внешне не дают ребенку понять, что слышат, понимают и уважают его недовольство, он привыкает считать, что его несогласие в этом мире ничего не значит, – а значит, можно даже и не пытаться его испытывать и уж тем более проявлять.
Даже такие, казалось бы, «мелочи», как объятия, поцелуи и прочие нежности в отношении ребенка, проявляемые вопреки его явно выраженному нежеланию, серьезно нарушают его границы.
Тем самым родители совершенно недвусмысленно дают ребенку понять, что его чувства и его мнение никого не интересуют и у окружающего мира есть право творить с ним, что угодно. Итогом опять-таки становится запрет на право иметь собственные чувства и желания.
Тот же смысл имеют для ребенка любые заявления от его имени.
«Он не хочет конфету», сказанное человеку, который предложил малышу сладость, не посоветовавшись с родителями, очень мешает малышу понять разницу между желаниями родителей и его собственными. Вроде бы родители – люди авторитетные, раз они говорят, что он эту конфету не хочет, значит, наверное, он ее действительно не хочет, но он же ее хочет?! При этом конфеты он, ясное дело, не получает. Так, может, он и вправду ее не хотел? Представляете, какая путаница возникает в голове у ребенка в качестве реакции на такую безобидную на первый взгляд фразу?
Когда родители говорят «мы», рассказывая о любых действиях своего чада, это тоже никак не помогает ему определиться с собственными границами.
Впрочем, даже на наш взрослый слух фразы типа «У нас понос» или «Мы проснулись» звучат несколько странно, вы не находите? Ребенок путается еще больше: он-то точно знает, что родители спать не ложились, да и на горшок ходил тоже исключительно он. В итоге он привыкает к очень страшной вещи: родители и он – одно целое. А значит, без родителей он – ничто, его отдельных желаний и действий просто не существует, можно даже и не пытаться чего-то хотеть или что-то делать.
То же самое происходит, когда родители без спросу берут вещи, бесспорно принадлежащие ребенку.
Казалось бы – откуда у такой крохи право собственности? И тем не менее. Ведь игрушки, например, очевидно, принадлежат именно ему. Ребенок точно знает, что в его игрушки взрослые не играют! И если папа с мамой вдруг решают навести дома порядок и выбросить детские игрушки, пришедшие, по их мнению, в негодность, то малыш опять-таки получает урок: твоего здесь ничего нет, твои родители являются твоими полновластными хозяевами, и ничего с этим ты поделать не можешь. В итоге – запрет на существование своего отдельного личного пространства и вообще на существование в качестве отдельного человека с собственными чувствами и отношениями.
Порой родители умудряются запрещать не только какое-либо действие, но и чувство, его вызвавшее.
Например, ребенок, замахнувшийся на маму, получает в ответ гневную отповедь. Но в этом возрасте-то чувство и последовавшее за ним действие все еще слиты воедино! Для ребенка еще очень сложно разделить свою обиду или злость на маму и действие замахивания. В результате он решает – вполне, разумеется, неосознанно, – что нельзя не только ударить маму, но даже и просто злиться на нее. Под запретом оказывается возможность испытывать какие-то определенные чувства – а это ситуация всегда очень травматичная. Ведь на самом деле чувства-то никуда не деваются! Но раз их нельзя проявлять, значит, энергия, в них содержащаяся, остается не у дел. Проще говоря, эта энергия начинает разрушать человека изнутри…
Есть и еще один способ помешать ребенку начать формировать собственные представления об окружающем мире – в безапелляционной, исключающей какие-либо варианты форме предъявлять ему родительские представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Довольно рано ребенок начинает сталкиваться с разнообразными явлениями окружающего мира, которые мы по привычке считаем отрицательными. Пьяный сосед, валяющийся во дворе в луже собственной мочи и рвоты, родители, смертным боем лупящие свое любимое дитятко, матерящиеся взрослые… И вот представьте себе родителей, которые торопятся расставить для своего малолетнего отпрыска, с любопытством наблюдающего все это, все точки над «i». «Смотри, это очень плохой человек дядя Вася, который пьет, не может дойти до горшка и бьет свою бедную жену. Если ты не будешь слушаться родителей, то вырастешь таким же». Подобные фразы можно считать гениальным учебным пособием на тему того, как не надо вести себя с ребенком. Вдумайтесь: во-первых, родители лишили ребенка возможности начать формировать собственные представления о хорошем и плохом, во-вторых, создали для него живой «ужастик» в окружающем мире, в-третьих, неразрывно связали понятие «хорошо» с беспрекословным послушанием, в-четвертых, опять-таки соврали, в-пятых, породили у ребенка потенциальный страх – а вдруг папа, который, скажем, решил в праздник выпить бокал вина, тоже станет таким, как дядя Вася?.. Предупредим возможное возмущение: мы не имеем в виду, что ребенку не нужно учиться понимать, что для него хорошо, а что плохо. Просто у родителей есть для этого совершенно другие возможности, о которых мы поговорим чуть позже. Да и доверять собственному ребенку – тоже не самая худшая политика. С чего, собственно говоря, мы взяли, что ребенок сам не способен понять, что к чему?
Другим вариантом того же самого можно считать стремление родителей оградить малыша от какого бы то ни было столкновения с чем-то неприятным, некрасивым, злым и т. д.
«Не играй с Толей, он ругается нехорошими словами», «Не смотри на это», «Не слушай, деточка» – правда, вы сами вполне сможете продолжить этот список? Во всех этих случаях происходит, в сущности, только одно: ребенку запрещается видеть и слышать некую часть реального мира, которая по тем или иным причинам не нравится его родителям. Но эта часть мира-то вовсе не перестает существовать оттого, что ребенок отказывается ее замечать!
Запретить ребенку выстраивать свои собственные границы родители вполне могут… на своем собственном примере.
Когда родители позволяют ребенку нарушать их собственные границы, он решает, что личных границ просто-напросто не существует. Мама легла отдыхать. Ребенок врывается к ней с воплем: «Пойдем играть!» Мама с трудом поднимается с дивана и с мучительными усилиями пытается поддержать детскую игру. Вроде бы это выглядит прекрасным примером родительской самоотверженности – но на самом деле является столь же прекрасным уроком отсутствия необходимости собственные границы иметь.