– Класс! – восхитился Алешка. – Я бы так хотел. Сел за штурвал, потерял сознание…
– Очнулся – гипс, – попробовал я его перебить. Но это бесполезно. Все равно что коня на скаку остановить.
– …Потерял сознание, все за тебя сделано, проснулся на аэродроме и ручкой всем из кабины помахал. Класс! – И почти без перехода: – А у нас в школе Васек есть. Он летчик знаменитый. Самолет разбил, ногу поранил. Ой! – Алешка сделал вид, что вспомнил: – Он же к вам скоро работать придет! Испытателем. Уши и ноги починит и придет. Он еще у нас в школе самолет строит и стихи сочиняет. Про синее небо и крылья над городом. – Затарахтел: – Очень литературу любит! Вот вам бы его на лекцию пригласить. Он с ума сойдет от радости!
– Ну, если сойдет с ума, тогда, конечно. Я попрошу, чтобы его включили в список. А ты откуда знаешь об этой лекции?
– Я все знаю, – скромно ответил Алешка. – Даже «Войну и мир».
Деньги у нас еще оставались, и мы еще раз маханули в Малаховку. И не зря.
Едва мы слезли с электрички и вышли в город, как сразу же увидели синий «Форд» с характерным запахом американских сигар.
– Здесь он, – сказал Алешка. – Небось, опять по мосту гуляет. Давай ему колеса проколем! Пусть в Москву пешком идет. Орел игольчатый!
– Хватит! – сказал я. – Мост мы уже взорвали.
– Мост жалко, он наш, отечественный. А машина – американская. – И Алешка достал из кармана свой любимый перочинный ножик.
Я без лишних слов взял его за шиворот и потащил к мостику.
Бабули с семечками там в этот раз не было – наверное, в Америку уехала торговать. Вместо нее был дедуля с ведром живых раков.
– Давай купим, – сказал Алешка. – Хоть одного, Дим!
– На фиг он тебе?
– За шиворот Славе засунем. Классно будет, а?!
Что-то он сегодня агрессивно настроен. Прямо крокодил какой-то. Голодный.
Но Алешка тут же забыл о раках, о Славином шивороте – по мосту прохаживался, попыхивая сигарой и помахивая тросточкой, наш тихий американец. Вид у него был озабоченный. Даже сердитый. Сигара зло дымила, вроде заводской трубы. Тросточка постукивала по столбикам перил.
Мы притормозили возле деда, стали одним глазом рассматривать лениво копошившихся и шуршавших в ведре раков, а другой глаз не спускали с мистера Игла.
А он нервничал все больше и больше. Потом прислонился попой к перилам, достал из кармана плитку шоколада и стал его с отвращением жевать. Не выпуская сигары изо рта.
Деду надоело, что мы только пялимся на его товар, а покупать не собираемся.
– И долго будем глядеть? – спросил он недовольно. – Не зоопарк, чай.
– Не зоопарк, – со вздохом согласился Алешка. – Они у вас глупые какие-то…
– Сам ты глупый! Гляди! – дед смело сунул руку в ведро.
Тут же самый умный рак вцепился клешней в его грязный палец. Но деда это не смутило, он высоко поднял рака и сказал гордо:
– Красавец!
Красавец меланхолично висел, вцепившись в палец, шевелил длинными усами и ворочал выпуклыми глазами.
– От них, знаешь, какая польза? С пивом. А еще они экологию блюдут. Утопленников кушают.
Тут уж я не выдержал:
– Вы так никогда их не продадите, с вашей рекламой. Кому такие людоеды нужны?
– А я бы взял, – сказал Алешка. – И за шиворот…
Он не договорил. Мистер Игл доел всю плитку, с трудом сглотнул, скомкал обертку и сунул ее в дырку четвертого столба. Бросил сигару в речку и пошел к своему синему «Форду».
Я было двинулся за ним, но Лешка спокойно сказал:
– Зачем спешить? И так все ясно. Давай купим какого-нибудь людоеда и поедем спокойно домой.
Людоеда мы покупать не стали, хоть дед и сильно обиделся. И ворчал нам вслед:
– Капризы. Креветок им подавай! Маленькие, а шустрые.
Кто маленькие и шустрые – мы или креветки – не было ясно. Да и не до деда нам было.
– Дим, – сказал Алешка по дороге на станцию. – Эта дырка у них вроде почтового ящика. Этот Слава должен что-то разнюхать в лаборатории и сообщить этому… орлу игольчатому. Он должен положить в дырку или записку, или какой-нибудь предмет. Понял? А куда положить, Слава не знает, календарик-то – тю-тю! Он только знает, что ихняя заначка в Малаховке – и все. Мы с тобой, Дим, прервали их шпионскую сеть. То есть эту… связь. Бедный Слава! Но ничего, Дим, мы ему поможем. И всей американской разведке. Нам не жалко!
Я никак не мог понять, почему мы должны помогать всей американской разведке? И я спросил об этом Алешку.
– А кто ж ей еще поможет? – И он улыбнулся. – Нужно только их не спугнуть. А для этого, Дим, ты должен кое-что сделать.
– Проникнуть в посольство и сказать: все у вас, дорогие наши шпионы, в порядке, не волнуйтесь, связь налажена.
– Ты умный, Дим! – Алешка этого даже не ожидал. – У тебя какая-нибудь бумажка есть?
– Десять рублей.
– Не годится. – Он тут же свернул к газетному киоску и высмотрел какую-то бесплатную рекламную «толстушку».
Аккуратно оторвал от странички край и протянул мне вместе с авторучкой:
– Пиши, Дим. У тебя почерк постарше моего.
– Что писать-то? Телеграмму в Америку?
– Пиши: «Настали сложности. Ждите ответа, как соловей лета».
Тут я кое-что сообразил. И внес свои поправки в текст шпионского сообщения: «Принимаю меры. Требуется время».
А дальше все было просто. Я скомкал бумажку с «телеграммой в Америку», и мы вернулись на мост. Алешка пошел заговаривать зубы деду, а я аккуратно вытащил из дырки «Аленку», сунул туда шпионское донесение и снова заткнул дырку шоколадной оберткой.
Алешка тем временем все-таки выпросил у деда рака – самого маленького и самого шустрого.
На ближайшую электричку мы опоздали. Пошли опять на рынок.
– Посмотрим, – сказал Алешка, – не продали случайно нашу богиню с корзинкой и лошадь с телегой?
И лошадь, и богиня Флора оставались на своих местах.
– До Восьмого марта, – рассуждал Алешка, – времени много. Вполне можно разбогатеть. Купим лошадь, погрузим в телегу голую богиню и поедем домой. Вот мама обрадуется! Дим, а давай этого рака кому-нибудь продадим? И что-нибудь на эти деньги купим.
Рака продать не удалось. Деньги на земле тоже не валялись. Но все равно было интересно походить по рынку и поглазеть на всякие товары. И опять мы чуть не опоздали на следующую электричку.
Когда мы вышли на площадь и помахали знакомой лошади, Алешка вдруг негромко вскрикнул. Я сначала подумал, что брата тяпнул рак, сидевший в его кармане.
Оказалось – произошло нечто совсем другое. И уже отчасти знакомое. В ту же самую иномарку теперь устанавливал ведро дед с моста – торговец умными раками-людоедами.
– У них одна машина на двоих, – предположил Алешка. – Но все равно круто! Давай, Дим, семечки разводить. Или раков в аквариуме. Машину купим, туфли маме.
– Портфель папе… – Но я не договорил, потому что Алешка вдруг шлепнул себя по лбу.
– Мы с тобой, Дим, дураки!
Час от часу не легче.
– Ты за меня не высказывайся, – попросил я.
– Ну ладно, – легко согласился Алешка, – я один дурак. А знаешь, почему? Вон потому, – и он показал вслед уехавшей иномарке, полной раков. С дедом.
– Надо было попроситься в машину, до Москвы? – догадался я.
– Совсем наоборот. Ты знаешь, кто это? Бабка с дедом? Они агенты этих шпионов. Понял? Они там на мосту дежурят, чтобы случайно кто-нибудь в эту дырку в столбе не залез. Сколько ж их получается! А нас с тобой – всего двое.
Я не слишком испугался, только напомнил, что нам надо спешить на электричку.
– Дим! А этот мужик с бородой? Который голых статуэток продает. Он что, тоже шпион?
Я кивнул и добавил:
– И лошадь с телегой тоже. Замаскированные.
– Я тебя умоляю! – хмыкнул Алешка, и мы побежали на станцию.
Дома Алешка прежде всего позаботился о раке. Сполоснул его под краном и опустил в аквариум.
Вы не беспокойтесь, никого он там не съест, никто там давно уже не живет. Этот аквариум мы выпросили у родителей давным-давно, еще на Новый год. Очень хотелось, чтобы в нашем доме были еще какие-нибудь живые существа, кроме нас.
– Да, – согласилась мама. – Очень хорошо, когда в доме что-нибудь гавкает или мяукает.
И купила рыбок. Но с условием, что ухаживать за ними будем мы. Чистить аквариум, покупать корм. И в первое время так и было. А в последующее время мы все чаще стали забывать о своих обязанностях и о маминых условиях. Мама чистила аквариум, покупала корм, кормила рыбок. И любовалась ими в свободное время. Ее стараниями рыбки стали неудержимо расти и превратились в рыб. Папа сказал, что мы купили что-то не то. Он как-то раз пригляделся к аквариуму и без сомнений заявил:
– Две штуки – караси, две штуки – бычки-ротаны. Их место – не в аквариуме.
– На сковородке? – обрадовалась мама.
– Две штуки – караси, две штуки – бычки-ротаны. Их место – не в аквариуме.
– На сковородке? – обрадовалась мама.
Так и решилась судьба не гавкающих, не мяукающих, а булькающих. Аквариум остался на подоконнике. И постепенно зарастал всякими бактериями и водорослями, пока не превратился в настоящее болото. На его поверхности даже распустились какие-то водоплавающие листья. И шустро сновали между ними пауки-водомерки.
– Мам, – спросил Алешка, булькнув в аквариум рака, – а правда, что они утопленниками питаются?
– Правда, – машинально ответила мама, не отрываясь от телевизора.
– Где ж я их возьму? – растерялся Алешка.
– Утопи кого-нибудь, – посоветовал папа. – Или корми его тухлым мясом.
– Еще чего! – строптиво отозвалась мама. – От этого аквариума и так болотом несет. Мне только тухлятины в доме не хватает.
В общем, одно время Алешка подкармливал рака начинкой от пельменей. И тот стал удивительно быстро расти. А потом вдруг Алешка перестал его кормить.
– Леньк, – иногда напоминала ему мама. – Он опять клешнями щелкает.
– Так надо, – туманно объяснил Алешка. А мне он сказал: – Наш мистер Игл тоже теперь голодный. Он после нашей записки немного успокоится и будет ждать, чем его Славик вскорости накормит. Какими сведениями.
Глава VIII СИНЯЯ БОРОДА
Как ни странно, Алешка сумел наладить отношения с Викиным папой – Славиком. Вообще, Алешка умеет втираться людям в доверие. Ему это легко удается – с его широко раскрытыми «наивными» глазами и непослушным хохолком на макушке. «Он, конечно, хулиган, – говорит о нем наша мама, – но хулиган очень обаятельный».
Славик был доволен, что Вика быстро освоилась в новой школе, с новыми одноклассниками. И он был искренне рад, что в его квартире постоянно колготятся Липошка и Алешка. Все-таки без хозяйки – Викиной мамы – в доме было пустовато. От Липошки особого толка не было, он в основном шарил по книжным полкам или проводил время в кухне, за чаем – большой был любитель. Почти как наш Лешка. Но Лешка за чаем с тортом о деле не забывал. Он даже пошел на некоторые жертвы – пару раз проиграл Славику в шахматы. Славик был в восторге, Лешка не больно-то переживал.
Вообще, он, конечно, не очень хорошо вел себя в доме у Вики. Лешка не столько учился сам (английскому) и не столько учил Вику (шахматам), сколько шнырял глазами по всем углам. Ему казалось, что он вот-вот обнаружит еще какие-нибудь «вищьдоки» – в виде бесшумного пистолета или бутылки с ядом.
Однажды он, когда Вика заболталась по телефону, даже проверил в кухне все банки с крупами и специями. Ничего он там не нашел, кроме круп и специй, но зато все случайно перепутал, потому что надписи на банках были на английском языке. И довольно долго после этого в их кухне было как в старом анекдоте:
– А где у нас соль?
– В баночке из-под кофе, на которой написано «Чай».
Но все-таки ожидания Алешки оправдались. Благодаря его терпению, сообразительности и наблюдательности. И оправдались еще как! Нет, конечно, он не обнаружил в сливном бачке пистолет, в платяном шкафу пулемет, а в стиральной машине – бочку с динамитом. Он обнаружил кое-что более существенное, поважнее пистолета и взрывчатки. Но на вид – очень невинное. Только Алешка мог обратить на этот предмет внимание и понять его шпионское назначение.
Дело было так. Как-то раз вечерком ребята расшумелись и разыгрались в большой комнате, которую Вика называла диннинг-рум. В разгар баловства в эту самую «рум» вошел Славик и сделал им замечание. В очень тактичной форме:
– Вот что, друзья мои. Я всегда рад вам. В моем доме гостям позволяется делать все, что угодно. Одна просьба – вот на этой книжной полке ничего не трогать! Там подобраны книги для моей работы, они все с закладками, с пометками, в них находятся выписки, цитаты – в общем, рабочий материал. И мне не хотелось бы, чтобы там что-то потеряло свое место. Договорились?
– Дим, – рассказывал мне потом Алешка. – Помнишь сказку про мужика с синей бородой… Ой! Совсем забыл тебе сказать: я в детстве никогда не верил, что бывает синяя борода. Бывает, Дим! Вчера видел на рынке. Там, у этого Азебарджана, борода синяя-синяя. Он ее красит, да? А чем, Дим? Масляной краской или…
– Лех, – рассердился я. – У тебя Синяя Борода, а у меня – сочинение. Отстань!
– Ладно, Дим, потом про бороду. В этой сказке, Дим, эта Синяя Борода…
– Опять? – я захлопнул книгу.
– Ты дослушай – спасибо скажешь. Эта Синяя Борода когда отдавала связку ключей своей жене, то ее предупредила: «Ходи куда хочешь, отпирай все двери, только вот этим маленьким ключиком ни за что не отпирай вот эту маленькую дверцу». И я все понял, Дим!
– Спасибо Синей Бороде, – я усмехнулся. Я тоже все понял – на сегодня с моим сочинением покончено. Сейчас я буду слушать Алешкино «сочинение».
– Вот, Дим, я сразу про эту Синюю Бороду вспомнил, когда Славик сказал: «На этой полке – ничего не трогать!» Я, Дим, сразу сообразил, что на этой полке и надо как раз все потрогать. Я сначала, Дим, подумал, что он там за книгами свои прибамбасы шпионские прячет, и вдруг увидел… Знаешь, что? Ты щас ахнешь! Там, Дим, стоит «Война и мир» – точь-в-точь как наша!
– Ну и что тут ахать?
– Да, пока не ахай, рано еще. Я говорю Вике: «Что-то у нас Липошка без чая завял совсем». Вика, Дим, очень воспитанная, она сразу намек поняла. И повела Липошку в кухню…
Дальше я сам расскажу, а то он до «аханья» еще не скоро доберется.
Короче говоря, Алешка, надеясь, что в этих двух томах он найдет записки Славика, которые помогут мне написать сочинение, снял один том. Раскрыл его. А там, на манер закладки, был сложенный вдвое листочек бумаги. Самый обычный чистый листок. По формату книжной страницы. Необычное в нем было то, что он во многих местах был пробит маленькими круглыми дырочками. Да, большой помощи для написания сочинения от этого дырявого листка ждать не приходилось.
– Дим! Это же шпионская шифровка!
Я посмотрел листочек на просвет – дырочки на нем в буквы не складывались. Шифровка!
Но Алешка сиял. Даже приплясывал на месте от радости.
– Эх ты! Наблюдательный! Несообразительный! Раскрывай свою «Войну и мир».
– На сегодня хватит, – возразил я. – Немножко надоело мне это сочинение.
– Да при чем тут твое сочинение?! Раскрывай!
Я послушался. Алешка аккуратно положил листок на страницу. Он закрыл весь текст. Только в дырочках оказались буквы.
– Понял, Дим? Читай, что получилось?
Я послушно начал читать: «ш, б, м, н, к»…
– Не получилось. – Алешка поскреб макушку с хохолком. – Давай другую страницу.
«Сделали» и другую страницу. Результат – еще дурнее.
– Терпение, – сказал Алешка. – Начинай с первой страницы. И вперед – по порядку.
– У тебя температура, Лех? Тут этих страниц – сотни! Только в одном томе.
– Во написал! – похвалил Алешка Льва Толстого. – А сколько он лет писал, не знаешь? Все равно у нас быстрее получится.
Тут я призадумался. И додумался.
– Лех, надо просто знать нужную страницу. А так мы с тобой сто лет будем искать.
– Понял! – Алешка выхватил у меня листок и стал его внимательно рассматривать – нет ли где нужной цифры. – Облом, Дим. Придется все страницы бессмертного романа проверять.
– Не придется! – Я еще раз додумался. Ведь совсем недавно какая-то цифра чем-то меня очень заинтересовала. Но вот какая? И чем?
Тут вошла мама. Увидела на моем столе раскрытый том и похвалила нас изо всех сил:
– Молодцы! Какие вы дружные, помогаете друг другу. Когда тебе сочинение сдавать? В четверг?
– Пятого, – сказал я.
– В марте, – уточнил Алешка.
Он ведь у нас и месяцы года до сих пор путает. В марте… Стоп! Сколько дней в марте? Тридцать один. А на календарике Славика? Тридцать!
– Что с тобой? – тревожно спросила меня мама. – Перезанимался?
– Он март с четвергом спутал, – предположил Алешка.
– Я разогрею обед, – сказала мама, – и все уладится.
Когда она вышла, я молча нашел тридцатую страницу и, наложив на нее трафарет, гордо сказал Алешке:
– Записывай!
Алешка стал послушно писать под мою диктовку, повторяя за мной буквы вслух:
– А, бе, ы, ка… Абыкавенный получается?
– Не получается. Дальше твердый знак.
– И минус, – Алешка заглянул в книгу.
– Перенос, – уточнил я упавшим голосом. – Опять облом.
– Ничего не облом, – вспомнил Алешка. – У тебя какой том, первый? А я этот дырявый лист вытащил из второго. Эх, Дим, какой же этот Славик простодушный! Календарик с пленкой потерял, шифровку эту дырявую держит прямо в книге. Как его только в шпионы назначили? Давай второй том!
Мы раскрыли с надеждой и нетерпением второй том «Войны и мира» на тридцатой странице. Наложили трафарет. Прочитали: «Полярная двенадцать Климов Ладожская тридцать два Можаев».