– Ладно. – Трентон очень хотел встать с унитаза. Его бесило, что Кэти мельтешила перед глазами. Но он не хотел, чтобы она снова на него кричала.
– Третье… – Девушка резко остановилась прямо напротив него. У нее были глаза, как у загнанного зверя – большие и умоляющие. – Ты мне нравишься. Ты какой-то придурочный, но ты мне нравишься.
Трентон хотел что-то возразить, но фраза «ты мне нравишься» как будто дала ему под дых. Он даже не мог дышать и боялся даже шевельнуться, чтобы эти волшебные слова не разбежались в панике, как тараканы, напуганные ярким светом.
Но Кэти никуда не убегала, не протестовала, не брала свои слова обратно.
– А четвертое? – спросил Трентон слабым голосом.
И только сейчас Кэти улыбнулась.
– А вот четвертое. – Она упала на колени прямо напротив унитаза, обвила его шею руками и поцеловала.
Трентон был в шоке. И в ужасе. Но только на секунду. Когда ее язык скользнул ему в рот, он почему-то не волновался о том, чтобы не облажаться, а просто пустил все на самотек. Чувство было такое, как будто он пришел домой уставший после трудного дня и упал в мягкую теплую постель.
Ванная как будто исчезла. Осталось только дыхание Кэти и теплые ладони на плечах Трентона.
Поцелуй длился минуты, часы… Трентон услышал в своих ушах нарастающую дробь, как будто барабанное соло, которое вот-вот достигнет кульминации, или как аплодисменты огромной аудитории. И только в следующий момент он понял, что это были не барабаны, а чьи-то крики и быстрые шаги.
Дверь в ванную с треском распахнулась, ударившись о трубу.
Кэти прикусила Трентону губу от неожиданности. Он поморщился и отпрянул от нее.
В дверном проеме стояла Минна, держа Эми за руку. За ними высились два копа. Трентон узнал одного из них – это был тот самый бывший парень сестры.
Дэнни тяжело дышал, как будто пробежал пару километров.
– Вивиан Райт? – спросил он.
Кэти посмотрела на Трентона и обреченно вздохнула:
– Черт…
Эми приложила пальчик к губам и сказала:
– Тссс…
Элис
– Я знала, что она врет! – Новенькая была страшно расстроена: Трентон был еще жив. Она начала плакать, но Сандра грубо ее одернула.
– А ну хватит! Хныканьем ты ничего не сделаешь!
– Тебя никто не спрашивал! – огрызнулась девушка. А потом сказала: – Я же говорила, что я не Вивиан.
– Ты нам много что говорила, – осторожно заметила я и моментально ощутила ее разочарование – им пропиталась вся комната.
Она постепенно забывает, что значит быть человеком. Она все больше растворяется в воздухе, теряя привычные очертания.
– И правда, кто ты такая? – наконец спросила я.
Новенькая пошмыгала носом и заговорила тихим голосом, как будто мышь скреблась в стене.
– Меня зовут Ева. Вернее, меня так звали. Я не помню, кто я и кем была. Я даже не знаю, почему я здесь.
– Добро пожаловать в наш клуб! – устало сказала Сандра, без сарказма и раздражения. Наверное, она, как и я, устала притворяться.
Трентон, Минна, Эми, полицейские и Кэти – вернее, Вивиан – вернулись в гостиную, которая к тому времени уже опустела. Дэнни с напарником расставили шесть стульев полукругом, и все сели.
– Детектив Роджерс будет с минуты на минуту, – сказал полицейский с рябым лицом, – прошу всех пока побыть здесь.
– Я не понимаю, почему вы выбрали дом Дэвисонов? Как вы узнали, что они сейчас в отъезде? – спросил Дэнни у Вивиан.
– А можно значок? – попросила Эми.
– Тише, Эми, – строго сказала Минна, но Дэнни спокойно достал значок и протянул девочке.
– Через Интернет, – ответила Вивиан. Если она и стыдилась своего поступка, то совсем немного: их дом был в списке сезонной аренды.
– Зачем ты это сделала? – спросил Трентон.
Она сверлила взглядом подол толстовки.
– Не знаю. Наверное, просто захотелось развеяться. Побыть кем-то другим. И вообще – это здорово, когда тебя ищет куча народа.
Девушка подняла глаза на Трентона.
– А ты будешь?
– Что?
Вивиан слабо улыбнулась.
– Ты будешь меня искать?
– Да, – сказал Трентон дрогнувшим голосом. Он прочистил горло и сказал уже тверже: – Да.
– Мы закончили? – спросила Минна у Дэнни. – Если вы забыли, у нас тут панихида. Мы сегодня моего отца хороним.
Дэнни смутился.
– Мы все еще не разобрались с вашей мамой. Нужно отвезти ее в участок… – Он оглянулся вокруг. – А где она?
И тут раздался выстрел.
Часть IX
Коридор
Сандра
Оп! А вот и Кэролайн!
Она крепко сжимала в руке пистолет Ричарда Уокера, пока один из гостей пытался его вырвать из ее хватки. Люди вокруг что-то ему кричали, пытались посоветовать, как лучше это сделать, звали полицию. В потолке была небольшая дырка, известка осыпала некоторых гостей, а на пороге дома стояла женщина.
Какой-то брюнет схватил Кэролайн сзади и крепко держал.
– Нет, Кэролайн, прекрати… – кряхтел он.
– Какого черта она здесь? – вопила Кэролайн. – Пусть катится! Прогоните ее! Немедленно!
– Мама. – Минна вышла навстречу матери, и Эми рванулась за ней, но Трентон успел схватить девочку. Копы выпучили глаза и, казалось, вот-вот накончают в штаны от собственной важности. Вивиан отшатнулась.
– Все назад! – скомандовал Дэнни, протискиваясь через толпу. – Все назад!
Гости расступились, перешептываясь и пытаясь не выдать своего волнения и страха.
– Мама, ну хватит, пойдем со мной. – Минна осторожно приобняла Кэролайн одной рукой. Та задрожала, как провод под высоким напряжением.
– Прогони ее! – Она визжала и шипела, как кипящий чайник на плите. Все застыли в страхе, как толпа зевак, ставших свидетелями чудовищной аварии. На лице одной из женщин застыла кривая улыбка, как у тыквы на Хэллоуин.
Минна взяла мать за плечо.
– Тише, мама, успокойся. Пойдем со мной.
Кэролайн не двинулась с места.
– Она не имеет права здесь быть! Не имеет права! – кипела она.
– Хорошо, мама, хорошо… – наконец Минна повернулась к женщине на крыльце. – Кто вы, черт возьми, такая?!
Незнакомка одета во все черное. Пока она стояла в дверях, на солнце, виден был только ее силуэт. Но вот она шагнула в дом. Выглядела эта женщина как собака, которую посадили на цепь и подстригли только наполовину: взгляд испуганный, глаза бегают, как будто она не понимала, куда пришла, хотя была одета вполне для похорон (из-за пояса черной юбки выглядывал краешек трусов, а черная блуза была в каких-то пятнах). У нее были ярко-рыжие волосы, уже седые у висков, забранные в длинную косу.
Ее рот беззвучно открывался и закрывался. Только я, наверное, разобрала, что она бормочет «простите».
Дэнни достал из-за пояса наручники и сделал пару шагов к Кэролайн. Трентон встал между ним и матерью.
– Ты шутишь, да? – сурово произнесла Минна.
– Мне жаль, Минна, – тихо сказал коп, – но выбора у меня нет.
– Ни за что! – выкрикнул Трентон.
Эми заплакала.
– Послушай, – Дэнни наклонился к Минне, – я хочу этого еще меньше, чем ты. Но твоя мама пыталась кого-то застрелить. И у нас есть на нее жалоба. Мне бы очень не хотелось надевать на нее наручники. Если можно спокойно уговорить ее пройти с нами…
– Пошел ты, Дэнни! – выпалила Минна.
– Не усложняй!
Дэнни силой отодвинул Минну от матери.
– Кэролайн Уокер, вы арестованы за…
– Простите.
Это слово, прозвучавшее у двери, даже Дэнни заставило остановиться.
Женщина прочистила горло и повторила:
– Простите. Это моя вина.
– Да кто вы такая? – не выдержал Трентон.
Ее взгляд перебегал от одного человека к другому, не зная, на ком остановиться.
– Меня зовут Адриана, – сказала она, – Адриана Кадью.
Часть X
Столовая
Кэролайн
– Выпей, – сказала Минна и налила Кэролайн еще кофе.
– Я не хочу. – Кэролайн уже отказалась от кофе с сахаром и сливками, сказав, что ей нужно что-нибудь покрепче. Тогда Минна сделала черный кофе. Они с Дэнни смотрели на нее как очень заботливые родители на проблемного ребенка – настороженно и с сочувствием. Между ними на столе высилась груда немытой посуды со следами горчицы и листьями салата. Кое-где еще остались целые сэндвичи.
– Просто выпей, – настаивала Минна. Кэролайн была слишком измотана, чтобы спорить. Алкоголь еще гулял в крови, но уже выветривался. Пистолет в руке, вспышка гнева, крики – все это выплывало из тумана и становилось жуткой реальность.
Минна попросила прощения у гостей и выпроводила их. А еще они с Трентоном уговорили Дэнни не арестовывать Кэролайн до окончания похорон. Слава богу, что все разошлись! Кэролайн не могла перенести всех этих шепотков у нее за спиной и косых взглядов соседей и так называемых друзей. Они наверняка уже судачили о Ричарде и этой женщине… Женщина!
Она сидела на другом конце столовой, в самом углу. Женщина ничего не произнесла с тех пор, как назвала свое имя – ну, только один раз воды попросила. Кэролайн должна была выставить ее из дома! Надо было попросить кого-нибудь вышвырнуть ее за дверь. Но вместо этого она сидела и смотрела, как Минна увивается вокруг Адрианы, предлагая ей печенье или бокал вина, таким голосом, каким она обычно успокаивает Эми, когда та плачет или ушиблась. Минна как бы говорила женщине: «Прошу, не злитесь на мою маму, она и мухи не обидит! Она была пьяна, она не хотела…»
Но Кэролайн хотела.
– Ты хочешь сказать, – Минна и Дэнни переговаривались вполголоса неподалеку от Кэролайн, наверное, думая, что она еще слишком пьяна, чтобы их понять, – что это другая Адриана Кадью? Не та, которой звонила мама?
– Нет, это не она, – произнесла Кэролайн. Она впервые обратилась к Дэнни с того момента, как он пытался надеть на нее наручники. Полицейский удивленно обернулся. Кэролайн демонстративно не смотрела на него.
Этот факт был последним гвоздем в крышку гроба: оказалось, что она подозревала не ту Адриану. Кэролайн следовало побольше узнать об этой. Она только смутно помнила содержание той маленькой статьи – что-то про насилие, езду в пьяном виде… Она безуспешно пыталась вспомнить хоть какие-то детали. Несмотря на всю подготовку, Кэролайн чувствовала себя беззащитной – нужно было ждать удара со всех сторон и не откидывать ни одну из версий!
Кэролайн повернулась к Минне и Дэнни, которые стояли у окна:
– Дайте нам побыть наедине.
Но эти двое не сдвинулись с места. Адриана, казалось, вообще не замечала их присутствия, она говорила непосредственно с Кэролайн. Чего она хотела? Прощения? Понимания? Не дождется ни того, ни другого!
– Я не требую никаких денег, – выпалила Адриана, – я не общалась с Ричардом уже десять лет. Он не отвечал на мои письма. И я давно уже перестала ему звонить.
Теперь, когда она начала говорить, ее невозможно было остановить. Женщина тряслась как в лихорадке.
– Это кровавые деньги, они мне не нужны, – сказала она с горечью в голосе.
– Я не понимаю, – холодно сказала Кэролайн. Она все еще была Королевой, а Адриана – приговоренной на отсечение головы подданной. Во всем, кроме одного факта – Королева была готова на коленях умолять Адриану, Дэнни, Минну, чтобы они ушли и оставили ее в покое. Она хотела запереться в спальне – в их с Ричардом спальне – и напиться вдрызг, чтобы мир снова стал туманным и приятным.
– Моя дочь Ева, – голос Адрианы дрогнул на этом имени, – это его дочь!
Воцарилась тишина. Кэролайн отказывалась верить, что все это происходит по-настоящему. Это был какой-то странный сон: большой стол с грязными тарелками и остатками пищи, солнце, сияющее через занавески, Дэнни в его нелепой форме…
Кэролайн подумала, что люди как дома – ты можешь открывать двери, ходить по комнатам, касаться разных предметов. Но кое-что навсегда останется невидимым и недосягаемым – системы внутри дома: водопровод, электричество, трубы и провода в стенах.
– Мы были с ним вместе всего раз. Мы оба знали, что это было ошибкой. Но я все равно продолжала посылать ему письма, открытки, локоны волос… – Адриана не выдержала и заплакала. Она взяла со стола салфетку – Кэролайн была уверена, что она грязная – и быстро вытерла слезы. – Моя бедная Ева!
Кэролайн ужасно хотела плюнуть ей в лицо. Это она должна была плакать сейчас! А теперь какой-то чужой ребенок вторгся в ее жизнь и угрожает все разрушить!
Хлопнула кухонная дверь, и в комнату с улицы зашел Трентон, отряхивая грязь с обуви.
– Мы решили похоронить отца под плакучей ивой, – сказал он. Тут Трентон увидел Адриану и застыл в дверях. – Простите… я думал, она уже…
Когда Адриана его увидела, в ее взгляде промелькнуло такое нездоровое возбуждение, что Кэролайн стало страшно.
– Сколько тебе лет? – выпалила она.
Трентон взглянул на Кэролайн, как будто прося у матери разрешение на ответ.
– Шестнадцать, – сказал он.
– Еве было бы тринадцать в июле, – произнесла Адриана. Она улыбалась, но улыбка была не радостной, а какой-то застывшей и неестественно широкой, как открытая рана. – Она хотела поехать в «Шесть флагов» на день рождения…
Трентон вытащил стул из-под стола, поцарапав пол, и тяжело на него опустился. Минна отвернулась, потирая лоб. Кэролайн прислушалась к тиканью и вдруг вспомнила, что большие часы из коридора уже упакованы и ждут аукциона вместе с другими вещами.
– Она… – Кэролайн не могла заставить себя произнести слово «умерла».
– Я звонила Ричарду из больницы. Даже не знаю зачем… Врачи сказали, что она не выживет. Я… я почему-то подумала, что Ричард сможет все исправить… – Лицо Адрианы побелело. – Но Ричард был уже мертв. Кто-то взял трубку и сказал мне: «Он умер и ничего вам не оставил. Не звоните сюда больше».
Минна резко вздохнула. Адриана этого не заметила. Она теперь смотрела на Кэролайн.
– Ее собирались похоронить… – продолжала женщина дрожащим голосом. – Уже читали ее любимый псалом – двадцать третий: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней». Я не могла на это смотреть. Не могла этого вынести! Я очнулась только на пути сюда. Я должна была приехать сюда… – ее руки задрожали так, что кубики льда в стакане стали биться друг об друга. – Это моя вина! Я была за рулем! Я должна была увидеть ту другую машину… Я должна была… спасти ее…
– Твою мать! – прошептал Трентон. – Она моя сестра…
– Минна, – резко сказала Кэролайн, – налей Адриане выпить.
Они сидели в молчании, пока Минна не принесла виски. Ей пришлось осторожно вынуть стакан из пальцев Адрианы – она сидела в оцепенении и как будто забыла, как ими двигать. Кэролайн чувствовала одновременно жалость и страх. Она помнила ту девушку на фотографии: широкое открытое лицо, веснушки и искренняя улыбка, как у ребенка из рекламы хлопьев или еще какого-нибудь «завтрака для всей семьи». И глаза. Ярко-голубые глаза. Как у Ричарда. Как у Трентона.
Кэролайн помнила, как ей позвонили из полиции и сообщили, что Трентон попал в аварию. Как она тогда мчалась на машине до больницы сквозь темноту, которая была готова ее поглотить в любую минуту.
Кэролайн встала. Адриана сжалась так, как будто ожидала, что она подойдет и ударит ее. Но Кэролайн больше не злилась – ни на Ричарда, ни на Адриану. В тот момент прошлое отпустило ее, она почувствовала долгожданную свободу и разлившееся по телу тепло и даже забыла о распухших лодыжках и похмелье.
Она не собиралась прощать его, все случилось как-то внезапно, как глоток воздуха после долгого погружения под воду. Теперь все кончено. Кэролайн просто любила его и ненавидела в одно и то же время. И это ее устраивало.
Она закрыла глаза и представила, что все комнаты в ее доме были атомами, которые составляли целую вселенную секретов и тайн. И она сама была в плену прошлого в ядре одного из атомов.
А теперь Кэролайн была свободна.
Она осторожно взяла Адриану за руку и сказала:
– Это не ваша вина.
– Она моя сестра… – снова прошептал Трентон, на этот раз, казалось, что он обращался к стене.
Сандра
– Я всегда хотела брата, – тихо сказала Ева, – а мама никогда не говорила мне про отца. Она сказала, что я из пробирки. Но это ложь.
– А теперь ты знаешь правду, – мягко сказала Элис.
– Наверное… наверное, это то, чего я всегда хотела, – знать правду. – Ева смотрела, как ее мать плачет в плечо Кэролайн. – Как бы я хотела, чтобы она не плакала. Она не виновата… – И вдруг она твердо сказала: – Я думаю, я готова.
– К чему готова? – спросила я, но она не ответила. Воздух задрожал, как струна скрипки. – К чему готова? – повторила я уже громче.
По телу прошел сильный спазм. Элис закричала. На секунду стало совсем темно. Когда тьма рассеялась, и я снова увидела столовую, наш скелет из лестниц и двери, которые открывались и закрывались как челюсти. Я почувствовала, что стала более легкой и какой-то… пустой.
– Ева? – прошептала Элис. Но никто ей не ответил.
Новенькая исчезла.
– Ну что ж, – сказала я, не понимая, почему мне так грустно и завидно в одно и то же время, – их нашли. Вивиан и Ева. Двое из трех пропавших детей найдены.
– Хватит, Сандра, прошу, – жалобно попросила Элис, как будто она была жертвой, а я – злодеем.
– Слишком поздно, Элис. Больше нет смысла притворяться.
Она глубоко вздохнула, как будто чайник на кухне засвистел.
– А тебе? – спросила она.
– И мне тоже.
Тишина. В ней я услышала, как постепенно оседают наши стены под действием гравитации и времени.
– Почему ты сказала, что Мартин стрелял в тебя? Столько лет ты лгала мне. Или ты правда забыла?