— Как же так произошло, что ты ничего не слышала в ту, последнюю ночь? Ведь он мужик не из слабых!
— Вы в номере его были?
— Ну.
— Значит, помните номерок-то? Спальня где? В глубине. А из ванной второй выход в кабинет. Дальше — гостиная. Да я, честно, и не прислушивалась как-то…
— Он приехал к тебе ночью? — Грязнов помнил показания водителя «ауди» Платонова о том, что Левон Аракелян в свой предпоследний вечер остался в Жостове.
— В третьем часу. Был сильно расстроенный и злой.
— Почему, не спросила?
— Конечно, спросила, но он отмахнулся, вот так, как от мухи, и сказал, что это его личные дела. А потом вдруг сделал предложение. Ну я и согласилась. Потом он с билетами там, с визами, а вечером мы встретились. Позвонил, я приехала. Он мне документы и вручил…
— В течение недели вы с ним много всяких мест посещали?
— Было.
— Какие?
— Ночные рестораны, казино…
— Слежки за ним случайно не замечала?
— Да я и не думала об этом!
— А он был как вообще? Спокоен?
— Кроме одной ночи, той.
— Но ведь его же убили. А ты сама и труп видела. Факт?
— Ну пусть факт, а я-то при чем? Это ваше дело, убийц искать.
— Увы, — кивнул Грязнов. — Давай свой пропуск. Отмечу, и отдыхай дальше.
— А меня больше тягать не будут?
— Если не попадешь в какую-нибудь очередную историю, не будут.
— Спасибо, — с чарующей улыбкой сказала она. — А вы мне понравились, товарищ генерал!
— Иди уж! — махнул ей Грязнов рукой. — И поосторожней с клиентами! Ох, не доведут они тебя до добра…
Многого от встречи с Элиной Лыткиной Грязнов и не ожидал. Хотя теплилась надежда, что она могла приметить убийц Левона Аракеляна, ведь не невидимки же они! Должны были обнаружить свою жертву, вести наблюдение, выбрать подходящий момент. Нет, тут, конечно, действовали профессионалы, причем высококлассные, вероятно, отлично знавшие его в лицо.
Эксперты-криминалисты сообщили, что проникновение в номер было произведено с помощью подбора ключа. И тут загадка. Замки в номерах отеля несложные, но и непростые. Значит, киллеры нашли время и подсуетились с ключом заранее. Или на время «одолжили» ключ у дежурной. Правда, в администрации отеля было сказано с уверенностью, что постороннему проникнуть в ящик стола, где хранятся ключи, практически невозможно. Однако Самохин легко вскрыл этот самый ящик с помощью обыкновенного перочинного ножа.
Грязнов позвонил Турецкому и сказал, что дело и в самом деле глухое и он, начальник МУРа, умывает руки.
— А не торопишься, Понтий ты наш Пилат? Я, к примеру, не собираюсь!
— Ну ты! От тебя до начальства ближе…
— Ага, щи погуще, дымы повыше… Залетай, потолкуем.
— Было бы о чем! — сварливо заметил Грязнов.
— Обещаю, что не ошибешься, — засмеялся Турецкий. — Жду.
Но тут, как назло, явился помощник и бесцеремонно положил на стол пухлую папку с документами.
— Что это? — брюзгливо сморщился Грязнов.
— Материалы к коллегии, Вячеслав Иванович. Среда сегодня…
— Мать родная! — хлопнул себя по лбу Грязнов. — Ну что за жизнь! Оставляй, буду смотреть…
Зашвырнуть бы эту папку подальше! Но Вячеслав Иванович с гримасой ненависти придвинул ее к себе и, раскрыв, углубился в материалы…
У Турецкого имелись веские причины для встречи с Грязновым. И не потому, что ему не нравилось тусклое настроение друга. Устал Славка. Все устаем, тут ничего не поделаешь. И с арабами этими пока намечается тухлый «глухарь». Однако зачем же вешать нос?
А вот особый интерес господина Коновалова к гохрановским драгоценностям, о котором уже говорил Кротов и что косвенно подтвердил генерал Федоскин, стоил того, чтобы на него обратили пристальное внимание. И в Генпрокуратуре, и в МУРе.
И еще несколько озадачивал странный оптимизм Федоскина, которого меньше всего интересовали, судя по всему, именно убийцы, то есть исполнители. Славка же не Федоскин, он человек совершенно конкретного дела, и, когда концы, как говорится, уходят в область недосягаемого для уголовного розыска, как, например, с теми же арабами, Грязнов словно бы теряет нить жизни. Ну что ж, не достанем исполнителей, возьмемся за заказчиков. Уж эти-то рядом…
Федоскин сказал, что уже отдал Косте какие-то предварительные материалы. А ведь Меркулов промолчал, ничего не сказал. Опять же непонятно: оба почему-то темнят — и фээсбэшник, и замгенерального. С этого Александр Борисович, собственно, и начал. Все с тех же «почему».
Ответ Кости был обезоруживающим:
— Что ты заладил, как попугай! Я хотел, чтобы ты услышал их версию из первых уст. А то стал замечать, что ты в последнее время начал как-то терять почтение к своему шефу, то бишь ко мне. Мол, чудит старик, стращает, а мы не боимся, мы пуганые… Все гораздо серьезнее, Саня, чем ты думаешь… Я полагаю, что Вячеславу удастся в конце концов договориться с Жоржем Аракеляном. У меня, понимаешь, есть мысль не просто приставить охрану к Нелли, а проводить ее в конечном счете в Штаты и сдать, что называется, с рук на руки. Ведь ее господа арабы, если убийство Левона действительно дело их рук, стрелять там или резать не станут. Но в качестве подсадной утки при охоте на Жоржа вполне могут попытаться использовать. А тут мы их и возьмем.
— А риск, Костя? И какова здесь моя роль? Бродить вокруг девицы? Ловить арабов и сдавать их американской полиции?
— Нет, тебе, Саня, лететь в Штаты никак нельзя. Ты, друг мой, уже всюду засвечен. Сергей Иванович, надеюсь, сказал тебе о спецотделе в службе Сидоренко?
— Намекнул.
— Ну вот. Если здесь имеется их интерес, тебе и шагу не дадут ступить! Можешь не сомневаться. Зато Денискину команду Сергей Иванович готов использовать в качестве своих агентов. За ними следить не будут. Да и потом, квалификация «волков» не позволит им оказаться в проигрыше.
— Смотри-ка, все продумал! — с долей иронии заметил Турецкий.
— А как же! — не принял ее Меркулов. — Ведь о живых людях речь идет! Если же возникнет вопрос, что они делают в Штатах, ответом не затруднятся: в отпуск собрались, купаться в теплой Атлантике, Майами-Бич посмотреть да себя показать. Чем не «новые русские»! Кротов, между прочим, отлично знает тамошнюю российскую диаспору.
— Генерал сомневается, что убийцы арабы, наверняка в курсе…
— А Кротов — наоборот. И обе версии надо проверять.
— Согласен. Опять же вернусь к генералу. Он полагает, что озвученным в прессе именам здесь уже ничего не грозит. А там кто знает… Я к тому, что пока еще Жорж и Комар живы, но это «пока» может закончиться в любую минуту. А они нам нужны живыми.
— Вот-вот, определенно придется подключать и ФБР, и нью-йоркскую полицию. Денис должен справиться. Он же набрался твоего опыта в Штатах? В прежние ваши поездки?
— Набрался, — неохотно согласился Турецкий, понимая, что посещение Америки на этот раз лишь улыбнулось ему.
— Это же прекрасно! — с воодушевлением продолжал Меркулов. — А Кротов с его связями окажет ему неоценимую помощь. Не переживай, Саня, у тебя и здесь дел, как говорится, невпроворот. Вот посмотри, чем тебя ФСБ одарило! — Он достал из папки пачку сколотых вместе принтерных листов. Помнится, у нас с тобой уже был разговор по поводу данного предприятия…
— О чем? Об алмазах, что ли?
— Они самые, Саня.
Турецкий взял листки, бегло скользнул по ним взглядом.
— И это что, все?
— Нет, тут только об алмазоперерабатывающем предприятии, принадлежащем господину Боярову. Там же ясно написано!
Турецкий кивнул.
— Причем с недавних пор. И заполучил наш герой сей жирный кусок не без помощи Пучкова, о коем ты также в курсе.
— Разве Гохран и тут имеет свой интерес?
— Еще какой! Ты читай, читай, особенно насчет прибыли…
Турецкий перелистнул несколько страниц.
— Ого! Да ведь прибыль завода подскочила втрое! Ай да молодец этот Бояров! Ну и что здесь плохого?
— Вот видишь, и ты туда же! Не разобравшись-то… На первый взгляд действительно ничего плохого. Бояров убрал посредников и стал напрямую работать с добытчиками. Но ведь посредники все люди господина Коновалова. Значит, что же? Должна была немедленно вспыхнуть война? А вот и ошибаешься. Все произошло как раз наоборот. И это обстоятельство дает мне право утверждать, что данная идея подсказана Коновалову его экономическим советником господином Штилем. Умнейшая голова, между прочим.
— Наслышан.
— А осуществлена эта идея совместными усилиями господ Боярова и Коновалова. Да, в госбюджет и в самом деле закапали денежки, но далеко не те, что должны были пролиться…
— Полагаешь, что-то капает в карман Отца?
— Это «что-то», Саня, только навскидку исчисляется миллионами.
— Но тогда тут не я, а Лаврентий Палыч нужен!
— Вот накликаешь однажды, потом спохватишься, да будет поздно. Меркулов поморщился, словно потеряв нить. — А взять те же драгоценности Гохрана… Кто там имел личный интерес?
— Судя по словам генерала Федоскина, все та же пресловутая «семья». В широком понимании.
— Не исключаю. Но кто, собственно, заварил кашу? Министр финансов, председатель Гохрана, советник президента по экономике…
— Его референт.
— Но Меркулов лишь отмахнулся.
— Ты лучше сам подумай, кто такие братья-армяне? Кто такой Комар? Да хоть и твой референт? Они, что ли, придумали аферу? Они пешки, Саня! Но именно на них и постараются списать все грехи. Другой вопрос: почему наши высокие чиновники уговорили президента благословить сделку? Отчего все сделали сами, причем быстро и тихой сапой?..
— По доктору Штилю, госчиновник и уголовник нынче не разлей вода! Действуют исключительно в собственных интересах… Но я смотрю, наш Бояров отстегивает банку «Восток» довольно крупные суммы…
— Ты не в курсе, под чьим патронажем банк?
— Нет, а что? И тут Коновалов?
— А вот выяснишь — и тебе станет все понятно. Счета, кстати, подлинные. Я имею в виду эти копии, им можно верить.
— А Славка, между прочим, давно уже на Коновалова зубы точит. Не он один, многие уверены, что наглые заказные убийства, в том числе и уголовные разборки, экономические преступления на сумму миллионы долларов, выполнялись по его прямым указаниям. Однако уверенность, не подкрепленную фактами, к делу не пришьешь… Вот я и думаю: а что, если нам начать с Боярова? Как ты считаешь?
— Забирай документы, — сказал Меркулов, протягивая папку, — и внимательно изучай. Потом обсудим… Да, к слову. Хочу добавить по поводу Комара. Я почти уверен — почти, Саня, — что его никто из наших охотников и пальцем не тронет. Он обязательно должен быть живым, чтобы в нужную минуту пел только то, что надо чиновникам. И всем остальным. Поэтому за него не беспокойся. Жоржик Аракелян — это совсем другой разговор. Хотя и тут дело терпит. А что касается убийц из Эмиратов, то… ладно, иди, подумаем.
В коридоре Турецкий встретил своего помощника, члена его следственной группы, спешившего навстречу. Этот белобрысый высоченный парень работал в прокуратуре всего третий год.
— Александр Борисович, там к вам посетительница! Та-акая! — Он от восторга и почтения закатил глаза.
— Ка-акая? — передразнил его Турецкий.
— Сами убедитесь. Боярова Елена Юрьевна!
— И где она?
— Возле вашего кабинета прохаживается. И видно, нервничает.
— Есть причины, — усмехнулся Турецкий, но шаг не убыстрил.
Боярова курила на лестничной площадке. Увидев идущего Турецкого, бросила в урну сигарету и повернулась к нему, ожидая, что он первый обратит на нее внимание. Но Александр Борисович, мельком окинув ее взглядом, прошел к своему кабинету, открыл дверь.
— Здравствуйте, Александр Борисович! — услышал он ее голос сзади.
— Здравствуйте, вы ко мне?
— Это скорее способ унизить посетителя, нежели набить себе цену! уверенно заявила женщина. Действительно великолепна, Турецкому не надо было много времени, чтобы оценить ее внешние достоинства.
— Извините, не понял?
— Вам же доложили обо мне. Молодой человек специально пошел.
— А-а… так это вы и есть…
— Елена Юрьевна Боярова, — уже теряя терпение, представилась она.
— Очень приятно. Александр Борисович… ах да! — Он принужденно засмеялся. — Действительно, извините, документы, совещания… — Он показал папку с бумагами. — Забылся. Прошу. Садитесь. Чем обязан?
— У вас курят?
— Курите.
— Мне сказали, что вы ведете дело по поводу убийства мистера Макклина. — Боярова положила на стол газету «Московский комсомолец» и, затянувшись сигаретой, обволокла себя дымом.
— Вы хотите назвать убийц?
— Нет, я пришла, чтобы прояснить ситуацию с моим мужем, Николаем Андреевичем Бояровым.
— Готов выслушать вас.
— В этой газетенке упоминается его имя. Вы читали статью?
— Ну а как же! — Турецкий пожал плечами.
— Может быть, она и опубликована с вашей подачи?
— С какой стати? — сделал удивленные глаза Турецкий.
— Мне говорили, что вы одно время активно подвизались на журналистском поприще. Вот и эта статья такая… как бы это… обтекаемая. Некоторые источники, не пожелавшие себя назвать, и так далее. Я ведь вижу, типичная утечка. Для привлечения внимания…
Боярова уже определенно нравилась Турецкому. Умна, наблюдательна, но, самое главное, предпочитает говорить то, что думает. Он улыбнулся с таким выражением лица, чтобы она могла истолковать его реакцию именно так, как ей хотелось бы.
— А скажите мне, пожалуйста, Елена Юрьевна, что это за таинственная фигура, которая в курсе моих прошлых и нынешних дел?
— А вот это как раз и неважно. Но я пришла для откровенного разговора. И если вы…
— Я того же мнения.
— Тогда постарайтесь какое-то время меня не перебивать, а я обещаю не злоупотреблять вашим вниманием. — С этими словами Боярова положила на стол Турецкого уже известный ему журнал с диадемой на обложке. — Думаю, его вы тоже видели. А может, и читали. Если вы владеете английским…
— Владею.
— Прекрасно. Эта диадема действительно когда-то принадлежала моим предкам. Семейству графов Демидовых. Далее. После блестяще проведенной операции в ресторане Дома литераторов вам, должно быть, стало известно, что я старательно собираю реликвии предков. Вероятно, и мой муж попал в уголовную историю исключительно из-за желания сделать мне подарок: поднести золотую диадему. Увы, его желание не сбылось, и я, честно говоря, не знаю, по какой причине. Теперь я понимаю, в чем может быть вина Николая. Да, он пошел на поводу у людей, которые были первоначально заинтересованы в краже. Другого слова тут не подберешь. Но сам-то муж действительно видел свою посредническую роль в том, чтобы помочь государству с инвестициями. И диадема, как я полагаю, могла стать его гонораром, с одной стороны, а с другой — вернуться к законному владельцу и уже никогда не покидать пределов России. Теперь о людях. Кто они? Очень большие чиновники: министр финансов, председатель Гохрана, советник президента по экономике. Особое место занимает референт последнего — некто Игорь Леонидович Маркин. Весьма скользкий тип. По-моему, его роль в деле с драгоценностями — главная. Не знаю, как другие, а лично я его и на дух не переношу. Как не переносила и бывшего бухгалтера Комара. Но на Маркине я хотела бы остановиться особо. Представьте себе, мелкий кремлевский чиновник, но с непомерными амбициями и, по словам мужа, с толковой башкой экономиста. Для меня во всей этой истории остается неясной одна вещь: зачем нужно было этому Маркину подсовывать мне каких-то охранников с их уголовными рожами и повадками?
— Извините, вынужден перебить вас. А какое отношение вообще имеет этот чиновник к охранникам, тем более с уголовными рожами?
— Вы не слышали такую фамилию — Довбня? Тимофей Поликарпович.
— Мне известно, что человек с такой фамилией руководит охраной среднего чиновничьего звена в Кремле. Речь о нем?
— О ком же еще! Другого с такой фамилией, пожалуй, и в Кремле не сыщешь!
Турецкий по достоинству оценил реплику Бояровой и весело рассмеялся.
— Так вот, Маркин и Довбня — друзья-приятели. И я почти уверена, что подобная охрана организована специально, чтобы те могли знать, что у нас дома происходит, с кем мы встречаемся, о чем говорим и так далее. Впрочем, выяснять этот вопрос — уже ваша прерогатива. Но вернемся к делу. После ухода ваших сотрудников из моего дома у меня произошел весьма нелегкий разговор с мужем. Я дала ему приличный срок, целые сутки, чтобы он все продумал и явился к вам. К сожалению, он не явился. Тогда пришлось приехать мне.
— Может быть, сутки — недостаточный срок, чтобы действительно все хорошенько обдумать и явиться с повинной?
— Для того чтобы поступить по-мужски, и суток не требуется! безапелляционно возразила Боярова и снова потянулась к сигаретам.
— В любом случае спасибо, что вы приехали. Однако я пока не пойму, чем реально могу вам помочь.
— Я вам назвала истинных виновников кражи государственных ценностей. И если вы думаете, что дело это как-то заглохнет само собой, вы сильно ошибаетесь. Да, многим бы хотелось, чтобы это было именно так. Чтобы оно вообще никогда не всплыло. Но теперь уже поздно. А поскольку я уверена, что всплыло оно именно при вашем непосредственном участии…
Резко зазвонил телефон.
— Извините, — сказал Турецкий и поднял трубку. — Здравствуйте, да, я. Елена Юрьевна у меня, Николай Андреевич… — Он с улыбкой взглянул на Боярову и укоризненно, но и с уважением покачал головой. — Да уж чего хорошего! Жду в любое время. Хорошо.
— Что? — язвительно заметила Боярова. — Не вынесла-таки душа поэта? Жаловался на меня?
— Поделился… Все же разнести стальные ворота…
— Железные.
— Все равно — лихо! Это ж надо додуматься! С машиной хоть порядок?