То же самое высказал Аракелян и по поводу похорон брата, организованных — и здесь никуда уж не денешься — Вячеславом Ивановичем. В самом деле, не Нелли же заниматься этими проблемами! Жорж обещал немедленно возместить все расходы и по этой части, для этого надо было просто позвонить или подъехать в Альфа-банк. Он дал номер телефона и назвал фамилию сотрудника банка, к которому следовало обратиться. Что же касается официальной стороны вопроса, то Жорж продиктовал номер своего факса и предложил прислать ему немедленно заполненные бланки договоров, он подпишет и возвратит через того же сотрудника банка.
Воспользовавшись доверительным разговором, Вячеслав Иванович высказал свое мнение, что охрану девушки целесообразнее было бы поручить частному охранному предприятию, за действия которого он ручается. Девушку вообще можно доставить в Нью-Йорк и сдать, что называется, с рук на руки. Предложение обрадовало Неллиного дядю.
Таким вот образом и удалось без особого напряжения, а главное существенно, решить проблему оплаты Денискиных сотрудников. Что всякий раз, когда возникала необходимость обратиться к собственной же «Глории» за помощью, было для Грязнова-старшего похуже острого ножа у горла…
Оптимальным вариантом в данной ситуации была бы, конечно, пара Голованов — Агеев, поскольку даже чисто внешне они не очень походили на телохранителей — слишком разные: большой и маленький. Но эти двое были уже задействованы в операции с семейством Бояровых и могли там потребоваться в любую минуту. Вот и предложил Вячеслав Иванович Денису приставить к Нелли Николая Щербака с Володей Демидовым — оба мужики здоровые, рослые, силушку девать некуда, право слово — «волки» же! Со столь откровенной, даже несколько вызывающей силой вряд ли кто решится в открытую покуситься на здоровье или жизнь девушки. А подобные варианты были вполне возможны, если учесть, что и до кладбища, и после, особенно во время неизбежных поминок, может случиться буквально что угодно.
И хотя ничего особенного ни на одном из этапов печального действа не произошло, все были начеку, и, вероятно, не зря.
Как и предсказывал девушке Грязнов, народу собралось порядочно. Само по себе армянское сообщество в Москве не так уж мало. Вести о происшествиях с кем-нибудь из диаспоры разлетаются мгновенно. А убийство Левона Аракеляна, богатого армянина, как тот ни маскировался под Уолтера Макклина, разнеслось со скоростью если не света, то уж звука — точно. Известная ведь личность этот ловкач Левон! А тут еще и множащиеся слухи, что вроде нагрел он кого-то, и крепко, видать, нагрел, если его порешили в одночасье. Одним словом, тесный храм на Армянском кладбище был забит под завязку.
Грязнов, опекавший племянницу покойного, невольно находился и сам в эпицентре внимания. Всякий, кто хотел что-то сказать теплое или просто сочувствующее одинокой родственнице, невольно сталкивался взглядом с Вячеславом Ивановичем. А тут еще и парочка весьма приметных охранников окидывала притворно равнодушными глазами скорбно-заинтересованно колышущуюся толпу вокруг постамента с дорогим гробом, у которого лишь малая часть крышки открывала утонувшую в цветах голову покойного.
Давно уже Вячеслав Иванович не наблюдал такого скопления, такого вызывающего парада криминальных лиц. Но не пойман — не вор! Вот и наблюдай, вот и щелкай клювом от невозможности перекрыть входы и выходы и выдергивать себе тех, кому давно уже пора отдыхать на курортах в районе южных побережий северных морей…
Но почти невероятным было для Грязнова появление одной из самых известных личностей уголовного мира. Раздвигая толпу, к Нелли приблизился Баграт Суренович Мкртчян, знаменитый в преступном сообществе Малюта, правая рука Отца. Смотри-ка, не испугался, приехал, а теперь, поди, желает сказать что-то утешительное племяннице человека, которого, совсем не исключено, сам же и приказал убить. Впрочем, нет, Баграт на мусульманские штучки не пошел бы. А вот сдать, к примеру, Левона мусульманам мог вполне. Это в том случае, если братья Аракеляны провинились перед Отцом. Или уж совсем третье: действительно сочувствует. Считает же Кротов, что у фирмы «Голден», основанной братьями, была постоянная «крыша» Отца…
Рослый Баграт склонился к девушке и негромко — слышал Грязнов — сказал несколько слов по-армянски. Отечески сжал ей плечо и, подняв глаза, кивнул Грязнову.
— Я сочувствие свое высказал, — сообщил он уже по-русски генералу. Спросил, может быть, помощь нужна. Это хорошо, что вы, генерал, не оставили сироту без внимания. Все мы, — он широким жестом обвел церковные своды, признательны вам, генерал…
«Ишь ты, — внутренне усмехнулся Грязнов, — прямо как патриарх!»
— Сегодня, после печального ритуала, генерал, ресторан «Айастан» будет работать только для тех, кто захочет помянуть нашего брата и земляка Левона Аракеляна. Милости просим, генерал, приглашаем почтить…
Баграт почтительно склонил голову и отошел в толпу. Грязнов даже не успел сказать ни да ни нет, как тот исчез, будто только для этого приглашения здесь и появился. Нет, никуда Вячеслав Иванович ехать не собирался. Не одобрил бы он и присутствие на поминках Нелли, но своенравная девушка вполне могла его и не послушаться. Что ж, на этот случай рядом с ней и находились Демидыч со Щербаком. А в принципе среди такой толпы армян ей и на самом деле вряд ли что-то могло бы грозить. Естественно, что о мусульманах и речи бы никакой не было…
И вместе с тем появление Малюты как бы подсказывало Грязнову, что криминалитет ничего не имел против покойного и в смерти его не был заинтересован. Вот и понимай как знаешь…
С Нелли хотел побеседовать и Турецкий. Он приехал вместе с Грязновым, но из машины не вышел, чтобы не вносить своим случайным присутствием полнейший дискомфорт в сознание провожающих. Действительно, с какой бы это стати начальник МУРа и известный «важняк» пошли бы провожать в последний путь бывшего уголовника! Тут у кого хочешь крыша поедет.
Поэтому, когда кончилась длинная и малоприятная процедура прощания, когда, завалив свежий холмик цветами, ушли могильщики, а провожающие — кто словом, а кто и вежливым жестом — выразили единственной родственнице свое почтение и дружно тронулись в направлении Речного вокзала, где на Флотской улице находится армянский ресторан, Володя Демидов подвел Нелли к шикарному милицейскому «форду» с затемненными стеклами — от чрезмерно любопытных.
Грязнов представил Нелли Александра Борисовича. Турецкий был мягок, но настойчив и, не шокируя девушку сведениями о неправедной жизни ее родственников, сообщил, что вместе с ней в Штаты отправляются сотрудники, которым поручено отыскать убийц Левона Вартановича, предотвратив тем самым следующие вполне вероятные убийства. Он не пугал, он просто ставил ее в известность, что со смертью дяди ее мытарства, к сожалению, не кончаются. Вот и надеялся «важняк», что Нелли, осознав суть вещей, поможет организовать встречу с Жоржем Вартановичем. Со стороны следствия тому опасность не грозит, а вот помощь в раскрытии преступления оказать вполне в его силах.
У Нелли в этой связи, вероятно, возникли вопросы, которые она поначалу не решалась задавать, но в конце концов все свела к одному, который в ее устах выглядел совсем не наивно.
— Ответьте мне, мои… дяди и в самом деле вели… неправедный образ жизни, как я уже успела наслушаться?
Турецкий с Грязновым переглянулись, и Александр Борисович утвердительно кивнул:
— Да, хоть это мне и неприятно именно сейчас вам говорить.
— А я могла бы… ну, узнать об этом подробнее?
— Не уверен, что вам это нужно, милая вы моя, но… А кто из них двоих вас конкретно интересует?
— Теперь дядя Жорж, — твердо ответила она.
— Мы посмотрим с Вячеславом Ивановичем, — слегка нахмурился Турецкий. — Хотя вам от этого не станет легче жить.
— И тем не менее, — настаивала она.
— Хорошо, посмотрим… Но я не исключаю, что, вернувшись в Нью-Йорк, вы перемените свое решение. Не буду вас больше задерживать. Еще раз прошу принять мои самые искренние соболезнования…
Нелли перешла в машину, где ее ожидали охранники, а Грязнов с Турецким уехали в Генпрокуратуру, куда Константин Дмитриевич уже пригласил и Дениса, которому, по его замыслам, теперь отводилась главная роль.
Инструктаж длился сравнительно недолго.
Вся программа пребывания группы Дениса в Нью-Йорке, в сущности, сводилась к четырем пунктам:
1) охрана Нелли Гаспарян;
2) выход на Жоржа Вартановича и с его помощью розыск Комара;
3) розыск Валерия Комара — для передачи его российским следственным органам (как — это отдельный вопрос);
4) оказание помощи полиции Соединенных Штатов в розыске и задержании убийц-мусульман, бывших в Москве и останавливавшихся в «Метрополе».
В третьем и четвертом пунктах Меркулов надеялся на помощь американской юстиции в лице «старого друга мистера Костьи» Джеми Эванс, соответственно министра юстиции и одновременно генпрокурора США. С госпожой Эванс Денис был уже знаком во время предыдущих служебных командировок в Штаты. Естественно, что и Меркулов на всякий случай предупредил обращение к ней Грязнова-младшего телефонным звонком. Миссис Эванс немедленно вспомнила способного юношу, посещавшего ее офис вместе с «мистером Турецки». И вообще была рада звонку «старого друга». Да, она в курсе грязной истории с ценностями Гохрана, которую ухитрились осуществить международные аферисты воистину преступность не имеет национальности! Меркулову оставалось лишь тяжко вздохнуть…
Григорий Степанович Коновалов давно уже собирался осуществить свой заманчивый план: поселить собственных соратников в одном престижном месте. Когда-нибудь, уверенно полагал он, такой поселок сам собой вырастет в некий райский городок по типу того, о чем, возможно, тоже думал, то так и не осуществил товарищ Сталин. Правда, великий вождь всех народов, будучи человеком несомненно умным, не доверял своим соратникам и имел к тому все основания. Коновалов же не собирался повторять ошибок вождя. Он был уверен, что живущие в достатке и одной большой компанией люди легче управляемы. Поэтому каждый должен был иметь прекрасный особняк со всеми мыслимыми удобствами и не тесниться на каких-то пятнадцати сотках, а по меньшей мере раскинуться на весь гектар.
По некоторым данным такая возможность появилась. Когда Григорию Степановичу доложили, что Бояров каким-то образом получил документы, разрешающие ему развернуть крупное строительство в районе Николиной Горы, Коновалов тут же пригласил к себе Штиля.
— Слыхал, ученый, какой куш Боярин-то оторвал?
— Если речь о строительстве особняков по Рублево-Успенскому шоссе, то слышал.
— А почему молчал? Почему я не знаю? — удивился Коновалов.
— Я, Григорий Степанович, занимаюсь глобальными задачами. А это вопросы частные. Тактические. Если у вас проснулся интерес в данном направлении, могу дать пару практических советов.
— Понятно, — хмыкнул Коновалов. Великий теоретик конечно же презирал земные проблемы, оставаясь при этом сугубым практиком, если это было ему выгодно. — Давай выкладывай свой источник информации. Сравним, нет ли туфты.
— Какая же может быть туфта, — засмеялся Штиль, — если мне об этом сообщил сам исполнительный директор «Феникса»! Тот, у которого все права на строительство. Кротов его фамилия.
— Погоди, не понимаю. При чем здесь «Феникс», если строит Бояров?
— А землица-то принадлежит Кротову!
— Да?.. Знакомое что-то… От кого слышал, не напомнишь?
Штиль снова засмеялся:
— Да от меня же, Григорий Степанович! Я разок попытался было познакомить вас, но… Вы же человек занятой! У вас время расписано по минутам! Опять же проблемы государственного устройства, экономика будущего…
— Ладно, ладно, — морщась, отмахнулся Коновалов от больно уж откровенной лести, правда высказываемой языком суровой истины. — Ты мне вот что объясни, раз оказался в курсе… Фирма-то у твоего Кротова — да? получается небогатая? Если не сама строит, а уступила подряд Боярову?
— Верно подметили, Григорий Степанович. И в этой связи все дивиденды от строительства будут практически принадлежать Николаю Андреевичу.
— Ну поскольку ты сам вызвался, поезжай, Эдуард, к Боярову и договаривайся с ним. О чем, скажу, — решил Коновалов.
— Вы действительно считаете, Григорий Степанович, что это дело стратегического значения? — с ехидцей спросил Штиль.
— Считаю, — купился-таки Коновалов.
— Тогда им должны и заняться лично вы! — торжествующе провозгласил Штиль. — Мне Бояров определенно откажет.
— Подожди, — словно от мухи, отмахнулся Коновалов. — Они небось из финского кирпича собираются строить? Не в курсе?
— Бояров, ежели пожелает, получит теперь любой кирпич.
— Он ничего не получит, если не согласится с моими условиями. Навар пополам и семьдесят процентов особняков — наша собственность.
— Не выйдет, — отрицательно помотал головой Штиль.
— Это почему же? — фыркнул с презрением Коновалов.
— Фирма «Феникс» работает под «крышей» ФСБ. Это мне доподлинно известно.
— Да хоть под самим президентом! А кирпич не пойдет! Но если даже и пойдет, то не дойдет! Гарантия.
— Именно потому, что я не располагаю вашими возможностями, Григорий Степанович, считаю мою поездку для вручения вашего меморандума господам Боярову и Кротову абсолютно бессмысленной, — вежливо, но достаточно твердо заявил доктор Штиль, потеряв всякий интерес к своему собеседнику.
Кому-нибудь другому Григорий Степанович нипочем не простил бы подобной дерзости, но Эдуард Эдуардович, по его убеждению, был, говоря языком классика, голова. Поэтому, немного поразмыслив, Коновалов пришел к выводу, что ученый прав. А что иной раз верные свои мысли выражает, не сильно заботясь о почтительности, так на то он и есть интеллигент. У них у всех всегда мозги немного набок и не согласуются с устной речью. Понимать надо такие слабости…
— Хорошо, — миролюбиво заметил Коновалов. — Сам займусь.
Идея насчет строительства особняков на Николиной Горе, которые, к слову, никогда там не будут построены, была воспринята Кротовым поначалу неодобрительно. Алексей Петрович считал себя человеком конкретного дела, решающим реальные и вполне конкретные же задачи. Например, отыскать ценности Гохрана. Тяжело? Может, и невыполнимо! Но это — задача. Поэтому при первом же удобном случае он обратился к Турецкому.
— На кой черт, не знаешь? — В свой вопрос Алексей Петрович вложил все свои сомнения.
— Вот ты часто говорил, что тебе нравится якшаться со Штилем. Что эти якшанья… можно так сказать?
— Нельзя, нет такого слова. Но я понял, о чем ты.
— И слава богу. Значит, можешь себе представить, что всем нам было бы очень важно, если бы ты был вхож в дом Коновалова точно так же, как в дом Штиля. Почему? Сам говоришь, что, к примеру, диадема может находиться в сейфе любого богатого человека. А если она в сейфе Коновалова? Нет, вовсе нет необходимости немедленно и тайно вскрывать этот самый сейф. Хотя и это ты способен сделать. Однако приятельские отношения с Отцом криминальной империи помогут выйти и на другие, не менее важные дела.
— Ну да, не век же терпеть Отца?
— Это во-первых. Придет и его час. А во-вторых, ты говорил, что кусок жирного пирога Коновалов не мог пронести мимо своего рта. Выходит, часть денег за похищенные драгоценности, а возможно, и часть их самих, находится в кармане Григория Степановича. Как их вернуть государству — другой вопрос, но и он тоже имеет место быть. Наконец, третье. Слава Грязнов уже давно точит зубы на этого зубра. По некоторым данным, коноваловская охрана, а если быть точнее, то самые настоящие боевики, проходят обычно курс обучения где-то в Софрине. Не то при воинской части, не то в спортклубе. А для чего им это нужно? Для каких акций? И почему так скоропалительно исчезли бывшие охранники Бояровой, которым ты со товарищи обломал рога? Не вопрос?
— Все это, конечно, очень интересно, — без всякого энтузиазма ответил Кротов, — но как-то пока не сильно убеждает. Однако не будем терять времени попусту, надо, — значит, надо…
И он явился в офис Николая Андреевича Боярова ровно в три часа пополудни, как это было договорено накануне, для совместной беседы с Коноваловым.
Григорий Степанович уже сидел в кресле и курил. После короткого знакомства, во время которого Кротов прямо-таки физически ощущал на себе внимательный и словно бы что-то вспоминающий взгляд Коновалова, перешли к делу. Самому Алексею Петровичу, кстати, не надо было ничего вспоминать: не такое уж и давнее прошлое выплыло мгновенно, высветив в памяти картинку заснеженного сибирского городка и небольшого пристанционного ресторанчика в нем. Воистину пути Господни неисповедимы…
— Хочу, чтоб наш разговор, Григорий Степанович, был предельно откровенным, — начал Бояров. — Мы с моим коллегой, — он кивнул на Кротова, — отлично понимаем, что вы с вашими возможностями можете крепко затормозить строительство. Если вообще не заморозить его на неопределенное время, так?
— Ну если вы, господа, — широко улыбнулся Коновалов, — все прекрасно понимаете, то и наш разговор, то бишь базар, может оказаться весьма продуктивным.
— Итак, — ответил ему принужденной улыбкой Бояров, — ваши условия?
— Мы оплачиваем большую часть расходов. Семьдесят процентов особняков уходят в нашу собственность. Деньги, полученные от реализации, пополам.
— Поясните, пожалуйста, — вмешался Кротов, — что означает «большая часть»?
— Процентов семьдесят — восемьдесят полагаю. Если вас это не устраивает, мы можем полностью оплатить все затраты на строительство.