Ваня вдруг вспомнил, что ведь Левона-то, по слухам, убили арабы! И тут опять эти!.. Нет, правильно крикнул ему этот русский, надо действительно вызвать полицию. Да вот еще и телохранитель Нелли совсем без движения, убит, что ли? Ну и ну…
И Ваня, призывая посетителей, готовых уже покинуть его заведение от нежелания быть замешанными в чьи-то опасные разборки, успокоиться и без ненужной паники закончить свою трапезу, взялся за телефонную трубку.
Первым прибыл сержант Уолтер Бриггс, местом работы которого и был этот район Брайтона. Ваня встретил его в дверях и кратко изложил свою версию развернувшихся в кафе событий. Полицейский, хорошо знакомый с Ваней, не спорил, слушал, но, опять-таки зная Ваню, не торопился зафиксировать происшествие, нарисованное темпераментным хозяином «Дельфина». Он собирался выслушать и других свидетелей, если бы таковые оказались рядом. Наконец, посреди зала лежали двое без видимых признаков жизни, со скованными руками, а один из них — с крепко зажатым в ладони пистолетом.
Бриггс, здоровенный парень, как оно и положено нью-йоркским полицейским, перевернул на спину одного, другого араба, прислушался и удовлетворенно поднялся.
— Оба в шоке, — заявил он авторитетно, — но дышат. Ничего, скоро отойдут… Так что здесь случилось? — обратился он к заканчивающим свои завтраки посетителям.
Ответом ему было дружное молчание. Все здесь были жителями Брайтона, а в этом районе не имеют привычки обращаться к полицейским по всяким пустякам. Подумаешь, набили морды каким-то арабам! А вы к девушкам не приставайте! Хорошо еще, нашлись добрые люди, защитили бедняжку…
— Быть может, все-таки кто-то из вас, господа, что-нибудь видел?
Вежливая настойчивость полицейского, в сущности, такого же простого человека, как они все, возымела действие.
— Я видел, — гордо заявил одетый с некоторым шиком молодой человек.
— Слушаю вас! — повернулся к нему полицейский. — И что вы видели?
— Не что, а кого!
— Кого вы видели? — терпеливо повторил полицейский.
— Девушку! — отвечающий демонстративно поднял указательный палец. Она сидела вон там! — указал он на стол, на котором в настоящий момент «отдыхал» телохранитель. — Она сидела вот с ним! А эти мерзавцы… — Палец на этот раз уперся в лежащих на полу арабов.
— Спокойнее, приятель, — снисходительно перебил свидетеля полицейский. — Смотрите, как бы вам не пришлось отвечать за оскорбление!
— Хорошенькое дело! Так это, значит, я, по-вашему, собирался похитить красивую девушку, да? И это я убил вон того парня?
Бриггс внимательнее посмотрел на лежащего на столе телохранителя и, сделав рукой знак помолчать, приблизился к Фрунзику. Пощупал его шею, присмотрелся, нашел след от укола, прислушался к дыханию спящего крепким сном и, наконец, отрицательно покачал головой.
— Ваши фантазии, приятель, все-таки должны иметь границы. — Он достал из кармана лежащего водительские права, прочитал, сунул обратно в тот же карман и, положив ладонь ему на плечо, сказал: — Вероятно, ему сделали сильный укол, он спит. И тут нужен врач, которого я и вызову. Так что же это была за девушка? И кто ее спасал? Как хоть она выглядела?
Свидетель уже открыл рот, чтобы начать свой очередной монолог, но Ваня, сделав Бриггсу таинственный знак пальцем, поманил его к себе. Полицейский, приказав всем ничего здесь не трогать, ушел за портьеру.
Когда он через несколько минут вышел в общий зал, невольные свидетели с интересом наблюдали, как немного пришедшие в себя арабы пытаются сориентироваться, понять, что с ними произошло, приподняться, но им определенно мешали скованные за спиной руки, а помочь никто из посетителей кафе не собирался.
Уолтер Бриггс помог пострадавшим подняться на ноги, жестом приказал сесть на стулья, но наручники не расстегнул, а пистолет за кончик ствола поднял и положил на стол.
— Мы ни к кому не имеем претензий, — сразу заявил более крупный из арабов. Речь, правда, давалась ему с трудом: язык еле ворочался во рту. И он никак решительно не мог понять, что именно свалило его на пол и вырубило сознание.
— Кто вы, — сурово спросил полицейский, — каким образом оказались в наручниках и чей это пистолет? Но прежде чем вы станете отвечать на мои вопросы, я предупреждаю вас, что вы имеете право…
Бриггс не закончил обязательную фразу о том, что допрашиваемый имеет полное право не давать показаний против самого себя и так далее, потому что у тротуара напротив кафе «Дельфин» резко затормозил большой белый «форд».
В кафе быстрой деловой походкой вошел мужчина в сером костюме, за ним шли двое парней с заметной выправкой военнослужащих.
— Простите, сержант, — сказал «серый», одному Бриггсу предъявляя свое удостоверение. — Эти люди поедут со мной.
Сержант посмотрел удостоверение и, хотя никакого приступа радости не испытал — подобно всем полицейским, Уолтер Бриггс без всякого почтения относился к службе ФБР, — согласно кивнул и сказал:
— Забирайте, сэр.
Парни «серого» человека вмиг подхватили арабов под скованные руки и почти бегом вынесли наружу, прямо к машине.
— Вы сделали все правильно, сержант, — сказал фэбээровец. — Передайте привет вашему начальнику мистеру Джекобсу. А вас лично я поздравляю, получите награду. Я сообщу о вашем достойном поведении вашему начальству.
Он ушел, а сержант Бриггс, еще ничего не понимая толком, продолжал смотреть ему вслед, пока все тот же Ваня Иванов не отвлек внимание полицейского своими знаками.
— О чем говорил этот тип, если, конечно, не секрет? — Глаза у Вани искрились любопытством. Но, заметив некоторую отчужденность полицейского, добавил, чтобы снять неловкость своего вопроса: — Нет, это я к тому, что, скорее всего, скоро сюда подъедут люди от Жоржа Аракеляна. Все-таки малый, — он кивнул на Фрунзика, мирно почивавшего возле перевернутой кружки с мацони, — был телохранителем у Нелли. У очень, скажу я вам, сержант, богатой наследницы. Во-он из того дома, — теперь Ваня показал на виллу покойного Левона. — Вы меня понимаете?
Полицейский, уже начинавший, кажется, что-то соображать в происходящем, важно кивнул:
— Ну-ка, мистер Ваня, налей мне бокал вашего русского пива!
— Куда вы меня везете? — устало спросила пришедшая наконец в себя Нелли.
— Туда, где по крайней мере в ближайшие несколько дней вас не смогут украсть, чтобы затем диктовать вашему дядюшке любые условия, — не оборачиваясь, сказал сидевший за рулем Сева Голованов.
— А что, — после некоторой паузы спросила Нелли, — за эти ваши несколько дней должно случиться нечто экстраординарное?
— Все может быть, Нелли, — философски заметил Филя Агеев.
— А для чего вы велели Ване дозвониться до дяди?
— Видите ли, Нелли, — сказал Голованов, — произошло именно то, чего мы ожидали. И почему все время старались, даже вопреки вашей воле, и вашего дядюшки в особенности, быть рядом с вами. В том же, что ваша и дядина охрана, по сути, ничего не умеет, вы только что сами смогли убедиться. Теперь необходимо, чтобы то же самое понял и господин Аракелян. Если поймет и постарается помочь нам, будет жить. Ну а нет, значит… сами понимаете, какая здесь, вокруг вас, идет игра.
— Вот как раз никакой игры я и не вижу, — возразила девушка.
— Хотя, должна сказать, это очень неприятное ощущение, когда тебе в поясницу давят стволом пистолета и шепчут на ухо: «Молчи! Один звук — и ты покойница!» Бр-р! — Она зябко передернула плечами. — А откуда же вы появились все-таки? Я же вас не видела.
— Именно так и должны работать охранники, — заявил Филя, — а не обжираться простоквашей…
Нелли весело рассмеялась.
Голованов между тем взял телефонную трубку и стал нажимать кнопки набора. Поднес к уху.
— У нас все в порядке, — сказал наконец. — Да, один к одному. Говори адрес, запоминаю… Бульвар Дуглас, двадцать три… Какой этаж? Шестнадцать, понял. Нет, разберемся. — Положив трубку на место, обернулся к Нелли: — Вы не откажете нам в помощи, надеюсь?
— А что такое?
— Как будем ехать на бульвар этого Дугласа?
— Ах вон что! — улыбалась она. — По Бродвею прямо, потом свернем на Лютера Кинга, я покажу где… — Она посмотрела на Филю и снова рассмеялась. — Честное слово, прямо как в кино!
— Это хорошо, что вам нравится. — Филя был тоже доволен. Кажется, нарушенные было уже почти совсем доверительные отношения с этой девушкой понемногу восстанавливались. И это означало, что и судьба всей операции не подвергалась очередной опасности срыва…
— Скажите, а вы все работаете у генерала Грязнова? — неожиданно спросила девушка.
Филя иронически хмыкнул, а ответил Голованов:
— В принципе это не совсем так, хотя и близко… Мы работаем в агентстве, занимаемся охраной, розыском и так далее. А директор этого агентства Денис Андреевич, самый молодой из нас, он в настоящее время в Вашингтоне, на приеме у министра юстиции.
— В принципе это не совсем так, хотя и близко… Мы работаем в агентстве, занимаемся охраной, розыском и так далее. А директор этого агентства Денис Андреевич, самый молодой из нас, он в настоящее время в Вашингтоне, на приеме у министра юстиции.
— Ишь, как высоко забрались! — удивилась Нелли. — А в общем-то зачем вам все это надо? Кого вы здесь теперь ловите? Если убийц дяди Левона, то, наверное, они и были в том кафе, у Вани. А вы их даже и не задержали…
— Я думаю, — с усмешкой ответил Голованов, — что тех арабов уже с пристрастием допрашивают в ФБР. Так что за них можно больше не волноваться. Нет, Нелли, нас интересуют теперь уже не они. Вот сейчас мы приедем к Алексею Петровичу и расскажем вам все более подробно.
— Значит, вы хотите, чтобы я стала помогать вам разыскивать увезенные из Гохрана сокровища, так?
Сыщики переглянулись и расхохотались.
— Вы, оказывается, все знаете, а мы тут темним… — развел руками Филя. — Если не секрет — откуда?
— А мне об этом говорил еще в Москве Вячеслав Иванович.
— Ну, Нелли, — восхитился Голованов, — нам с Филей остается лишь развести руками!
Эти же самые слова полчаса спустя сказал Голованов Кротову, открывшему им дверь.
Алексей Петрович сперва не понял, о чем идет речь, а когда Сева в двух словах объяснил, гостеприимно поклонился Нелли и с улыбкой предложил ей занять место в мягком кресле.
— Не желаете глоток чего-нибудь, Нелли? Вина? Виски и джин не предлагаю, чтобы не ставить вас в неловкое положение.
— А я скажу вам, что после такой передряги, пожалуй, выпила бы рюмку коньяка. Вас это не смутит?
— Никак, напротив, — сказал Кротов, доставая из бара бутылку ереванского коньяка. — Я и сам с удовольствием выпью с вами рюмочку…
Голованов и Филя жестами показали, что они участия не примут.
— Как вам уже известно, Нелли, — начал Кротов, — нам поручено начальником МУРа оказать максимальное содействие следствию в раскрытии убийства вашего дяди Левона. Не хочу вас травмировать, но просто вынужден заметить, что убийство это было совершено варварским способом.
— Обычное мусульманское убийство, — спокойно заметила девушка. — Не забывайте, что я хоронила дядю. И естественно, догадываюсь, кто мог его совершить. А также — по какой причине.
— Благодарю, это избавляет меня от неприятных подробностей. Но давайте попробуем порассуждать с самого начала. Как вы оказались в кафе?
— Я там бываю довольно часто. А сегодня пришла с охранником, которого приставил ко мне дядя Жорж после отставки ваших коллег, — она обернулась к Голованову и Агееву, — по причине, вероятно, вам достаточно известной.
— Более чем, — ухмыльнулся Филя. И слегка смутился под строгим взглядом Кротова. — Я к тому, что причина нам действительно известна. Только он не все правильно рассчитал… ваш дядя.
— К этому мы еще вернемся, — кивнул Кротов, снова беря инициативу в собственные руки. — Скажите, в последнее время вы не замечали, что за вами кто-то следит? Бывает в местах, которые вы часто посещаете, к примеру, кафе «Дельфин»? Не было ли телефонных угроз вашему дяде?
— Если у него что-то и было, то мне он, во всяком случае, не говорил. Он не любит, когда лезут в его дела. Кстати, был чрезвычайно сердит, когда узнал о том, что я прочитала. Между прочим, он сказал, что те приговоры, которые вы мне якобы всучили специально, чтобы внести раскол в нашу семью, ничего общего с истиной не имеют. Они, заявил он, отражают лишь одну сторону — то есть сторону государства, которое вечно угнетало, да и сейчас, как видите, не отпускает тех, кто желал жить в соответствии со своими талантами, убеждениями и потребностями. Что истинную предприимчивость бывшие советские законы всегда толковали как мошенничество. Со всеми вытекающими отсюда выводами. И что все приличные и достойные люди в конце концов испытывали на себе постоянный гнет государственной машины как в прошлом, так и в настоящее время. Свидетельством чему и является ваша попытка очернить человека, давно расставшегося со своим, возможно, и не самым добропорядочным прошлым. Вот я передала вам практически буквально его слова.
— Спасибо, — кивнул Кротов. — В речах Жоржа Вартановича и в самом деле есть изрядная доля правды. Но, к сожалению, далеко не вся. Его пафос я бы лично с удовольствием разделил, если бы он касался людей, страдавших безвинно или погоревших на каких-то экономических делах. В конце концов, даже тех, кто осознал свои прежние ошибки и начал жизнь с чистого листа. Действительно, непорядочно тыкать однажды уже прощенного человека носом в его прошлое. И совсем другое дело, когда кое-кому приходится поневоле напоминать, что он уже не раз обещал исправиться. Но только обещал, чем и ограничился. Понимаете меня? Между прочим, вам, как будущему юристу, такой поворот темы не может быть безразличен, не правда ли?
— Именно поэтому у нас с дядей Жоржем и произошла ссора. Очень неприятная. — Нелли поморщилась.
— Я вам искренне сочувствую. Но, если позволите, хотел бы дать один, не больше, чисто дружеский совет. Не возражаете?
— А почему я должна, собственно, возражать? Я сижу у вас. В некотором роде зависима от ваших решений относительно моей дальнейшей судьбы. В этой ситуации вы вправе высказывать любые свои соображения. И в моем согласии или несогласии смысла нет.
— Вот видите, Нелли, — улыбнулся Кротов, — вы как тот ежик. Чуть что сразу иголки врастопырку. — Он показал пальцами, и Нелли рассмеялась.
— Похоже… Но прежде разрешите мне высказать свою точку зрения на только что изложенное вами.
— Ради бога. С удовольствием выслушаю вас.
— Хорошо. Тогда я начну издалека. Вернувшись из Москвы, я подняла статьи в газетах и журналах, просмотрела множество материалов, касавшихся похищенных и пропавших драгоценностей из российского Гохрана. Да, почти везде упоминаются фамилии моих родственников братьев Аракелянов. А одна из газет даже впрямую обвинила их в соучастии в убийстве исполнительного директора фирмы «Голден» Леонарда Дондероу. Я знаю также, что в свое время и дядю Левона, и дядю Жоржа допрашивали в ФБР. И отпустили с миром. Что это означает по законам цивилизованного мира? А то, что вина их ни в краже, ни в убийстве не доказана. Вам же лучше чем мне известно: нет фактов — нет и вины! И вдруг в Москве убивают теперь дядю Левона. За что? Есть слухи, сплетни, но толком никто ничего не знает. Среди, вероятно, прочих рассматривается версия о каком-то арабском следе. Об этом, кстати, меня предупреждает и дядя Жорж: опасайся людей арабского происхождения! Дальше. Вы меня привозите в Штаты. Происходит то, что происходит, дядя оплачивает, насколько мне известно, вашу работу, а затем приставляет ко мне своего личного телохранителя Фрунзика, бывшего чемпиона не то по дзюдо, не то по какой-то еще сложной борьбе. Результат вам также известен. Но ответьте мне, как жить спокойно, если здесь, в Нью-Йорке, сами видели, на каждом шагу и арабы, и кто угодно? Пройдите по Бродвею, побывайте на пляжах, в парках… Если всех бояться, как же жить?
— Вы закончили? — осведомился Кротов, видя, что девушка удрученно замолчала.
— Нет. Потерпите… Теперь ваш вопрос. В принципе ведь вы сделали то, что пытались арабы. Но если причина, по которой меня хотели похитить арабы, более-менее ясна, то я не совсем понимаю, зачем вы меня завезли подальше от дома? С какой целью? Ну хорошо, с арабами, я говорю, понятно. Они потребовали бы приезда дяди Жоржа. А он, я уверена, ради меня приехал бы и стал их очередной жертвой… Но вам-то что до этого? Тем более что вы до сих пор считаете его преступником. Не так?
— Могу ответить? — Кротов был серьезен.
— Хотелось бы…
— Во-первых, мне не нравится, что вы нас ставите на одну доску с арабами. Те вряд ли оставили бы вас в живых после того, как наказали бы вашего дядю. Не та публика, вот уж им оставлять каких бы то ни было свидетелей абсолютно незачем. Значит, изменим термин: не похитили, не завезли, а спасли. И вас конкретно, и тем самым вашего дядю Жоржа. Вы спрашиваете, в чем наш интерес? В том, чтобы Жорж Вартанович не разделил судьбу своего брата. И жил бы долгие годы, если за ним и в самом деле нет вины. Но, зная некоторые факты, я полагаю, что вина все-таки есть. Нет, не в убийстве мистера Дондероу. А что касается похищения драгоценностей, вот тут точно!
— И беретесь это доказать? — запальчиво воскликнула Нелли.
— Скажите, а вас не удивляет то обстоятельство, что в один прекрасный миг, или час… или день ваши родственники стали миллионерами?
— Удивляет, — честно сказала девушка. — Но таков американский стиль жизни: одни обогащаются, другие разоряются. Правда, это случается не часто, чтоб вот так, скоропалительно, однако…
— В том-то и дело, Нелли… — вздохнул Кротов. — Но давайте оставим в покое ваших родственников. Если вы знакомы с материалами американской прессы, то наверняка отметили, что вместе с фамилиями братьев Аракелянов упоминается еще одна — Комар. Валерий Михайлович. Он ведь посещал ваш дом? Вам известно об этом? Вы ведь в Штатах уже больше двух лет?