По этой же директиве сходное с 50-й армией усиление получала и 30-я армия Калининского фронта (правда, вместо дивизий эта армия получала шесть более слабых по наступательным возможностям стрелковых бригад), которая должна была соединиться с 39-й армией, во второй раз окружив вражеские силы в районе Оленино, после чего основные силы 30-й армии вместе с 29-й и 31-й армиями должны были нанести удар по Ржевской группировке противника и овладеть районом города Ржев. Также был запланирован удар по группировке противника в районе города Белый.
Как мы видим, в очередной раз было спланировано окружение крупных вражеских сил в районе Вязьмы и Ржева. Только на этот раз в лобовую наступать в направлении на Вязьму с востока должна была 5-я армия Западного фронта, которой после овладения районом города Гжатск предстояло продвигаться вдоль Минского шоссе в полосе 4-й танковой армии противника. Однако роль главного тарана в предстоящей битве выпала на долю 50-й армии, в которую направлялось пополнение, сопоставимое с еще одной полнокровной общевойсковой советской армией. Территория, удерживаемая десантниками и опергруппой Белова, должна была использоваться в качестве плацдарма для беспрепятственного дальнейшего продвижения к Вязьме, окружения и окончательного разгрома войск противника. По сравнению с обстановкой в конце февраля соотношение сил сторон и конфигурация линии фронта становилась намного более благоприятной для выполнения поставленной Ставкой задачи: основные силы опергруппы Белова теперь действовали в одном направлении с десантниками Казанкина на их западном фланге, ряды которых пополнились вышедшей 3 апреля в район Преображенск — Жуковка 8-й воздушно-десантной бригадой; усиливаемая армия Болдина могла теперь наступать на фронте около 25 километров навстречу также развернувшемуся в ширину «северному фронту». Противнику, обделенному резервами в лице свежих подразделений, предстояло испытать еще более мощное, чем месяц назад, двустороннее давление, удерживая любой ценой коридор вдоль Варшавского шоссе.
Раз мы заговорили о свежих пяти стрелковых дивизиях и двух танковых бригадах, брошенных на усиление 50-й армии, то остановимся на них поподробнее. Это были:
I. 116-я стрелковая дивизия — сформирована в Забайкалье в период с 10.12.1941 по 4.02.1942 г.
II. 146-я стрелковая дивизия — сформирована в г. Казань в январе-феврале 1942 г.
III. 298-я стрелковая дивизия — сформирована в Алтайском крае в январе 1942 г.
IV. 58-я стрелковая дивизия — сформирована в г. Мелекесс Приморского военного округа в ноябре-декабре 1942 г.
V. 69-я стрелковая дивизия — сформирована в г. Ташкент Узбекской ССР зимой 1942 г.
11-я танковая бригада и 108-я танковая дивизия (в декабре преобразована в 108-ю танковую бригаду) уже принимали участие в боях осени 1941 года, после утраты материальной части были выведены на отдых и переформирование, и к марту 1942 года они вновь представляли довольно грозную бронированную силу. Наряду с резким усилением пехотой и артиллерией стрелковых дивизий, включаемых в состав армии, 50-я армия становилась обладателем одной из самых мощных танковых группировок в центре советско-германского фронта к началу апреля 1942 года Болдин имел в своем распоряжении танковые силы в составе 11, 32, 108 и 112-й танковых бригад, насчитывавших в общей сложности около 120 танков. Практически командующий 50-й армией к началу апреля имел в своих руках силу, близкую к танковому корпусу.
Далее мы максимально подробно рассмотрим бои с участием частей именно усиленной резервами Ставки 50-й армии. Сделаем мы это главным образом потому, что произошедшие в апреле встречные наступления этой армии с частями опергруппы Белова и 4-го воздушно-десантного корпуса, вылившиеся в ужасную четырехнедельную бойню, унесшую многие и многие тысячи жизней советских и немецких солдат, поставили огромную вражескую группировку на грань катастрофы. «Битва у Фомино» от начала и до конца приковывала к себе взгляды высоких чинов из Генеральных штабов обеих сторон. Главком Западного направления Г.К. Жуков в апреле периодически лично связывался с командующим 50-й армией и в грубой форме требовал от Болдина немедленного продвижения войск вперед. И продвижение это было, оно, как правило, происходило с «приливом новой крови», коим являлись подходившие к передовой новые стрелковые дивизии, специально выделенные Ставкой для фронтовой наступательной операции. Подобное было и в стане противника: Гальдер и Клюге также пристально контролировали ход боев в полосе 40-го танкового и 43-го армейского корпусов. Здесь цель всей суеты была противоположной: во что бы то ни стало удержать позиции южнее и севернее автострады, уплотняя оборону на наиболее опасных участках, и остановить наступление Советов.
Особое место в этих боях заняли советские танковые подразделения, и на них стоит остановиться поподробнее. Как уже указывалось выше, в создаваемую танковую группировку, кроме 11-й и 108-й танковых бригад, еще в конце марта вошла и сильно потрепанная в боях у д. Кавказ, но все еще боеспособная 112-я танковая бригада. К концу марта все три бригады сконцентрировались напротив фронта протяженностью в 18 километров, и это если измерять по немецкой обороне от д. Лощихино до д. Фомино 1-е, на который танки могли быть брошены теоретически. В реальности советские танки участвовали в атаках в секторе от Прасоловки до Фомино 1-го протяженностью в 12 километров. С учетом потерь, понесенных 112-й танковой бригадой в боях 26 и 29 марта, а также машин 11-й и 108-й бригад, у которых случились трудноустранимые поломки на марше, получается средняя плотность в 8 танков на километр фронта, которая намного ниже плотностей, необходимых для прорыва подготавливавшейся в течение нескольких месяцев оборонительной линии противника. Но эта цифра весьма и весьма условный показатель, так как танкисты 50-й армии предпринимали атаки всего на двух узких участках: в районах Прасоловка — роща Сердце — Гореловский и Фомино 1-е — высота 235,5 и 269,8 — поселок Тычек. Оставшиеся в 32-й танковой бригаде несколько боеспособных танков в предстоявшем наступлении на левом фланге армии участия не принимали — они были расположены за позициями стрелковых дивизий в районе д. Савинки и в ходе сковывающих боев на этом направлении в основном поддерживали пехоту огнем с места.
При описании последнего этапа сражения мы рассмотрим бои с участием трех советских танковых бригад, сконцентрированных на узком участке. Такая концентрация более чем сотни боеготовых танков для одной определенной наступательной операции говорит о многом. В первую очередь это подчеркивает важность предстоявшей операции (о последствиях успешного проведения даже ее первой фазы мы уже упоминали выше). Однако с самого начала попытки организации слаженных действий трех танковых подразделений были довольно скромными, а об объединении их под единым руководством профессионального танкового командира речи не шло. И танковые бригады атаковали независимо друг от друга, часто теряя при этом и взаимодействие с поддерживавшей их пехотой. Непосредственная поддержка с воздуха действий советских танков не осуществлялась ни армейской, ни фронтовой авиацией.
Каждое сражение Великой Отечественной происходило в своих, характерных только для него условиях, которые во многом и определяли исход боя. И поэтому мы сочли должным особое внимание уделить обстоятельствам, в которых предстояло действовать советским стрелковым дивизиям, трем танковым бригадам, ставшим неотъемлемой таранной силой наступления. Для этого приведем относительно подробное описание рельефа местности.
Местность в секторе предстоявшего наступления имела довольно сложный рельеф, крайне неблагоприятный для использования танков, и в то же время была удобной для ведения жесткой позиционной обороны, чем и воспользовался противник.
Барятинский район тогда Смоленской, а с 1944 года — Калужской области являлся плотно и относительно равномерно до войны заселенной территорией с большим количеством как крупных деревень, так и мелких поселков в 20–30 домов. Поселки Гореловский и Малиновский, располагавшиеся на левом фланге наступления на удалении немногим более километра друг от друга, являлись отличными опорными пунктами для обороны. Гореловский находился на возвышенности, к которой с севера вплотную прилегал обширный лесной массив, удобный в использовании для скрытного маневра и сосредоточения сил, южнее же простирались обширные пахотные поля, четко просматриваемые, а следовательно, и простреливаемые на глубину более километра. Западнее располагался Малиновский, конфигурация местности вокруг которого отличалась только тем, что к юго-юго-востоку от поселка была роща размерами 500 на 800 метров (советские командиры за характерную форму в своих донесениях часто называли ее «Сердце»), которая несколько ограничивала противнику сектор обстрела прямой наводкой.
В километре к северо-востоку от Гореловского берет начало сильно заболоченная пойма реки Ужать, тянущаяся дальше преимущественно в южном направлении. По сути, вся долина реки представляет из себя труднопроходимое для танков торфяное болото со множеством крупных и мелких родников, подпитывающих реку. Наступление танковой части на этой территории представляется возможным только при условии подробной разведки грунта и инженерной подготовки местности, при этом практически полностью исключен маневр танков под огнем противника. В трагических последствиях танковой атаки в этом овраге мы убедимся несколько ниже.
В полутора километрах южнее Малиновского тянется ряд деревень — Прасоловка — Каменка — Яковлевка, протяженностью с северо-запада на юго-восток, находящихся примерно в двух километрах друг от друга. Эти населенные пункты находились на открытом пространстве, имели значительное число каменных строений, удобных для организации огневых точек, к тому же возле Яковлевки расположена господствующая высота 244,6. С востока и северо-востока подходы к Каменке и Яковлевке прикрывала болотистая пойма раки Ужать и ее безымянного притока.
Особого внимания при рассмотрении требует характер местности в районе Фомино, Зайцева Гора, Строевка, Зимницы. Расстояние между северной окраиной Фомино 1-го и южной оконечностью Фомино 2-го составляет немногим более километра. На всем пространстве между деревнями нет участков леса, вся территория представляет собой открытое пахотное поле. Сразу же за северной окраиной Фомино 1-го открытое пространство пересекает неглубокая балка, тянущаяся с востока на запад и являющаяся подножием высот 269,8 и 235,5. Высота 269,8 является в этом районе господствующей, местность с нее просматривается на многие километры вокруг. Данная возвышенность стала крайне удобным опорным пунктом в обороне противника, обороняющегося фронтом на юг и юго-восток. Северные и северо-восточные скаты высоты довольно пологие и вплотную прилегают к Фомино 2-му, которое, в свою очередь, расположено вплотную к шоссе. На всех остальных направлениях скаты высоты имеют большой угол уклона, что играло только на руку противнику, удерживавшему гребень высоты, создавая крайне тяжелые условия для штурма возвышенности нашим частям. Немцам же такая конфигурация не создавала трудностей ни в переброске резервов и подвозе боеприпасов при обороне, ни при контратаке с направлений Фомино 2-е и Тычек.
В километре к востоку от Фомино 1-го начинается Шатино болото, это практически непроходимый для всех видов транспорта и танков участок местности, имеющий протяженность с востока на запад 7 километров и от 3 до 6 — с севера на юг. Болото значительно ограничивало возможность маневра на правом фланге для атакующих частей. Поэтому в ходе наступления в направлении высота 245,5 — Зайцева Гора советская пехота принимала участие в бою без какой-либо танковой поддержки.
Подводя черту под всем вышесказанным, можно смело утверждать, что все бои в ходе наступления протекали в крайне неблагоприятных условиях. Для наступления крупной массы войск совершенно не было возможности для равномерного продвижения на широком фронте. Этому мешало как Шатино болото, так и труднопреодолимая местность юго-западнее Фомино. И если в конце марта — начале апреля морозы поддерживали твердое состояние грунта, обеспечивавшее относительную свободу для маневра, то начиная с середины апреля потепление превратило и без того сложную для использования танков местность в практически непроходимую на вероятных направлениях ударов.
Несмотря на то что в тылу противника в непосредственной близости к линии фронта располагалась станция Занозная, находящаяся на пересечении железных дорог Смоленск — Сухиничи и Брянск — Вязьма, железнодорожные грузоперевозки весной 1942 года через этот узел носили исключительно локальный характер.
Практически полная парализация стратегических транспортных перевозок по железной дороге в интересах вермахта на данном участке советско-германского фронта являлась заслугой Красной Армии. Войска 10-й армии в результате наступления в январе освободили город Киров и прилегающую к нему крупную железнодорожную станцию Фаянсовая, остановив прямое железнодорожное сообщение между Брянском и Занозной. На этом отрезке движение продолжалось только на пятнадцатикилометровом участке путей от Занозной до Шайковки (в основном это были небольшие составы или дрезины, перевозившие грузы, которые по воздуху прибывали на аэродром Шайковка). Железные дороги Вязьма — Занозная и Смоленск — Занозная начиная с февраля 1942 года были перерезаны на отдельных участках частями группы войск генерала Белова, десантниками и партизанами; сквозные перевозки на этих отрезках были невозможны для немецкой армии.
С автомобильными дорогами дела у противника обстояли намного лучше: в его распоряжении оказался прямой многокилометровый участок Варшавского шоссе, имевшего до войны асфальтное покрытие. Следует также обратить внимание на отсутствие пересечений шоссе крупными реками, уничтожив мосты через которые силами авиации можно было бы на короткий срок приостановить движение автотранспорта противника по дороге (как исключение можно было рассмотреть мост через реку Десна в районе села Екимовичи, но, во-первых, ширина реки в этом месте составляет всего несколько метров, даже в случае полного уничтожения переправа была бы быстро восстановлена силами саперных частей противника, а во-вторых, эта задача являлась явно непосильной для советской бомбардировочной и штурмовой авиации весны 1942 года, в условиях господства вражеской авиации в воздухе и мощного зенитного прикрытия стратегически важных объектов).
На участке длиной примерно в 60 километров от д. Вельская и далее почти до Юхнова Варшавское шоссе начинало играть для вермахта роль не только транспортной артерии, расположенной перпендикулярно к линии фронта, по которой удобно было перебрасывать войска и подвозить грузы из стратегической глубины, но и выполняло функцию прифронтовой рокадной дороги, крайне удобной для тактического маневрирования силами в условиях быстро меняющейся картины боя. Даже беглого взгляда на карту с начертанием передовой линии советских войск в этом районе на конец марта 1942 года становится достаточно для того, чтобы понять: на всем указанном выше участке части 50-й армии подошли к дороге с юго-юго-востока на 5–8 километров, но ни в одном месте им не удалось перехватить шоссе и надежно закрепиться на нем, сведя на нет рокадную роль этой транспортной артерии противника.
Исключением здесь является ряд локальных прорывов наших частей в период с января по март: в период с 26 по 30 января в районе восточнее Людково через шоссе прорвались основные силы 1-го гвардейского кавалерийского корпуса под командованием генерала П.А. Белова. Но перед этими частями была поставлена более амбициозная и в январе еще казавшаяся выполнимой задача: захват города Вязьма. Поэтому кавалеристы, не сильно обращая внимание на смыкание горловины прорыва за спиной и отсечение от прорвавшейся группировки двух стрелковых дивизий, танковой бригады и основных сил корпусной и дивизионной артиллерии, устремились на северо-северо-восток к намеченной цели. Варшавское шоссе было тогда еще не столь важным: в руках противника был Юхнов, немцы без сильных затруднений снабжали свои части всем необходимым по дороге Вязьма — Знаменка — Юхнов. Подобный прорыв к шоссе был и 5 марта (кстати, именно в этот день части 49-й армии захватили г. Юхнов), но и в этот раз части 413-й стрелковой дивизии и 112-й танковой бригады продержались под немецкими контратаками всего три дня, после чего вынуждены были отступить от дороги. Враг умело пользовался сложившейся ситуацией и при любой попытке наших войск провести наступательную операцию в короткие сроки перебрасывал по шоссе на угрожаемое направление силы, которых было достаточно для восстановления положения на данном участке.
У советской стороны положение с железнодорожным транспортом было несколько лучше: в распоряжении командования 50-й армии оказался участок железнодорожной ветки Сухиничи — Смоленск, заканчивавшийся крупной разгрузочной станцией Барятинская. Но в использовании этой станции для нужд армии возникали значительные трудности. Дабы не быть голословными, приведем выдержки из записи переговоров Главнокомандующего войсками Западного направления Г.К. Жукова с командующим 50-й армией И.В. Болдиным:
15.04.1942:
«…Жуков. <…> Тыл перекантовывать на Барятинскую, распоряжение нами дано, дорогу стлать фашинами, другой дороги для вас сейчас никто не сделает. Как с продовольствием в войсках?
Болдин. С продовольствием в войсках плохо. Вопрос исключительно упирается в подвоз со станции снабжения.