Лежу я себе, пахну спиртом, как какой-нибудь алкоголик, а перед глазами круги и пятна… Болезнь это болезнь. Надо терпеть. Вот я лежу, терплю и от скуки эти пятна разглядываю. Одно уж больно знакомое… Так это ж мое «пятно! Сначало было маленькое-маленькое, потом все остальные пятна и круги разогнало и вот уже одно у меня перед глазами, весь «экран» заняло. «Смотри на знаки,» — кольнуло в моей больной голове. И пятно исчезло. А в руке что-то появилось. Температура уже спадала, ладонь была мокрой и в ней, в этой мокрой лужице я увидел семечко. Семечко, как семечко. Похоже на подсолнечное. Откуда оно могло взяться? Всего час назад мать меня обтирала спиртом. Кроме того, семечки у нас вообще в доме не водились. Мать говорила, что от них никакого толка, один мусор. Пошатываясь, я встал, завернул семечко в бумажку и положил в свою школьную сумку.
На другой день температура спала, чувствовал я себя, если не считать слабости, нормально, но мать запретила мне идти в школу. Целый день я слонялся по квартире, как неприкаянный, ничем дельным заниматься не мог, даже смотреть телевизор. Иногда доставал семечко — семечко, как семечко, ни холодное, ни теплое и пахнет семечком. Вечером позвонил Вася Че., последнее время мы опять немного сдружились, во всяком случае ко мне он стал менее агрессивен, но звонить друг другу… такого не было.
— Ты что, заболел?
— Нет, — сказал я. — Уже нормально.
— Папаша хочет, чтоб я съездил к дядьке, сказал — возьми кого-нибудь из друзей. Вот я и звоню.
— Это далеко?
— Полтора часа на автобусе. За билеты я заплачу.
Зачем это мне было, тащиться куда-то, да еще полтора часа, да еще с Васей Че.?
Вася скис и голос у него стал жалобным.
— Ладно, — сказал. — Как-нибудь сам доберусь…
Понятно, что сам. Кто еще с ним поедет? Сам и поедет.
— А что у тебя тяжелое что-то?
— Не то, чтобы тяжелое. Неудобное, — сказал Вася этим своим новым жалобным голосом.
И я сжалился.
Договорились встретиться у метро неподалеку от нашей школы. В воскресенье. В девять утра. Мать и по воскресеньям мчалась делать свои уколы, так что я сообщил ей о своих планах накануне вечером. Не могу сказать, что это ей понравилось — единственный сын собрался куда-то в неизвестном ей направлении. Но я ей сказал, что это ради друга, а моя мать всегда хотела, чтобы у меня были друзья. Так что аргумент был несокрушимым. Я как всегда проснулся, когда матери уже не было, но в кухне, кроме завтрака, лежал пакет с бутербродами. Времени было в обрез, я засунул пакет в сумку и побежал к метро.
Багаж у Васи Че. был действительно не тяжелый, но неудобный — разлапистая антенна для загородного дома и какие-то детали. Потом я понял, что дело было даже не в этом. Вася Че. не смотря на свой рост и то, что всегда прикидывался «крутым», на самом деле был еще беспомощным ребенком — поездка в одиночестве его пугала. Так что, мне пришлось брать билеты в кассе на автовокзале (хоть и понятно, за его деньги), а потом разыскивать нужный автобус. Я бежал впереди, а он шел следом и тащил антенну. Наш автобус чуть не ушел, мы вскочили в последний момент. Доехали мы быстрее, чем за полтора часа, я как раз засек время. Вася по своей привычке занял лучшее место — у окна. Мне было все равно, я и так прекрасно все видел. Да и видеть было нечего. Мы ехали, в основном, по городу. А потом по шоссе по голому серому полю, иногда вдали мелькал лес — тоже голый и серый. Снег-то еще не сошел.
Дядя Васи Че. жил в поселке в собственном доме. Ну и дом же это был, я вам скажу! В три этажа! А сверху еще пристройка — не то голубятня, не то дозорная башня, с зубцами по краю. Прямо не дом, а средневековый замок. И антенн на нем было достаточно, но, видимо, одной какой-то не хватало. Дядю Васи Че. мы застали в гараже. Он вытер руки засаленной тряпкой и поздоровался с каждым из нас за руку. Со мной еще никто не здоровался за руку, и это мне понравилось. Вася, наверное, здесь бывал раньше и все знал, так что дом ему никто не собирался показывать. А ведь мне было бы интересно посмотреть на эту дозорную башню. Думаю, мне б показали, если бы попросил. Но я постеснялся.
Конечно, обстановочка в доме была не такая, как у меня и даже не такая, как у Васи. Я такую только в кино видел. Я рассмотреть ничего не успел — нас позвали обедать. Мы сидели за большим светлым столом в столовой со всей семьей. У них и тарелки были прикольные, не круглые, а квадратные. Кроме нас и дяди были еще две его дочки — двоюродные сестры Васи, на вид немного постарше. Они все время хихикали и потешались над нами, и это было не очень хорошо — ведь мы долго к ним ехали и привезли антенну, мы были — гости. Даже Дядя не выдержал и на них прикрикнул. Я же смотрел в тарелку и их тоже толком не рассмотрел. Девчонки, как девчонка. Не красавицы, пусть не обольщаются. Просто более отвязные. Я думал, что и обед у них будет какой-нибудь необыкновенный, не «круглый», а «квадратный», но обед был самый обыкновенный — борщ и картошка с котлетами. Зачерпнул борща, — у моей матери вкуснее.
Жена Дяди разложила еду, села за стол со всеми и начала с Дядей разговаривать. Обычный разговор за обедом в кругу семьи. Я не прислушивался, вдруг меня ударило, как током. Но по порядку…
— Сегодня утром встретила соседа… у магазина… — сказала жена.
— Ну? — промычал Дядя, отправив в рот полную ложку борща.
— Я поздоровалась, а он посмотрел сквозь меня, как будто я стеклянная, и пошел дальше. Он что, сумасшедший?
— Нет, — сказал Дядя. — Сумасшедшие таких денег не зарабатывают.
— Каких таких денег?
— Больших. Мне и не снилось.
— Это еще на чем?
— На недрах. Потом, говорят, ему скучно стало.
— Чего ж скучного, когда деньги?
— Говорят, скучно. Поехал куда-то в Индию, к какому-то святому. Даже жил у него. Питался травой.
— Кузнечиками, — вставила одна из дочерей.
— Может, и кузнечиками. Кто его знает, что в этой Индии едят. Искал смысл жизни.
— Отдал бы деньги сиротам, — сказала жена.
— И это ему советовали. А он говорит — где гарантия, что эти сироты не вырастут и не станут неблагодарными скотами? Действительно, где гарантия? — и он почему-то посмотрел на своих дочерей. Те, почему-то, потупились. — Выходит, смысл жизни не в этом.
Они долго еще говорили, про смысл жизни и всякое прочее ля-ля-тополя, пока ели котлеты, пили компот, но я уже не слушал. Я понял одно — вот он, знак! Знак, это вам не указатель на перекрестке. Знак — это когда мне позвонил Вася Че. Нет, еще раньше, когда его дяде вдруг взбрело в голову, что ему нужна какая-то антенна (хоть этих антенн у него было море, уж можете мне поверить!) и он позвонил Васиному отцу. А тот решил послать Васю, а Вася боялся и ближе меня у него никого не было. Короче вся эта цепочка протянулась только с одной целью — чтобы я попал в этот поселок и узнал о существовании одного странного человека. Я выждал паузу в разговоре и сказал:
— А где он живет?
Все очень удивились. Во-первых, я же все время молчал, они даже голоса моего не слышали. А тут вопросы задаю.
— Крайний дом у леса, — ответил дядя Васи Че. — Он его лет пять, как купил.
После обеда мы с Васей Че. собрались обратно. Дядя дал Васе Че тридцать долларов и мне десять. Это были первые доллары, которые лично я заработал. Я сунул их в карман и тут же забыл. Мне было не до этого. Мы прошли немного по улице и я остановился.
— Слушай, — сказал я Васе Че. — Если хочешь, езжай без меня. Мне надо кое-куда зайти.
— Это еще куда? — заорал Вася Че со своими привычными наглыми интонациями.
— Вот в тот дом, на краю леса, — сказал я.
— Ты что?! Ты с чего это? — продолжал он орать.
— Я сказал — езжай без меня! Или иди за мной и помалкивай.
Я сказал это твердо, развернулся и пошел в обратную сторону к тому самому дому, у леса. Вася раздумывал недолго, скоро я услышал за спиной его шаги. А что ему было делать? Один, он бы наверняка или на автобус опаздал, или рейсы перепутал.
Дом этот был не такой высокий, как у Васиного дяди, без всяких там башен, но все равно большой и за высоким забором. Я позвонил. Долго никто не открывал, наконец, в застекленном окошке показалось бородатое лицо.
— Кто такие? Что нужно?
— Поговорить.
— С кем?
— С вами.
Наверное, мы не представляли ничего опасного, калитка открылась и мы вошли. Да этому человеку и некого было бояться. Он был ростом с Васиного отца и величиной с медведя, разумеется, вставшего на задние лапы. Был он в какой-то длинной серой рубахе, в наброшенном сверху овчинном полушубке. Двор был страшно грязный, ну не пройти, залитый талой водой и раскисшим серо-черным снегом. Кое-где из этого мессива высовывались камни, образуя что-то вроде дорожки. По этим камням хозяин и запрыгал к крыльцу. Мы за ним. На одном из камней Вася Че, конечно, подскользнулся и по колено провалился в лужу. Кое-как добрались. Я сказал Васе, чтобы он меня подождал в прихожей, а сам пошел за хозяином по лестнице. Мы поднялись на второй этаж. Комната там была, наверное, с ширину дома. И кругом окна. И почти пустая.
Дом этот был не такой высокий, как у Васиного дяди, без всяких там башен, но все равно большой и за высоким забором. Я позвонил. Долго никто не открывал, наконец, в застекленном окошке показалось бородатое лицо.
— Кто такие? Что нужно?
— Поговорить.
— С кем?
— С вами.
Наверное, мы не представляли ничего опасного, калитка открылась и мы вошли. Да этому человеку и некого было бояться. Он был ростом с Васиного отца и величиной с медведя, разумеется, вставшего на задние лапы. Был он в какой-то длинной серой рубахе, в наброшенном сверху овчинном полушубке. Двор был страшно грязный, ну не пройти, залитый талой водой и раскисшим серо-черным снегом. Кое-где из этого мессива высовывались камни, образуя что-то вроде дорожки. По этим камням хозяин и запрыгал к крыльцу. Мы за ним. На одном из камней Вася Че, конечно, подскользнулся и по колено провалился в лужу. Кое-как добрались. Я сказал Васе, чтобы он меня подождал в прихожей, а сам пошел за хозяином по лестнице. Мы поднялись на второй этаж. Комната там была, наверное, с ширину дома. И кругом окна. И почти пустая.
— Ну? — сказал хозяин довольно недружелюбно. — Что тебе надо?
— Поговорить, — сказал я.
— Разве мы не говорим?
— Я только начал… — этот человек был такой грубый и недоброжелательный, что я просто растерялся. Я сказал: — Я хочу передать вам привет от Учителя…
— Какого Учителя?!! — взорвался этот грубиян.
— Вашего Учителя. Вы были у него в ашраме, в Индии.
— Пятнадцать лет назад тебя еще в зародыше не было! Может, ты с ума сошел, мальчик? Он умер пятнадцать лет назад!
Конечно, откровенничать с совершенно чужим и совсем не симпатичным человеком мне не хотелось. Но что было делать? Пришлось рассказать ему все с самого начала. Как я купил книгу Учителя, как первый раз оказался под потолком в своей комнате и увидел себя на диване под одеялом. Ну и так далее… Я рассказывал, а у него прям челюсть отваливалась, хоть и была плохо видна из-за бороды. Когда я закончил, он вообще впал в какую-то истерику, стал бегать по комнате из конца в конец, от одного окна к другому и кричать, — почему это он должен мне верить, кто я такой, щенок какой-то, а он целый год провел в Индии, почему он должен верить какому-то щенку… Думаю, хорошо что там не было мебели — он бы ее переломал. Я вспомнил, как о нем отзывался Учитель — «плохой ученик… нетерпеливый…» Возможно, я сделал глупость, я ему это передал, эти самые слова про плохого ученика… Он остановился и посмотрел на меня так, как будто хотел убить. Но потом успокоился. А когда он успокоился, я сказал, — пусть подумает сам, как бы я, мальчик тринадцати лет, его нашел, и зачем мне это было нужно, если бы все, что я ему сказал, было неправдой? После, я передал ему самое главное — семечко. «Семечко» его окончательно потрясло. «Семечко» — это был как бы пороль Учителя, его фишка. Ведь понятно, есть курица и яйцо, круговращение воды в природе… А есть семечко и растение… Растение и его семечко… Ну, вы понимаете… Это главное… Это, если подумать, во всем. В природе, в философии, в науке… Короче, в жизни. Тем более, я как-то не сомневаюсь, что семечко появилось куда раньше, чем какая-то курица и ее яйцо. Хотя и после воды.
Бородач взял семечко, опустился на топчан и окаменел. Я ждал. Прошла минута, вторая… Я подошел и потряс его за плечо. Он посмотрел на меня, как, наверно, смотрел на жену дяди Васи Че, как будто я был стеклянный. Я потряс его сильнее и сказал, что мне надо идти или мы опоздаем на автобус, и чтобы он дал мне пару газет, потому что мой друг Вася Че. провалился в лужу и промочил ноги. А его мать, которая умерла несколько лет назад, попросила меня о нем позаботиться.
— У меня нет газет, — вяло так огрызнулся Бородач. — Я их не читаю.
Тогда я попросил у него какой-нибудь бумаги, взамен газет. И так же вяло, еле шевеля губами он сказал, что внизу под лестницей лежат рулоны обоев. Я спустился вниз, нашел под лестницей обои, оторвал от одного рулона пару кусков, заставил Васю разуться и вместо мокрых носков обмотать ноги бумагой.
Домой мы добрались благополучно. Уже в автобусе я вспомнил про бутерброды моей матери, и мы их съели один за другим. В город мы приехали уже в сумерках, и было очень весело смотреть, как к нам приближаются его огни.
Прошло две недели. Тоже было воскресенье. Мать в этот день не работала. Она напекла пирожков, а потом лежала на диване в халате и смотрела телевизор. Мы никого не ждали. И тут раздался звонок в дверь.
— Открой, — сказала мать. — Только сначала посмотри в глазок.
Я посмотрел в глазок — перед нашей дверью стоял незнакомый человек, большой такой, очень крупный. Я не очень-то разбираюсь в одежде, но и я заметил, что он хорошо одет — в плаще и белой рубашке с галстуком.
— Кто вам нужен? — спросил я, чуть приоткрыв дверь.
— Ты меня не узнаешь? — спросил в свою очередь знакомый голос.
Я присмотрелся, — конечно, это был Бородач, только гладко выбритый, без бороды. Я впустил его. Он вошел в комнату и, казалось, стал еще крупнее, заполнил собой нашу маленькую квартиру. Мать запахнула халат, вскочила с дивана и закричала:
— Кто вы такой? Что вам от нас надо?
— Я… — Бородач выдержал паузу и дал матери немного успокоиться. — Я… сосед дяди… друга вашего сына…
Для моей матери понять это было слишком сложно.
— Кто-кто? — переспросила она.
— Сосед дяди друга вашего сына, — терпеливо повторил Бородач.
— Да, — подтвердил я. — Это сосед дяди Васи Че.
— Нам надо поговорить, — сказал Бородач.
Мы зашли ко мне в комнату (в конце-концов у меня же есть своя-моя комната, которую мать называет «твоей», то есть, «моей») и предусмотрительно плотно закрыл дверь.
— Как ты думаешь, — спросил Бородач, — чего хочет от меня Учитель?
— Я думаю, — я сказал. — Он хочет, чтобы вы передали от него «привет» другим ученикам. Ведь он их ждет, а они не могут выйти за земные пределы.
Бородач опять взорвался, да, Учитель прав, он был очень нетерпеливым:
— Они не могут, а ты можешь! Ты можешь! Я не могу, а ты можешь! Щенок, сморчок, гусеница! Ты можешь! — закричал Бородач.
— Могу, — сказал я. — А с гусеницей вы, конечно, переборщили.
— Переборщил, — сказал Бородач и сел на мою кушетку. От его тяжести она затрещала. — Не беспокойся, я тебе новую куплю.
С минуту он сидел не шевелясь и особенно старательно дыша, наверно, по какой-то системе. Потом сказал:
— Поедешь со мной в Индию.
Тут в комнату ворвалась моя мать.
— Никуда он с вами не поедет! Ни в какую-такую Индию, что за бред! Кто вы такой?!
Она была в такой ярости, что мне казалось еще чуть-чуть и она схватит какой-нибудь тяжелый предмет, мою настольную лампу или камень с вкраплениями слюды, который я в прошлом году притащил с бабушкиной дачи, и ударит Бородача по голове. Но Бородач не растерялся.
— Вы знаете, что он выиграл конкурс? — спросил он.
— К-какой конкурс? — тут уж растерялась моя мать.
— Интернет конкурс…
— У нас нет компьютера!
— Я же хожу в компьютерный класс, — ловко ввернул я.
— Да, — подхватил Бородач. — Он ходит в компьютерный класс и выиграл конкурс в интернете. Он угадал слово.
— К-какое такое слово?
— Джомолунгма! — выкрикнул я.
— Это такая гора, да? Гора? — мать потихоньку отступала.
— Это самая высокая гора в мире. Она еще называется Эверест.
— А ваш сын! — с пафосом воскликнул Бородач. — Ваш сын единственный, кто назвал ее по непальски — Сагарматха!
— Сагарматха — это по-непальски, — вторил ему я.
— По-непальски… — мать была раздавлена этой аргументацией.
— Я — член жюри этого конкурса и официально объявляю, что как победитель, ваш сын награждается поездкой в Индию.
— А школа?! — в последний раз слабо запротестовала мать.
— Не беспокойтесь, — со школой мы все уладим.
Не могу сказать, что мне нравился Бородач. Скорее, он мне совсем не нравился. Но я так хотел поехать в Индию, что действовал с ним заодно.
Мать металась по квартире, соображая, что собирать мне в дорогу, а Бородач все-таки не мог удержаться, чтобы меня не уколоть.
— Мне нужен его паспорт…
— У него еще нет паспорта, вы что?
— Нет паспорта? — фальшиво удивился бородач. — Тогда давайте свидетельство о рождении. Сколько ему? Одиннадцать?
— Тринадцать, тринадцать с половиной, — сказал я.
На другой день Бородач появился у нас в школе. Говорил с классной и с директором, показывал им какие-то бумаги. Все было улажено. Только Вася Че. на меня обиделся:
— А… — сказал он, глядя вслед Бородачу. — Так вот оно что. Так вот зачем ты тогда к нему меня потащил? А может и к дядьке тогда поехал. Я-то думал, что ты мне друг. А это все из-за конкурса…
Я не стал его разубеждать.
Я никогда раньше не летал на самолете… Вначале еще ничего, но когда самолет оторвался от земли, я очень испугался и вцепился в подлокотники. Бородач бросил на меня насмешливый взгляд: