Барвник нахмурился.
– Насколько я слышал об этом Скилле, он даже не заикнется. В Артании, как известно, благородство постоянно состязается с еще большим благородством. Дядя Скилла тут же передаст ему престол, едва Скилл восхочет занять, но сам Скилл, признавая умение дяди управлять страной, предпочитает оставаться у него лучшим полководцем.
Щажард буркнул:
– Зато у нас все полководцы спят и мечтают захватить престол. Как будто страной управлять так же просто, как войском!.. Так что же с этим Скиллом?.. Как использовать наше знание?.. Он нарушает строгие законы…
– Не законы, – возразил Барвник.
– Пусть заповеди, – охотно согласился Щажард. – Заповеди еще строже. Законы можно менять каждый день, а вот заповеди… Скилл нарушает строгие заповеди своих предков! Простолюдинам это как-то прощается, хоть и осуждается, но это совсем недопустимо для благородных. Тем более высших! А выше Скилла практически нет никого… Только чернь уверена, что чем человек выше, тем он свободнее. На самом же деле самые свободные – это беднота, простолюдины. А вот Скилл должен быть безупречным…
По его подвижному лицу пробегали быстрые тени мыслей. Старый маг почти видел, какие из них острые, какие глубокие, какие взяты из самых тайных арсеналов, а какие родились только сейчас, на стыке, на сплаве, от столкновения, как при ударах огнива возникают искры, что могут превратиться в бушующее пламя, от которого побегут люди и звери, а ночь превратится в день…
– Погоди, – напомнил Барвник. – Не увлекайся. Это на потом. Сейчас у нас другая задача. Понеотложнее. Этот Придон добыл ножны с какой-то непонятной легкостью. Говорят, он полностью разрушил одно из укреплений дивов. Вообще стер их с лица земли, так что теперь артане могут напрямую ходить через те земли в Вантит, минуя наши земли.
Щажард поморщился.
– Да, это непредвиденное осложнение. Раньше мы держали в руках все дороги в Вантит. Артанам приходилось платить, единственная дорога проходила в пределах видимости сразу трех башен горных магов. Этот варвар нанес нам урон…
– Но он стер с лица земли дивов, – заметил Барвник. – Может быть, это перевесит?
– Нет, – ответил Щажард. – Не перевесит… Куявия – превыше всего. Но что с рукоятью меча?
– Боюсь, что узнать ее точное место – дело времени. Щажард со злостью ударил кулаком по столу.
– Как мы были уверены, что он не сумеет добыть даже ножны!.. Добыл, гад.
– Боюсь, – сказал Барвник трезво, – что рукоять добыть будет не намного труднее. Здесь ему обещана помощь… Черево обещал ее от имени тцара, дурак.
– Дурак, – согласился Щажард. Маг покачал головой.
– Придумывай. Но подумай и о том, что я тебе показал.
Скилл – нарушитель их освященных богами или традициями законов. Придон – наш враг. Если сегодня же… или завтра Придону показать… а еще лучше – столкнуть его с переодетым Скиллом? Придон в обычаи Артании верит свято. Он готов будет убить…
– Брата?
– Нет ни отца, ни матери, ни брата, – отрезал Барвник, – когда дело касается освященных основ! А здесь Скилл осквернил, с точки зрения правоверных артан, саму святость их веры! Осквернил богов. Придон не просто будет готов его убить, но, возможно, даже постарается убить. Чтобы скрыть позор своей семьи. Убить и сказать, что брат был с важной тайной миссией по выявлению наших сил, но подлые куявы его убили…
– Ну-ну, продолжай.
– Но мы знаем, что лучший воин в Артании – это Скилл. Возможно, он вообще сильнейший на белом свете. Ходят слухи о его необыкновенной матери… Так вот, Скилл, защищаясь, легко убьет Придона. Он вынужден будет убить, потому что Придон честен и не станет скрывать постыдную тайну. Единственный способ заставить его замолчать – это убить. Скилл убьет без колебаний – артане сентиментальны, но жестоки.
Щажард всмотрелся в раскрасневшееся лицо мага. Спросил с неожиданным любопытством:
– Ты знаешь, что руководит мной. Но в чем причина твоей ненависти к этим артанам? Барвник усмехнулся.
– Мои причины поблагороднее. Я, как и артане, больше пекусь о величии страны, чем о своей шкуре или своем животе. Артания гордится своими воинами, своей доблестью, воинским умением, а лучшей защитой своих городов считает не высокие городские стены, а воинскую доблесть. А когда в чести мускулы и острые топоры, то магия презираема, а сами маги изгоняются!. Я не хочу быть изгнанным. Я не хочу, чтобы Придон взял самое большое сокровище Куявии – прекрасную Итанию, потому что это усилит власть Острого Топора!
Щажард подумал, кивнул.
– Да, у тебя причины веские. Если честно, я тебе доверяю больше, чем… себе. Меня интересует только власть. Все остальное у меня уже есть. Если сумею столкнуть с трона этого дряхлеющего льва, то – обещаю! – никто не посмеет преследовать магию в Куявии. Ни Придон, ни кто другой из героев. Мне же магия нужна.
– Знаю, – ответил маг невесело. – Даже знаю, для чего. Но наши интересы совпадают. Так что действуем вместе.
– Действуем, – подтвердил Щажард. – Я даже знаю как.
Дворец спал. Стражи ходили взад-вперед, звякало оружие. Если бы везде такие ротозеи, то всю Куявию можно было бы взять голыми руками. Но на кордонах крепкие воины, словно и не куявы вовсе. Наемники, видать.
Выждав, Придон проскользнул от тени к тени, затаился, а когда страж прошел мимо, покарабкался по стене. Когда это закованное в железо существо топало обратно, Придон был уже на высоте третьего этажа. Правда, луна светит ярко, но куявы и свиньи смотрят на небо только раз в жизни: свиньи, когда их смалят, а куявы – когда наследники на глаза кладут по медной монетке.
Тяжело протиснулся в узкое окно, поставил обратно железные штыри, выправил, как мог. И все-таки не мог отделаться от тревожного чувства, что во дворце что-то неладно. Все-таки похоже, что те трое выслеживали именно его. Но тот, кто послал проследить за ним и убить, явно действует без ведома тцара. Тулею не надо хитрить, он мигнет – и человека не будет. Это кто-то из тех, кто во дворце, кто знал, что он уйдет и будет бродить по ночному городу.
Кто? Он как воочию увидел изумленно-ненавидящий взгляд того крепкоплечего. Вид у куява таков, словно только что прибыл с границы, где дрался с горцами или усмирял возжелавших независимости беричей. Янкерд!
Сон не шел долго, но, когда пришло тепло и мышцы наконец-то расслабились, он сразу обнаружил себя в седле, конь несется по ровной, как стол, степи, руки сжимают самое драгоценное, что есть на свете! Итания тихонько дремлет, доверчиво прижавшись к его широкой груди, тонкие руки обхватили за шею, а золотые волосы треплет встречный ветерок.
– Итания, – прошептал он во сне. – Итания, Итания…
Лунный свет упал на картину, изображавшую покойного тцара на горячем коне. Если бы Придон не спал, он сумел бы заметить, как глаз коня слегка мигнул.
Утром Черево явился радостно возбужденный, белые ручки терлись одна о другую, только что не мурлыкали.
– Итания вернулась? – вырвалось у Придона. Брови Черева взлетели на лоб.
– При чем тут Итания? Я уже поднял на ноги магов всего города! Ломают головы, где может быть рукоять меча.
– А Итания? – спросил Придон настойчиво.
– Итания еще не вернулась, – ответил Черево с раздражением. – Ты можешь о чем-то другом говорить?
– Нет, – ответил Придон честно.
– А думать?
– Тоже нет, – ответил Придон.
Черево посмотрел в его открытые глаза, в лице могущественного бера что-то дрогнуло. Он развел руками.
– Да, тебя уже ничего не спасет. Ладно, Итанию ждем сегодня вместе с тцаром. Так идем или не идем к магам?
Придон вздохнул, тоже развел руками. Мир от слов Черева сразу потускнел, а краски поблекли. Уже тяжелым голосом ответил:
– Если Итании все еще нет, тогда что ж… Пойдем хоть к магам, хоть к…
Черево сказал неодобрительно:
– Что-то не горишь жаждой добыть меч! Я думал, артане все помешаны на славе. А есть, оказывается, помешательство еще опаснее…
Придон вспомнил богиню, бегущую по гребешкам волн.
– Есть, – ответил он со вздохом. – Есть.
– Ты уже позавтракал? – поинтересовался Черево.
– Что? – переспросил Придон. Черево покачал головой:
– Ну, артанин… Ты – пропащий человек. Ладно, пойдем поедим… Или лучше подать сюда?.. Нет, все-таки пойдем поедим как люди.
– А как это?
– Вволю! Всласть. Чтобы дышать было тяжело, чтоб пояс распустить…
Придон поморщился.
– Это не как люди, а как куявы… Ладно, мы в Куявии! Пойдем.
Стол, что называется, накрыли в отдельной малой комнате. Слуги, пугливо поглядывая на грозного артанина, поспешно застелили стол скатертью, быстро натаскали всевозможной еды. Через раскрытые двери Придон заметил стражей с той стороны. Когда слуги поспешно убрались, двери плотно закрылись.
Черево отмахнулся.
– Это чтоб не мешались. Ты ешь, ешь!.. Никакой свинятины. Даже я не ем, чтобы твои религиозные ндравы не ущеблять непотребством.
Черево отмахнулся.
– Это чтоб не мешались. Ты ешь, ешь!.. Никакой свинятины. Даже я не ем, чтобы твои религиозные ндравы не ущеблять непотребством.
– Ценю, – сказал Придон сухо. – Исхудаешь, бедолага.
– Ничё, – ответил Черево бодро, – я наверстаю вот этим молодым гусем… Если ты не против.
– Ешь, – разрешил Придон. – Мне хватит этого зайца.
Нежное мясо таяло во рту, а горькие травы разжигали аппетит. Придон ел быстро, молодые кости трещали под крепкими зубами. Даже не кости, а еще хрящи, все сочное, нежнейшее, будто и зайцу не давали побегать, нарастить мышцы и укрепить жилы.
Черево ел капризно, выковыривал самое лакомое, отшвыривал кости с огромными лохмотьями мяса, что не позволил бы себе ни один уважающий себя и богов артанин. Поморщился, когда в дверь неслышно проскользнул слуга, тот пробежал на цыпочках, тонкий и грациозный, как девушка-подросток, почтительно склонился к уху Черева. Придон видел, как шевелились губы, но слов не расслышал. Это бы Тур услышал все… Печаль стиснула сердце. Он вздрогнул, обнаружил, что Черево обращается уже к нему:
– Доблестный артанин!.. Там в большом зале замечены верховный маг и также правитель города и дворца…
– Верховный? – спросил Придон испытующе. – Это кто?
Черево усмехнулся.
– Артанин, твои хитрости у тебя написаны на лице. Ты слишком… простодушен.
– А что, – пробормотал Придон, – какие хитрости… Он смешался, умолк. Черево с удовольствием понаблюдал, как жаркая краска всползла и на уши варвара, засмеялся:
– Ты хотел услышать, кого я назову верховным?.. Без всяких хитростей скажу, что это Барвник. А Горасвильд… пока еще ему в подметки не годится, хотя распространяет слухи о чудесах, которые он творил в тех странах, откуда прибыл.
Придон пробормотал, не поднимая глаз от столешницы:
– Я ничего не имею против, если благородный Щажард и маг Барвник присоединятся к нашему столу.
– Правильное решение, – одобрил Черево покровительственно. – Тем более, что у них есть кое-какие соображения…
Он сделал многозначительную паузу. У Придона вырвалось:
– Об Итании? Черево поморщился.
– Не смеши.
Слуга по его кивку отступил, Придон хмуро тянул из кубка прекрасный охлажденный напиток из давленых ягод. Черево молча дожирал отвратительных жареных червей, наконец в комнату вошел однорукий старый маг, все в том же синем халате до полу, хвостатые звезды спереди, сзади и на боках, за ним с достоинством двигался Щажард, медленный, величавый, с задранной кверху головой, что давало ему возможность на всех поглядывать как бы свысока.
Черево повел рукой на стулья напротив, сели так же медленно и с достоинством. Слуга мигом поставил перед ними блюда, кубки, но оба даже не посмотрели в их сторону. Взгляды были на Придоне, и он, чувствуя их на своей коже, стал пить шумно, кубок опустил на стол с грохотом, захохотал, оглядел их наглыми глазами.
– Ну что, куявы?.. Узнали, где остальные части меча? Старый маг ответил спокойно:
– Никто не думал, что ты… вернешься так быстро. Иначе мы, конечно же, поторопились бы. Но кое-что уже знаем.
Черево в удивлении вскинул бровь, а Придон спросил жадно:
– Что?
– Знаем, – ответил маг замедленным голосом, – где искать не надо… Уже это – знание.
– И немалое, – добавил Щажард строго, ибо Придон морщился все сильнее. – Мы сузили район поисков! Но, правда, осталась почти треть Куявии… Плохо то, что меч был сломан в очень уж давние времена. Не осталось ни записей, ни даже достоверных слухов. Даже боги поменялись дважды или трижды…
Старый маг отодвинул кубок, глаза смотрят в пространство.
– Кстати… а что, если спросить у старого бога? Черево икнул и едва не выронил из пасти горсть недожеванных червяков. Щажард зябко передернул плечами.
– Неизреченного?
– Да, – ответил маг. – Неизреченного.
По тому, как на него посмотрели, Придон ощутил дуновение ледяного воздуха. Подобрался, спросил как можно небрежнее, хотя внутри предостерегающе задергались жилки:
– Что за старый?
Щажард посмотрел на мага. Тот постучал кончиками пальцев по столу, звук был сухой и четкий, зачем-то оглянулся на открытое окно. Голос его разом упал до свистящего шепота:
– Помимо наших богов, куявских, есть и еще один бог…
Его обнаружили в горах, когда было землетрясение. Одна гора лопнула, открылся вход. Пещера огромная, там оказался древний храм… Почти все в нем погибло, прошли тысячи и тысячи лет… Возможно, намного больше, чем тысячи, мы не знаем. Весь мир дивов погиб, но этот спрятанный в горе храм уцелел. И статуя бога сохранилась. Тогдашний тцар велел о ней забыть и не вспоминать, но лет сто назад на Куявию обрушились засухи, наводнения, снова засухи, а зима была настолько долгая и лютая, что волки приходили в села, врывались в дома и ели обессиленных людей… Тогда-то от отчаяния и решились воззвать к этому богу, раз уж свои не помогают. Пять тысяч человек отправились в горы. Вход расширили, затем сотни искуснейших мастеров отделили статую от стены, смастерили огромные сани с полозьями, за зиму сумели спустить статую бога, а потом еще почти год вырубали из стен камни того древнего храма… Словом, сейчас в дальнем конце рощи есть тайный храм, перевезенный из пещеры и установленный таким, какой он был. Туда никто не ходит, но там алтарь этого бога. Мы страшимся туда даже заходить, дабы не прогневать наших богов… но ты ведь артанин, верно? Придон буркнул, чувствуя подвох:
– И как ты заметил?
– И ты не страшишься войти в алтарь этого бога?
– Я только одного страшусь, – ответил Придон.
– Чего?
– Недовольного взгляда Итании. А всякие мелкие боги меня не страшат!
Он успел подумать, что этим может оскорбить своих богов, но слово уже вылетело, он лишь выпятил нижнюю челюсть и посмотрел на мага и Щажарда свысока.
Все трое переглянулись. Придон со злостью подумал, что его снова в чем-то обвели вокруг пальца.
Городские ворота распахнулись. Придон успел недовольно подумать, что совсем уж непривычно и оскорбительно для артанина выходить за городские врата пешком, эту гадость проклятые куявы нарочито придумали, чтобы унизить его, гордого сына Степи!
Черево шел тоже пешком, что совсем удивительно, как шли и старый маг Барвник, и с ним еще с десяток магов помельче. Даже Щажард вызвался проводить их до самого храма.
Роскошная зеленая роща, ухоженная, как придворная женщина, услужливо раздвигала белые холеные ноги березок, манила яркими лесными цветами, дурманила голову запахом меда, душистого клея. В глубине открылся широкий холм, просевший под чудовищной тяжестью огромного серого камня размером с гору. Придону он показался цельным куском, затем рассмотрел у самого основание темное отверстие пещеры. Однако трава вокруг храма густая, ее никто не топчет, там даже не пасутся кони. Никаких окон, ведь в той старой пещере окон быть не могло, просто массивная глыба. Сейчас в этой глыбе темнеет вход, отсюда похожий на мышиную норку.
Он спросил неверяще:
– Это в пещеру, где тот… старый бог?
Он спрашивал у Черева, но ответил важно Щажард:
– Да. От входа пройти совсем немного. Придон сказал дрогнувшим голосом:
– И вы… вместо того, чтобы забрать один алтарь… притащили сюда все?
Щажард усмехнулся, смолчал. Черево кивнул, на пухлом лице тцаредворца проступила откровенная гордость.
– Мы могли бы и весь горный хребет приволочь. Если уж куявы за что-то берутся, доводят до конца!
– Ну-ну, – сказал Придон. Настроение испортилось, артане на такую работу просто не способны. – Это все от страха, чтобы чужого бога не побеспокоить!
– А зачем беспокоить? – удивился Черево. – Куявы дерутся… даже ссорятся только по необходимости. Мы все, что нам нужно, стараемся поиметь без войны и стычек. И совсем не от страха.
– А почему же?
– А зачем? – снова удивился Черево. – Главное, получить то, что хотели. Это как на базаре, когда что-то покупаешь: стараешься заплатить поменьше, так ведь?
– Так, – согласился Придон. – Но разве пойти войной – не дешевле всего?
Гора приблизилась, темный вход зиял пугающе, словно распахнутая пасть неведомого зверя. На каменном полу слой пыли и песка, на стенах обрывки старой паутины. Придону подали горящий факел, он ощутил, что все смотрят на него, как на идущего на смерть.
По коже пробежал холодок, будто потянуло сильным сквозняком. Мог бы подумать, что только у него такое странное ощущение, все-таки геройски обнажен до пояса, но куявы в их пышных одеждах ежатся тоже, неуверенно посматривают друг на друга, с испугом – на темный вход.
Он сделал несколько шагов в темноту, освещая факелом дорогу. Оранжевый свет выхватил из тьмы массивную дверь, изъеденную временем, ямочек так много, что вся дверь в металлической коросте. Придон взглядом начал искать запоры, как вдруг металлическая преграда с легким подрагиванием поднялась вверх. Он невольно проследил за ней взглядом: из щели там наверху выглядывает только самый краешек.