– Питер Уэйн Белл. Вообще-то он из Мохаве, но частенько ошивался здесь. Не слишком приятный тип, как, наверное, вы уже и сами знаете.
Шериф указал на монитор компьютера. На экране светилась зеленая страница национальной криминалистической системы. Это было сообщение полиции Северной Дакоты о личности трупа, обнаруженного в канаве, и обстоятельствах его смерти.
Передвинув руку, шериф ткнул пальцем в следующую фотографию. Это был тот из нападавших, кто заталкивал Холли Джонсон на заднее сиденье «лексуса».
– Стивен Стюарт, – сказал он. – Малыш Стиви, или просто Стиви. Сын фермера, простоватый детина. Дерганый, нервный.
– Что у вас есть на него? – спросил Уэбстер.
– Ничего серьезного. Этот парень просто слишком туп, и отсюда все его проблемы. Шайка подростков набедокурит, и угадайте, кто не успеет скрыться, когда я подъеду? Малыш Стиви, вот кто. Раз двадцать я сажал его под замок в участке, но он пока ни разу не вляпался в серьезное дерьмо, если можно так выразиться.
Макграт указал на фотографию того из нападавших, кто сел на переднее сиденье «лексуса».
– А это что за тип?
Шериф ткнул пальцем в лицо на снимке.
– Тони Лодер. Вот это уже действительно плохой парень. Поумнее Стиви, но глупее нас с вами. Сейчас я покажу вам его дело. Может быть, вас, деятелей из Бюро, он и не заставит страдать бессонницей, но крепче спать вы тоже не станете.
– Ну а этот большой парень? – спросил Уэбстер.
Убрав палец, шериф покачал головой.
– Вижу его впервые в жизни. Это абсолютно точно. Такого я бы обязательно запомнил.
– У нас есть основания предполагать, что он иностранец, – продолжал Уэбстер. – Скорее всего, европеец. Возможно, говорит с акцентом. Все равно ничего не можете вспомнить?
– Никогда его раньше не видел. Я бы запомнил.
– Ну хорошо, – подвел итог Макграт. – Белл, Малыш Стиви Стюарт, Тони Лодер и таинственный незнакомец. Как сюда вписываются отец и сын Боркены?
Шериф пожал плечами.
– Старый Датч Боркен никуда не вписывался. В этом была его главная проблема. Он воевал во Вьетнаме, рядовым в пехоте, затем перебрался сюда. Привез с собой хорошенькую жену и пухлого десятилетнего сына, начал выращивать цитрусовые. Первое время у него получалось неплохо. Человек он нелюдимый, я его почти не видел. Однако кажется, жили Боркены достаточно счастливо. Затем его жена умерла, мальчишка начал вести себя странно, прибыль упала, фермеры потянулись в банки за займами, кредитные ставки возросли, земля истощилась, деньги кончились, вода в ирригационных системах подорожала, и все начали один за другим падать лапками вверх. Старик Боркен не смог этого перенести и сунул себе в рот дуло ружья.
Уэбстер спросил:
– А пухлый десятилетний мальчик и был Бо Боркеном?
Шериф кивнул.
– Совершенно верно. Очень своеобразный парень. Очень умный. Но одержимый навязчивыми идеями.
– Какими? – спросил Макграт.
– К нам стали приезжать мексиканцы. Дешевая рабочая сила. Молодой Бо насмерть стоял против них. Кричал о том, что надо сохранить Кендалл городом для белых. Вступил в общество Джона Берча.
– Значит, он расист? – спросил Макграт.
– Был расистом, – поправил его шериф. – Затем у него начался бзик по поводу международных заговоров. Он стал утверждать, что евреи захватили контроль над нашим правительством, а также над Организацией Объединенных Наций и всеми международными организациями. Правительство состоит сплошь из одних коммунистов, которые вынашивают какие-то секретные планы, весь мир против нас и так далее. Все строят заговоры против всех, и в первую очередь против Бо Боркена. Банки контролируют правительство – или наоборот, правительство контролирует банки? В общем, банками заправляют коммунисты, которые думают лишь о том, как бы погубить Америку. Боркен рассудил, что банк дал его отцу кредит только для того, чтобы затем разорить его, а ферму отдать мексиканцам, черномазым или еще кому. Он вопил об этом на всех углах.
– И что было дальше? – спросил Уэбстер.
– Ну, в конце концов банк действительно разорил Боркена. Боркен ведь не выплачивал кредит. Однако его землю не отдали мексиканцам. Ее выкупила та самая большая корпорация, которой здесь принадлежит все и которая, в свою очередь, принадлежит пенсионным фондам, то есть нам с вами, а вовсе не коммунистам, мексиканцам и кому бы то ни было еще.
– Однако мальчишка винил в смерти отца какие-то заговоры? – спросил Броган.
– Совершенно верно, – подтвердил шериф. – Хотя на самом деле это сам Бо загнал в гроб своего отца. Я так думаю, старый Датч смог бы пережить почти все, кроме того, что его единственный сын стал настоящим психом. Жестоким, эгоистичным, злым. Если хотите знать мое мнение, именно поэтому старик пустил себе заряд дроби в рот.
– И куда отправился Бо? – спросил Уэбстер.
– В Монтану. По крайней мере, я так слышал. Связался с какой-то правой группировкой, знаете, из тех, что любят оружие. Выбился в вожаки. По его словам, белый человек должен выпрямиться во весь рост и пойти в бой.
– Кто-нибудь из этих ребят отправился вместе с ним?
– Вот эти трое точно. А большого парня, как я уже говорил, я вижу впервые в жизни. Но Малыш Стиви, Лодер и Питер Белл смотрели Бо в рот, словно маленькие роботы. Они уехали все вместе. У них было немного наличности, они забрали дома у Боркена все ценное и направились на север. Намеревались купить там дешевую землю и защищаться, от кого – не скажу, потому что, насколько мне известно, в тех краях никого нет, а если и есть кто, то только белые.
– Что в досье на Боркена? – спросил Уэбстер.
Шериф покачал головой.
– Почти ничего. Бо слишком хитер, чтобы попасться на чем-то плохом.
– И все же? – настаивал Макграт. – Он что-то делал, но только не попадался?
Шериф кивнул.
– Помните ограбление инкассаторской машины? Это случилось где-то на севере штата. Я слышал об этом деле. Тогда привязать Бо так и не удалось. Как я вам уже говорил, он слишком хитер.
– Еще есть что-нибудь такое, о чем нам следует знать?
Шериф задумался.
– Есть еще пятый. По имени Оделл Фаулер. Он обязательно должен быть где-то рядом с Боркеном. Можете быть уверены. Если Лодер, Стиви и Белл были посланы совершить какую-то пакость, можно не сомневаться, что Боркен и Фаулер сидели в тени и дергали за нитки.
– Еще что-нибудь? – снова спросил Уэбстер.
– Первоначально был еще и шестой. Парень по фамилии Пакер. Их было шестеро, водой не разольешь. Но Пакер начал увиваться за мексиканкой. Ничего не мог с собой поделать, по-моему, просто влюбился в нее. Бо приказал ему прекратить с ней встречаться. Они круто поссорились. Затем Пакер вдруг пропал, а Бо ходит как ни в чем не бывало и улыбается. Мы обнаружили Пакера в кустах, прибитым гвоздями к большому деревянному кресту. Распятым. Он был мертв уже несколько дней.
– И вы считаете, это дело рук Боркена? – спросил Броган.
– Доказать не смог, но я в этом уверен. И я уверен, что Бо уговорил своих дружков помочь ему. Он прирожденный лидер. Может уговорить кого угодно сделать что угодно, это я вам точно говорю.
* * *От Кендалла обратно в Мохаве – пятьдесят миль на машине. Из Мохаве до военно-воздушной базы Петерсон в Колорадо еще восемьсот тридцать миль на борту «лира». Итого три часа пути от двери до двери, поэтому в Петерсон самолет попал как раз к величественному рассвету в горах. За то, чтобы повидать подобное зрелище, люди выкладывают большие деньги, однако четверо сотрудников ФБР не обратили на него никакого внимания. Четверг, третье июля, четвертый день кризиса, а также отсутствие нормального отдыха и нормального питания полностью истощили их силы, и они могли думать только о работе.
Генерал Джонсон не сумел встретить их лично. Он находился где-то на огромной базе, встречая возвращающиеся с ночного дежурства экипажи. Его адъютант козырнул Уэбстеру, пожал руки остальным трем агентам и проводил всех в специально отведенное для них помещение. На столе был разложен огромный фотоснимок, черно-белый и отчетливый в мельчайших деталях. Какой-то ландшафт, похожий на лунный.
– Это Анадырь, город в Сибири, – объяснил адъютант. – Снимок со спутника. Еще на прошлой неделе здесь находилась крупная база бомбардировочной авиации, способной доставлять ядерные заряды. Взлетно-посадочная полоса была нацелена прямо на наши ракетные шахты в Юте. Согласно договору о сокращениях вооружений ее должны были взорвать. На прошлой неделе русские выполнили этот пункт договора.
Четверо сотрудников Бюро склонились над снимком, приглядываясь внимательнее. На фотографии не было никаких следов рукотворных объектов. Лишь неровные кратеры.
– Вот как? – сказал Макграт. – Похоже, русские взялись за работу с большим рвением.
– И? – спросил Уэбстер.
Адъютант достал из портфеля карту. Развернул ее и отошел так, чтобы видеть то же, что и сотрудники Бюро. На карте были изображены восточная часть Азии и западная часть Соединенных Штатов, с Аляской в центре и Северным полюсом вверху. Растопырив большой и указательный пальцы, адъютант измерил расстояние от юго-восточной оконечности Сибири до Юты.
– Анадырь здесь. Юта здесь. Естественно, нам было известно о базе бомбардировочной авиации, и мы предприняли адекватные ответные меры, в числе которых были крупные ракетные базы на Аляске, вот здесь, и цепочка из четырех баз противовоздушной обороны, вытянувшаяся с севера на юг как раз по маршруту полета от Анадыря до Юты, – вот здесь, здесь, здесь и здесь, через Монтану и северную оконечность Айдахо.
Сотрудники Бюро не обратили никакого внимания на красные точки в Айдахо. Но они пристально взглянули на места баз ПВО в Монтане.
– Что это за базы? – спросил Уэбстер.
Адъютант пожал плечами.
– Весь период своего существования они были временными. Их создали в шестидесятые, и так они и прожили до наших дней. Если честно, мы не рассчитывали, что им придется вступить в дело. Ракет на Аляске было более чем достаточно. Мимо них не смогла бы пролететь даже муха. Но вам ведь известно, как обстояли дела в то время. Осторожность никогда не бывает лишней.
– Какое там было вооружение?
– На каждой базе по батарее зенитно-ракетных комплексов «Пэтриот». Некоторое время назад мы их свернули. Продали Израилю. Остались только «стингеры» – знаете, такие переносные комплексы, какие применяет пехота.
Уэбстер удивленно посмотрел на него.
– «Стингеры»? Вы собирались сбивать советские бомбардировщики переносными пехотными системами?
Адъютант нисколько не смутился.
– А почему бы и нет? Не забывайте, эти базы были в основном для самоуспокоения. Дальше Аляски не должно было пролететь ничего. Ну а «стингеры» – не такая уж плохая штуковина. Мы поставляли их тысячами в Афганистан. С их помощью были сбиты сотни советских самолетов. Точнее, в основном вертолетов, но суть от этого не меняется. Главное – это головка теплового наведения, так? Нет никакой разницы, запущена ракета с грузовика или с плеча рядового.
– И что происходит сейчас? – спросил Уэбстер.
– Мы сворачиваем эти базы. Вот почему генерал прибыл сюда, господа. Мы выводим оборудование и личный состав сюда, в Петерсон, после чего состоится торжественная прощальная церемония.
– Где находятся эти базы? – спросил Макграт. – Те, что в Монтане? Мне нужно знать точное место.
Пододвинув карту, адъютант сверился с примечаниями.
– Южная – среди полей неподалеку от Миссулы. Северная – в горной долине, в пятидесяти милях от канадской границы, рядом с маленьким поселком Йорк. А что? В чем дело?
– Пока что не знаем, – ответил Макграт.
* * *Адъютант показал, где можно позавтракать, после чего предложил дождаться генерала. Джонсон появился в столовой после яичницы, но до тостов. Оставив тосты недоеденными, все вернулись в комнату для персонала. Джонсон сильно изменился по сравнению с тем лощеным человеком, которого Уэбстер видел вечером в понедельник. Ранний час и напряжение последних трех дней состарили его на двадцать лет и заставили сбросить двадцать фунтов. У генерала было бледное как полотно лицо и красные глаза. Он производил впечатление человека, находящегося на грани отчаяния.
– Итак, что нам известно?
– Мы считаем, нам известно почти все, – ответил Уэбстер. – В настоящий момент оперативная информация позволяет предположить, что ваша дочь была похищена членами незаконного военизированного формирования из Монтаны. Нам более или менее известно местонахождение их базы. Где-то в одной из горных долин на северо-западе штата.
– Похитители вышли на связь?
– Еще нет, – ответил Уэбстер.
– Так в чем же смысл их поступка? Чего они хотят?
– Пока что это нам неизвестно.
Джонсон рассеянно кивнул и спросил:
– Кто они?
Макграт раскрыл папку, которую держал в руках.
– У нас есть четыре фамилии. Три из них принадлежат похитителям, и у нас есть достаточно веские свидетельства насчет того, кто является предводителем этого формирования. Некий Бо Боркен. Это имя вам что-нибудь говорит?
– Боркен? – задумчиво повторил Джонсон. – Абсолютно ничего.
– Хорошо. А про этого человека можете что-нибудь сказать? Его зовут Питер Белл.
Макграт протянул Джонсону полученный с помощью компьютера снимок Белла за рулем «лексуса». Генерал долго всматривался в лицо и наконец покачал головой.
– Этот Белл мертв, – сказал Макграт. – Ему не удалось добраться до Монтаны.
– Очень хорошо.
Макграт протянул Джонсону следующий снимок.
– Стивен Стюарт?
Генерал уделил снимку какое-то время.
– Никогда его не видел.
– Тони Лодер?
Всмотревшись в лицо Лодера, Джонсон снова покачал головой.
– Нет.
– Эти трое и Боркен – из Калифорнии, – объяснил Макграт. – С ними может быть еще один человек по имени Оделл Фаулер. Вам оно знакомо?
Джонсон беспомощно махнул рукой.
– И есть еще вот этот тип, – сказал Макграт. – Мы не знаем, кто он такой.
Он протянул генералу снимок большого парня. Джонсон посмотрел на фотографию, отвернулся. Затем его взгляд возвратился к снимку.
– Вы знаете этого человека? – спросил Макграт.
– Его лицо мне смутно знакомо, – ответил Джонсон. – Возможно, мне приходилось с ним встречаться.
– Недавно?
– Нет, не недавно. Некоторое время тому назад.
– Он имеет отношение к армии? – подключился Уэбстер.
– Возможно. Большинство из тех, с кем я встречаюсь, имеют отношение к армии.
Адъютант заглянул через плечо своего шефа.
– Мне это лицо ничего не говорит. Но надо послать снимок в Пентагон. Если этот человек как-то связан с армией, быть может, найдется кто-нибудь, кто служил вместе с ним.
– Переправьте снимок в военную полицию, – предложил Джонсон. – Этот человек – преступник, так? Существует вероятность, что у него уже были неприятности с законом, когда он служил. В таком случае его должны вспомнить в военной полиции.
Глава 25
За Ричером пришли через час после восхода солнца. Он дремал на жестком стуле, положив скованные наручниками руки на колени. Джозеф Рэй сидел напротив на страже. Ричер почти всю ночь размышлял о динамите. Старом динамите, оставшемся на заброшенных шахтах. Он представлял шашку в своей руке. Чувствовал ее вес. Подсчитывал пространство за стенами комнаты, в которой находится Холли. Мысленно видел, как оно заполнено динамитом. Старым динамитом, испорченным, с вытекшим нитроглицерином. Такой может взорваться сам по себе. Итого около тонны нестабильного динамита вокруг Холли, еще не до конца разложившегося, чтобы взорваться от неосторожного движения, однако готового сдетонировать от взрыва шального снаряда. Или шальной пули. Или даже просто резкого удара молотком.
Зашуршали шаги по гравию. К домику подошел маленький отряд. Дверь распахнулась настежь, и Ричер увидел шестерых охранников. Старший из них вошел внутрь и схватил Ричера за руку. Вытащил его на улицу, на яркий солнечный свет и поставил напротив пятерых мужчин, выстроившихся в ряд с автоматическими винтовками на изготовку. Камуфляжная форма, бороды. Ричер стоял, щурясь на солнце. Шесть дул нацелились в него, шесть человек, окружив со всех сторон, провели его через поляну к узкой тропинке, уходившей прочь от солнца в густой лес.
Через пятьдесят ярдов тропинка вывела на другую поляну – небольшой прямоугольник, поросший кустарником. Два сооружения из кедровых бревен, обшитых фанерой. Оба без окон. Охранники остановили Ричера, и старший указал стволом автомата на левую постройку:
– Дом командира.
Затем на правую:
– Гауптвахта. Старайся держаться от нее подальше.
Шестеро охранников рассмеялись смехом уверенных в себе людей, и старший постучал в дверь дома командира. Выждал мгновение и открыл ее. Ричера ткнули дулом винтовки в спину, заталкивая внутрь.
Там было очень светло. К свету электрических ламп добавлялся зеленоватый дневной свет, проникающий через замшелые окна в крыше. Внутри простой дубовый стол, такие же стулья, большие, с круглыми сиденьями, какие Ричер видел в старых фильмах про редакции газет или конторы банков. Никаких украшений, кроме флажков и вымпелов, прибитых к стенам. Над столом висела большая коричневая свастика, и этот мотив в черно-белых тонах еще не раз повторялся на других стенах. К доске на противоположной от входа стене была приколота карта Монтаны. Крошечный участок в северо-западном углу штата был обведен черной линией. На полу лежали стопки брошюр и пособий. Одна из книг, озаглавленная: «Высуши, и тебе понравится», была посвящена тому, как заготавливать продовольствие к длительной осаде. Другая являлась наставлением для партизан, в котором расписывалось, как пускать под откос поезда. В углу стоял книжный шкаф из полированного красного дерева, резко контрастирующий с остальной обстановкой. Полоска дневного света из раскрытой двери упала на шкаф и озарила коленкоровые переплеты и тисненные золотом названия. Это были монографии, посвященные искусству войны, переводы с немецкого и японского. Целая полка была отведена работам о Перл-Харборе. Работам, которые Ричер изучал давным-давно и в другом месте.