Уэбстер мрачно кивнул.
– Ну хорошо, Сан-Франциско, но где именно?
– Я точно не знаю.
– К северу от рынка, – вмешалась Холли. – На площади Эмбаркадеро. Вот где, шеф. Я однажды была там Четвертого июля. В полдень пышный парад, вечером красочный фейерверк над заливом. В течение всего дня там огромные толпы народа.
– Четвертого июля огромные толпы повсюду, – возразил Уэбстер. – Ребята, надеюсь, ваша догадка верна.
Макграт поднял голову. По его покрытому синяками и ссадинами лицу медленно расплылась улыбка.
– Верна, – уверенно заявил он. – Это Сан-Франциско, можно не сомневаться. Не Миннеаполис и не какое-либо другое место.
Ричер подмигнул ему. Макграт тоже добрался до истины.
– Не хотите мне объяснить? – спросил Уэбстер.
– Сами догадайтесь, – не переставая улыбаться, ответил Макграт. – Вы же директор ФБР, черт побери.
– Потому что до Сан-Франциско ближе всего?
Макграт кивнул.
– И в прямом, и в переносном смысле.
– Какой еще переносный смысл? – спросил Уэбстер. – О чем это вы?
Ему никто не ответил. Военные молчали. Холли и Макграт смотрели в иллюминатор на землю, проплывающую в двух тысячах футов внизу. Ричер, вытянув шею, смотрел вперед через плексиглас пилотской кабины.
– Где мы находимся?
Пилот ткнул пальцем в сторону бетонной полосы внизу.
– Федеральное шоссе номер девяносто три. Покидает территорию Монтаны и входит в Айдахо. По-прежнему идет строго на юг.
– Замечательно, – сказал Ричер. – Летите вдоль шоссе. Это ведь единственная дорога на юг, так? Мы настигнем фургон где-то перед Невадой.
* * *На исходе второго часа Ричера охватило беспокойство. Даже тревога. Он лихорадочно перепроверил свои нехитрые арифметические прикидки. А что, если Стиви держит скорость свыше пятидесяти миль в час? Он водит машину быстро. Быстрее, чем Питер Белл. Быть может, Стиви гонит под шестьдесят. Где он должен оказаться в этом случае? В трехстах шестидесяти милях. Тогда вертолет догонит его только через два часа пятнадцать минут. А если Стиви выжимает все семьдесят? Может ли «эконолайн» держать семьдесят миль в час час за часом, с тонной в кузове? Это не исключено. Очень даже возможно. В этом случае Стиви отъехал от дома на четыреста двадцать миль. Вертолету потребуется лететь два часа сорок минут, прежде чем он догонит фургон. Таковы временн́ые рамки. Между одним часом пятьюдесятью минутами и двумя часами сорока минутами, между Монтаной и Невадой. Целых пятьдесят минут нарастающей паники. Больше ста миль бетонной ленты, прежде чем можно будет с уверенностью сказать, что он ошибся и надо как можно быстрее разворачиваться на северо-восток, в сторону Миннесоты.
Опустив нос, вертолет на максимальной скорости летел строго вдоль федерального шоссе № 93. Все семь пассажиров, выгнув шеи, смотрели на дорогу. Вертолет пролетал над городком под названием Сэлмон. Пилот выдавал информацию, словно гид. Справа величественная гора Макгуайр высотой десять тысяч футов. Еще дальше сдвоенная вершина Твин-Пикс, десять с половиной тысяч футов. Левее пик Бора, самый высокий, высотой двенадцать с половиной тысяч футов. Вертолет опустился на высоту тысячи футов. Окруженный горами, он полетел вдоль шоссе, опустив нос, словно идущая по следу гончая.
Время вело неумолимый отсчет. Двадцать минут. Тридцать. Движение по шоссе было очень редким. Оно связывало Миссулу на севере с городом Твин-Фолс, штат Айдахо, находящимся в трехстах милях южнее. Оба городка даже с большой натяжкой нельзя было назвать многолюдными мегаполисами. К тому же сегодня был праздник. Все путники уже добрались туда, куда направлялись. Лишь изредка попадались одинокие легковые машины и грузовики, водители которых решили заработать сверхурочные. Но ни одного белого «эконолайна». За всю дорогу встретились только две белые машины, но это были пикапы. И один фургон, но темно-зеленый. И все. Больше ничего. Ни одного белого фургона. Временами шоссе оказывалось пустым до самого горизонта. Время вело неумолимый отсчет, словно бомба с часовым механизмом. Сорок минут. Пятьдесят.
– Я собираюсь связаться с Миннеаполисом, – наконец объявил Уэбстер. – Мы ошиблись.
Макграт, еще не потерявший надежды, покачал головой.
– Подождите. Это будет шагом отчаяния, который вызовет массовую панику. Вы можете себе представить, как поведут себя толпы людей? Начнется давка, неизбежно будут жертвы.
Уэбстер снова прильнул к иллюминатору. Не отрывал взгляда от дороги в течение целой минуты. Пятьдесят четыре минуты в пятидесятиминутных рамках.
Время продолжало отсчет. Пятьдесят восемь минут. Час. Шоссе оставалось пустынным.
– Время еще есть, – сказал Гарбер. – Неважно, Сан-Франциско или Миннеаполис, Стиви ехать еще долго.
Он посмотрел на Ричера. В его взгляде были смешаны сомнение и вера приблизительно в равных долях. Время шло. Час пять минут. Дорога оставалась пустынной до самого горизонта.
– Этот Стиви может находиться где угодно, – снова заговорил Уэбстер. – Раз мы ошиблись насчет Сан-Франциско, возможно, мы ошиблись и насчет Миннеаполиса. Он может уже быть в Сиэтле. Или вообще где угодно.
– Только не в Сиэтле, – возразил Ричер.
Он напряженно смотрел вперед, не отрывая взгляда от дороги. Его душили страх и паника. Он то и дело сверялся с часами. Час десять минут. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Час с четвертью. Ричер переводил взгляд с часов на пустынную ленту шоссе внизу. Наконец он молча откинулся назад, охваченный ледяным ужасом. Он не сдавался, пока мог, но теперь была достигнута та точка, за которой арифметика становилась абсурдной. Для того чтобы отъехать так далеко на юг, Стиви должен был гнать фургон со скоростью сто миль в час. Или даже сто двадцать. Или сто пятьдесят. Окинув взглядом остальных, Ричер произнес не своим голосом:
– Я ошибся. Стиви направляется в Миннеаполис.
Рев двигателей отступил на второй план, и во второй раз за этот день Ричер услышал жуткий раскат взрыва. Он широко раскрыл глаза, чтобы ничего не видеть, но все равно увидел это. Только теперь не морских пехотинцев, не закаленных солдат, прибывших в эту жару делать свое дело, а невинных женщин и детей, собравшихся в городском парке, чтобы смотреть фейерверк, разорванных в клочья, испепеленных неукротимой энергией взрыва, как это произошло тринадцать лет назад с боевыми товарищами Ричера. Осколки костей, вырванные из детских тел, со свистом летящие в раскаленном воздухе и попадающие в других детей за сотни ярдов от места взрыва, поражающие их смертоносной шрапнелью, после чего оставшимся в живых счастливчикам придется целый год мучиться в больницах.
Все молча смотрели на него. Только сейчас до Ричера дошло, что у него по щекам катятся слезы и падают на воротник рубашки.
– Извините.
Все тактично отвернулись.
– Мне нужно сделать несколько звонков, – объявил Уэбстер. – Но объясните же наконец, почему Миннеаполис? Почему вначале вы были уверены, что это будет Сан-Франциско?
– Отделения Федерального резервного банка, – тихо промолвил Ричер. – Их всего двенадцать. Ближайшие два к Монтане находятся в Сан-Франциско и Миннеаполисе. Боркен люто ненавидел Федеральный банк. Считал его главным орудием в руках всемирного правительства. Он полагал, что это часть огромного заговора с целью ликвидировать средний класс. У него на этот счет была особая теория. Боркен хвалился, что первым додумался до этого. Он был уверен, что Федеральная резервная система приказала банку, с которым имел дело его отец, заставить его взять кредит, чтобы впоследствии его разорить.
– Значит, Боркен хочет нанести удар по Федеральной резервной системе? – спросил Джонсон.
Ричер кивнул.
– Сдвоенный удар. Война против всемирного правительства. Неожиданный удар по старой системе, наподобие Перл-Харбора. И параллельно построение новой системы, привлекающей потоки новообращенных. Одним выстрелом двух зайцев.
Ричер умолк, не имея сил продолжать. Ни физических, ни душевных. Гарбер молча смотрел на своего бывшего подчиненного, и у него на лице отражалось искреннее сочувствие. Рев двигателей был настолько громким, что казался абсолютной тишиной.
– Провозглашение независимости явилось лишь одной половиной удара, – подхватил Макграт. – Отвлекающим маневром. Мы должны были сосредоточить все внимание здесь, сходить с ума, беспокоясь о судьбе Холли, беспокоясь об угрозе совершения массового самоубийства, в то время как Боркен собирался у нас за спиной нанести удар по Федеральной резервной системе. Я подумал о Сан-Франциско, вспомнив Кендалл. Решил, что Боркен выберет в качестве цели то отделение, которое находится ближе всего к ферме его отца.
– Дьявольский план, – заметил Уэбстер. – Праздничные выходные, половина сотрудников правоохранительных органов отдыхает, предстоит принимать важные стратегические решения, а всеобщее внимание приковано к другому месту. Затем весь мир думает только о чудовищном взрыве, а тем временем Боркен столбит свою территорию.
– Где находится отделение Федеральной резервной системы в Миннеаполисе? – с тревогой спросил Джонсон.
Уэбстер неуверенно пожал плечами.
– Понятия не имею. Я никогда не бывал в Миннеаполисе. Полагаю, это должно быть большое административное здание, вероятно в живописном месте, в центре парка, может быть на берегу реки. Через Миннеаполис ведь протекает река?
– Да, – подтвердила Холли. – Это Миссисипи.
– Нет, – вдруг сказал Ричер.
– Да, черт побери, – уверенно произнесла Холли. – Это всем известно.
– Нет, – повторил Ричер, – это не Миннеаполис, а Сан-Франциско.
– Миссисипи даже близко не протекает рядом с Сан-Франциско, – возразила Холли.
Тут она увидела, как по лицу Ричера расплывается широкая улыбка. В его уставших глазах зажегся торжествующий огонь.
– В чем дело? – спросила она.
– Мы были правы относительно Сан-Франциско.
– В таком случае мы уже должны были обогнать Стиви, – недовольно буркнул Уэбстер. – Давным-давно.
Ричер схватил микрофон и закричал, обращаясь к пилоту:
– Разворачивайтесь! Быстро!
Улыбнувшись, он закрыл глаза.
– А мы обогнали Стиви. Давным-давно. Пролетели прямо у него над головой, черт побери. Ублюдки перекрасили фургон в зеленый цвет.
«Найт хок» накренился и заложил крутой вираж. Пассажиры бросились от одного иллюминатора к противоположному, глядя на разворачивающийся внизу пейзаж.
– В гараже стояли пустые банки из-под краски. Я налетел на них в темноте. Скорее всего, зеленая защитная. Фургон красили сегодня утром. Думаю, краска еще не высохла.
Впереди появился Кенворт, над которым вертолет пролетел несколько минут назад. Городок остался в тысяче футов внизу. Дальше потянулась пустынная бетонная лента. Белый пикап. Снова пустынное шоссе. Наконец зеленый фургон, спешащий на юг.
– Вниз, вниз! – крикнул в микрофон Ричер.
– Это он? – спросил Макграт.
Расстояние между фургоном и обогнавшим его пикапом увеличивалось. Фургон отставал. За ним не было ничего до самого горизонта. «Найт хок» терял высоту. Падал на фургон, словно орел на кролика.
– Это он? – снова спросил Макграт.
– Он, – ответил Ричер.
– Точно, он! – радостно воскликнула Холли.
Макграт присмотрелся. Крыша была замазана темно-зеленой краской, но под ней виднелась россыпь мелких отверстий. Как будто кто-то выстрелил в крышу зарядом дроби.
– Мы таращились на эти дыры целых два дня, – продолжала Холли. – Я запомнила их на всю оставшуюся жизнь.
– Их сто тринадцать, – добавил Ричер. – Простое число. Я сосчитал.
Рассмеявшись, Холли повернулась к нему. Радостно хлопнула по плечу.
– Это наш фургон! Нет никаких сомнений.
– Можно посмотреть на водителя? – спросил Макграт.
Пилот опустил нос вертолета и чуть сместился в сторону, открывая обзор.
– Это Стиви! – торжествующе воскликнула Холли. – Точно, Стиви! Мы его нашли!
– У этой штуковины есть какое-нибудь вооружение? – спросил Уэбстер.
– Два крупнокалиберных пулемета, – ответил пилот. – Но я не смогу ими воспользоваться. Не имею права. Армия не должна принимать участия в операциях правоохранительных органов.
– Вы можете вести вертолет ровно, по прямой? – спросил Ричер. – Со скоростью пятьдесят миль в час? Или шестьдесят? Не задавая лишних вопросов?
Пилот рассмеялся. Его смех прозвучал в наушниках искаженным писком.
– Я могу вести свою ласточку, как вы пожелаете. Разумеется, с разрешения генерала Джонсона.
Джонсон осторожно кивнул. Ричер нагнулся и поднял с пола «баррет». Отстегнул ремень и встал на колено. Знаком попросил Холли поменяться с ним местами. Молодая женщина переползла к Макграту, и Ричер устроился на ее месте. «Найт хок» сбавил скорость и сбросил высоту. Максимально отпустив ремень кресла Холли, Ричер застегнул петлю на талии. Протянул руку к люку. Нажал на ручку, и люк скользнул в сторону по направляющим.
В кабину с воем ворвался поток воздуха. Вертолет развернулся боком, словно машина, которую занесло на заснеженной дороге. Зеленый фургон ехал внизу и сзади, на расстоянии около двухсот футов. Пилот уравнял скорость вертолета со скоростью фургона и развернул винтокрылую машину так, чтобы Ричер смотрел прямо на шоссе.
– Ну как?
Ричер ткнул кнопку микрофона.
– Отлично! Что у нас впереди?
– Одна машина движется в сторону севера, – ответил второй пилот. – За ней нет ничего на протяжении десяти миль.
– Что сзади? – спросил Ричер, провожая взглядом проезжающую на север машину.
Превозмогая врывающийся в открытый люк ветер, Макграт высунул голову. Обернулся и кивнул.
– Сзади чисто.
Ричер поднес «баррет» к плечу. Дослал патрон в патронник. Стрелять из одного движущегося транспортного средства по другому – задача не из легких, однако цель в двадцать футов длиной и семь футов шириной находилась на расстоянии меньше семидесяти ярдов, поэтому Ричер особенно не беспокоился. Он навел перекрестье прицела на точку в двух третях длины от начала крыши, рассудив, что поступательное движение фургона и обратное перемещение воздуха обеспечат то, что пуля попадет прямо в середину кузова. У него мелькнула мысль, остался ли там двуспальный матрас.
– Подождите! – воскликнул Уэбстер. – А что, если вы ошибаетесь? Что, если фургон пуст? Ведь это одни только догадки! Одни лишь предположения. Нам нужны доказательства, Ричер. Необходимо вызвать подкрепление.
Ричер даже не обернулся. Не оторвал глаз от окуляра прицела.
– Ерунда! Сейчас у вас будут все доказательства, какие только понадобятся.
Уэбстер схватил его за руку.
– Вы не имеете права! А вдруг вы убьете ни в чем не повинного человека?
– Ерунда, – повторил Ричер. – Если он ни в чем не повинен, я его не убью. – Стряхнув с себя руку Уэбстера, он повернулся к нему лицом. – Сами хорошенько подумайте. Спокойно. Логически. Доказательства появятся после моего выстрела. Если фургон начинен динамитом, мы сразу узнаем об этом. Если же в кузове один только воздух, с водителем ничего не случится. Все сведется к тому, что в крыше кузова появится еще одна дырка. Сто четырнадцатая.
Ричер повернулся к открытому люку. Снова поднял винтовку. Навел ее на цель. По привычке выдохнул, дождался промежутка между двумя сердцебиениями. И нажал на спусковой крючок. Потребовалась одна тысячная доля секунды на то, чтобы звук выстрела достиг уха Ричера, и в семьдесят раз дольше, чтобы тяжелая пуля долетела до фургона. В течение секунды ничего не происходило. Затем фургон просто перестал существовать. Мгновенно превратился в ослепительный огненный шар, прокатившийся по шоссе раскаленным белым клубком перекати-поля. В небо стремительно поднялась концентрическая ударная волна. Содрогнувшись, вертолет метнулся в сторону и взмыл вверх на пятьсот футов. Пилоту с трудом удалось удержать управление. Стабилизировав полет, он развернул машину и опустил нос. Внизу не было ничего, кроме бурлящего облака дыма каплевидной формы, имеющего в длину триста ярдов. Ни обломков, ни металлических деталей, ни горящих колес, ни обугленного остова. Ничего, кроме невидимых микроскопических частиц пара, уносящихся в атмосферу со сверхзвуковой скоростью.
* * *Пилот долго кружил над шоссе, после чего отвел вертолет к востоку. Осторожно посадил машину среди редкого кустарника в сотне ярдов от обочины. Выключил двигатели. Посидев немного в оглушительной тишине, Ричер расстегнул ремень. Положил «баррет» на пол и спрыгнул в открытый люк. Медленно пошел к полосе асфальта.
Тонна динамита. Целая тонна. Взрыв страшной силы. Не осталось абсолютно ничего. Ричер предположил, что в радиусе полумили трава полегла, но этим все и ограничилось. Страшная энергия взрыва разошлась в стороны, не встретив ничего на своем пути. Ничего мягкого, ничего хрупкого. Ударная волна распространилась, теряя силу и скорость, и умерла на удалении нескольких миль, превратившись к тому времени в легкое дуновение. Она так ничего и не разрушила. Абсолютно ничего. Закрыв глаза, Ричер постоял в тишине.
Вдруг он услышал приближающиеся шаги. Ричер сразу понял, что это Холли. Перемежающаяся поступь здоровой и больной ног. Он открыл глаза и повернулся в сторону дороги. Подойдя к нему, Холли остановилась. Положила голову ему на грудь и обхватила его руками. Крепко прижала к себе. Ричер ласково заправил ей волосы за ухо, как делала она сама.
– Все кончено, – сказала Холли.
– Если возникла проблема, ее надо решить. Таково мое правило.
Холли ответила не сразу.
– Жаль, что не всегда бывает так просто.
То, что она произнесла эти слова после долгой паузы, превратило их в длинную речь. В аргументированное рассуждение. Ричер сделал вид, будто не понимает, о какой проблеме говорит Холли.
– Ты имеешь в виду своего отца? – спросил он. – Знаешь, ты вышла из его тени.
Прижимаясь лицом к его груди, она пробормотала: