Хуже того, чуждая техносфера, изувеченная, разнородная, не просто отвергала требовательный ментальный порыв, — она сопротивлялась ему, у нее не было причин подчиняться человеку, напротив, источник стороннего воздействия воспринимался местными сервомеханизмами как нечто опасное, требующее противодействия.
Рощин погружался в новые ощущения, как дайвер погружается в коварные глубины неизведанной морской пучины.
«Не стоит дразнить судьбу. — Он присел, предоставив отдых измученным мышцам. — Бросать вызов всему и вся, по меньшей мере, глупо и самонадеянно. Власть разума над реальностью уже не богоподобна. Вот условия, в которых по-настоящему должен проходить проверку мнемоник». Рощин мысленно усмехнулся. Он по-прежнему воспринимал множество явлений, недоступных невооруженному рассудку, но власть над ними утрачена, необходимо уравновесить, соотнести в новом балансе усилия разума и тела, искать новые точки опоры, защищать себя не только ментально, но и физически, разбираться в сути замеченных явлений и соизмерять силы при попытках воздействия на чуждую техническую среду.
Мысли Рощина, конечно, не носили такого строго упорядоченного характера.
Новые ощущения воздействовали на разум, вызывая ответные реакции рассудка, впечатления осмысливались, инстинкт мнемоника — качество психики, неприсущее большинству людей, помогал ему находить верные трактовки полученных данных, вырабатывать линию поведения, которая позволит приобрести бесценный опыт выживания вне привычной с детства техносферы.
* * *Немного отдохнув, Вадим встал.
«Еще несколько километров. Я справлюсь. Я обязательно дойду…»
Ниже по склону протянулись заросли металлизированных растений, причудливо переплетающиеся со скелетами различных конструкций, выпирающих из недр холма.
Двигаться приходилось осторожно, соизмеряя каждый шаг, склон был коварен, под тонким слоем почвы, едва скрепленной корнями растений, таились похожие на ловушки скрытые полости.
Наблюдая за окружающим, Вадим подмечал и сотни других особенностей. Вокруг, несмотря на кажущуюся пустынность местности, на самом деле кипела жизнь в ее самых неподходящих для природы проявлениях. Сигнатуры крупных механоформ не исчерпывали разнообразие видов существ, населяющих технокладбище. Под слоем почвы, среди замысловатых лабиринтов, образованных нагромождениями остовов различных, безнадежно разрушенных устройств, шныряли небольшие по размерам создания, излучающие бледные, едва различимые энергоматрицы.
Единственное сравнение, приходящее на ум, — аналогия с некоторыми из планет Линии Хаммера, в особенности с Юноной, где после Галактической войны, на протяжении тысячелетия эволюционировали кибернетические механизмы.
Тут наверняка протекают схожие процессы, — думал Вадим, продолжая двигаться к своей цели, — с той разницей, что мир Юноны еще молод, здесь же естественный отбор среди механоформ продолжается миллионы лет…
От сделанных умозаключений становилось не по себе.
Спуск по склону наконец завершился, и Рощин, избрав в качестве тропы ложбину между холмами, уводящую в нужном направлении, вновь втянулся в ритм шагов, невольно размышляя над увиденным.
Инсекты… Они ли стоят у истоков возникновения технокладбища?
С одной стороны, в новейшей истории Обитаемой Галактики есть прецеденты подобного собирательства. Семьи разумных насекомых неравнодушны к импорту технологий. Например, известна попытка инсектов собрать на одной из планет образцы созданной людьми боевой техники периода Галактических войн и адаптировать ее «под себя». Правда, та попытка едва не обернулась гибелью планетной цивилизации насекомых, но и такой негативный опыт не входит в противоречие с реальностью Ржавой Равнины.
Мысли и размеренный ритм шагов нарушило приближение новых сигнатур.
Вадим остановился, напряженно прислушиваясь к навалившимся вдруг ощущениям.
Близилась ночь.
Вот уже несколько минут кучевые облака роняли мелкую морось кислотного дождя. Металлические поверхности древних машин, выступающие из-под почвы, постепенно окутывались ядовитыми испарениями. Там, где частички агрессивных осадков попадали на пятна ржавчины, процесс протекал особенно быстро.
Желтоватый туман в полном безветрии поднимался замысловатыми завитками, скапливался в ложбинах, лениво тек вдоль пологих склонов возвышенностей.
Метаболические импланты, сдавленно пискнув, переключили автомат фильтрующей дыхательной маски на максимальную степень очистки вдыхаемого воздуха.
Рощин, присматриваясь к появившимся на склоне противоположного холма сигнатурам, испытывал в этот момент сложные и далеко не позитивные чувства.
Несколько дней назад, отдавая все жизненные и моральные силы в боях за Алексию, он твердо знал, почему и зачем рискует. Что же произошло теперь? Где дала трещину и начала подламываться психика? Одиночество? Неопределенность будущего? Но мнемоник чаще всего одинок даже в толпе людей, да и жизнь никогда не баловала его стабильной предсказуемостью событий.
Всматриваясь в размытые пятна неожиданно появившихся энергоматриц, Рощин внезапно поймал себя на том, что рассудок погружается в некое ирреальное пространство. Сумма ощущений, полученных за последние часы, внезапно начала трансформацию, формируя из отдельных ярких впечатлений нечто глобальное: в туманном кружеве ядовитых испарений зарождались все новые и новые сигнатуры, они постепенно окружали его, — неподвластные рассудку мнемоника кибернетические демоны, исчадия технологий многомиллионолетней давности, пережившие не только своих создателей, но и поколения подобных себе машин, ставшие чем-то другим…
Исполинское технокладбище как будто оживало на глазах, словно ночь для его обитателей являлась временем активных действий.
Большинство энергоматриц, зафиксированных сканерами имплантов, не приближались, они двигались неподалеку, то исчезая из вида, то появляясь вновь.
Им нет до меня никакого дела…
Попытка вернуть самоконтроль не удалась. Не всякий человек в силах сохранять хладнокровие, когда вокруг в тумане ядовитых испарений все ближе и ближе скользят неопознанные сигнатуры, похожие на призраков, но грозящие вот-вот материализоваться, продавившись сквозь желтоватое марево конкретными формами одичавших механоформ.
Срыв наступил внезапно.
Рассудок не выдержал. Мозаика отдельных впечатлений окончательно сложилась в мрачную, подавляющую психику картину техногенного ада, мнемонические способности внезапно стали не подспорьем, а неким проклятием.
Обычный человек не увидел бы и тысячной доли проявлений внезапно пробудившейся кибернетической жизни, но Рощин воспринимал реальность в полном объеме: несмотря на ухудшающуюся видимость, микросканеры имплантов различали все больше энергоматриц, — невидимое из-за облачности солнце уже скрылось за горизонтом и большинство обитателей Ржавой Равнины покинуло дневные убежища, выходя на ночную охоту.
Взбунтовавшееся воображение, возможно, может и преувеличивало опасность, но не намного.
Появившиеся поблизости механизмы заинтересовались человеком. Скорее всего объектом их внимания стали энергоблоки аварийных подсистем, закрепленные в специальных подсумках на поясе Вадима.
Обычно их излучение блокировалось материалом бронескафандра, но сейчас вожделенные «огоньки» фиксировались сканерами механоформ, провоцируя их на активные действия.
Логика кибернетических обитателей технокладбища была довольно проста. Они никогда не встречали человека, тепло его тела блокировалось тканью экипировки, в общем, сигнатура не идентифицировалась, механоформы «видели» лишь искорки энергоблоков, не более.
Они попросту разорвут меня, а потом затеют драку над изуродованным телом, выясняя кому достанутся накопители энергии.
Мысль, резанувшая по нервам, окончательно расслоила сознание.
Здесь следует заметить, что термин «боевой мнемоник«несет в себе противоречие. Изначально существовало две категории избыточно имплантированных людей, которые делились на два непримиримых лагеря — кибрайкеров и мнемоников. Пока явление избыточной имплантации еще не вышло за границы корпоративных секторов Окраины, было принято считать, что охотники за информацией и ее защитники — стопроцентные антиподы. Но на самом деле их готовили в одних и тех же корпоративных школах, имплантировали одинаковым способом и даже модули кибернетических расширителей рассудка для мнемоников и кибрайкеров изготавливались на одних и тех же производствах, различаясь лишь в небольшой части узких специализаций.
Основное противоречие заключалось вовсе не в количестве и технической оснастке избыточных имплантов, а в психологии личности.
Основное противоречие заключалось вовсе не в количестве и технической оснастке избыточных имплантов, а в психологии личности.
Кибрайкерами становились люди импульсивные, склонные к принятию мгновенных решений атакующего характера, не тяготеющие к устойчивым общественным связям, мнемоники же являлись их полными антиподами, они ценили стабильность, существенным для них было понятие коллектива, а главным психологическим щитом — осознание общественной необходимости, законности совершаемых действий.
Одни похищали информацию, взламывали сети, переподчиняли себе кибернетические системы, другие противодействовали им, но наступил момент, когда корпорациям потребовался уникум, сочетающий в себе все передовые наработки запрещенных технологий избыточной имплантации.
Именно тогда на Окраине возник термин «боевой мнемоник». Подготовкой новых специалистов занималось всего несколько человек, их методы отличались циничной жестокостью, отсев в процессе обучения достигал девяноста процентов, но бесчеловечный эксперимент все же увенчался успехом.
После разгрома сети подпольных корпоративных школ, зачистки Окраины и признания избыточно имплантированных людей полноправными гражданами Конфедерации термин «боевой мнемоник» не исчез. Было создано специальное подразделение флота, куда на обучение попадали дети уже состоявшихся мнемоников и кибрайкеров.
Нетрудно понять: несмотря на изменение методик обучения, боевые мнемоники Конфедерации неизбежно унаследовали частицу противоречия, до поры дремлющую в душе и сознании каждого из них…
* * *Реакция Вадима на приближение нескольких десятков механоформ была мгновенной.
Его рассудок, по-прежнему ищущий точку опоры в пошатнувшемся мире, внезапно начал манипулировать реальностью, видоизменяя ее на уровне энергий.
Он защищался, избрав тактику превентивного удара.
Механизмам оставалось пройти несколько десятков метров, когда сигнатура одного из них исказилась, а затем начала приобретать характерные признаки энергетической матрицы доминатора.
Действия боевого мнемоника вызвали мгновенную реакцию со стороны сервов.
Неожиданное превращение одного из собратьев в явного врага тут же изменило их поведение — одни шарахнулись в стороны, панически ища укрытия, другие, не найдя логического объяснения невероятной метаморфозе, на секунду замерли в замешательстве, третьи, фиксировавшие происходящее, но находвшиеся на некотором удалении от места события, тут же применили системы вооружений, стремясь уничтожить извечного врага.
Стрельба из различных видов оружия не поставила точку во внезапно возникшей проблеме, напротив, лишь усугубила ее. Несчастного серва, которого Рощин использовал, желая напугать, остановить и рассеять направляющийся к нему отряд механоформ, разорвало в клочья, — своей цели Вадим добился, а вот последствий не предугадал.
На склоне соседнего холма внезапно вскипела еще одна схватка — лучи лазеров, промахнувшиеся мимо цели, задели группу сервомеханизмов, до этого направлявшуюся по своим, неведомым человеку делам.
Между ними и «обидчиками» тут же вспыхнул скоротечный бой, мгновенно привлекший внимание всех без исключения механоформ, находившихся в радиусе нескольких километров.
Пласты ядовито-желтого тумана всколыхнулись, закручиваясь локальными смерчами.
Поздно было укорять себя за секундный порыв, приведший к необдуманному шагу — всё новые и новые сигнатуры механизмов входили в зону эффективного сканирования, со всех сторон стекаясь к месту схватки.
По-видимому, обитающие на Ржавой Равнине механоформы, прекрасно понимали, что на месте любого боестолкновения всегда найдется, чем поживиться, а многие из них не прочь были померяться силами, но уже в схватке за обладание трофеями.
Так или иначе, Вадиму следовало бежать, иначе он рисковал попасть в самый эпицентр назревающих событий.
Туманное кружево с шипением пронзили несколько лазерных лучей, на склоне холма взметнулись снопы искр и зардели вишневые пятна расплавленных металлоконструкций, визгливо ударил рикошет одиночного выстрела, почва под ногами передавала ощутимую вибрацию от стремительного приближения нескольких десятков машин.
Пришлось пожертвовать одним из двух остававшихся в запасе контейнеров с нанопылью.
Швырнув небольшую цилиндрическую капсулу в сторону соседнего холма, Рощин тут же вошел в мнемонический контакт с частицами нанопыли, передав инструкции для формирования сети.
Контейнер автоматически открылся, распыленные в воздухе микромашины мгновенно приступили к исполнению программы: формируя небольшие скопления, они имитировали ложные сигнатуры, отпугивая наиболее осторожных кибернетических обитателей Ржавой Равнины, иных, более любопытных, глупых или бесстрашных увлекая в сторону от избранного человеком направления бегства.
Действия микрочастиц, соткавших десятки энергетических фантомов, добавили сумятицы, «столкнув лбами» несколько агрессивно настроенных механоформ, преграждавших ложбину, — вступив в схватку, они постепенно скрылись за пологим склоном холма.
Вадим, собрав все силы, побежал, стремясь как можно быстрее покинуть опасную зону.
* * *Кайл шел весь день и часть ночи.
После заката солнца читать следы в полной темноте помогали сканеры. Мелкий моросящий дождь упрощал задачу: отпечатки обуви, не похожие на отметины, оставленные конечностями сервов, стали попадаться ему все чаще, указывая верное направление.
Разведчик шел размеренным шагом, понимая, что постепенно сокращает дистанцию.
После наступления сумерек в нескольких километрах к востоку внезапно вспыхнула яростная схватка между дикими сервами.
Само по себе событие достаточно заурядное, но следы человека уводили в ту же сторону, и Кайл невольно прибавил шаг.
Вокруг царила разнообразная жизнь. Мимо разведчика с басовитым гудением промелькнула стайка неболгов — десятисантиметровых летающих механизмов, похожих на головастиков (Кайл бессознательно применял ко многим механизмам формы, присущие представителям животного мира Земли, ведь образы, связанные с флорой и фауной далекой планеты хранились в его долгосрочной памяти еще с момента изготовления).
Для андроида маленькие существа не представляли угрозы, они, как правило, не нападали на подвижных сервов, предпочитая «крмиться» на останках разрушенных механизмов. Отследить их перемещения было достаточно легко по радиоактивному следу. По собственному опыту Кайл знал, что неболги опасны лишь в большой стае, насчитывающей несколько сот особей. Разведчик предполагал, что небольшие создания, свободно перемещающиеся в воздушной среде и очень ловко орудующие в недрах Ржавых Холмов, добывают ядерное топливо из реакторов обездвиженных, уже неспособных защитить себя сервов.
Он остановился, с интересом проследив за полетом стайки. Было непонятно, куда они девают добытое активное вещество? Кайл не исключал, что неболги являются симбионтами крупных механоформ, поставляя им излишек добытого активного вещества.
Термин «симбионты», опять-таки заимствованный из мира понятий живой природы, в данном случае являлся неверным. По крайней мере, так считал Призрак. Он полагал, что неболги — не более чем ресурсодобывающие модули крупных боевых механизмов.
Кайл, однажды поспоривший по этому поводу с Призраком, спросил: «Почему именно боевых механизмов? Разве созидающим машинам не требуется вещество для реакторов»?
Призрак тогда снисходительно разъяснил, что механизмы не возникают сами по себе. Их создают в определенных целях, конструируют и программируют для работы в известных условиях. Было бы нерационально проектировать модули, разрушающие машины ради нескольких граммов ядерного топлива. В таком случае неболги либо боевые формы, способные проникнуть через броню и разрушить реактор, либо действительно — охотники за активным веществом, работающие на поле боя, забирающие активное вещество у поврежденных механоформ и транспортирующие его к уцелевшим машинам.
Кайл выслушал Призрака, но не нашелся что ответить, лишь пообещал себе, что однажды проследит за неболгами и выяснит, как эти малыши используют свою добычу.
Тем временем схватка между механоформами разгоралась все сильнее.
Теперь Кайл уже не отвлекался на разные пустяки, сконцентрировавшись на событиях, происходящих менее чем в километре от его позиции.
Отсканировав окрестности, он с удивлением обнаружил несколько сигнатур боевых доминаторов.
Откуда бы им тут взяться?!
Быстро взобравшись на вершину холма, разведчик приступил к подробному изучению многочисленных энергоматриц, сравнивая показания сканеров с видеорядом, поступающим от видеокамер.