— Если хочешь, можно как-нибудь посмотреть на то, что она видит, — предложила она.
Я вежливо сказала «большое спасибо», — они, вроде, не склонны были приврать, хоть и верили разным глупостям, вроде той истории о двадцатилетней осаде. Но зачем им понадобилась такая штука, было не очень понятно — ладно, взглянуть раз-другой, это еще куда ни шло, все же интересно, что где делается, но чтобы тратить все свое время, разглядывая чужие места, в которые, может, и не попадешь никогда…
Диана начала объяснять, опять же, как это у Звездных порою водится, довольно непонятно — что-то про «дух поиска» и про назначение человеческого рода. Все, что я смогла уловить, так это то, что они ищут кого-то или что-то, и что мы — отнюдь не то сокровище, к которому они стремились, блуждая между небесных огней.
— Мы к вам не лезли со своей дружбой, — сказала я.
— Нет-нет, — поспешно ответила она, — ты не так поняла.
Но мне показалось, что как раз так.
Огни на озере побледнели и стали гаснуть, зато небо на востоке мягко засветилось, с дальнего моря потянуло прохладным ветром. Самое время было погреться у какого-нибудь костра, пока они еще не прогорели — Диане не было холодно в этой ее странной одежде, но меня начало пробирать, я обернулась к ней, чтобы сказать, что лов почти закончился и самое время попить чего-нибудь горячего, пока вода в котелках не остыла.
И тут увидела, что на востоке низко-низко над краем моря, по тропе диких гусей проплывает Город Мертвых.
Он был точь-в-точь таким, как рассказывали старшие, которым довелось его увидеть — светящимся туманным пятном, с плоским основанием, на которое он, должно быть, ложился, устав от своих дальних странствий; сквозь туман проступали размытые очертания чего-то; лес гигантских копь-ев, светящиеся древесные стволы, остроконечные грибные шляпки. Казалось, если как следует напрячь зрение, можно понять, что там оно было такое, но на самом деле все плыло и меняло свою форму и растворялось в сыром воздухе.
Я схватила Диану — она стояла, повернувшись ко мне лицом, — за рукав.
— Ты что? — удивилась она.
Но я от страха ничего не могла выговорить, только открывала и закрывала рот, точь-в-точь как рыба головастик, которую вытащили из воды.
Наконец, она обернулась, чтобы поглядеть, на что это я смотрю; к тому времени от Города осталось только светлое пятнышко в тумане — на самом деле он перемещался очень быстро.
— Видели?
— Что? — удивилась она.
— Там… — пятнышко меркло и таяло в свете наступающего утра. Она, прищурившись, вглядывалась вдаль, потом тихонько покачала головой.
— Тебе показалось, — мягко сказала она. И тут с берега раздался многоголосый вой — вопили женщины.
— Им тоже показалось? — спросила я. Она недоуменно озиралась.
— Вернется Улисс, мы его спросим, — сказала она.
Я заметила:
— Вернется, будьте уверены. Они сейчас все полезут на берег, точно ошпаренные.
И впрямь, те огни, что еще не прогорели, двинулись в сторону берега; теперь в свете наступающего утра, можно было разглядеть скользящие по воде лодки и плоты — точно стая невиданных водяных тварей они дружно метнулись к отмели.
Диана заторопилась к ним — уж не знаю, на что она надеялась, я-то понимала, что никто из тех, что находились в озере, не видел летающего Города — поскольку оно лежало в низине и окоем заслоняли низкие холмы. Но это, в конце концов, было ее дело — сама я направилась к своим.
Дрофа стояла у костра, который уже совсем прогорел, потому что она позабыла его вовремя покормить, и мрачно смотрела в землю.
— Видела? — спросила она меня, так и не подняв глаз. Я сказала:
— Ну и ну!
— Дурной знак, — проговорила она, сплюнув через левое плечо, — говорю тебе, дурной знак. Теперь жди беды.
Я ей поверила — уж она-то отлично понимала, что к чему. Не то, что пришлые.
* * *Вскоре Диана сдержала свое обещание, хотя я ее и не просила; как-то после занятий подошла и спросила, не хочу ли я посмотреть на чужие земли с птичьего полета. Я сказала — да, разумеется, хочу, и она отвела меня в другой Дом, с плоской и низкой крышей — посреди пустой комнаты стоял точно такой же экран, как мой, только гораздо, гораздо больше, и то устройство, которое называлось «пультом» было еще сложнее. Видно, если пришельцы что-то вобьют себе в голову, то это уж навсегда; там уже сидел один из кочевых — тот, что называл себя Кожаном. Похоже, у Звездных Людей все же хватало ума не сводить своих пленников вместе, но зато они упорно подстраивали все так, что я то и дело натыкалась то на одного, то на другого. Вот и сейчас — Кожан уже сидел в кресле, как будто так и надо. Я сделала вид, что его не заметила, он тоже. На лице Дианы, которая смотрела на нас с какой-то странной надеждой, отразилось разочарование. Потом, видно поняв, что с нами каши не сваришь, она, ни слова не говоря, уселась рядом, и экран засветился; я увидела бурое, чуть зеленоватое полотнище и только потом поняла, что это степь, еще не раскрашенная яркой весенней зеленью. Овраги и реки лежали на ней, точно складки ткани, а Диана, нажимая на эти их кнопки, заставляла картину на экране двигаться — сначала мне даже показалось, что мы сами плывем над землей, точно Города Мертвых или дикие гуси.
Картина эта меня так захватила, что я даже забыла про кочевого, зато Диана посматривала на него с гордостью, точь в точь как мать смотрит на своего малолетнего придурка, который начал ходить.
— Теперь попробуй ты, — сказала она.
И отодвинулась, а он, наоборот, довольно лихо начал передвигать эту картинку — сначала там было все то же самое, потом я увидела животных, проносящихся по равнине, они казались совсем маленькими, но потом я поняла, что такими их делает расстояние — это были сайги, и они мчались по степи, подпрыгивая, как тряпичные мячики.
Окраска степи все менялась — зелень уступала место ржавчине, и что-то там, на плоской равнине, блестело, отражая солнце; я-то подумала, было, что это вода, но Диана сказала, что это соль — высохшие озера соли, воздух над ними прогревался и дрожал, а дальше раскинулось целое море воды, нестерпимо сверкающей на солнце — я уже поняла, что там все не так, как надо и спросила Диану, неужели это тоже соль. Она сказала — нет, это мираж, и, натолкнувшись на мой удивленный взгляд, пояснила: это бывает, когда очень жарко, воздух блестит, точно вода. Я поняла — у нас тоже в самый разгар летнего зноя можно увидеть что-то в этом роде; призрачное море, которое отодвигается по мере того, как ты приближаешься к нему. Но у нас-то это бывает летом, да и то редко…
— Там дальше — горы, — сказала она. Я увидела горы — они громоздились на краю земли, точно низкие тучи, подножия тонули в зелени, густой, точно шкура животного, вершины блестели в солнечном свете, и это была уже не соль — снег.
— Если хотите, можно посмотреть что там, за горами, — сказала Диана. Кожан взглянул на нее.
— Я могу увидеть свое племя?
Она сказала — да, если он примерно скажет, где его искать — в той стороне, где заходит солнце или еще где-то? И что там поблизости — река или лес?
Он вытянул руку, указывая на что-то за стеной, — эти кочевые и впрямь нутром чуют, где восток, где запад; ведь в Домах тут не было окон и свет лился сверху, не меняясь ни утром, ни вечером.
— Нужно немножко изменить настройку, — сказала она. — Сейчас я покажу тебе.
Я и трижды вздохнуть не успела, как он уже сказал:
— Я понял.
Я подумала, ему должно быть ужас как неприятно, что его учит женщина, но по его лицу ничего нельзя было угадать.
Он положил пальцы на пульт и перекрестье посреди экрана вновь поплыло над землей — вернее, земля поплыла под ним. Пронеслось море, серое и неспокойное; изрытое скалами побережье, опять степь — и я впервые увидела становище кочевых. Сначала оно казалось маленьким, точно горсть ярких ракушек, высыпанных на песок, но потом я поняла, что то, что я приняла за ракушки, на самом деле оказалось легкими круглыми Домами — чем-то они были похожи на купола Звездных Людей, только сделаны, разумеется, из другого материала. Похоже, то ли из войлока, то ли из тканых полотнищ — я не разглядела. Зато понятно было, что Дома эти можно было передвигать сколько душе угодно — так уж они были устроены. Тут же неподалеку паслись животные — лошади, полным-полно лошадей, и несколько верховых пастухов носились вокруг стада, сбивая его плотнее. Из круглых отверстий в круглых крышах валил дым — там горели очаги; снаружи, растянутые на шестах, сушились какие-то шкуры, хлопая на ветру. Я уж было подумала, что, может, то, что все время твердили Звездные Люди, и не такая уж чушь — становище кочевых, которыми у нас пугали детей, оказалось совсем нестрашным, похожим на наше.
— Ну вот, — довольно сказала Диана, и, обернувшись к Кожану, спросила:
— Ну вот, — довольно сказала Диана, и, обернувшись к Кожану, спросила:
— Это и есть твое племя?
— Да, — коротко ответил он.
— Похоже, они не собираются сниматься с места.
— Нет, — ответил он. Он был не из разговорчивых.
Я подумала, что кроме тех пастухов, в становище не видно взрослых мужчин — женщины порою мелькали между круглыми стенами, появлялись из-за полога своего Дома, что-то несли или возились у открытых очагов.
Я сказала Диане:
— Спросите его, где их мужчины.
Она удивилась.
— Почему бы тебе самой…
— Я не спрошу, а он не ответит. А вы спросите.
Она пожала плечами, но все же спросила. Он сказал:
— Охотятся.
Я видела вдали, за круглыми крышами, клубы поднятой пыли — что-то там происходило такое, потом пыль чуть улеглась, несколько верховых вырвались из нее; а там, на земле, по-прежнему скрытые бурой пеленой, неподвижно лежали тела — человек двадцать, не меньше, но точнее определить было трудно, потому что они были свалены в бесформенную груду.
Я схватила Диану за руку.
— Посмотрите, что там такое!
И тут кочевой сделал что-то, отчего изображение резко метнулось в сторону и расплылось — теперь в перекрестье медленно катились серые валы и пенные гребни на них заворачивались внутрь, потом обрушивались обратно в воду.
— Сорвалось, — сказал он, — я еще не очень хорошо…
— Ничего, — успокоила она, — это бывает.
Я уже обернулась к Диане, чтобы сказать ей все, что я по этому поводу думаю, но встретилась взглядом с кочевым — он смотрел мне прямо в глаза и усмехался. Рука его, лежащая на пульте, чуть заметно шевельнулась и я поняла, что он меня прикончит прежде, чем я успею сказать хоть что-нибудь. В конце концов, подумала я, это не мое дело — она должна была видеть то же что и я. Хотя в глубине души я отлично понимала, что ничего она не видела — иначе заставила бы его передвинуть туда этот свой небесный глаз. Не то, чтобы они были подслеповаты, Звездные Люди, но глаз их схватывал все слишком медленно. Море все проплывало в перекрестье — сверху видно было, что у берега вода бурого оттенка из-за взбаламученного ила, сам берег здесь был обрывистый, пласты красноватой глины выворачивались наружу словно вспоротое брюхо животного. А Небесный Глаз мчался все дальше, туман перетекал над волнами, точно молоко, а одно туманное пятно, мелькнувшее внизу, у края видимости, было особенно плотным. Я сказала:
— Пусть остановит.
Он посмотрел на меня с усмешкой, и впервые ответил, обращаясь прямо ко мне:
— Не могу.
— Тогда остановите вы, — сказала я Диане.
— Нет, — возразил Кожан, — я сам. Он, вроде, попытался замедлить полет небесного глаза, но на деле разогнал его еще больше, так что волны внизу слились в сплошные серые полосы. Он явно старался увести Небесный Глаз от своей стоянки, но, похоже, до Дианы это так и не дошло — она полагала, что причина всех этих чудовищных прыжков просто в неумении управлять полетом, но я отлично видела, что это одно сплошное притворство.
— Там, вроде, был Город Мертвых, — пояснила я, — помните, я вам говорила? Только он очень далеко ушел.
— Должно быть, это какой-то оптический эффект, — сказала она. — Ну, обман зрения. Туман порою собирается плотными сгустками.
— Тогда ночью это тоже был обман зрения?
Она пожала плечами:
— Возможно.
И повернулась к кочевому.
— Ты что-нибудь видел?
— Ничего, — спокойно ответил он.
— Он вообще ничего не видит, — ядовито сказала я, — так уж он устроен.
У кочевых глаза как у хищной птицы; говорят, они способны различать звезды среди бела дня.
Я подумала, что, если Диана оказалась такой уж доверчивой, то, может, Улисс меня выслушает — меня не столько тревожило появление Города Мертвых, хоть это и правда дурной знак, сколько непонятное избиение на стоянке кочевых. А потому я спросила Звездную Женщину:
— А где Улисс?
Она ответила:
— Они с Лагранжем поехали на стоянку кочевников. Взяли с собой Барсука.
— Поехали? Зачем?
— Для переговоров.
— Вы с ума сошли! Можете с ними попрощаться! И с этим вашим Барсуком тоже. Никто из них не вернется!
Она мягко сказала, обернувшись к кочевому:
— Кожан обещал, что их хорошо примут.
Он спокойно кивнул, глядя ей в глаза.
— Давно они поехали?
— С утра, — сказала она. — К вечеру они будут на месте, а завтра вернутся. К концу дня. И, глядя на меня, добавила:
— Мы поддерживаем с ними связь. Там все в порядке.
— С той вашей… экспедицией вы тоже поддерживали связь.
— Да, — сказала она, — да, но… там могло случиться все, что угодно. Они же были в заброшенном городе — там остались подземные пустоты, какое-нибудь зданием могло обрушиться и похоронить их… А здесь — ты же сама видела; здесь нечего опасаться.
Я только покачала головой. Что тут поделаешь — здесь не поможет ни Небесный Глаз, ни эта их дальняя связь. Они видели лишь то, что хотели, эти Звездные Люди, им ничего нельзя было втолковать, но дело даже не в этом; может, будь у них и впрямь дурные намерения, все было бы проще — беда в том, что они не хотели никому ничего плохого; и, тем не менее, опасность распространялась вокруг них, словно круги от камня, брошенного в воду. Меня вдруг прошиб озноб, несмотря на тепло невидимого очага. Видно, Диана все же что-то заметила, потому что успокаивающе сказала:
— Они вернутся. Все будет хорошо. Вот увидишь.
Тогда я ей не поверила, но они и вправду вернулись. На закате следующего дня, как обещали.
* * *Они вернулись на закате следующего дня, а еще через несколько дней летающая лодка прибыла к нам, и Лагранж самым торжественным образом пригласил старейшин к себе; мол, раз уж Звездные Люди гостили у нас, то и наши должны посетить Дом пришлых. Полагаю, старейшины были бы не прочь отвертеться от такой чести: побратимы побратимами, но кому хотелось оказаться за непроницаемой стеной чужого поселения. Однако деваться было некуда; вежливость обязывала, и десять самых уважаемых наших людей с утра собрались в путь — на лошадях, понятное дело (Лагранж предложил пригнать за ними мобиль, но они отказались), не взяв с собой ни женщин, ни детей. Я-то находилась там с самого утра и могла наблюдать за всеми приготовлениями.
Лошади летающим лодкам не чета — и когда наши прибыли, все давно было готово — столы, накрытые на площади перед самым большим Домом, были обильно уставлены чудной пищей Звездных, которая сама по себе становилась горячей или холодной; а чашки и блюда казались такими хрупкими, что их страшно было взять в руки — но только казались. Ножей не было потому что все, что лежало на блюдах, уже было нарезано кусками правильной формы; а вместо непривычных табуреток со спинками, на твердое покрытие пола навалили груды подушек. Я издали смотрела, как все рассаживались по местам — думаю, устрой Звездные Люди это пиршество в одном из своих Домов, нашим было бы неуютно, но под открытым небом, которое раскинулось над чужим становищем, точно огромный синий шатер, они чувствовали себя свободно. Стояла поздняя весна и можно было видеть, как там, в вышине, в золотых потоках света, точно пылинки, пляшущие в солнечном луче, парят, трепеща крыльями, жаворонки.
Звездные Люди тоже усаживались на свои места — их тоже было десять, но я узнала лишь троих, остальные казались мне на одно лицо, как всегда бывает с чужаками. Вид у них был торжественный, и они негромко переговаривались между собой. Я заметила, что за столом остались свободные места и сердце у меня неприятно заныло. Что-то должно было случиться. Полагаю, наши тоже заметили — но, вероятно, решили, что кто-то из Звездных присоединится к пиршеству позже.
От Звездных Людей говорил Лагранж на правах старшего — я устроилась поодаль, но так, чтобы слышать, что происходит; Кречет, правда, отлично меня видел, но счел за лучшее просто не заметить. Иначе ему бы пришлось погнать меня в шею, а все-таки они тут были в гостях; неловко получилось бы.
Лагранж начал толковать что-то о новых временах, об избавлении от «постоянной угрозы голода» и от «борьбы за существование», о «семье народов» — похоже, наши решили, что у Звездных это такой обычный застольный зачин, но я-то отлично понимала, что он имеет в виду именно то, что говорит, и с замиранием сердца ждала, чем все это кончится.
И правда; из ближайшего Дома появилась цепочка людей. Они двигались в полной тишине — у наших отнялся язык от такой наглости, они даже жевать перестали, и стало слышно как ветер шуршит в траве. Кочевые — их было тоже десять, — двигались в полном боевом облачении, правда, без оружия; они молча уселись на пустые места, как будто так и надо. Я узнала тех двоих, остальные, похоже, и впрямь были люди не маленькие, во-вся-ком случае, судя по сложной татуировке, украшавшей их лица. Лагранж продолжал стоять — он, разумеется, не был настолько уж глуп, чтобы не понимать, чем все может обернуться, — и потому торопливо продолжил: