– А вы откуда знаете? – развернулся к нему бордовый майор. – Вы ездили к госпоже Корнеевой вместе с гражданкой Деминой?
– Нет, я ездила с Володей… С Владимиром Третьяковым, – поспешила сказать Оксана. – Мы часто нанимаем его в качестве шофера.
– Да, – согласился Потапов, – ваш товаровед не соответствует описанию служащих ресепшн.
– Понимаете, Оксана Юрьевна не могла взять эти драгоценности, – опять попытался заступиться за хозяйку магазина Пылаев. – Это какая-то чудовищная ошибка!
– Гражданин Пылаев, – поморщился Потапов, слегка побледнев от негодования, – надеюсь, что гражданка Демина оценит вашу преданность и веру в ее кристальную честность, но, согласитесь, это золото слишком реально, чтобы считать его ошибкой.
– Но золото действительно мог кто-то подложить в сейф специально! – не унимался Алексей.
– И с какой же целью?
– Не знаю, но я ручаюсь за Оксану Юрьевну… то есть за гражданку Демину!
– Прекратите, Алексей Дмитриевич, – покачала головой Оксана. – Ваши ручательства ничего не стоят, когда на столе лежат драгоценности госпожи Корнеевой, которые на ваших глазах извлекли из моего сейфа. К тому же я узнаю… вот эти серьги. Они в мой приезд были как раз в ушах Татьяны Корнеевой, а потом она…
– Что она? – насторожился майор, когда Оксана запнулась.
– А потом она их сняла.
– Зачем?
– Чтобы предложить их мне.
– В каком смысле? – не понял Потапов.
– Ну… чтобы унизить… У меня нет таких серег, а у нее есть, а потому она стоит выше меня… на социальной лестнице…
– Странно… Зачем ей вам их предлагать? Может, вы были знакомы с ней раньше?
– Не были, – быстро сказала Оксана и, уходя от нежелательных объяснений, спросила: – Можно я позвоню?
– Своему адвокату? – усмехнулся Потапов, тут же забыв, что хозяйка магазина только что призналась, что стоит куда ниже госпожи Корнеевой на социальной лестнице. – Ох уж эти мне бизнесмены! Не шагу без своего адвоката!
Оксана не стала говорить, что у нее нет никакого адвоката, а набрала номер Корнеева. Раньше Иван ненавидел, когда она звонила ему на службу, и всегда обрывал на полуслове. Сегодня на ее слова: «Приезжай в магазин. Здесь милиция. Меня обвиняют в краже», Корнеев не пробубнил раздраженно: «У меня совещание», а тут же коротко и очень четко ответил:
– Сейчас приеду.
Конечно, Корнеев все утряс, и его Нюшенька забрала свое заявление вместе с коробочкой золотых вещей, но Оксана целых две недели не показывалась в магазине. Ей казалось, что все сотрудники перемывают ей кости, и никогда больше не поверят в ее честность и порядочность, и, может быть, даже уволятся все как один. Иван приезжал к ней каждый вечер, поил чаем с молоком и со всякими успокоительными средствами.
– И все-таки я не понимаю, Ваня, почему Татьяна так быстро сдалась? – как-то спросила его Оксана. – Все было против меня. Даже шоферу Володе казалось, что он видел в моих руках эту розовую коробочку.
– Какая же ты наивная, Оксана! Нюшенька очень хорошо заплатила твоему шоферу, чтобы ему «показалось» именно то, что ей нужно. И этому «неподкупному» майору Потапову позолотила ручку, чтобы он знал, где искать, и особенно не надрывался.
– Неужели? – изумилась она. – Неужели все действительно покупается и продается?
– За большие деньги практически все, – невесело улыбнулся Корнеев, – а Татьяне моих денег не жалко!
– И все-таки ты не ответил, Иван, почему она забрала заявление?
– Да потому что достала уже меня! – выкрикнул Корнеев. – Держал я про запас одно средство против нее. Пришлось применить!
– И что же за средство?
Иван уже знакомым движением сжал руками голову, запустив пальцы в волосы, и глухо прорычал:
– Даже говорить противно, поверь!
– И все равно я хочу знать! – безжалостно настаивала Оксана. – Хочу быть уверенной, что она… больше не посмеет…
– Да не посмеет! – уже гораздо выразительнее рыкнул Иван. – Не бойся! Понимаешь, я ее однажды тоже застукал… все с тем же гадом Шороховым. Все случилось, как в пошлейшем анекдоте: возвращаюсь из командировки раньше времени, а они – в постели… В общем, они оба: и Нюшка, и Шорохов – в ногах у меня валялись, чтобы я шороховской жене на них не донес.
– Что, такая суровая женщина?
– Мария-то?! – Иван расхохотался. – Не то слово! Во-первых, она такая темпераментная, что запросто может позволить себе разбить о головы любовников по антикварной вазе. Не пожалеет. Но дело не в этом. Дело в том, что у нее всюду связи, знакомства, родственники какие-то: всякие сваты-браты и внучатые племянники. Если Мария всерьез разозлится, то ее муженек в два счета может лишиться своей должности в «Древе», а от Нюшеньки вообще одно мокрое место останется.
– И ты ей пригрозил?
– И я ей пригрозил.
– И она испугалась?
– Еще бы! Она Марию слишком хорошо знает, а потому под это дело и заявление о разводе подписала как миленькая. Так что, Оксана, скоро я буду свободен. Ты рада? – И Иван заглянул в глаза Оксане.
– Рада, – ответила она, отводя свои и не очень хорошо понимая, что на самом деле испытывает. – Я одного не могу сообразить, Ваня, – поспешила она сменить тему, – как и когда Татьяна умудрилась засунуть золото в сейф! Ключ всегда у меня или, в крайнем случае, у… моего товароведа.
– Нюшенька могла и ему заплатить!
– Нет! – с жаром возразила Оксана. – Он не мог взять деньги!
– Что? Думаешь, неподкупен? Знаешь, милая моя, Нюшенька в таких делах не мелочится. Она предлагает столько, чтобы человек не смог отказаться.
– Все равно! Он… он отказался бы!
– Да почему ты в нем так уверена? – раздражился Иван.
– Не знаю! Уверена, и все! Ты ведь тоже уверен, что я никаких денег не возьму, даже очень больших, разве нет?
– Ты – это другое! Я тебя люблю! А он тебе кто? Товаровед какой-то!
– Он хороший товаровед!
– Ну и что? Гони его лучше в три шеи из своего магазина! Найдешь и получше. Если хочешь, я могу помочь тебе найти.
– Нет уж, спасибо. Не надо… Я уж как-нибудь сама с ним разберусь…
– Гляди, как бы он тебя опять где-нибудь не подставил!
Оксана ничего не ответила Корнееву. Она прикрыла глаза, сделав вид, что устала и хочет спать. Иван заботливо поправил на ней одеяло, поцеловал в висок и отправился в душ. Когда он, влажный и прохладный, забрался к ней под одеяло, Оксана уже самым натуральным образом спала.
Глава 9 Алексей
Алексею Дмитриевичу Пылаеву, в отличие от Оксаны, в эту ночь не спалось. Он просчитывал варианты, каким образом в сейф магазина могли попасть драгоценности жены бизнесмена Корнеева. Алексей не сомневался в порядочности «гражданки Деминой» и был уверен, что Татьяна Корнеева не могла незаметно проникнуть в кабинет Оксаны и воспользоваться ключом. Похоже, что жене бизнесмена помог кто-то из сотрудников магазина, но тогда получается, что… это сделал он, потому что больше некому… если только… Нет! Этого не может быть! Какая ерунда иногда приходит в голову! Алексей даже сел в постели. Конечно же, нет! Она не могла! Она же ее лучшая подруга! Они дружат с самой школы… В медучилище вместе учились…
Последний раз Алексей курил в выпускном классе в кустах акации, густо разросшихся за школой, и больше к сигаретам не прикасался. Сейчас ему вдруг зверски захотелось курить. Он посмотрел на дочь. Она спокойно спала в обнимку с грязно-серым потасканным зайцем, которого ни за что не давала ни выбросить, ни постирать в машине. Алексей натянул джинсы, накинул ветровку и в несколько минут сбегал в соседний ларек за сигаретами. Еще раз глянув на раскрасневшуюся во сне Наташеньку, он вышел на лестницу.
Алексей выкурил полпачки каких-то гнусных дешевых сигарет и окончательно уверился в том, что, кроме Нели Никодимовой, никто другой не мог влезть в сумку Оксаны или в его ветровку, вечно болтающуюся в кабинете на стуле.
Утром следующего дня он первым делом пригласил Нелю к себе в кабинет и, пристально глядя в ее очень сильно накрашенные, радостно распахнутые глазки, сказал:
– Я знаю, что это сделала ты.
– Что? – отрывисто и гортанно спросила Неля, и стало ясно, что она очень хорошо понимает, о чем идет речь.
– У кого ты вытащила ключ: у меня или у Оксаны Юрьевны?
– Не знаю я никаких ключей, – буркнула Неля и трубно засопела, явно собираясь заплакать.
– Как ты могла?! – невзирая на закипающие в ее глазах слезы, грозно спросил Пылаев. – Ведь Оксана Юрьевна твоя подруга!
– Да?! Подруга?! Ты так думаешь?! – взвилась Неля, которая явно раздумала отрицать свою причастность к отвратительной истории с ключом и драгоценностями мадам Корнеевой. – Что ты вообще в этом понимаешь?! Эта самая подруга решила разбить мою жизнь, а я терпи, да?
– Не говори ерунды! Как она может разбить тебе жизнь?
– Очень просто! Она положила на тебя глаз, хотя отлично знает, что мы с тобой… что у нас… в общем… она знает, что я тебя люблю, и все лезет между нами, и лезет!
– Неля! Что за чушь?! Никуда она не лезет! – возмутился Пылаев.
– Лезет! Еще как! Это ты, слепой дурак, не видишь! А я все вижу! Ты ей нравишься, нравишься! Она спит с Иваном Корнеевым… Да-да! С мужем той Татьяны! А во сне тебя видит, понял! И я должна терпеть, когда она под меня роет?! Да?!!
– Ну… Неля… Это вообще ни в какие ворота… Я тебе говорил, что Оксана Юрьевна сразу отказалась от моих ухаживаний. Понимаешь, сразу!!! И ни под кого она не роет! Кто я и кто… Корнеев! Соображать-то надо!
– А вот представь, ей тебя захотелось! – не сдавалась Неля. – Может быть, для разнообразия, а может, чтобы Ивана уесть!
Алексей угрюмо посмотрел на Никодимову и, чересчур четко артикулируя, сказал:
– Повторяю, что ты несешь чушь, Неля, но дело даже не в этом! Если бы ты вдруг оказалась права (что совершеннейшая чушь!), то все равно никто не давал тебе и… жене Корнеева права манипулировать людьми да еще подвергать их чуть ли не уголовному преследованию!
– Любовь дала мне такое право! – истерично выкрикнула Неля.
– Любовь не должна позволять совершать подлости!
– Но… я же из-за страха потерять тебя, Леша! Неужели это надо объяснять?!
Алексей внимательно оглядел плачущую Никодимову, неприязненно скривился, отвернулся от нее и уставился в окно. Неля тут же перестала рыдать и зловеще произнесла:
– Или… или ты как раз ждал, когда я в чем-нибудь… проколюсь, да?! И ты тогда сможешь меня бросить, оставшись принципиальным и благородным!! Так?!!
Пылаев обернулся к ней с совершенно беспомощным выражением лица.
– Что ты говоришь, Неля? – проговорил он.
– Я правду говорю! Ты ведь любишь Оксанку и не знаешь, как поделикатней от меня отделаться, а тут вдруг такой случай! Такая удача!!!
– Неля!!!
– Что Неля?! Что Неля?! Я видела, как вы сидели за компьютером чуть ли не в обнимку!
Пылаев тряхнул головой, прогоняя растерянность, и решительно сказал:
– Ты должна сейчас же пойти к Оксане Юрьевне и во всем признаться!
– А если я не пойду, то ты меня ей сдашь?
Алексей с удивлением смотрел на женщину, на которой уже было совсем собрался жениться. Как хорошо, что он не успел… Оксанины неприятности уберегли его от поспешного шага. Он не любит Нелю и никогда не любил. Он сошел бы с ней с ума или запил бы с тоски. Впрочем, нет… не запил бы. У него ребенок. Но все равно ничего хорошего из их брака не получилось бы.
– Ну и что же ты молчишь? – прервала его размышления Неля. – Хочешь моей крови, да? Корнеев все уладил, а ты желаешь это дело снова разворошить? Эх ты! Я тебе поверила! Я готова была тебе служить, как раба, а ты! Ты подлец! Я тебя ненавижу! Как же я тебя ненавижу!! Знаешь, твоя Оксанка была права, когда говорила, что все мужчины негодяи и всегда женщинам врут!
Неля раскраснелась и разгорячилась так, что на верхней губе выступили бисеринки пота. Она словно раздулась от гнева и внезапно охватившей ее ненависти, отчего казалась еще более рыхлой и грузной, нежели обычно.
– Ненавижу тебя и Оксанку твою! – еще раз выкрикнула Неля и скрылась за дверью.
При всей отвратительности ситуации Алексей Пылаев испытал чувство невероятного, почти сказочного облегчения. Он вовсе не ждал Нелиных проколов, в чем она его обвинила совершенно напрасно, но тем не менее для него все действительно сложилось как нельзя лучше. Ему больше не надо было убеждать себя, что Никодимова неплохо выглядит, сильно его любит и, главное, станет хорошей матерью для Наташеньки. Снова можно было жить, как раньше, свободно, раскованно и ни от кого не завися. Даже довольно затхлый воздух его маленького кабинетика показался ему вдруг свежим, чуть ли ни морским бризом.
Алексей с удовольствием потянулся так, что хрустнуло в суставах, и сел за стол, чтобы с хорошим настроением, которого давно не было, со вкусом поработать. Но тут же вспомнилось все, что в запале выкрикивала Неля об Оксане. Конечно, было бы здорово, если бы она оказалась права, но права она быть не может, потому что… В общем, не может – и все! Алексей очень хорошо разглядел этого Корнеева. Видный мужик. Мощный. Красивый и – не бедный. А смотрел на Оксану такими собственническими глазами, что уже там, в кабинете, рядом с майором Потаповым, Алексей понял, что между ним и Оксаной что-то есть и не зря корнеевская жена подсунула ей в сейф свои бриллианты.
Алексей не хотел этого представлять, но вместо колонок цифр в ведомости ему виделось, как Оксана и Корнеев занимаются любовью. Черт знает что такое! От хорошего настроения после этих картин не осталось и следа. И чего радовался, болван? Оксана Юрьевна по-прежнему далека и недоступна, а Неля вполне еще может передумать его ненавидеть и вернуться. Хотя… ее возвращение ему больше не страшно. Он не может иметь никаких отношений с такой безнравственной женщиной, которая…
Не успел он сформулировать последнюю мысль до конца, как «безнравственная женщина» опять вошла в его кабинет. Поджав губы, она в один прыжок подскочила к его столу и бросила прямо на руки отпечатанный на принтере листок.
– Вот! – выкрикнула она. – Это копия моего заявления об уходе из этой проклятой комиссионки! Возьми себе на память!
– Оксана Юрьевна подписала? – зачем-то спросил Алексей.
– Куда она денется! Я высказала ей все, что думаю о вас обоих.
Пылаеву очень хотелось спросить, что на этот счет сказала Оксана, но решил, что сейчас лучше не задевать никаких струн возмущенной Нелиной души. Это оказалось напрасным, так как ее душа задевалась даже молчанием.
– Молчишь!!! – злобно констатировала Никодимова. – Правильно! Что еще остается делать, когда выведен на чистую воду!
На это ее замечание Алексей среагировал кручением с неправдоподобно большой скоростью стандартной шариковой ручки за два рубля пятьдесят копеек. Глядя на этот аттракцион, Неля не выдержала и разрыдалась.
– Неужели тебе все равно? – спросила она, всхлипывая и размазывая по щекам удлиняющую тушь, которая должна была быть еще и водостойкой.
– Не все равно, – тяжело вздохнув, ответил Пылаев.
– Тебе меня все-таки жаль?
– Конечно, жаль… Запуталась ты, Неля…
– Но… тогда, может быть, ты… в общем, мы еще можем… – с надеждой заговорила Никодимова.
– Нет! Мы ничего уже не сможем! – резко прервал ее Алексей. Пылаев больше не хотел иметь с ней ничего общего.
Неля мгновенно проглотила слезы и опять очень злобно спросила:
– И на что же ты рассчитываешь?
– В смысле? – удивился ее вопросу Алексей.
– В смысле Оксанки!
– Ни на что.
– И правильно делаешь! Ты посмотри на себя в зеркало! – расхохоталась вдруг Неля. – Ты же настоящий урод! Рыжая образина! Квазимодо!
– Я знаю, – неожиданно для Нели почему-то не обиделся Пылаев.
– Да что ты знаешь?! Каждому кажется, что он ничего себе… вполне приличный. Я почему на тебя польстилась, как ты думаешь? – Неля села против Алексея на стул и, не мигая, уставилась ему в глаза.
Пылаев уже понял, что не отвечать ей нельзя, поскольку молчание злит ее гораздо больше.
– Думаю, хотела выйти замуж все равно за кого, – сказал он.
– Да, но это – во-вторых. А во-первых, потому что сама не красавица. Толстая я. Знаю. И никак не похудею. А ты – страшно, неприлично рыжий и конопатый! Чем не пара?! – Она опять истерично расхохоталась, с трудом успокоилась и продолжила: – И ведь я умудрилась тебя полюбить… по-настоящему… А вот скажи, ты-то… со мной… зачем? Тоже с голодухи по женщинам, да?
– Честно говоря, мне казалось, что вы подружились с Наташей, и я…
– Подружились?! – Неле хотелось еще раз расхохотаться, как можно значительнее и презрительнее, но из груди вырвалось лишь куриное квохтанье. – Да разве можно подружиться с твоим злобным лягушонком?! С ней можно только относительно мирно сосуществовать! Я думаю, что ты никогда не сможешь найти мамашу для своей Наташеньки. Она кого хочешь ухайдакает! Твоя дочь – это еще один минус тебе, Пылаев! И такой мощный, что перевешивает все твои плюсы.
– А разве они у меня есть? – улыбнулся Алексей. – Судя по твоей пламенной речи, я – это окончательно и бесповоротно отрицательная величина.
– Ты нежный, Леша, – съежилась вдруг Неля, мигом потеряв всю свою воинственность. – Бывали у меня мужчины до тебя, но чтобы они вели себя в постели так, как ты… таких надо еще поискать… Да и вообще… ты настоящий, Леша… И мне очень жаль…
Пылаев понял, что разговор опять пошел все по тому же бесконечному кругу, резко встал и прервал Никодимову:
– Давай на этом наконец поставим точку, Неля! Сколько можно говорить об одном и том же!
– Значит, все кончено?! – встала напротив него Неля.
– Да.
– Корнеев тебя уроет!
– Я не дам ему повода.
– Идиот! – крикнула Неля и ринулась к дверям. На пороге она обернулась и еще раз, уже тихо, повторила: – Идиот! Какой же все-таки ты идиот, Лешенька!
Когда за Никодимовой наконец захлопнулась дверь, совершенно обессиленный Алексей рухнул в свое крутящееся кресло. Черт знает что такое! Он, конечно, знает, что не красавец, но чтобы урод… Он посмотрелся в застекленную дверцу шкафа для документации. В стекле не видно ни веснушек, ни цвета его волос. Стекло – это вам не зеркало. Хорошая вещь – стекло… Нет… Все не так страшно, как расписывала тут Неля. Его любили женщины. Он это точно знает. Вот Наташеньку полюбить действительно ни одна из них так и не смогла. Ну и пусть они все катятся ко всем чертям! В конце концов, когда приспичит, всегда можно найти себе утешение. А все остальное… Да гори оно… Ему и с дочкой неплохо. Сделав такой утешительный вывод, Пылаев целиком отдался работе. С Оксаной Юрьевной в этот день он не виделся вообще.