Они не тратили время на то, чтобы грабить, насиловать и убивать. Они стремились туда, где белели в туманном сумраке колоннады святилищ. А по Кордоне мутной волной растекалась паника. Женщины хватали детей, мужчины – оружие, но никто не знал, что делать и что происходит.
Чужаки достигли святилища, посвященного Собирне, покровительнице ремесел, и тут задержались.
– Окружить храм, – скомандовал Горт. – Патриуса ко мне! Начинайте рушить стены!
Вытащили малорослого служителя, похожего на мальчишку, и тут же ударили принесенные гномами кирки. По стенам побежали трещины, зашатались колонны, а в алтарном зале качнулось изваяние сереброглазой кошки – верной спутницы богини.
– Охи! Охи![19] – заорал патриус.
– Мешок, – велел Шолан, и один из его оруженосцев подал небольшой мешок плотной ткани.
Из него появился деревянный жезл со стальной верхушкой в виде молота, высокая шапка из черного сафьяна с раздвоенным в виде рогов верхом и кривой нож, покрытый пятнами ржавчины.
Увидев все это, служитель захрипел, красные глаза его округлились.
– Я вижу, ты понял, что за участь тебя ждет, – сказал Горт, надевая шапку. – Радуйся. Ты станешь первой жертвой Господину на этой земле.
Двое воинов прижали бьющегося гоблина к земле, а Шолан быстрым, отточенным движением вскрыл ему грудную клетку. Вытащил трепетавшее сердце и пошел туда, где клубилась каменная пыль, а в ее облаке одна за другой падали колонны.
За ним оставалась цепочка из капель крови, похожая на след одноногого существа.
– Переосвящаю этот храм, – проговорил Горт, брызнув кровью на один из камней, что выкатился из упавшей стены, – в честь Сокрытого, что стал Явным, в честь Господина Тринадцатого! Содрогнется небо, и земля сотрясется! Истина восторжествует! Истина! Истина! Справедливость вернется! Вернется! Вернется! Зашатаются троны ложных владык, и Истинный восстанет меж ними! Займет место, предназначенное ему с начала времен! Слава Сокрытому! Слава Тринадцатому! Слава Обновляющему! Слава! Слава! Слава!
И сердце полетело внутрь алтарного зала, прямо к статуе кошки. Оттуда донесся сердитый визг, перемешанный с оглушительным ревом. Земля зашаталась, и храм в одно мгновение рухнул. Над ним поднялась колонна черного дыма, пронизанного багровыми искрами.
– Слава! – дружно завопили воины, пришедшие с Шоланом.
И они пошли дальше, к центру города, где стояли храмы других богов и высилась цитадель местного князя. Играючи опрокинули заслон из городских стражников, походя разрушили святилище Акрата.
Вооружившиеся горожане попробовали атаковать чужаков с тыла, но были отбиты.
Князь с дружиной заперся в цитадели, но это мало помогло ему, как и те двое магов, что оказались в этот день в Кордоне. Вернейшие заклинания изменили им, и чародеи были убиты. А затем воины Господина пошли на штурм и победили, даже не успев вспотеть.
Князь погиб так же, как и служитель Собирны, – от ножа, вонзившегося в грудь.
– Хорошо, – сказал Шолан, когда сердце правителя на его ладони перестало дрожать. – Мы захватили город. Осталось только удержать захваченное и сделать так, чтобы все местные узнали, кому нужно возносить хвалу.
К вечеру храмы Кордоны лежали в развалинах, а по улицам ходили гоблины из отряда Горта. Они кричали, не жалея глоток, что ложные боги повержены, что Ригос ныне принадлежит Господину. И что те, кто не желают ощутить его гнев, должны явиться на ночное служение.
А камни разрушенных святилищ взятые в плен стражники уносили на центральную площадь города. Там надсмотрщики зло щелкали кнутами, и торопливо рос храм новому хозяину острова.
Виднелись контуры стен, и меж них – привезенный с Калноса алтарный камень.
Белый, точно пена на морских волнах.
Глава 5 Власть огня
Засов отодвинулся с таким скрежетом, будто он весь был в зазубринах. Зато дверь открылась бесшумно, дрожащий свет факелов упал на дощатые стены и пол, заставил мглу в испуге шарахнуться по углам. Связанные пленники заворочались, пытаясь укрыться от режущего глаза сияния.
Олен глянул на огонь прямо и тут вновь ощутил странную щекотку. Она началась в макушке и пробежала до самых пяток, мускулы спины и бедер болезненно напряглись, а в животе заныло.
Саттия лежала неподалеку, светлые волосы растрепались, а на личике застыло упрямое выражение. Гундихар сидел у стены между двумя гоблинами, и взгляд его был мрачен. Бенеш растерянно хлопал глазами, синяк на лбу мага напоминал шляпку гриба. Арон-Тис казался усталым, его лицо стало еще более худым, огромные уши обвисли.
Рыжего меж роданов обнаружить не удалось. Его, скорее всего, бросили там же, где остальную добычу, если вообще не убили. При мысли об этом Олен помрачнел.
– Сохраняйте неподвижность, – прозвучавший от двери сухой, безжизненный голос заставил многих вздрогнуть. – Нам известно, что почти все тут знают людской язык. Попытавшийся оказать сопротивление будет жестоко наказан.
Говорил нагх, облаченный в хламиду с капюшоном. Лицо его пряталось в тени, и не было видно даже лап. Рядом стояли воины без доспехов, почти обнаженные, и на их поясах висели «языки смерти».
«Колдун? – сердце кольнуло тревогой. – Как бы не заметил Сердце. Или просто главный?»
– Сейчас вас обыщут, – проговорил укрывшийся под хламидой нагх. – Не вздумайте сопротивляться.
Повинуясь даже не жесту, а колыханию темной ткани, воины двинулись вперед. Лапы с перепонками между пальцами принялись обшаривать пленников. Арон-Тис вмиг побледнел.
«Ну что же, моли всех богов, алхимик, чтобы и сейчас твои склянки не отобрали», – подумал Олен, и в этот момент нагхи добрались до Саттии. Один из воинов дотронулся до ее плеча, и Рендалла охватил бешеный, неконтролируемый гнев. Сердце забилось сильнее, кровь будто вскипела, по жилам побежали настоящие потоки огня.
Показалось, что он сможет одним движением разорвать путы и перебить врагов голыми руками…
– Поганая ящерица, – прошипела девушка, с ненавистью глядя на нагха, и звук ее голоса заставил Олена прийти в себя.
И очень кстати, поскольку в этот момент обыскивавшие добрались до него. Легко, почти не дотрагиваясь, ощупали с головы до ног и снова не обратили внимания на Сердце Пламени.
Когда его оставили в покое, Рендалл бросил взгляд в сторону Арон-Тиса.
Двое нагхов, стоявших рядом с алхимиком, оживленно переговаривались. В лапах у одного была небольшая поясная сумка из серой замши, а у другого – несколько банок с разноцветными жидкостями внутри. Старый гоблин выглядел растерянным, во взгляде его застыл ужас.
– Что будет с нами? Куда вы нас везете? – подал голос Гундихар, злобно сопевший все время, пока его ощупывали.
– Вы принесете пользу Вечному Императору, – ответили из-под капюшона. – В жизни или смерти – не важно.
– Ладно, – неожиданно согласился гном. – Но тут даже сортира нет. Куда нужду справлять прикажете?
Нагх в балахоне на некоторое время задумался, а потом ответил, холодно и равнодушно:
– Ходите под себя. Пол мы отмоем, а вонь не помешает делу.
Обыск тем временем закончился. Нагхи-воины собрались у дверей, затем вышли в коридор. Последним оставил узилище их предводитель в балахоне. Свет померк, по ушам резанул скрежет задвигаемого засова.
– Проклятье… – мертвым голосом проговорил Арон-Тис. – Они унесли все, что у меня было… что делать?
– Ничего, вывернемся, – в голосе Саттии прозвучало несгибаемое упорство. – Рано падать духом. Счастье, что эти типы не почуяли во мне эльфийскую кровь. А мы, альтаро, много ловчее всех остальных…
Оттуда, где лежала девушка, донесся шорох трущихся одна о другую веревок и поскрипывание досок пола.
– Молодец, – одобрительно буркнул Гундихар, единственный, кто мог видеть, что делает Саттия. – Давай-давай…
Олен сидел с закрытыми глазами, и под опущенными веками гуляли оранжевые и багровые колеса из огня. Тело сотрясала горячая дрожь, жар перетекал по внутренностям, словно там установили плавильную печь. Кожа чесалась невыносимо, будто ее щекотали десятки мышиных хвостиков.
«Лихорадка? – подумал он в один момент. – Я заболеваю?»
Но мысль эта не вызвала никаких чувств, ни страха, ни тревоги, лишь удивление.
– Вот, узел прямо перед тобой, – продолжал тем временем гном подбадривать Саттию. – Нет, не в ту веревку вцепилась… Ага, вот в эту нужно. И тяни, во имя всех богов, только зубы не поломай…
Девушка негодующе прошипела что-то неразборчивое, скорее всего, насчет того, что клыки у альтаро крепче гранита.
– Ладно-ладно, я пошутил, – хмыкнул Гундихар. – Но клянусь своей бородой, таких красивых зубов в жизни не видел…
На этот раз Саттия промолчала, но ухитрилась сделать это так, что стало ясно – она довольна.
– Ну что, кто следующий? – устало произнесла девушка, освободившись от пут.
– Конечно, я, – заявил Гундихар. – Поскольку вижу в темноте, смогу помогать. И мы всех освободим, не провозившись до утра.
– А всех сразу и не нужно, да, – проговорил Бенеш. – Скоро ночь, и достаточно нескольких роданов, чтобы справиться со стражей у дверей. А затем надо забрать у них оружие и, ну, перерезать веревки…
– Слова не мальчика, но мужа, – одобрил Гундихар. – Иди сюда, Саттия, дорогая, я весь сгораю от страсти!
Девушка фыркнула, но двинулась в сторону гнома. По дороге задела кого-то из гоблинов. Раздались недовольные голоса, быстро замолкшие, стоило капитану сердито рявкнуть.
– Ну и обмотали тебя, приятель, – сказала Саттия, нащупав во мраке гнома. – Я попробую что-нибудь сделать. Эх, прощай ногти…
– Новые вырастишь, лучше старых, – уверил ее Гундихар.
В этот момент Олена скрутил новый приступ. Голова едва не лопнула от напора изнутри, пот выступил везде, где только можно, и на миг показалось, что тело тает, как снежная баба на солнцепеке. Стало горячо и противно, уши уловили равномерный гул, похожий…
На что похожий, Олен понять не успел, поскольку все прекратилось.
Он лежал в темноте и обливался потом. В углу монотонно бубнил, должно быть, молился один из гоблинов, а у стены Саттия, ругаясь, развязывала веревки на Гундихаре. Дело шло туго.
– Эх, жалко, что я не умею колдовать… ну, по-настоящему, – тихонько проговорил Бенеш. – А то бы я всех сразу освободил…
– Если ты не умеешь, то кто умеет? – сказал Олен. – Честно говоря, я не видел более знающего и умелого мага, чем ты. Помимо Харугота из Лексгольма, само собой, а он не считается.
Гному надоела кропотливая возня. Он напрягся так, что веревки затрещали, девушка охнула.
– Рразррази меня Акрррат! – Олен как будто увидел, как налилось кровью смуглое лицо, как надулись чудовищно твердые мускулы на квадратном торсе. И путы не выдержали, лопнули. – Вот так-то лучше… – Гундихар шумно вздохнул. – Так, освобождаем тех, кто может пригодиться в схватке…
Рендалл не удивился, когда короткие толстые пальцы ткнули его в бок, взялись за один из узлов. Саттия, судя по всему, занялась Бенешем, оттуда, где лежал маг, донесся шум.
– А ты подумал, как мы с ними будем драться? – спросил Олен, пока гном разрывал на нем веревки.
– Думать вредно, – пропыхтел Гундихар. – Видал кита? Так пусть он соображает, у него голова с эту комнату. И, честно говоря, можно вышибить дверь и броситься на них всем скопом.
– Проще подманить… – сказала Саттия. – Застонать или зашуметь, чтобы они сами дверь открыли. Так шуму меньше будет. Того, что войдет, можно оглушить, второго, а оба ни за что внутрь не сунутся, прибить заклинанием. Бенеш, ты сможешь это сделать?
– Э… конечно. Ну, попробую.
– Хороший план, – одобрил гном. – Лучше моего. Тогда начнем действовать прямо сейчас. Кто нам еще нужен?
Последняя веревка лопнула под напором могучих ручищ. Олен застонал, когда руки и ноги закололо от прилившей крови. Едва пошевелил руками, дернулся от боли, занемевшие ноги послушались не сразу.
– Да, пожалуй, никто, – отозвалась девушка. – Разве что, пока Бенеш в себя приходит, можно еще кого-то развязать. Арон-Тиса хотя бы.
– Со мной можете не спешить, – донесся из мрака шепот алхимика. – От меня в драке никакого толка. Лучше освободите кого-нибудь из умеющих сражаться. Капитана или боцмана.
– Можно, – и Гундихар прошел в угол, где занялся путами капитана.
Покалывание в конечностях Олена прекратилось, и он сумел сесть, а потом и встать на ноги. Тут же ощутил знакомую щекотку, уголками глаз заметил красные искры, летевшие непонятно откуда. Но когда посмотрел прямо, не увидел ничего, кроме черной бархатной тьмы.
– Бенеш, ты как? – спросил гном, освободив капитана «Огня вод». – Готов?
– Да.
– Саттия, слышишь, где стражники? Оба на месте?
– На месте, – хищно прошептала девушка.
– Тогда мы с тобой, Олен, встаем у стены, с обеих сторон. Как войдет – бросаемся. Ясно? – Гундихар командовал, и почему-то это казалось совершенно нормальным, словно у него за плечами имелся не один десяток побегов из плена. – Бенеш, готовься бить по второму. Саттия, а тебе придется немного постонать.
– Почему мне?
– Должна же ты что-то делать? Кроме того, женский голос куда завлекательнее мужского. Будешь спорить?
– Нет.
– Вот и отлично. Тогда начали.
Олен, ощупывая пол перед собой ногой, медленно пошел к двери. Наткнулся на стену и встал, прижавшись к ней. Послышался шум шагов, невнятное бурчание, потом Гундихар велел:
– Давай!
Саттия застонала, причем сделала это до того натурально, словно и в самом деле жутко мучалась. И голос ее был услышан в коридоре, как и глухие удары кулаками по полу. Из-за двери донеслись квакающие голоса, потом какой-то лязг, и заскрежетал засов.
Олен затаил дыхание.
Дверь открылась, в проеме показался горящий факел, за ним рука. Нагх шагнул вперед. Глаза его выпучились при виде разбросанных на полу веревок. Рот открылся, но тут человек и гном прыгнули. Факел отлетел в сторону, Олен упал поверх врага, врезал кулаком. Услышал сердитый рык гнома, глухие стоны. Затем яркая вспышка ударила по глазам, стал ощутим запах паленого мяса.
– Все, хватит… – просипел Гундихар. – Готов он… И второй тоже. Молодец, Бенеш, здорово ты его поджарил.
Олен приподнялся, обнаружил, что руки все в мокром и липком. Падавший через дверь свет позволил разглядеть поверженного врага – морда разбита, шея вывернута, изо рта течет кровь.
– Забирайте оружие. – Саттия подняла упавший на пол факел, и тот загорелся ярче, вырвал из полутьмы решительное лицо девушки. – Нужно освобождать остальных.
– Ага. – Рендалл встал, крадучись вышел из узилища.
Дверь выводила в широкий коридор с высоким потолком. Оба конца его терялись во мраке, горел факел, вставленный в скобу на стене. На полу, раскинув лапы, лежал нагх. Грудь его была страшно обожжена, из черной спекшейся массы торчали ребра, меж ними виднелось нечто белое.
Стараясь не вдыхать глубоко, Олен снял с пояса врага деревянные, обтянутые серой кожей ножны. Вытащил из них пламевидный клинок. Взмахнул им и изумился, насколько тот тяжелый.
– Это вам не кость йотуна, – сказал он сам себе, перед глазами возник ледяной меч, его полупрозрачное лезвие, невероятно острое, шероховатая удобная рукоятка. Видение оказалось немыслимо ярким, в сердце заныло.
– Ты где? – в коридор выглянула Саттия. – Давай быстрее.
– Иду.
Вдвоем с Гундихаром перерезали веревки на пленниках. Узилище огласилось стонами и кряхтением.
– Ну вот, теперь мы свободны, точно облака в небе, – довольно хмыкнул гном. – Осталось выяснить, куда нас гонит ветер. То есть, говоря по-простому, что делать дальше? Прибить всех нагхов или кого-то оставить?
– А что, есть варианты? – Саттия обернулась туда, где капитан растирал потерявшие чувствительность руки. – Эй, почтенный, ты сможешь управиться с этим кораблем?
– Да, – ответил гоблин. – Почему нет? Все почти одинаковые. Правда, матросов мало. Но как-нибудь.
– Понятно. – Гундихар взвесил «язык смерти» в руке. – А значит, придется убедить хозяев уступить судно нам. А для этого – срубить не одну вражью голову. Все готовы? Пошли!
И он первым вышел в коридор.
Олен зашагал следом. Переступил порог, и тут тело охватил жар. Перед глазами все поплыло, ноги подогнулись, и он упал бы, не случись поблизости стены. Пришел в себя от удара об нее, услышал встревоженные голоса.
– Что с тобой? – Саттия оказалась рядом, ее лицо в свете факелов напомнило гипсовую маску.
– Все в порядке, я в полном… – договорить не смог, почувствовал, как откуда-то изнутри хлынула сила, жестокая, горячая и давящая. Ощутил себя формой, в которую заливают расплавленный металл. Показалось, что кожа сейчас треснет и кипящая жидкость хлынет наружу.
– Ты уверен? – девушка нахмурилась. – Что-то выглядишь странно. Глаза блестят, лицо красное…
– Ничего. Устал немного, – невероятным усилием Олен заставил себя распрямиться. Меч в руке показался тяжелым, как бревно. Чтобы не выронить его, пришлось напрячь мышцы до предела. – Все сейчас пройдет.
Рендалл сделал несколько шагов, догнал приостановившегося гнома. Тот открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого резко повернулся, вскидывая отобранный клинок.
Во тьме, в которую уходил коридор, обозначилось движение, стали слышны мягкие шлепающие шаги.
– Ох, как некстати… – прошептал Олен, когда из мрака выступили несколько нагхов-воинов.
У переднего при виде разгуливавших на свободе пленников отвисла челюсть. Второй торопливо схватился за меч, еще один крикнул что-то. Гундихар прыгнул на врагов, в свете факела сверкнул «язык смерти».
Олен подумал, что надо броситься вперед, помочь гному, но оказался не в состоянии пошевелиться. Тело будто сковали невидимые путы, а вот правая рука задвигалась сама.