Колдовской лес остался позади, трое путников нырнули в устье пещеры. Но на этот раз им не встретилось ничего жуткого, тьма вокруг осталась только тьмой, опасной лишь тем, что в ней можно споткнуться и расшибить лоб.
После выхода из подземелий остановились и перекусили. Заключенный-в-Камне не проявил интереса к еде, весь привал просидел, равнодушно уставившись в каменную стену. Лишь выпил немного воды.
На то, чтобы спуститься к храму Азевра, потратили остатки дня и ночь целиком. Рано утром вышли к святилищу, а уже в полдень покинули его. Два десятка всадников двинулись на юг.
В середине кавалькады на смирной чалой лошади ехал человек. Лицо его скрывал накинутый капюшон, так что был виден только подбородок. В седле наездник держался уверенно, крепко сжимал поводья, но в осанке его чувствовалась некая расслабленность, точно он находился не на спине коня, а в кресле.
И с нескрываемым ужасом смотрели вслед жрецы бога войны.
Глава 7 Горнило войны
Открыв глаза, Олен обнаружил, что кто-то, скорее всего Саттия, укрыл его одеялом. Судя по тому, что в окно светило яркое утреннее солнышко, он проспал не только ужин, а еще и всю ночь. Когда зашевелился, дремавший в ногах Рыжий поднял голову и вопросительно глянул на человека.
– Ну и горазды мы с тобой спать… – проговорил Рендалл. – А?
– Мяу, – согласился оцилан.
Дверь открылась, в комнату шагнула Саттия, на лице ее возникла проказливая улыбка.
– Ага, соизволил очнуться, – сказала девушка. – А я решила тебя не будить, проверить, сколько ты сможешь проспать.
– Долго смогу…
– Это понятно. – Она рассмеялась. – Вставай. Там все ложками стучат, еды требуют.
Олен не заставил себя упрашивать. Когда умылся над тазом и в компании Рыжего спустился в общий зал, обнаружил, что спутники его сидят за тем же столом, за которым вчера обедали, и нетерпеливо поглядывают в сторону кухни.
– Ага, вот и он! – возликовал Гундихар. – Садись, сейчас еду принесут. Арон-Тис опять заказал что-то такое, отчего у хозяина рожа от радости перекосилась…
– Уж есть так есть вкусно и обильно, – покачал головой алхимик. – А ты не отвлекайся, рассказывай.
– Точно, – согласился гном. – Потом мы прошли мимо того здорового храма, что с моря видать, и заглянули в неприметный такой кабачок. Попробовали там вина раз эдак пять-шесть…
Гундихар живописал вчерашнюю прогулку по Тафосу. Бенеш сидел красный, словно вареный рак, и явно мечтал провалиться сквозь пол.
– Ну и услышали историю про нас, точнее, про него, – и гном указал на молодого мага. – Там два матроса выпивали, так один другому рассказал, как некий человеческий колдун судно нагхов захватил и в порт привел.
– И что? – заинтересовался Олен.
– А то, что лучше бы и я не сочинил, – не без сожаления признался Гундихар. – Прямо сага, куча трупов, убиенных самыми хитрыми способами, кровавая схватка, злобные проклятья и невероятная смелость. А Бенеш так просто герой! Я даже намекнул, что неплохо бы открыть, кто мы такие, но Бенеш отказался. И зря, нам бы там выпивку бесплатно поставили…
Упущенная возможность несколько опечалила гнома, но ненадолго.
– Но мы и так не оплошали. Зашли еще в пару кабаков, везде пили и слушали, как про нас рассказывают, – продолжил он. – И дня не прошло, а таких баек напридумывали, завидно даже. Ну а затем, когда Бенеш маленько осоловел, зашли в одно заведение, что с белым флагом у двери…
– Ага. – Арон-Тис понимающе кивнул, а молодой маг покраснел еще сильнее, хотя недавно это казалось невозможным.
– И славно повеселились. Все деньги там оставили. Но не зря! – Гундихар гордо выпрямился. – Клянусь невинностью своей почтенной матушки, там кого только не было, и гоблинки, и даже гномки, и человеческие женщины…
Бенеш уставился в пол, будто собрался просверлить взглядом в нем дыру.
Спасла его появившаяся у стола Саттия.
– Все вчерашнюю гулянку вспоминаете? – спросила она сурово. – Хватит. И так вон уши Бенеша на факелы похожи…
– Хватит так хватит, – согласился гном. – Но где наш завтрак? Эй, хозяин! Сейчас я тут вам устрою Битву Пяти Армий!
Упоминание самого кровопролитного сражения последних двух тысячелетий, как ни странно, подействовало. Появились двое слуг, и стол начал заполняться тарелками, горшками, кувшинами и плошками. Возник хозяин, торжественно внес большой казан, над которым поднимался парок.
Завтрак если и уступил ужину, то ненамного.
– Славно, – проговорил Арон-Тис, когда с едой было покончено. – Мне пора на площадь Камня. А вы…
– А мы отправимся по лавкам, – перебила его Саттия. – Пора обновки покупать, одежда и обувь истрепалась.
И тут девушка не преувеличила. Бежевый колет Олена давно протерся на локтях, а сапоги износились, флотер Бенеша местами стал напоминать ветошь, да и одежда самой Саттии утратила щегольской вид.
– Это верно… – алхимик поднялся. – Я дам вам денег, и отправляйтесь. Но к полудню обязательно возвращайтесь. Караваны отходят обычно вечером, по холодку, так что я могу вернуться с новостями.
– Я тоже пойду с вами, хотя мне ничего не надо, – заявил Гундихар. – Хотя бы пройдусь. Не сидеть же тут?
Когда вышли из постоялого двора, Олен невольно прищурился – яркое солнце ударило по глазам, обрушило на голову и плечи волну жара. Впору усомниться, что до зимы остались считаные дни. Выбрались из ворот и оказались на площади с колонной в центре.
– Вам туда, – сказал Арон-Тис, махнув в сторону уходящей к северу улочки. – Мне – туда, – и он показал на запад. – Смотрите не увлекайтесь, а то в Тафосе лавок много больше, чем ракушек в море.
– Мы постараемся, – серьезно проговорила Саттия, которой в основном и было адресовано предупреждение.
И как ни удивительно, девушка это слово сдержала. За несколько часов блужданий по торговому кварталу она купила себе новую куртку, обшитую бело-черными чешуйками размером с ладонь, сапоги, тетиву для лука и пучок стрел. Но этим и ограничилась. Олен и Бенеш также получили новую обувь. Магу взамен его флотера достался синий ремиз из плотной ткани, а уроженец Заячьего Скока сменил бежевый колет на зеленый с желтой вышивкой кафтан.
– Очень хороший вещь, – сказал торговец-гоблин, когда обновка прошла примерку. – Крепкий, удобный… Спасибо мне скажешь.
– Может быть, и скажу. – Олен глянул на него подозрительно. – Но если ты обманул, то мой кот отыщет тебя и перегрызет глотку.
Рыжий, сидевший около прилавка и сверливший торговца взглядом, поднял шерсть на загривке и угрожающе мяукнул. Краснокожий гоблин стал белым, почти как человек, и забормотал что-то о собственной честности.
– Успокойся, – проговорила Саттия. – Никто тебя не загрызет, разве что глотку перережем.
– Ага, моим ножиком, – и Гундихар с готовностью продемонстрировал иззубренный тесак с оплеткой на рукояти.
Испуганный торговец приготовился звать стражу. Пришлось потратить время на то, чтобы его успокоить.
Вернувшись к постоялому двору, обнаружили у ворот телегу, запряженную серым ишаком, пару слуг, что носили сундуки, и командовавшего ими Арон-Тиса с озабоченным выражением на физиономии.
– Вы вовремя, – сказал алхимик. – Караван в Эль-Ларид выходит через час. Я договорился, нас ждут. Так что забирайте вещи, и отправимся.
– Но нельзя же так быстро… – начала возмущаться Саттия.
– Можно, – прервал ее Олен и прикоснулся к висевшему на поясе мечу. – Или ты забыла, что мне нельзя долго оставаться на одном месте?
Он пока не чувствовал нависшей над головой угрозы, как это было в Фераклеоне. Но горький привкус опасности появлялся время от времени, и висевшие на горизонте черные тучи никуда не делись.
– Э… ладно, – только и сказала девушка.
Собрались с невероятной быстротой. Хозяин постоялого двора проводил гостей, и телега неспешно покатила прочь от «Крови неба», заскрипели колеса. Миновали агору, громадную площадь, одной из сторон выходившую к глубокому оврагу между холмами, а другой – к храму Акрата, маленькому и неказистому. По словам Арон-Тиса, его возвели чуть ли не тысячу лет назад, а внутри находится статуя бога из живого мрамора, камня, что давно пропал из самых глубоких выработок.
За агорой потянулся богатый квартал – спрятанные за высокими заборами дома, запах цветов, патрули на улицах. Святилище Сифорны, что видели вчера с моря, объехали стороной, над крышами показался только кусочек белоснежного фронтона и верх колоннады.
Проехали улицу кузнецов, где глаза ел дым, а уши терзал лязг и грохот, миновали квартал красильщиков, где стояла такая вонь, что даже мухи не летали. Рыжий принялся чихать, да так громко, что напугал не только возницу, но и нескольких прохожих.
А потом открылась площадь Камня.
Размерами она не уступала агоре, а в центре ее действительно стоял громадный кубический валун. Серовато-красные бока его блестели, грани казались острыми, будто лезвия.
– Э… и что это такое? – спросил Бенеш.
– Гранит, – ответил Гундихар. – Но кому понадобилось тащить эту громадину сюда да еще обрабатывать?
– Это подарок, – сказал Арон-Тис. – От гномов Огненных гор в знак заключения мира. Когда война между ними и гоблинами закончилась, маги твоего народа привели эту глыбу сюда. Привели на самом деле, потому что она шагала сама. И до тех пор, пока сохранится мир между двумя племенами, она будет стоять.
– Да… могуч колдун, который сумел сделать такое, – вздохнул Бенеш.
Площадь была запружена телегами, роданами и животными. Доносились крики, рев ишаков, лошадиное ржание и взрывы хохота. Плававшие около валуна запахи были крепкими, точно гномий самогон, – пот, невыделанная кожа, чеснок, пряности, гнилые овощи.
– Нас ждут вон там, – алхимик показал на дальний конец площади, где рядком стояли телеги.
Чтобы добраться до «своего» каравана, пришлось приложить немало усилий. В толкотне у Олена едва не срезали кошелек, Гундихару отдавили ногу, а раздраженный Рыжий царапнул какого-то шустрого парня.
Тот не обратил на это внимания.
– Акома ден арго? Фанмэсиос![23] – встретил их телегу низкорослый гоблин в серой тохге и перешел на человеческий язык: – Я – Парт-Кес! Предводитель каравана! Перегружайтесь! Вот на эту телегу! Быстрее!
Говорить тихо и пользоваться длинными фразами Парт-Кес, похоже, не умел.
Возница с ишаком получил свои деньги и исчез в толпе. Сундуки алхимика перегрузили на другую телегу, куда более крупную, с высокими бортами, запряженную парой лошадей. Олен вытер со лба замешанный на осевшей пыли пот и смог спокойно оглядеться.
Караван состоял примерно из двух дюжин телег. На каждой находился возница и двое охранников. Они щеголяли короткими кривыми клинками, кожаными доспехами и луками, при взгляде на которые Саттия презрительно скривилась. Роданов, собравшихся отправиться в Эль-Ларид, было немного – с дюжину гоблинов и двое сельтаро.
Невероятно высокие, худые, воздушные, в черных длиннополых кафтанах, они, похоже, не страдали от жары. Мягкие сапожки алой кожи с кистями у голенищ выглядели чистыми, будто пыль не осмеливалась приставать к ним. На узких лицах застыло отстраненное выражение, длинные светлые волосы были заплетены в многочисленные косички, перевитые цветными шнурками, синие глаза излучали холод. Оба имели при себе длинные прямые мечи, блестели серебрёные рукоятки.
– Что, засмотрелся? – горячим шепотом спросила Саттия. – Старшие эльфы. Они считают моих родичей потомками рабов.
– Серьезно? Но ты похожа на них гораздо больше, чем на обитателей Великого леса.
– Да? – девушка улыбнулась, но в ее улыбке скользнула горечь: – Но только это ничего не значит. Для них главное – чистота крови, а с этим… с этим у меня все не так уж и хорошо.
– Двинулись! Поехали! – завопил Парт-Кес, взобравшись на неказистого коня. – Эмнрос![24] Эн камино![25]
Олен подсадил девушку, сам забрался в телегу. Захлопали длинные бичи, лошади зашевелили ногами. Караван двинулся с места, точно большая, неказистая и грохочущая гусеница.
Осталась позади площадь Камня, запетляла меж домами широкая, ведущая на запад улица. Поднялась над крышами городская стена, обозначились две расположенные рядом башни. Потом улица свернула, стали видны раскрытые ворота, стража около них, завывающие нищие с вытянутыми руками.
Парт-Кес крикнул что-то, стражники в ответ осклабились, сверкнула брошенная монета.
– Дорожные деньги, – сказал Арон-Тис, – считается, что если не дать страже сикель перед выездом, то путь не будет легким, а торговля – удачной… Хотя есть мнение, что сами стражники это и выдумали.
Башни, похожие на чудовищные толстые бочки, проплыли мимо, стихли голоса нищих. Дорога за пределами города свернула налево, к морю, и пошла вдоль берега на запад. По левую руку потянулся обрыв высотой примерно в сотню локтей, подножие которого с рокотом облизывал прибой, по правую – зеленые квадраты полей, халупы, небольшие рощи.
Тафос исчез за горизонтом, с севера надвинулась стена густого леса.
– Ого, – только и сказал Гундихар, когда телега въехала в сень огромных деревьев с серой морщинистой корой.
Чаща эта совсем не напоминала обычные северные дебри, даже эльфийскую пущу. Она выглядела угрожающе, из-за зеленой стены доносился писк, треск и пронзительные вопли. Ветви и стволы обвивали какие-то плети, подлесок был такой густой, что закрывал обзор.
– Это еще не «ого», а небольшие заросли, – откликнулся Арон-Тис. – Настоящие джунгли будут только за Южным проходом.
– Да хоть за задним, – гордо заявил гном. – Нет такого леса, через который Гундихар фа-Горин не прошел бы со своим «годморгоном»! А если на пути встретится нечто хищное, то оно запросто получит по башке! Ха-ха!
Алхимик промолчал, но в его красных глазах появилось какое-то новое выражение.
Ехали до самого вечера без остановок. Дорога то уходила от моря, то спускалась к самой воде, проходила через небольшие поселки, мало отличавшиеся друг от друга. Шла через перелески и поля, пересекала быстрые прозрачные речушки. Хребты на горизонте неспешно росли.
Остановились, когда стемнело, солнце уползло за горы, а на востоке взошла луна, потерявшая полноту, но все еще довольно округлая. Телеги выстроили кругом на поляне у берега крохотного ручейка. Гоблины разожгли большой костер, по рукам пошли куски острого сыра и кувшины с вином.
Олен сидел, прислонившись спиной к колесу телеги, пил разбавленное водой вино и поглядывал на спутников. Саттия казалась безмятежной, Гундихар невозмутимо точил тесак, явно больше для вида. Бенеш и Арон-Тис беседовали о каких-то «первопринципах» и «душе камня».
Разместившийся у Рендалла под боком Рыжий негромко посапывал.
Гоблины гоготали и переговаривались, два эльфа сидели отдельно ото всех, и вид у них был скучающий. Костер освещал круг из телег, темнела опушка леса, сверху нависало черное небо с перекошенным ликом луны и серебрящимися песчинками звезд. Ручей негромко журчал, трещал огонь, вздыхало во тьме море.
Все дышало миром и покоем, но Олен чувствовал нарастающую тревогу и сам не мог понять почему.
– Спать пойду, – сказал он, когда кувшин показал дно.
– Верное решение, – отвлекся от беседы Арон-Тис, – завтра вставать на рассвете.
Саттия нахмурилась, но промолчала.
Олен вытащил одеяло, завернулся в него и лег. Уснул мгновенно, едва закрыл глаза, и тут же, как показалось, проснулся. Услышал неподалеку сдавленную возню, а потом приглушенный голос просипел:
– Старый извращенец. Чего тебе надо? Убери лапы!
– Тихо вы, – шум разбудил и Саттию. – Корни и листья, чем вы там занимаетесь?
Олен поднял голову, в слабом свете, исходившем от углей, разглядел гнома, спавшего под телегой, а рядом с ним – Арон-Тиса.
– Э… ну… – в голосе алхимика прозвучало смущение. – Я хотел…
– Понятно, чего ты хотел, клянусь брюхом Аркуда, – проворчал Гундихар. – Трогал меня, пока я мирно вкушал сон. Не будь ты таким старым, врезал бы тебе как следует, прямо в глаз.
– Тише, – повторила Саттия. – Еще всех перебудите.
Лагерь спал. Внутри круга из телег лежали неподвижные роданы, похрапывали кони. Где-то снаружи наверняка бодрствовали часовые, но их не было видно и слышно.
– Нет. Ты меня неправильно понял, – шепотом и куда более уверенно заговорил алхимик. – Я всего лишь хотел взять у тебя немного крови…
– Крови? Ты еще хуже, чем я думал… – гном брезгливо отодвинулся.
– Я хотел выяснить, почему ты в отличие от сородичей не страдаешь от пещерного синдрома.
– От чего? – спросили в один голос Гундихар и Саттия.
– Гном, долгое время живущий под открытым небом, заболевает. Его одолевает тоска, он начинает плохо есть и даже может погибнуть. Во имя всех темных богов, я думал, что это известно каждому.
Олен вспомнил далекий Гюнхен, дома, построенные уроженцами Льдистых гор из огромных каменных глыб так, чтобы комнаты напоминали пещеры.
– Мне это неизвестно, – огрызнулся Гундихар. – Я уже много лет не был в глубине гор, но всегда чувствовал себя прекрасно. А ты, если захотел получить капельку моей крови, мог просто попросить. Что мне, жалко, что ли?
– Э… я не знал, как ты отреагируешь. – Арон-Тис смущенно пошевели ушами. – Так я возьму немного? Крохотный надрез…
– Честное слово, я сойду с ума в этой компании, – с отвращением проговорила Саттия. – Один постоянно требует пива и воняет, как груда отбросов, – гном обидчиво засопел, – другому понадобилась кровь. Что дальше? Бенеш начнет собирать каких-нибудь ядовитых гадов из лесов Мероэ?
– Ладно тебе. – Олен улыбнулся. – Зато с нами весело. Если до сих пор не сошла с ума, то и дальше выдержишь.
– Надеюсь, – проворчала девушка.
Арон-Тис закончил свое «кровавое» дело и скользнул в сторону. Гундихар буркнул что-то мрачное и захрапел. Олен некоторое время полежал, глядя на забравшуюся в зенит луну, а потом уснул еще крепче, чем раньше.