— Луи, позволь представить тебе миссис Джоану Ньюкомб, мою подругу из Филадельфии.
— Рад познакомиться, надеюсь что вы проведете незабываемый вечер и что обслуживание, за которое отвечает ваш покорный слуга, вас удовлетворит, — Луи склонился над пухлой рукой с крупным изумрудом.
Миссис Ньюкомб улыбнулась, слегка растянув последние достижения пластической хирургии:
— Спасибо. What did he say? — спросила она у Ольги и, не дожидаясь ответа, ринулась к хостесс, раздававшей входившим гостям скульптурные бюсты именинника из чистого белого шоколада весом по три килограмма каждый. Их заказали у дизайнера по шоколаду «Конфаэля» и с особыми предосторожностями привезли в холодильнике самолетом из Москвы.
Глядя в спину удаляющейся подруге, Ольга прошептала Луи:
— Миссис Ньюкомб — вдова самого богатого человека Филадельфии, но не удивляйся, если увидишь, как она вынесет шоколадный бюст, оставит у своего шофера в машине и вернется за следующим. И так несколько раз.
— Похожа на твою маму…
Ольга сдвинула брови, не понимая, на что он намекает. Луи, продолжая улыбаться и кивать вновь прибывшим, объяснил:
— Ты прекрасно знаешь, что, несмотря на то, что у нее на туалетном столике стоит целое состояние из баночек с кремами «Klapp», «Egomania» или «La Prairie», она непременно выносит кусочки мыла и пластмассовые тюбики из всех отелей мира. У вас в Новосибирске есть целый шкаф, отведенный под ее трофеи, не так ли?
Ольга рассмеялась, но тут же защитила мать:
— Что ты хочешь, у мамочки рефлекс еще со времен советских пустых полок. Маленький душистый импортный кусочек мыла в красивой обертке был невообразимой роскошью, чуть ли не номенклатурным грехом. Мне братья рассказывали, что было, когда ты приехал в пионерский лагерь с твоими импортными дисками и джинсами! Ты был круче короля!
— «The Master of Puppets», — прошептал Луи, вспоминая «Березку» и свои пятнадцать лет.
— Что ты там бормочешь?
— Да так… — заметив прекрасную возможность увильнуть от ответа, Луи кивнул в сторону ворот. — Посмотри-ка, наши друзья из Ботсваны приехали усиленным составом.
Он показал на группу, выгружавшуюся из двух лимузинов.
— Ты уверен, что это они? Я не знакома с ними.
— Да, конечно. Я знаю мои шпаргалки наизусть. Господин и госпожа Кама, Валентина и Джон-Фицжеральд, он женился на ней, несмотря на пятнадцать лет разницы. Она родила ему красивого ребенка, Маргариту, если я правильно запомнил, а я всегда правильно запоминаю. Девочке исполнится пять лет через четыре дня. Если я верно понял, мы должны быть внимательны к малейшим их пожеланиям. Это очень важно для Виталия. Бизнес.
— Браво! — восхитилась памятью Луи Ольга. — Ты прямо как Виталий!
— Я не настолько талантлив в бизнесе, как он. Я вынужден все это знать, чтобы выжить в этом ужасном мире. Я — профессионал, не забывай. Ничто не должно ускользнуть от моего внимания.
Луи проводил взглядом супружескую чету, окруженную свитой и продвигавшуюся сквозь вспышки аккредитованных фотографов. Луи не приукрашивал. Он действительно умудрялся замечать любую деталь. Как, например, то, как Ольга скривилась, наклонившись к Валентине Кама, чтобы поцеловать ее. Ему показалось даже, что в чистой голубизне ее глаз он заметил всполох ненависти. Джон-Фицжеральд отвлек его внимание от Ольги, обратившись к нему с вопросом:
— Я слышал, господин Романов имеет некоторые проблемы с правосудием вашей страны?
— Не беспокойтесь, господин Кама, господин Романов прибудет на свой праздник свободным, и с него будут сняты все обвинения. Я вам это обещаю. В ожидании именинника отдыхайте и развлекайтесь. И если позволите, я рекомендую мадам устриц, которые приготовил наш бретонский поставщик, ей понравится то, что они содержат. — Луи отвечал так каждому, кто делился с ним своими опасениями насчет сплетни: Виталий Романов обвиняется в убийстве русской княжны! Что касается устриц, то мадам Кама была в списке тех пятидесяти пяти женщин, которые должны были обнаружить в устрице бриллиант. Он хотел было спросить у Ольги, что вызвало ее резкую реакцию, но той уже не было поблизости.
В кармане зазвонил мобильный. Это Антон. Снова он… Он матерился со страшной силой, обвинял Луи, что два придурка, которых он нанял, могли лишить жизни их босса. Антон орал так, что Луи пришлось отодвинуть телефон и прикрыть рукой трубку, чтобы не привлекать внимание проходивших мимо гостей. Когда Луи решил, что начальник службы безопасности Романова выпустил пар, он снова поднес трубку к уху.
— ….А теперь, марш внутрь, объект обнаружен в зоне, еб…ный француз!
И Луи поспешил покинуть свой пост у ворот.
Виталий
После двух с половиной часов ходьбы, обогнув благодаря новым приятелям все посты полиции, Виталий подошел к опушке соснового бора у въезда на аллею, ведущую к воротам дворца «Матильда». Панки не обманули, это действительно была резиденция Лены. Он ее сразу узнал. Сумерки сгущались над воротами, освещаемыми частыми вспышками фотоаппаратов. Перед центральной аллеей не прекращался водоворот лимузинов, высаживавших крутых пассажиров. Аллея, ведущая ко входу во дворец, как сверкающая река, блестела огнями светильников и бриллиантами дам. С того места, откуда панки с Виталием смотрели на дворец, зрелище было впечатляющим. Чуть слышная музыка прерывалась шелестом шин по гравию и легким гулом, сопровождавшим каждого вновь прибывшего. Но голоса были неразличимы. Как завороженные дети, они смотрели на огни приближавшихся вертолетов, подвозивших почетных гостей. Трое панков не верили своим глазам, с открытым ртом безмолвно разглядывая начало праздника сильных мира сего, скрытого от остального мира таинством этой июльской ночи. Виталий тоже напряженно вглядывался в толпу, но по другим причинам. Он уже много раз участвовал в таких пышных церемониях, чтобы у него остался благоговейный трепет при виде масштабных и роскошных праздника власть имущих. Он даже часто их сам организовывал. Помолвка княжны Елены Оболенской обещала стать пышным празднеством. Виталий до конца не верил в ее исчезновение. А вот его исчезновение, похоже, было тщательно продумано и организовано. Он больше не сомневался, что это дел рук ее жениха, этого «бедненького дорогуши», этого Вээра. Один из панков с большим «ирокезом» на голове, Макс, с которым они почти сдружились по дороге, подтолкнул его локтем и протянул бинокль:
— Если хочешь поглазеть на баб…
Виталий улыбкой поблагодарил его и поднес бинокль к глазам. То, что раньше было расплывчатыми силуэтами, стало приобретать отчетливые очертания. Ему показалось, что он увидел свою сестру Ольгу в группе гостей, идущих ко дворцу, но он, видимо, ошибся. Кроме толпы фотографов и нескольких полицейских, среди встречающих было всего несколько хостесс, четверо в ливреях и полдюжины организаторов, которые обменивались последними словами, прежде чем пройти во дворец. Остальные были сотрудниками службы безопасности. Он узнал трех приглашенных, это были светские тусовщики, которых знала Ольга, но он не удивился увидеть их здесь. А вот лицо одного сотрудника службы безопасности привлекло его внимание. Это был один из телохранителей Лены. На нем были солнцезащитные очки, что позабавило Виталия. Видимо, очки нужны были, чтобы скрыть фингал, поставленный Романовым. Если этот негодяй здесь, значит, его хозяйка тоже где-то неподалеку. Виталий пробежался биноклем по гостям. Каждые пятьдесят метров стоял охранник. Не было никакой возможности проникнуть в здание незамеченным. Это произнес Макс, протянув руку за биноклем.
— Если хочешь туда пробраться, забудь. Жалко, блин, я бы тоже заглотнул канапешек и обнял буржуйскую девку.
— Море далеко? — резко спросил Виталий.
— Зачем, хочешь искупаться?
— Ну да.
Ольга
— Вот так праздник ты организовала! — Глаза Марины блестели от выпитого шампанского.
— Я так волнуюсь… — Ольга не имела в виду организационные хлопоты. — Но, надеюсь, все будет хорошо. Ты пробовала устрицы?
— Нет еще, с тех пор, как народ узнал, что в некоторых есть бриллианты, отдельные девицы объедаются ими до колик в животе. Вот идиотки! Это мерзко. Это гениальная идея твоего мужа?
— Почему, когда ты говоришь о мерзком, всегда думаешь о Спиридоне?
— Я этого не сказала… Но, похоже, он что-то замышляет, потому, что он как пес крутится вокруг лотка с устрицами. Следит, наверное, за тем, чтобы девушка, которой попадется бриллиант, не проглотила его. Смешно!
Все смеются над ним. Открыто. Но насмехаться над ним — значит не принимать всерьез и ее. Сестра одного из самых влиятельных людей планеты вышла замуж за ничтожество, промышляющее контрабандой бриллиантов. А ведь когда-то Ольга любила этого человека. Он был красив и даже умен. Он нашел слова, чтобы ее соблазнить. Но деньги и власть его испортили. Втайне она даже сердилась на Виталия за то, что тот держит Спиридона на посылках. Ведь он не хотел, чтобы Ольга выходила замуж за его университетского приятеля. Она не послушалась. Поэтому он не переставал унижать Спиридона и относиться к нему как к подчиненному. Вот тот и обозлился, вымещая на ней, сестре этого негодяя Виталия, свои комплексы. Ольга могла бы развестись и выкинуть его из своей жизни, но она была горда. Настоящая Романова. И чем признать свое поражение перед братьями, она предпочла сохранять видимость семьи.
— Я этого не сказала… Но, похоже, он что-то замышляет, потому, что он как пес крутится вокруг лотка с устрицами. Следит, наверное, за тем, чтобы девушка, которой попадется бриллиант, не проглотила его. Смешно!
Все смеются над ним. Открыто. Но насмехаться над ним — значит не принимать всерьез и ее. Сестра одного из самых влиятельных людей планеты вышла замуж за ничтожество, промышляющее контрабандой бриллиантов. А ведь когда-то Ольга любила этого человека. Он был красив и даже умен. Он нашел слова, чтобы ее соблазнить. Но деньги и власть его испортили. Втайне она даже сердилась на Виталия за то, что тот держит Спиридона на посылках. Ведь он не хотел, чтобы Ольга выходила замуж за его университетского приятеля. Она не послушалась. Поэтому он не переставал унижать Спиридона и относиться к нему как к подчиненному. Вот тот и обозлился, вымещая на ней, сестре этого негодяя Виталия, свои комплексы. Ольга могла бы развестись и выкинуть его из своей жизни, но она была горда. Настоящая Романова. И чем признать свое поражение перед братьями, она предпочла сохранять видимость семьи.
— А я все равно предпочитаю нашу российскую икру их французским устрицам. Вы сколько икры сюда привезли, тонну? — Марина пыталась отвлечь ее от неприятных мыслей.
— Мы опустошили все закрома Родины. Забрали самое лучшее. Это как с мужчинами, лучших всегда разбирают. Ты не видела, нигде не завалялся хороший? — спросила Ольга и залпом выпила бокал «Кристалла».
Антон
Начальник, настоящий начальник, Сибиряк, велел ему вернуться на место и не заниматься больше этим делом. Он сказал, что займется сам. Или Тень займется. Тень — плохая сторона солнца.
Одетый в безупречный смокинг, он следил за операцией «морская лотерея». «Какая глупость!» — повторял он про себя. Каждый раз, когда очередная девушка находила бриллиант в устрице, вокруг нее начинались восклицания и визги. Ее поздравляли, целовали, а счастливая победительница «морской лотереи» принимала высокомерный вид, типа у меня таких бриллиантов навалом, но все равно это очень мило со стороны хозяина вечеринки. И начинала смеяться, не очень сильно, чтобы не повредить свежий лифтинг. Антон знал, что каждая из присутствующих женщин, как бы богата она не была, готова биться, лишь бы получить даром еще один бриллиант. Не бьются лишь те, кто слаб и вечно проигрывает, находя утешение в глупой гордости.
Лоик Леско, устричник, честно отрабатывал свою зарплату. Он был один против целой толпы роскошных женщин, резко полюбивших морепродукты. Одна из хостесс, отличный физиогномист, указывала ему незаметно на тех, кому он должен был подавать раковины, содержащие бриллианты, те, что были помечены кружком. Она наизусть выучила список пятидесяти пяти счастливиц. Она их всех знала, потому что почти все они были известными в мире светскими львицами. Пятьдесят пять без одной. Спиридон не включил в список имя Валентины Кама. Женой господина Кама должен был заняться лично Лоик Леско.
А Лоик не знал, что делать. Мужик, пообещавший ему 20 тысяч, не спускал с него стальных глаз. Устрицу, помеченную крестиком, он положил недалеко от Лоика, но так, чтобы приглашенные не смогли ее взять. Линзы, которые ему выдали, позволяли заметить невидимые для остальных знаки на устрицах. Странно, но нарисованный крестик на этой единственной устрице почему-то казался Лоику похожим на надгробные кресты братских могил его родной Бретани.
Спиридон следил за операцией с настороженностью, привлекшей внимание Антона. Он стал незаметно наблюдать за зятем господина Романова. Тот не сходил ни на сантиметр со своего места. Он даже отказался от многих бокалов шампанского, которое разносили сновавшие официанты. Антон не понимал, что тот замышляет, его голова была занята другим. Визит к Рюфолю ничего не дал. Мент так и не появился в своем убогом жилище. Антон зашел сам и какое-то время ждал в убитом засаленном кресле подозрительно пахнущем мочей. Он пошарил немного в этом гадюшнике, но ничего не нашел. Мент был алкоголиком, но алкоголиком начитанным, судя по пыльным стопкам книг, лежавшим по всей квартире, даже на кухне. Ему, что совсем нечего делать? Антон опасался интеллектуалов. Они предпочитали слова действиям и жили в какой-то другой реальности. Он все еще спрашивал себя, что делает в этой помойке, как его внимание привлек включенный видеомагнитофон, такой же старый, как и телевизор над ним. Он подошел к аппарату, дотронулся и удивился, что тот еще теплый. Видимо, недавно использовали. Похоже, он опоздал и разминулся с хозяином помойки. Никакой кассеты в аппарате не было. Но самое удивительное было то, что в этом бардаке не было вообще никаких кассет. Инстинкт охотника просигналил об опасности. Он обыскал каждый сантиметр рядом с телевизором. Его внимание привлек блокнот, валявшийся на полу. Половина страниц была вырвана, а первая оставалась чистой. Наклонив под углом первую страницу, Антон заметил след, продавленный ручкой, но не смог разобрать ни слова. Без особой надежды на успех, он на четвереньках изучил пространство под мебелью и наконец нашел то, что искал. Но не там, где ожидал. На кухне, неподалеку от своей миски, облезлый маленький котенок играл с бумажным шариком. Бесцеремонно отобрав у малыша игрушку, Антон онемел, увидев несколько слов, написанных по-русски. Он их прочел вслух:
— «Пионер, Березка, водка, блондинка, Светлана…»
Антон тотчас попросил Сибиряка о встрече.
Рюфоль
Рюфоль не торопясь рулил в сторону «Матильды». Он еще был под впечатлением от того, что услышал от Ивановой. Это его быстро отрезвило. И ему больше не хотелось пить. Ему хотелось отомстить за все годы унижений. Он наконец-то держал за яйца человека, который ему не нравился. И этот человек был очень богат.
Через час работы Иванова передала листочки, на которых записала все, что ей удалось перевести. Она была потрясена тем, что услышала. Для нее не было никаких сомнений в том, что заключенный, если собрать вместе все кусочки фраз и восклицания, обвинял самого себя в убийстве молодой девушки по имени Светлана. И если она правильно поняла, произошло это очень давно.
Иванова, прежде чем попрощаться с Рюфолем, спросила:
— Заключенный — это же Виталий Романов, правда?
Ему пришлось кивнуть. Он спросил в свою очередь, откуда она его знает.
— О, товарищ капитан, все русские знают Романова. Это самый завидный холостяк страны. Он — наша гордость.
Уходя, она еще раз обернулась и попросила:
— Не навредите ему, капитан, не разбивайте наш идеал, не разрушайте нашу мечту из-за одного ночного кошмара. Если и есть негодяй в клане Романовых, то это Сибиряк, его дед. Многие люди моего поколения помнят о нем, впрочем, я не знаю, жив ли он еще. И потом, знаете, лагери «Березка» находились по всей стране. Но Сибиряк сорок лет был в Новосибирске авторитетом. Так что ищите вашу «Березку» в тех краях.
А потом добавила, улыбаясь:
— Но Сибирь всего в двадцать пять раз больше Франции…
И вышла.
Рюфоль подумал, что ненавидит весь клан Романовых, и что на деда Сибиряка ему плевать.
И сейчас, что бы об этом ни думала русская диаспора, злодеем был Виталий, именно его нужно было сцапать.
Подъезжая к воротам «Матильды», Рюфоль вдруг почувствовал легкий холодок в груди, как будто бы сам запустил руку в омут, и гигантские всесильные щупальца схватили его и сейчас завладеют им полностью.
Виталий
Когда он прыгнул в зеркальную гладь моря, Виталия охватило странное ощущение, будто он купается в луне. Она была повсюду в море и делала окружающее Виталия пространство обволакивающе-мутным. На нем не было часов, но он решил, что ему понадобится меньше получаса, чтобы доплыть до дебаркадера дворца. Виталий хорошо плавал. В отличие от большинства своих товарищей-миллиардеров, которые увлекались экстремальными видами спорта, Виталий считал, что бизнес дает ему достаточно острых ощущений и, чтобы с ними справляться, нужно быть в хорошей физической форме. Поэтому он бегал, крутил педали, поднимал гантели по полчаса в день и проплывал двадцать кругов в бассейне в своем доме.
Плавание пошло ему на пользу, он отмылся от целых суток пота и стресса. Каждое движение, которое он производил с методичностью метронома, позволяло продвигаться в размышлениях. Он уже давно подозревал, что вся эта история подстроена чтобы заставить его пережить экстремальные приключения, как это любят олигархи. Подарок в честь дня рождения в качестве суперблокбастера с ним в главной роли. Соленая вода, щипавшая рану, напомнила о том, что пуля, задевшая его плечо в гараже, была самая что ни на есть настоящая. Это не укладывалось в сценарий блокбастера. С другой стороны, эта попытка убийства позволяла ему надеяться, что княжна Елена Оболенская действительно существует. В тысячный раз он прокрутил в голове сцену их знакомства, продолжая ритмично плыть кролем. Одна деталь, которую он не заметил раньше, привлекла его внимание. Он мысленно прокрутил назад на несколько секунд сцену появления великолепной блондинки с зелеными глазами. Перед столкновением автомобилей. Два молодых парня на скутере, которые, по словам Елены, вырвали у нее сумочку. У него было время их рассмотреть, не черты лиц, конечно, но он заметил ирокез на голове того, кто был сзади. И футболку с именем футболиста миланского клуба. Появление Лены стерло все впечатления. Но сейчас он вспомнил, на ком позже видел такие же ирокез и футболку. На самом молодом из трех панков, которые так галантно проводили его ко дворцу. Это не могло быть совпадением. Как и тот достаточно дорогой бинокль, который протянул ему Макс. Бинокль, который активно используется сейчас в обмундировании российских военных. Ему осталось метров пятнадцать до дебаркадера, находившегося прямо под освещенным тысячами огнями дворцом. Полная луна освещала мелких насекомых, резвившихся в воде. Он мысленно просчитал расстояние, которое ему оставалось преодолеть до потайной дверцы, и понял, что ему не удастся прибыть незамеченным. Он чувствовал, что его ожидают.