– Ты знаешь Айзека? – интересуется он.
– Кого?
– Айзека.
– Не, приятель, – отвечаю, – никаких Айзеков я не знаю.
– Мы с ним должны были там встретиться, но он не пришел. Ты на него не похож, но я подумал… я и не знаю что. Как… что вообще за фигня творится? – Он резко поворачивается кругом, словно пытается обнаружить людей, которые снимают его на камеру или типа того. – Это Айзек тебя подослал?
– Чувак, я же сказал, никаких Айзеков не знаю.
Он снова оборачивается, но сзади никого нет. Потом он вскидывает руки в воздух.
– Блин, я и не знаю, что во всем этом самое дебильное.
– Да уж, непростой денек выдался для всех Уиллов Грейсонов, – заключаю я.
Он качает головой и усаживается на край тротуара, я тоже, делать-то больше нечего. Пацан смотрит на меня, потом отворачивается, потом снова смотрит на меня. А потом, вот реально, щиплет себя за руку.
– Нет, конечно. Настолько странного дерьма мне даже не снится.
– Да уж. – Я не знаю, хочет ли он, чтобы я с ним поговорил, да и хочу ли я сам с ним разговаривать, но через минуту все же продолжаю: – А откуда ты знаешь этого Айзека, с которым должен был встретиться в порномагазе?
– Это… просто друг. Мы в Сети уже давно познакомились.
– В Сети?
Если такое возможно, кажется, что Уилл Грейсон каким-то образом стал еще меньше. Ссутулился и пристально смотрит в водосточный желоб. Мне, разумеется, известно, что существуют и другие Уиллы Грейсоны. Я достаточно часто вбивал свое имя в Гугле. Но я не предполагал кого-то из них увидеть.
– Ага, – наконец отвечает он.
– А в глаза его ни разу не видел, – продолжаю я.
– Нет, – говорит он, – но видел, наверное, тысячу его фоток.
– Это мужик, которому пятьдесят один год, – сухо констатирую я. – Извращенец. Между нами, Уиллами: Айзек точно не тот, за кого себя выдавал.
– Может, он просто… не знаю, познакомился в автобусе с другим Айзеком, будь он проклят, и застрял в мире Бизарро[12].
– А нахрена он тебя во «Френчи» позвал?
– Хороший вопрос. Зачем люди в порномагазины ходят? – Он типа ухмыляется.
– Ладно, – говорю я, – заметано. Но лично я там не просто так оказался.
Секунду я жду, что Уилл Грейсон моей историей поинтересуется, но он молчит. Тогда я сам начинаю рассказывать. О Джейн, Тайни Купере, группе «Мейби Дэд Кетс» с песней «Annus Miribalis», о коде на шкафчике Джейн, о придурке из копировального центра, который считать не умеет, пару раз за рассказ мне удалось выжать из него смешок, но по большей части Уилл смотрит на «Френчи», ждет своего Айзека. На лице у него поочередно отражаются надежда и злость. На меня же он на самом деле вообще мало внимания обращает, но это даже хорошо, я же рассказываю просто чтобы высказаться, ведь разговоры с незнакомцами – самые безопасные, и все это время моя рука сжимает в кармане телефон, чтобы уж наверняка почувствовать его вибрацию, если кто-то позвонит.
А потом Уилл начинает рассказывать об Айзеке, о том, как они уже год дружат, и что он всегда хотел с ним увидеться, потому что в его пригороде нет никого похожего, и до меня довольно быстро доходит, что Айзек интересует Уилла Грейсона не только платонически.
– Ну какой извращенец в пятьдесят один год будет этим заниматься? – задается вопросом он. – Какой извращенец будет целый год общаться, рассказывать про себя басни, пока я ему всю правду говорю? А если это действительно был какой-то старый маньяк, почему он не пришел во «Френчи», чтобы изнасиловать меня и убить? Даже с учетом всех остальных сегодняшних нереальных обстоятельств, это совершенно нереально.
Я быстро обдумываю ситуацию.
– Не знаю, – в итоге говорю я. – Люди, мать их, вообще весьма странные, если ты не заметил.
– Угу. – Он уже на «Френчи» не смотрит, только перед собой. Я сам вижу его краем глаза и уверен, что и он краем глаза видит меня, но вообще мы смотрим не друг на друга, а в одну и ту же точку на дороге, перед нами с грохотом проезжают машины, и мой мозг усиленно пытается как-то упорядочить все эти нереальности, всю череду совпадений, что привела меня сюда, все правды и неправды. Какое-то время мы молчим, долгое время, я даже достаю из кармана телефон, чтобы убедиться, что никто не звонил, а потом Уилл поворачивается ко мне и спрашивает:
– Как думаешь, что все это значит?
– Что именно?
– Уиллов Грейсонов не так уж много, – поясняет тезка. – И то, что один Уилл Грейсон встретил другого Уилла Грейсона в стремном порномагазине, где обоим этим Уиллам Грейсонам, по сути, не место, должно что-то значить.
– Ты думаешь, это господь привел двух несовершеннолетних Уиллов Грейсонов из Чикаго и окрестностей в этот «Френчи» одновременно?
– Да нет, придурок. Но что-то ведь это должно значить.
– Ага. В совпадение, конечно, сложно поверить, но во что-то другое – еще сложнее, – отвечаю я, и ровно в этот момент телефон вздрагивает в руке, и пока я его достаю из кармана, у второго Уилла Грейсона тоже начинает звонить телефон.
Уже даже для меня слишком много совпадений.
– Блин, это Маура, – бурчит он, как будто я знаю, кто она такая, а он смотрит тупо на дисплей, словно не знает, отвечать или нет.
А мне звонит Тайни. Прежде чем открыть телефон, я поясняю Уиллу:
– Это мой друг Тайни. – И смотрю на него, на прифигевшего симпатягу Уилла.
Я открываю свою «раскладушку».
– Грейсон! – орет Тайни, перекрикивая звучащую фоном музыку. – Я от этой группы тащусь! Послушаем еще две песни и придем за тобой. Ты где, малыш? Где мой хорошенький маленький Грейсон?
– Я через дорогу! – кричу я в ответ. – А тебе советую опуститься на колени и воздать хвалу господу, Тайни, потому что, чувак, я нашел для тебя кое-кого.
глава восьмая
я сейчас в таком афиге, что можете у меня из задницы клоуна достать, я вообще не удивлюсь.
возможно, хоть что-то было бы понятно, если бы этот ДРУГОЙ УИЛЛ ГРЕЙСОН, который стоит сейчас рядом со мной, был бы не уиллом грейсоном, а золотым олимпийским чемпионом по выносу мозга. не сказать, чтобы я, едва его увидел, сразу подумал: о, да этого чувака наверняка тоже уиллом грейсоном зовут. нет, я подумал только: это не айзек. то есть возраст тот, а лицо совсем не то. так что я решил не обращать на него внимания. и принялся изучать упаковку диска с порнофильмом «ферма животных». про му-секс, на обложке красовались люди в костюмах коров (с одним соском в вымени). я очень обрадовался, узнав, что в ходе съемок ни одна корова не пострадала (и не была удовлетворена). но все же. не мое это. а рядом стоял диск с названием «как меня отымели на смертном одре» с больничной сценой на обложке. почти как «анатомия страсти», только чуть больше и страсти, и анатомии. у меня даже мелькнула мысль: поскорее бы рассказать об этом айзеку – потому что я даже забыл, что он прямо сейчас должен быть со мной.
если бы он вошел, я бы точно заметил, там же никого не было, кроме меня, д.у.г. и продавца, похожего на рекламного поваренка пиллсбери из теста, которого на неделю бросили лежать в тепле. наверное, все теперь порнуху в интернете качают. к тому же этот магазинчик особо заманчиво даже не выглядел – свет яркий, как в севен-илевен, и из-за этого весь пластик кажется еще более пластиковым, металл – еще более металлическим, а голые люди на обложках дисков становятся менее соблазнительными и все больше наводят на мысли о дешевом порно. после «соси, моисей» и «жаркой августовской ночки» я перехожу в раздел странных пенисов. у меня-то в мыслях, по сути, тоже полный трэш, так что я тут же принялся воображать продолжение «истории игрушек» под названием «секс игрушек», в котором все эти дилдо, вибраторы и кроличьи уши внезапно оживают, и им приходится всякой странной фигней заниматься, типа переходить через дорогу, чтобы домой попасть.
и пока обо всем этом думал, я представлял, и как расскажу об этом айзеку. у меня же так всегда.
отвлекся я от этих фантазий, только когда услышал, как чувак за прилавком назвал меня по имени. и так я познакомился с д.у.г.
да, вот как бывает, я иду в порномагазин в поисках айзека, а вместо него нахожу второго уилла грейсона.
бог, ну ты и засранец.
разумеется, сейчас к лику засранцев причислен и айзек. я очень надеюсь, что он просто маленький зашуганный невротик, – типа пришел, увидел, куда именно послал его друг, и так перебздел, что удрал в слезах. ну, такое ведь возможно. или, может, просто опаздывает. надо дать ему хотя бы час. может, поезд застрял в тоннеле, или что еще. бывает же такое. он же из огайо едет. а эти огайцы постоянно опаздывают.
у меня звонит телефон почти в тот же момент, что и у д.у.г. и хотя до безобразия мало шансов, что это айзек, надежда все же делает свое дело.
но тут я вижу, что это маура.
я: блин, это маура.
поначалу я думаю, что не буду отвечать, но д.у.г. на свой звонок отвечает.
у меня звонит телефон почти в тот же момент, что и у д.у.г. и хотя до безобразия мало шансов, что это айзек, надежда все же делает свое дело.
но тут я вижу, что это маура.
я: блин, это маура.
поначалу я думаю, что не буду отвечать, но д.у.г. на свой звонок отвечает.
д. у.г.: это мой друг тайни.
если уж он решил поговорить, думаю я, мне тоже стоит ответить. к тому же я помню, что маура мне сегодня пошла навстречу. если потом окажется, что на матлетов напали недовольные ботаны-гуманитарии, вооруженные узи, я буду винить себя за то, что не ответил на ее звонок и не услышал последнее прощай мауры.
я: давай быстро – квадратный корень из моих трусов?
маура: привет, уилл.
я: ноль очков за такой ответ.
маура: как чикаго?
я: ветра вообще нет!
маура: что делаешь?
я: тусуюсь с уиллом грейсоном.
маура: я так и знала.
я: ты о чем?
маура: мама твоя где?
ой-ой. похоже, ловушка. она что, домой мне позвонила? с мамой разговаривала? полный назад!
я: я что, за нее отвечаю? (ха-ха-ха)
маура: уилл, прекрати мне врать.
я: ладно, ладно, мне просто одному надо было уехать. тут концерт вечером.
маура: чей?
черт! не могу вспомнить, на чей концерт д.у.г. собирался. а он еще по телефону разговаривает, спросить не могу.
я: ты о них не слышала.
маура: а вдруг, ты попробуй.
я: да так и называются. «ты о них не слышала».
маура: а, о них я слышала.
я: отлично.
маура: как раз недавно читала обзор их альбома в спине.
я: круто.
маура: да, альбом называется «айзек не придет, брехло гребаное».
хреново дело.
я: дурацкое название для альбома.
какого? какого какого какого?
маура: уилл, сдавайся уже.
я: пароль.
маура: что?
я: ты узнала мой пароль. и читала мою почту, да?
маура: ты о чем?
я: об айзеке. откуда ты знаешь, что я с ним встречаюсь?
похоже, поверх плеча подсмотрела, когда я в школе почту проверял. видела, наверное, какие клавиши нажимал. и воспользовалась моим дебильным паролем.
маура: уилл, айзек – это я.
я: чушь. он пацан.
маура: нет. он выдуман. мной.
я: ага.
маура: да.
нет. нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет.
я: что?
нет пожалуйста нет что нет нет пожалуйста нет блин нет НЕТ.
маура: айзека нет. и никогда не было.
я: ты не…
маура: попался ты.
я попался?!?
что за ХРЕНЬ.
я: скажи, что ты пошутила.
маура: …
я: не может быть.
другой уилл грейсон завершил разговор и смотрит на меня.
д. у.г.: ты в порядке?
я чувствую боль. момент «на меня что, правда только что упала наковальня?» прошел, и я ощутил всю силу удара. о бог мой как ощутил.
я: ты. подлая. тварь.
да, мои синапсы снова начали передавать информацию. горячие новости: айзека никогда и не было. им твоя подруга прикидывалась. все это было ложью.
все – ложь.
я: ты. поганая. сука.
маура: интересно, почему ты девчонок никогда жопами не обзываешь?
я: жопу я таким сравнением унижать не буду. от нее хоть толк есть.
маура: слушай, я знала, что ты разозлишься…
я: ты ЗНАЛА, что я РАЗОЗЛЮСЬ?!
маура: я хотела тебе сказать.
я: ну спасибо.
маура: но ты же мне не говорил.
д. у.г. смотрит на меня обеспокоенно. поэтому я прикрываю телефон рукой и обращаюсь к нему.
я: у меня дела не очень. даже, возможно, это худший момент в моей жизни. никуда не уходи.
д. у.г. кивает.
маура: уилл? извини меня.
я: …
маура: ты же не думал, что он действительно назначит тебе встречу в порномагазине?
я: …
маура: это была шутка.
я: …
маура: уилл?
я: только из уважения к твоим родителям я не стану убивать тебя прямо сейчас. но прошу тебя понять следующее: я больше никогда не буду с тобой разговаривать, писать тебе записки или эсэмэски или общаться языком жестов. я лучше нажрусь собачьего дерьма, нашпигованного лезвиями, чем еще раз свяжусь с тобой.
я вешаю трубку, пока не наговорил чего еще. и выключаю телефон. потом сажусь на край тротуара. закрываю глаза. и начинаю вопить. если уж весь мой мир решил обрушиться, я сопровожу обрушение саундтреком. и я готов орать, пока у меня не переломаются все кости.
раз. другой. еще.
потом я смолкаю. чувствую, что к горлу подступили слезы, но надеюсь, что удержу их, если не буду открывать глаза. я более чем жалок, ведь мне хочется открыть их и увидеть айзека, который бы мне сказал, что маура спятила. или чтобы другой уилл грейсон убедил меня, что это тоже совпадение и внимание на это обращать не стоит. это он – тот уилл грейсон, с которым переписывалась маура. это она перепутала своих уиллов грейсонов.
но в реальности. реальность – это наковальня.
я вдыхаю поглубже, но горло как будто забито.
все время.
все это время я разговаривал с маурой.
не с айзеком.
айзека нет.
и никогда не существовало.
бывает обидно. бывает больно. а бывает обидно-и-больно-одновременно.
мне обидно-и-больно-одновременно.
д. у.г.: э… уилл?
похоже, он по моему лицу видит, что мне обидно-и-больно-одновременно.
я: помнишь, я тут должен был встретиться с чуваком?
д. у.г.: с айзеком.
я: да, с айзеком. в общем, оказалось, что это все же не старый извращенец. айзек – моя подруга маура – она типа пошутила.
д. у.г.: че-то злая какая-то шутка.
я: да. вот и я это чувствую.
не понимаю, почему я с ним разговариваю – потому, что его тоже зовут уилл грейсон, или потому, что он мне о себе немного рассказал, или потому, что сейчас он во всем свете единственный, кто готов меня слушать. все инстинкты подсказывают мне, что надо свернуться крошечным комочком и скатиться в ближайший ливневый сток – но я не хочу так с д.у.г. поступать. мне кажется, он заслуживает большего, чем просто стать свидетелем моего самоуничтожения.
я: с тобой такое бывало?
д. у.г. качает головой.
д. у.г.: боюсь, что для нас обоих это неведомая вещь. однажды мой лучший друг собирался заявить меня на конкурс «парень месяца» в журнале севентин без моего ведома, но это, пожалуй, не одно и то же.
я: а как ты об этом узнал?
д. у.г.: он решил, что заявку кто-то должен вычитать, попросил меня.
я: и ты победил?
д. у.г.: я сказал ему, что сам ее отправлю, и выбросил. он сильно расстроился, что я не выиграл… но мне кажется, что, если бы это произошло, было бы только хуже.
я: может, ты бы с майли сайрус встретился. джейн бы померла от зависти.
д. у.г.: мне кажется, она бы первым делом со смеху померла.
ничего не могу поделать – я все же представляю себе, как айзек тоже смеется.
но потом приходится придушить этот образ. потому что айзека не существует. кажется, меня сейчас опять порвет.
я: почему?
д. у.г.: почему джейн бы со смеху умерла?
я: нет, почему маура это сделала.
д. у.г.: честно говоря, не знаю.
маура. айзек.
айзек. маура.
наковальня.
наковальня.
наковальня.
я: знаешь, что в любви хреново?
д. у.г.: что?
я: что она так на правде завязана.
снова наворачиваются слезы. эта боль… я понимаю, что я теряю все. айзека. надежду. будущее. эти чувства. это слово. все теряю, и это больно.
д. у.г.: уилл?
я: кажется, мне надо на минуточку закрыть глаза и почувствовать то, что я чувствую.
я закрываю глаза, закрываюсь всем телом, чтобы отключиться от всего остального. чувствую, что д.у.г. встает. мне жаль, что он не айзек. мне жаль, что айзек – маура. мне жаль, что я сам не могу стать кем-то другим, хотя и знаю, что никогда не смогу уйти от того, что я сделал и что сделали мне.
господи, даруй мне забвение. сделай так, чтобы я забыл все то время, которое я в действительности не провел с айзеком. сделай так, чтобы я забыл о существовании мауры. наверное, мама так же себя чувствовала, когда папа ей объявил, что все кончено. теперь я это понимаю. понимаю. именно то, на что возлагаешь самые большие надежды, в итоге тебя убивает.
д. у.г. с кем-то разговаривает. шепотом пересказывает случившееся.
я слышу приближающиеся шаги. я стараюсь немного успокоиться, потом открываю глаза… и вижу перед собой просто-таки огромного парня. заметив, что я заметил его, он широко улыбается. клянусь, в ямочки на его щеках уместилась бы детская головка.
огромный парень: привет. я тайни.
он протягивает мне руку. пожимать мне ее особо не хочется, но забить на него совсем тоже неловко, так что я протягиваю руку в ответ. но он не жмет ее, а внезапно рывком поднимает меня на ноги.
тайни: у тебя кто-то умер?
я: да. я.
он снова улыбается.
тайни: ну… добро пожаловать в загробный мир.
Глава девятая
О Тайни Купере можно много плохого наговорить. Я это знаю, потому что говорил. Но для человека, у которого полнейший бардак в смысле личных отношений, он буквально гениален, когда дело касается разбитых сердец других людей. Тайни – словно гигантская губка, впитывающая боль всех чужих расставаний. Вот и с Уиллом Грейсоном то же самое. Имею в виду, со вторым.