Он встал у нее за спиной. Она чувствовала его дыхание.
Он положил свою ладонь ей в вырез блузки.
Дарья Юдина – старший эксперт при аудиторе Счетной палаты – потеряла дар речи:
– Что ты себе позволяешь?
Юсуф нагнулся к самому ее лицу. Она ощутила аромат дорогого мужского парфюма и сигарет.
– Твоя кожа – атлас, и волосы, как шелк. Ты прекрасна, ты, как спелый плод, полный сока. Хочу выпить, вылизать тебя до дна.
– Ты что себе позволяешь?!
Мгновение, и она оказалась в кольце его рук. Он обнял ее властно, с могучей силой, вытащил из-за стола, подняв, как пушинку.
– С ума сошел? Я сейчас закричу!
– Кричи. Я хочу тебя.
Он осыпал поцелуями ее шею, плечи, волосы, грудь.
– Холодная, как лед, ты, горячая, как пламя… о, как ты красива…
Она молча вырывалась, пыталась уклониться, потом замерла. Его руки гладили ее тело – плоть зрелой женщины, изголодавшейся по ласке. Никогда прежде она не ощущала, не подозревала, не знала в себе… Словно некая могучая сила, словно ветер упругой волной… словно жар, жар костра, жар пустыни – горячий, как эти поцелуи… Никогда прежде ни с кем, ни в отвязной свободной юности, ни в постели с бывшим мужем, ни в мечтах, ни на вибраторе, ни во сне…
Он раздвинул ее ноги и усадил ее на себя, дав почувствовать мощь и твердость даже сквозь одежду.
– Ну кричи, что же ты не кричишь? Гибкая, нежная… сама красота…
– Я закричу! Не смей… что ты делаешь… Нет! Да… Ахххххххх, что ты со мной делаешь… Ооо, поцелуй… Подожди… надо дверь… закрой дверь… там ключ, сюда же войдут, я не могу…
Не отпуская, целуя, он понес ее к двери. Закрыл дверь, повернул ключ. Потом направился с ней на руках в сторону старого продавленного музейного дивана.
На диване он снял с нее туфли, покрывая поцелуями ее ступни в гольфах, снял брюки делового костюма, кружевные трусики и зарылся лицом в ее разом увлажнившуюся пахучую плоть.
Дарья Юдина – старший эксперт Счетной палаты, так сильно мечтавшая о карьере аудитора, столько лет не имевшая ни любовника, ни настоящего секса, пользовавшаяся для «здоровья» постылым дилдо, раскинувшись на диване, сгорая, почти теряя сознание от обрушившегося на нее блаженства, видела вокруг себя и над собой лишь голые мужские торсы.
Абсолютное бесстыдство нагой древней плоти, мраморная твердость членов, окаменелое семя, что вот-вот прольется горячей струей…
Когда он довел ее до конца, лаская языком и губами, а потом повернул и вошел туго и плотно, сладко и сильно сзади, Дарья Юдина молилась лишь об одном – как бы не заорать от наслаждения, что захлестывало ее дикой первобытной волной.
Здесь в этом пыльном музее, среди гипсовых масок горгон и вакханок.
С ним, с этим парнем с Востока… Незнакомым, чужим, преступным, опасным.
Невозможно противиться… не устоять…
После стольких лет воздержания она чувствовала себя настоящей шлюхой, которая забыла обо всем и никак не может остановиться, отдаваясь тому, кто имел смелость вот так взять ее – без церемоний, дерзко, как приз, как трофей.
Юсуф повернул ее, обнял сильно, нежно, прижал к себе, терзая поцелуями-укусами ее лицо, шею и грудь, прикрытую смятой потной блузкой. Она обвила его шею руками и неистово задвигала бедрами. Она хотела еще.
Глава 15 Жизнь первая. Знаки
– Мы сейчас с вами направляемся в отдел Древнего Востока, в хранилище, где с уникальной коллекцией, недавно поступившей в дар нашему музею от частного лица, работает куратор Олег Олегович Гайкин, профессор, автор многочисленных публикаций по истории Древнего Египта.
Менеджер Кристина повествовала все это голосом типичного экскурсовода, ведя их через Античный зал к служебной лестнице. Катя заметила на стене у дверей план расположения залов первого этажа. Но в тот момент эта деталь не показалась ей важной.
Все эти залы они с Анфисой обойдут, осмотрят и сфотографируют позже. Вся ночь впереди. А пока такая небывалая удача, такое приключение – увидеть «Проклятую коллекцию», которая еще не выставлялась.
И название-то какое интригующее, со зловещинкой! Такое многозначительное и грозное.
– А кто подарил «Проклятую коллекцию» музею? – Анфиса снимала Кристину на цифровую камеру, переключившись в режим видеосъемки.
– Имя мы пока держим в тайне. Таково пожелание самого дарителя.
Катя в тот момент подумала: а вот это ты неправду говоришь, по голосу ясно, что ложь. Но опять же не придала этому значения. Какая разница, кто даритель? Главное, что они сейчас увидят сами предметы, артефакты!
По лестнице они спустились на три пролета и попали… ну, наверное, совсем уже в настоящее Нижнее царство.
– Тут у нас служебные помещения. Вот наша гордость – научная библиотека и отдел рукописей, а дальше отдел учета и планирования… подождите, дорогая, куда вы?
– Я хотела библиотеку сфотографировать, – Анфиса, что называется, «распылялась на атомы» на ходу – ей все, все хотелось сделать сразу, все увидеть – и «Проклятую коллекцию», и библиотеку, и хранилище, и…
– Тут отдел учета и планирования. И там работает сейчас комиссия… то есть экспертиза, проверка, мы не должны им мешать, – Кристина преградила Анфисе путь к дверям кабинета. – Мы идем с вами в отдел Древнего Востока.
– Анфис, уймись, мы потом все посмотрим, – Катя дернула подружку за рукав.
Анфиса выключила камеру. В отличие от Кати, одевшейся в музей официально и лишь позже планировавшей переодеться где-нибудь в туалете в джинсы и футболку (для ночной экскурсии), Анфиса нарядилась сразу «по-рабочему» – в необъятные брюки цвета хаки со множеством карманов, хлопковый свитер и настоящий «корреспондентский» жилет тоже с карманами и бесчисленным количеством молний и кнопок.
Так с пока что выключенной камерой они прошли еще какими-то коридорами – довольно мрачными, выкрашенными темно-оливковой краской, с переплетением кабеля на потолке, с большими металлическими шкафами с надписью «Высокое напряжение». На стенах были вмонтированы какие-то датчики – судя по всему, влажности и климат-контроля.
– Вот тут у нас хранилище и научные кабинеты сотрудников, – известила Кристина. – Заметили, наверное, какой здесь воздух. Тут специально поддерживается определенная температура, потому что предметы порой очень хрупкие, подверженные малейшим изменениям в окружающей среде, чрезвычайно чувствительные. Такие, как древние папирусы и…
– И мумии, да? – перебила Анфиса. – У вас, наверное, мумий до черта в запасниках!
– А там что? – поинтересовалась Катя, кивнув на двери в конце коридора – прямо сейфовые на вид.
– Там спецхранилище. Это для особо ценных артефактов.
– Как в банке, – сказала Катя.
– Так и строилось, так и планировалось. Как в банке, – Кристина свернула по коридору и открыла без стука дверь в один из кабинетов.
Они попали в просторную комнату, почти зал. Очень старый, с лепниной, обшитый дубовыми панелями. Катя сразу поняла, декор этого зала – матовые светильники под высоким потолком, огромные шкафы, до самого верха заставленные, забитые чем-то, что еще предстоит тщательно рассмотреть, – фигурками, сосудами, сколами камней, черепками, массивные столы, тоже из темного дуба – все это ровесники музея с его столетней историей.
Зал осмотра коллекций проектировался и задумывался как сердце хранилищ музея.
Но в большом помещении нашлось место и для новых современных предметов – компьютеров на столах, принтера, электронных микроскопов и какого-то белого агрегата в углу, смахивающего на барокамеру.
– Ой, а что это? – спросила Катя.
– Это сканер, тихо, не шумите, я хотела вам сказать…
– А я знаю, для чего этот сканер, – Анфиса уже снова включила камеру и фотографировала агрегат. – Им мумии просвечивают! И саркофаги, и вообще все погребальное. Ищут золотые вещи и украшения, в которых древних покойников хоронили.
– Говорите тихо, – в свою очередь оборвала ее Кристина. – Я хотела вам сказать… предупредить, что Олег… Олег Олегович человек своеобразный. И он не любит праздных посетителей и любопытных. Он очень серьезно относится к своей работе и… Вы вообще тут поменьше говорите, я с ним буду беседовать, а вы фотографируйте. Я с ним все улажу. Олег! Олег Олегович, вы где? К вам тут гости пришли.
Где-то в самом дальнем конце зала зашумела вода. Кто-то спустил воду в унитазе. Что, у них и туалет под боком, чтобы не отлучаться далеко, от работы не отвлекаться? – подумала Катя. – Ну да, если все тут строили и организовывали сто лет назад, они сделали так, как было удобно тогда хранителям. Еще тем хранителям, самым первым…
В роли профессора-куратора ей представился… вспомнился тот самый импозантный старик с тростью, что сидел у мраморной лестницы, у ажурной решетки. Нет, то билетер-контролер, а профессор-куратор отдела Древнего Востока…
В дальнем конце зала снова зашумела вода – кто-то открыл кран над раковиной.
В дальнем конце зала снова зашумела вода – кто-то открыл кран над раковиной.
И тут Катя почувствовала… нет, ей показалось – чей-то взгляд – пристальный, настороженный и недобрый словно царапнул по ней… да, словно царапнули когтями… мурашки по коже…
Катя оглянулась – Анфиса с упоением фотографирует сканер. Кристина идет по залу туда, вглубь, пробираясь между дубовыми столами, заваленными, заставленными, как и шкафы, большими деревянными ящиками, крышки которых лежат тут же на полу, усеянном стружками и упаковочным материалом.
Свет матовых светильников под потолком не яркий. А над одним столом горит мощный софит. Но по углам… по углам, между шкафами сгустились тени.
Кто же это смотрел сейчас…
Катя повернулась на триста шестьдесят градусов, топчась на свободном пятачке между столами.
Ей вообразилось, что вот сейчас она увидит там, за спиной, древний саркофаг, расписанный иероглифами в форме человеческой фигуры, прислоненный к стене. И крышка саркофага медленно, очень медленно открывается и…
Но в зале не было никаких египетских саркофагов, прислоненных к стенам.
Кто же смотрел? Никто. Ей просто померещилось.
В дальнем конце зала, вытирая на ходу руки розовым махровым полотенцем, появился высокий мужчина в неброском костюме. Блондин кудрявый. Тот самый, которого Катя уже видела с Кристиной в коридоре.
Надо же… А Кристина и бровью не повела, когда Виктория Феофилактовна представила ей Катю. Возможно, просто не запомнила в горячке ссоры с этим вот… с куратором отдела Древнего Востока.
– Добрый вечер, – сказал Олег Гайкин. – Но тут служебные помещения, тут не место для экскурсий.
– Это не на экскурсию к тебе… к вам пришли. Это для фотосъемки.
– Пресса? Ты что, разрешила допустить сюда прессу?
Кристина при «чужих» старалась держаться официального тона. А вот Гайкин сразу дал понять, что они с менеджером Кристиной… в общем, в иной ситуации Катя сочла бы себя и Анфису (памятуя о той сцене в коридоре между этой парочкой) лишними. Но ведь они по делу!
– Это не пресса, это в рамках большой фотовыставки к столетию музея. Возможно, фотографии мы поместим в залах среди экспонатов, я еще думаю над этим проектом.
Услышав это от менеджера Кристины, Анфиса буквально подпрыгнула: как, выставлять свои снимки тут, в музее!
– Сегодняшний день музея, наша работа, наши сотрудники, наши коллекции – все это интересно, – Кристина подошла к Олегу Гайкину. – Вообще вся эта наша внутренняя кухня. Наша жизнь. Я сколько раз просила вас вести свой блог в Интернете, как куратора отдела Древнего Востока. Но вы… ты этого не хочешь. Ты вечно занят. Тебе не до блогов. И в результате я решила сама начать вести этот блог. И для начала мы разместим там эти вот отличные снимки. Вы поделитесь с нами, правда? Ведь у вас в камере флеш-карта, вы мне потом дадите все скачать.
– Ну конечно, берите это и в блог тоже, – Анфиса, которую, как морковкой… нет, сладчайшей конфетой поманили перспективой выставки своих фоторабот в залах музея, уже соглашалась на все. – А какой это блог?
– Типа интернет-дневника. У нас тут много чего интересного на нашей музейной кухне. И сайт у нас хороший, но там все как-то застыло, слишком уж официально. Мы должны привлекать посетителей, молодежь, спонсоров, тех, кто интересуется наукой. Это популярность, это дополнительные деньги, наконец. Я вот видела блоги кураторов музея Манчестера, они там каждый шаг в своих исследованиях популяризируют, фотографируют на телефон и выкладывают в блог в Интернете. И посещаемость там растет, и фонды пополняются, и… вообще англичане знают толк в пропаганде музейного дела.
– Ри, мне надо работать. Не читай тут лекцию о пользе интернет-технологий, – сказал Олег Гайкин. – Девушки, великодушно извините, но вам здесь нельзя находиться.
– Они пришли со мной, и они будут снимать тебя во время работы с экспонатами коллекции, – сказала Кристина. – Это не моя прихоть. Это приказ.
– Чей приказ?
– Сам знаешь. Ее. Непосредственное распоряжение.
– Ты же сама говорила – она закоснела в своих привычках и предрассудках. Она бесконечно устарела.
– На этот раз она прислушалась к моим доводам. Будет очень полезно для музея уже сейчас заявить, что коллекция Саддыкова – наше приобретение, наше достояние и наша гордость. И мы придадим факт приобретения коллекции широкой огласке через те снимки, которые сейчас будут сделаны.
Из всего этого разговора… почти перепалки – вежливой, но все же перепалки, Катя поняла: говорят они о Виктории Феофилактовне. Причем Кристина, или Ри, как он ее именует, подает некоторые факты как-то по-своему, переиначивая их «на себя». К тому же и фамилия дарителя всплыла. Саддыков… что-то восточное… и словно она, Катя, уже когда-то слышала эту фамилию… но нет, сейчас не вспомнить.
– Но у коллекции ведь и другое название – «Проклятая коллекция»! – выпалила Анфиса. Ей не терпелось начать сам процесс съемки.
– Да, это, так сказать, историческое название, – ответил Олег Гайкин.
Катя разглядывала его украдкой. После той любовной ссоры (конечно, любовной, а какой же еще?) в коридоре он, кажется, тоже ее «не узнал», а может, делал вид, что не узнал. Мало ли кто проходит мимо, когда куратор отдела Древнего Востока выясняет отношения с менеджером музея!
Олег Гайкин – мужчина из породы тех, кто определенно нравится женщинам своим ростом – почти гренадерским, своей статью, своими манерами, своей интеллигентностью. Надо же, какие импозантные мужчины работают в музеях… Хранятся, так сказать, от глаз посторонних в музейных запасниках.
– Мы сгораем от любопытства, – Анфиса нацелила на Гайкина камеру. – Почему коллекция называется «Проклятой»?
– Ну, так уж повелось, – он пошел по длинному узкому проходу между ящиками в центр зала к столу, освещенному мощным софитом. – Впервые это собрание было предъявлено миру в июле 1914 года французским египтологом Шало. И почти сразу он был убит неизвестными по пути в Гизу. Потом коллекцию приобрел Энвер-паша, турецкий наместник. Началась Первая мировая война, и стало не до исторических древностей. Энвер-паша так и владел коллекцией. Он продал ее незадолго до смерти, и коллекция позже сменила много хозяев. Она покинула пределы Египта и кочевала с аукциона на аукцион, от одного покупателя к другому, нигде особо долго не задерживаясь.
– Почему? – спросила Катя.
– Как-то так вышло, что многие из тех, кто приобретал ее, вскоре умирали.
– Это легенда или правда?
– Это легенда, – ответил Олег Гайкин. – Но репутацию она этому собранию создала весьма мрачную. Много шума наделала смерть короля Египта Фарука. Он купил коллекцию, какое-то время, очень недолгое, владел ею, потом продал из-за долгов. И через месяц умер на Ривьере в возрасте всего сорока пяти лет. После этого прежнее наименование коллекции – собрание Шало – окончательно и в прессе и в официальных документах изменилось. Ее стали называть «Проклятая коллекция».
– А кто еще был ее владельцем? – спросила Катя.
– Сын миллиардера Онассиса, например.
– Он ведь на самолете разбился! – Анфиса снимала профессора Гайкина. – А еще кто?
– Еще очень известная в Египте певица, исполнительница национальных песен, ее звали Египетский Соловей, – это сказала Кристина. – Потом коллекцию уже приобретали лишь банки и коллекционеры, собрание переходило из рук в руки.
– Это из-за короля Фарука она проклятая, да? Королевское проклятие? – Анфиса оглядывала ящики с жадностью первооткрывателя.
– Не совсем. Видите ли, коллекция формировалась в течение почти полувека, каждый из владельцев добавлял какие-то артефакты. Например, благодаря Энвер-паше, который, кстати, благополучно дожил до весьма преклонных лет, владея коллекцией, мы имеем замечательное собрание скарабеев – ювелирную, так сказать, часть, – Гайкин остановился у стола, освещенного софитом. – Но основу всегда составляли артефакты, найденные египтологом Шало в ходе раскопок холма Телль-Баста, где в древности находился город Бубастис, описанный историком Геродотом, лично посетившим знаменитый на весь Древний мир тамошний храм богини Бастет. Раскопки там продолжаются по сей день, и прежние владельцы коллекции приобретали артефакты, найденные в тех местах. Если уж следовать этой мрачной легенде, так сказать, до конца, то логично предположить, что мы имеем дело не с королевским проклятием, а с древним храмовым проклятием. Потому что то, что составляет сейчас гордость и основу собрания – в прошлом имущество храма, и оно принадлежало богине Бастет.
– Хотелось бы взглянуть на вашу богиню. Египетские боги, они ведь чудные, – Анфиса болтала, продолжая снимать Гайкина – непрерывная фотосессия, так это она называла. – Парень с головой сокола, и еще, я видела в Каирском музее, такой страхолюд с башкой крокодила. Это все, наверное, были ритуальные маски. Жрец надевал на себя маску тотемного животного и исполнял роль бога в мистериях, я права?