– Мистер Димас, вы обалденный учитель!
– Спасибо. Школьный совет несколько другого мнения, хотя, говоря обо мне, слово «обалдел» они употребляют часто.
Улыбнувшись в ответ, я собрался уходить.
– На занятиях завтра появишься?
Подумав, я отрицательно покачал головой.
– Так я и предполагал. Удачи тебе, Джои. Всем вам.
Красивых и умных слов в голову не приходило. Я пожал мистеру Димасу руку на прощание и поспешно ретировался.
Присев на краешек кровати, я вручил Головастику старые пластмассовые доспехи и два набора лазерных пистолетов. Один из них стрелял инфракрасными лучами, которые улавливались сенсором на груди, если не промазать, разумеется.
Головастик пришел в восторг – он на эти наборы давно облизывался.
– Дои! Спаси-ибо! – Вообще-то маловат он для таких стрелялок. Ну, ничего, скоро подрастет.
В этом будет и моя заслуга.
Дженни досталась моя коллекция дисков и фильмов. Вкусы у нас с ней примерно совпадают: главное, чтобы в конце взрывалась какая-нибудь «Звезда смерти». С музыкой было сложнее, но тоже не проблема: дорастет – полюбит. А если не понравится – продаст.
Сестру неожиданный приступ щедрости, разумеется, насторожил. Я наплел, что уезжаю погостить у дальних-дальних родственников и когда вернусь – не знаю. Не стоило упоминать о том, что я понятия не имею, вернусь ли. Хотя, может быть, и стоило. Думаете, легко прощаться с младшими братьями и сестрами?.. Ничего подобного.
С родителями проблем еще больше. Как объявить им, что я уезжаю и, возможно, – навсегда? Надо бы успокоить их, убедить, что со мной все будет хорошо, даже если я сам в это не верю.
В общем, чего скрывать, напортачил я – будь здоров: сказал, что собираюсь «ну, вроде как в армию». Папа настоятельно посоветовал мне выкинуть эту дурь из головы и пригрозил сделать пару звонков, после чего уже никто никуда не поедет. Мама плакала и пыталась понять, когда же она меня «упустила».
Кто бы сомневался, что я все испорчу… Можно подумать, до этого я замечательно оберегал родных от неприятностей. В итоге остановились на том, что сегодня я «не буду ничего делать с бухты-барахты», а завтра «мы спокойно все обсудим».
Ждать до завтра было некогда. «Куй железо, пока горячо», – говаривал дедушка. До двух ночи я притворялся, что сплю. Когда все улеглись и дом погрузился в тишину, я оделся и осторожно спустился вниз.
Там меня поджидала мама.
Закутавшись в халат, она сидела в кресле у пустого камина. Сперва я испугался, что заснул и во сне Перешел в параллельный мир, потому что мама курила, хотя уже лет пять как бросила.
Я застыл под лампой, как кролик в свете автомобильных фар. Мама взглянула на меня – не сердито, скорее обреченно. Это было в десять раз хуже.
Наконец она улыбнулась, но глаза остались печальными.
– Только совсем никудышная мать не догадалась бы, что сын решил уйти. Неужели ты надеялся, что я усну, не попрощавшись?
Тысячи вариантов, правдивых и не совсем, промелькнули в голове, в основном – смесь правды и лжи.
– Мамуль, – выдавил я из себя, – объяснять слишком долго, ты все равно не поверишь…
– А ты попробуй, – перебила она, – расскажи все как есть. Главное – не ври.
Пришлось рассказать все, что знал и помнил, с начала и до конца. Мама курила, закашливаясь, и слушала, болезненно морщась – может, из-за курения после долгого перерыва, а может, из-за моих историй.
Я договорил. Какое-то время мы сидели молча.
– Кофе будешь? – предложила мама.
– Зачем? Я его терпеть не могу.
– Вырастешь – жить без него не сможешь, – ответила она. – Как я.
Мама отправилась к кофеварке налить чашечку.
– Знаешь, что страшнее всего? – с внезапным жаром спросила она, как будто нашла убийственный довод в нашем давнем споре. – Я не боюсь, что ты сошел с ума или сочинил все это… Знаю, что не сочинил. Я тебя всю жизнь знаю, Джои, разбираюсь, когда ты выдумываешь. Ты не врешь. – Она отпила кофе. – И не сошел с ума. На сумасшедшего ты не похож.
Мама вытащила из пачки еще одну сигарету, но не прикурила, а принялась теребить, отщипывая кусочки. В пепельнице росла аккуратная горка табака и папиросной бумаги.
– Мой сын идет на войну. Я, конечно, не первая мать в истории человечества, с которой такое случилось. Судя по твоему рассказу, я – далеко не первая «я», которой пришлось это пережить. Самое страшное, что ты выйдешь из дома и все – с этого момента для меня ты умер, потому что дороги назад тебе нет. Потому что если ты… если ты погибнешь, спасая друзей, или сражаясь с врагом, или в этом… как его… в Промежутке… Я об этом никогда не узнаю. Спартанки говорили: «Со щитом иль на щите!» Но я тебя вообще никогда не увижу: ни со щитом, ни на щите – ни медали, ни похоронки. Телеграмм больше не шлют, но как-то ведь извещают: «Уважаемая миссис Харкер, с прискорбием сообщаем, что ваш сын геройски… геройски…»
Я испугался, что она сейчас заплачет, но мама глубоко вздохнула и замолчала.
– Ты меня отпускаешь? – Она пожала плечами.
– Всю жизнь надеялась, что мои дети сумеют отличить хорошее от плохого; что смогут сделать правильный выбор, когда придет пора принимать по-настоящему важное решение. Я верю тебе, Джои. Ты поступаешь правильно. Как я могу тебя не пустить? Где бы ты ни был, что бы ни случилось, помни: я люблю тебя, Джои, всегда буду любить. Думаю… нет, знаю, что ты поступаешь правильно. Просто… мне очень нелегко.
Она обняла меня. Лицо у меня стало мокрым, не знаю уж, от чьих слез – моих или маминых.
– Я тебя больше никогда не увижу? – спросила она.
Я покачал головой.
– Тогда – вот, я специально для тебя сделала, на прощание. Не знала, что тебе на память подарить. Мама вытащила из кармана и застегнула у меня на шее цепочку с подвеской. Черный камешек с сине-зеленым отливом, словно крыло скворца.
– Спасибо. Очень красиво, – сказал я и, помолчав, добавил: – Я буду скучать.
– Мне не спалось, а работа меня успокоила, – объяснила мама. – Я тоже буду скучать. Если удастся – возвращайся, как спасешь Вселенную.
Я кивнул.
– Ты папе скажешь? Передай, что я его люблю. Он – самый лучший папа на свете.
– Передам. Хочешь, я его разбужу? – предложила мама. Я покачал головой.
– Мне пора.
– Я подожду чуть-чуть. Вдруг ты вернешься?
– Не вернусь.
– Знаю, но все равно – подожду.
Я вышел в ночь.
На улице подмораживало. Я включил мысленный режим, тот самый, который из моей памяти должны были стереть начисто, и стал «рыскать» в поисках портала.
Надеюсь, он недалеко. Совсем не хотелось по такой погоде куда-то шагать (просто шагать, не с большой буквы). Портал в Промежуток так просто не откроешь, а жаль. Для этого необходимо совпадение определенных точек пространственно-временного континуума между измерениями. Как такси: если повезет, можно поймать рядом с домом, но чаще всего приходится идти до ближайшей стоянки – к гостинице или к ресторану. Так же и с порталами – есть места, где они открываются чаще, вот только рядом с отелями и ресторанами их не найдешь.
Как ни странно, я не позволял себе думать о разговоре с мамой. Слишком много неожиданностей. Стоило задуматься – в голове как будто запал поджигали: вот-вот взорвется. Лучше сосредоточиться на поисках портала.
Обычно неподалеку от него закладывает уши, но сейчас я ничего такого не чувствовал, поэтому продолжил мысленно шарить вокруг. На холоде дыхание превращалось в пар. Интересно, что стало на морозе с мыльными пузырями, которые мы недавно пускали с Головастиком?
Ответ я получил ровно через минуту. Из ниоткуда выпорхнул Тони, заплясал передо мной в воздухе, нетерпеливо сигналя зеленым, оранжевым, желтым и перламутровым. Может быть, эта игра красок – не просто выражение эмоций, а самый настоящий язык? Мутныш явно пытался что-то сказать.
Убедившись, что я обратил на него внимание, Тони помчался вперед, время от времени зависая, чтобы я успел его нагнать. Я старался не отставать. Кварталов через шесть мы добрались до крошечного скверика размером с лужайку перед домом. Тони остановился.
Я понял, зачем он меня сюда привел, и стал «осматриваться» в поисках портала. В том, что он где-то рядом, я не сомневался. И портал нашелся.
Тони терпеливо парил рядом.
– Спасибо, дружище!
Я повернул мысленный ключ в замке межпространственной конгруэнтности. Замок щелкнул. Дверь гостеприимно распахнулась.
Перед мной уходили в бесконечность постоянно меняющиеся безумные пейзажи словно из комиксов про доктора Стрейнджа. Расправив плечи, я бросил прощальный взгляд на свой мир, набрал полную грудь воздуха…
…и сделал Шаг.
Глава пятнадцатая
В Промежутке Тони пропал из виду. Если честно, мне стало легче.
Поймите меня правильно, я многим обязан малышу, но… Не встреть мы его тогда, жизнь была бы намного проще. Во-первых, Джей остался бы в живых, а во-вторых, сидел бы я дома с родными, а не спасал в одиночку Мультиверсум – или чем я там сейчас занимаюсь.
Валун, на котором я примостился, на ощупь напоминал запах орегано и кувыркался сквозь Промежуток под грохочущие арпеджио[22] контрабаса. Балансируя на камне, как серфингист на доске, я выжидал, когда можно будет соскочить.
Казалось, что я вспомнил все. На самом деле в памяти обнаружились пробелы. Сколько я в ней ни рылся, никак не удавалось выудить ключ, впускающий на Базу. Что-то смутно похожее вертелось на кончике языка, но постоянно ускользало, словно запломбированная дырка в зубе, которую невозможно нащупать, будто знакомая фамилия, которая начинается не то на «с», не то на «л», а может быть, и вовсе на «в» – не ухватишь. Вполне логично: дорога к главной Базе Интермира – самая важная тайна.
Пока я копался в мыслях, где-то на задворках памяти шипел тонкий голос: «Мы готовы к атаке на Лоримар. Для предотвращения ответного наступления сооружаются фантомные порталы, через которые в подвластные нам теневые миры попадут все, кто воспользуется координатами Лоримара. В наших руках еще один мощный Харкер – мы сможем двинуть всю флотилию. Император Лоримара – на нашей стороне».
Слова лорда Догнайфа, произнесенные Скарабусом, тогда для меня абсолютно ничего не значили – очередная нелепица в общем потоке бреда. Теперь же, когда я знал, что происходит, мне открылся их глубокий – и ужасный – смысл.
Фантомные порталы, ведущие в несуществующие теневые миры. Ну конечно же!
В одном из таких теневых миров очутились шестеро подростков, отправившихся на учебное задание. По координатам мы должны были попасть в Лоримар, но угодили в теневое измерение – в одной из лекций на Базе рассматривалась такая теоретическая возможность. Эти теневые миры называют «миры-старицы» по аналогии со старым руслом реки. Представьте вместо реки – временной поток, вместо старицы – отрезок реальности, оставшийся в старом русле и обреченный на вечный застой, временную петлю длиной в несколько секунд, лет или даже веков. Главное – старица отрезана от остального Альтиверсума, поэтому вероятность найти или вычислить ее – примерно такая же, как отыскать гипотетическую Вселенную в черной дыре.
Если колдуны лорда Догнайфа исхитрились открыть проход в такое теневое измерение, то им было вполне по силам замаскировать его с помощью чар и перенести нас оттуда в ХЕКС. Похоже, они именно так и поступили. Рассекретить уловку не могли ни приборы, ни интуиция Путника. Идеальная ловушка.
Тем не менее мир-старица, в который удалось проникнуть один раз, становится открытым и доступным. Я помню, как туда попасть.
Без формулы путь в Интермир мне заказан. Ничего не поделаешь.
Значит, займусь поисками друзей в одиночку.
Я вызвал в памяти координаты, которые привели нас в ловушку, и мысленно их приоткрыл – с большой осторожностью. Передо мной с легким скрежетом, пахнущим горьким шоколадом, отворилась огромная овальная дверь.
Я в нее не пошел – выжидал. Спустя мгновение дверь закрылась, сжалась в точку и исчезла. На том же месте осталось нечто вроде тени, подернутое рябью и хлопающее, как флаг на сильном ветру.
Вот она – ловушка! Портал, ведущий в мир-старицу, куда отправили ребят.
Туда мне и надо.
Я Шагнул к теневой двери. Неожиданно что-то запрыгало в воздухе, преграждая дорогу. Шарик размером с большую кошку не давал пройти.
– Тони!
По поверхности пузыря пробежали предостерегающие волны темно-зеленого и неоново-розового цвета.
– Тони, мне нужно туда!
Мутныш забурлил, меняя форму: передо мной на миг возникло карикатурное подобие госпожи Индиго и спружинило обратно в шарик.
– Это ты не давал мне раньше туда попасть? Утвердительный густо-красный.
– Пойми, это необходимо! Может, ребят давно убили, а может, заковали в цепи пять минут назад. Сам знаешь, в разных мирах время ведет себя по-разному, а в теневых – вообще непредсказуемо. Там моя команда. Я их привел в этот мир и обязан их вызволить – или погибнуть, выручая.
Тони сжался, как будто задумался, и с опечаленным видом отлетел в сторону.
– Пойдешь со мной? Помощь друга всегда пригодится.
Тони засверкал такими яркими красками, которых за пределами Промежутка вообще не встретишь, и, решительно метнувшись ко мне, повис над левым плечом.
В теневую дверь мы шагнули вместе.
Мне стало холодно, как будто жарким днем окунулся в реку. Все вокруг замерцало и молниеносно изменило форму.
Я оказался на крыше в мире, как две капли воды напоминавшем вселенную «Семейки Джетсонов»[23]. Тони выгнулся передо мной огромной линзой. Посмотрев на окружающую действительность сквозь его прозрачное тело, я увидел…
…серое небо. Я стоял на башне мрачного замка, а все окружающее выглядело брошенной декорацией. Поблизости – ни души.
– Ладно, – сказал я. – Пошли искать темницу.
Глава шестнадцатая
Инструкция по поиску темницы для тех, кто отправляется выручать товарищей из заточения, звучит примерно так: «Держитесь в тени. Найдите черную лестницу. Спуститесь по ней до самого низа, пока ступеньки не кончатся. Когда начнутся узкие переходы, запахнет сыростью и гнилью, а в кромешной тьме слабо замерцает одинокий огонек (если вы, конечно, догадались прихватить с собой мутныша), не сомневайтесь – темница сразу за поворотом».
В замке почти никого не было, только пару раз мне пришлось нырнуть в какую-то нишу, заслышав шаги в конце коридора. Встречные походили на грузчиков во время переезда – все тащили куда-то кресла и лампы. Складывалось впечатление, что замок закрывался.
Темницу я нашел за двадцать минут. Тоже мне задача!
А вернее, незадача – тюрьма была пуста.
Девять камер, девять клетушек, вырубленных в скале, – окон нет, массивные железные двери с крохотной решеткой на уровне глаз. Кругом – ни души, только крысы копошатся и вода капает на замшелые камни.
Набравшись храбрости, я позвал поименно:
– Джаи! Джо! Йозеф!
В ответ – тишина. Я уселся на каменный пол. Честно признаюсь, впору было расплакаться. Тони выпорхнул из-за плеча и, взволнованно поблескивая, запрыгал рядом.
– Мы опоздали, Тони. Их, наверное, нет в живых: угодили в котел на ХЕКСе или умерли прямо здесь от старости, не дождавшись помощи. Это все… – Хотелось воскликнуть «из-за меня», но настоящей вины я за собой не чувствовал. Мутныш пытался что-то сказать: мельтешил перед глазами, протягивая ко мне крошечные цветные псевдоподии[24].
– Тони, ты мне здорово помог, но, похоже, ничего не поделаешь. Это конец.
Мутныш от возмущения покрылся алыми пятнами.
– Да пойми ты – я их потерял! Есть предложения? Или, может, ты покажешь, где ребята?
Тони перламутрово засветился, его поверхность превратилась в усыпанное звездами бескрайнее ночное небо. Я понял, что это – Нигде-и-Никуда, о котором упоминали Джей и госпожа Индиго. В Бинарии это место зовут Белым шумом. Впрочем, как это место ни назови, суть у него одна – кромка Промежутка, обходной путь, по которому можно перемещаться между мирами.
– Если они там, как же их выследить? Но ведь Джей меня как-то нашел, чтобы вытащить с «Лакрима мунди»!
Значит – возможно?
Только я не знаю как. Пройти через Промежуток могу, но и только. В Нигде-и-Никуда совсем другие многомерные координаты. Чтобы в них ориентироваться, нужно самому быть…
– Тони! – позвал я.
Мутныш медленно-медленно отодвинулся в самый конец темного сырого коридора и на полной скорости понесся на меня – быстрее цветочного горшка, падающего с подоконника. Я догадался, что сейчас произойдет, и непроизвольно дернулся, когда Тони, налетев со всего размаху, перекрыл мне обзор…
…хлоп! Перед глазами поплыли звезды.
Мутныш пропал из виду, но все вокруг стало странно знакомым: что-то вроде дежавю, как будто я переживал заново то, что уже случалось, только как-то по-другому. В прошлый раз мы падали сквозь Нигде-и-Никуда вместе с Джеем, удаляясь от «Лакрима мунди».
В лицо била мощная струя ветра, от которого заслезились глаза, звезды – или что тут у них в Нигде-и-Никуда? – неслись мимо, сливаясь в сплошные полосы, а я в ужасе колотил по пустоте руками и ногами. Прыгать с корабля в неизвестность было страшно, но гораздо страшнее – падать на что-то.
Представьте себе пончик, или покрышку, или спасательный круг – в общем, любое кольцо. Покрасьте его черной слизью. Перекрутите пяток таких колец между собой – так клоуны вертят из воздушных шариков забавные фигурки для детишек. Пожалуй, ребенку такую черную «игрушку» предлагать не стоит, чего доброго испугается и разревется. Но идея ясна? Увеличьте эту жуткую конструкцию до размеров океанского лайнера и на каждый изгиб черного монстра насажайте башен, бойниц, крепостных стен, баллист, пушек, горгулий и…
Представили?
Рухнуть на такое не хочется, уж поверьте. Лучше бы наоборот – падать оттуда, удаляясь поскорее.