– Ой, Алёна Дмитриевна, вы извините, тут доктор Львова звонила, просила вам передать, что не скоро вернется. Их с полпути завернули аж в Стригино, это рядом с аэропортом, так что, видимо, надолго.
– Спасибо, – разочарованно протянула Алёна.
– Что-то серьезное? – спросил Юрий Литвиненко, вглядываясь в ее лицо. – А может, я в помощники сгожусь? Вместо доктора Львовой? Нет?
Ну что же, деваться некуда! Он, конечно, всего-навсего лишенный воображения «Робеспьер», но на безрыбье и рак рыба, на безлюдье и Фома дворянин!
– Понимаете, мне надо узнать адрес одного человека, которого 11 мая увезли без сознания из моего двора. Это в Советском районе. В него стреляли, но на нем был бронежилет, так что он просто контужен. Правда, очнувшись, он попросил не затевать дела, потому что это, дескать, они с другом на спор развлекались, – выпалила Алёна.
Юрий мгновение смотрел на нее остолбенело, потом кивнул:
– Да, я уже заметил, что двор у вас такой… загадочный. А как того человека зовут, вы знаете?
– Влад Суриков. Полного имени не знаю. И еще известно – это как бы по вашей части: то ли он сам был в психиатрической больнице, то ли его компаньон.
– А в какой? В какое время? Это как-то связано с теми выстрелами?
– Да нет, вряд ли, – усмехнулась Алёна. – Это когда-то давно случилось. Ничего я толком не знаю.
– Не знаете, но хотите узнать… Простите за нескромность, а вам его адрес зачем? – осторожно спросил Юрий. – Вы к этому делу каким боком прикасаетесь?
Алёна зажмурилась. Она была права. Сейчас начнутся вопросы, и конца им не будет!
– Да просто он меня из ресторана подвез, только и всего. Подвез и…
– А, понимаю! – кивнул Юрий. – Господи, ну надо же! Не перевелись еще благородные лыцари в земле Русской! По всей форме лыцарь, даже в боевых латах! Наверное, какого-нибудь бизнесмена попытались мочкануть конкуренты, а он наплел ментам сорок бочек арестантов, чтобы не уронить ни тени подозрения на имя прекрасной дамы.
Алёна вытаращила глаза. Посмотреть на случившееся с этой точки зрения ей и в голову не приходило!
Может, оно и правда?
Хотя нет. В прокрустово ложе «благородного лыцаря» Влад Суриков по прозвищу Бультерьер что-то никак не укладывался, даже учитывая наличие лат – в смысле, бронежилета. Жюльенчик, жюльенчик, за который он любезно предоставил Алёне расплатиться самостоятельно… К тому же она помнила, что о Владе рассказывала Жанна. Чего стоит хотя бы подлая выдумка с болезнью, на которую он собирал деньги, а потом отказался возвращать, дескать, ему по-дружески помогли!
Ага, кстати, понятно, что ей напомнил рассказ Жанны. Когда Влад вез Алёну домой, у него зазвонил мобильный телефон. И Влад таким насмешливо-непререкаемым тоном произнес: «Я его просил помочь как друга. Как друга, понимаешь? Он что, жалеет, что я не умер? А… ну, извини, я не знал. Во всяком случае, это были наши счеты, так или нет? И теперь они закрыты». И что-то было сказано еще про четыре года, которые после чего-то прошли, и что кто-то еще начал копать эту старую яму. А потом он сказал: «Большой привет с большого БАМа!» – и мысли Алёны зациклились на «стройке века».
– Ну, может быть, вы и правы, – сказала она уклончиво. – Не знаю. Да и не в том дело. Вы сможете выяснить адрес этого человека? Если у вас, конечно, есть знакомые в подстанции Советского района?
– Да, конечно, – кивнул Юрий. – И есть, и выясню. Что я только ни сделаю ради вас, Федор Михайлович!
Что?!
А, понятно. Федор Михайлович Достоевский, великий русский писатель. Она, Алёна, ведь тоже «Достоевский»!
– Вы меня подождете? – спросил Юрий. – Я позвоню из диспетчерской.
Алёна кивнула. Юрий поднялся на крыльцо, и через минуту Алёна увидела через окно его с телефонной трубкой в руке.
Разговор был короток, но Юрий появился на крыльце не сразу. Наконец вышел, продолжая говорить по мобильнику. При этом он улыбался, и Алёна вдруг задумалась, а с кем это может Юрий беседовать с такой странной, не то довольной, не то напряженной улыбкой? С женой? С подругой? Интересно, женат он?
В самом деле ей это интересно? Или нет?
Не-а…
– Мой приятель сейчас на вызове, но ему передали, чтобы он со мной связался, – сказал Юрий, убирая телефон в карман. – Вы не волнуйтесь, я это для вас выясню. А пока, может быть, мы немножко поговорим? У нас ведь послезавтра передача, вы помните? Я бы хотел кое-что…
– Психологическая поддержка, на выезд! – раздалось из старообразного репродуктора, укрепленного над входом. Звук был жутко искажен, даже не поверишь, что хорошенькая молоденькая Катя Савельева говорит таким ужасным голосом!
– Ну вот, – огорченно сказал Юрий. – Только собрался приятно провести время с красивой девушкой, ан нет – труба зовет. Давайте так – я как узнаю что-то про этого вашего Влада, так сразу позвоню. Вы сейчас домой? Может, вас хотя бы до маршрутки подвезти? Или будете Свету ждать?
– Ох, не знаю… – растерянно протянула Алёна и вдруг ахнула: – Юрий! Я же что хотела вам сказать! Мне опять звонил тот, помните? Который на передачу позвонил!
Юрий недоумевающе нахмурился.
– Ну разговор насчет прошлого, которое он мне напомнит! Насчет каких-то там старых друзей! Я еще решила, что это был тот, который с ножом!.. – торопливо и довольно бессвязно объясняла Алёна.
– А, этот чокнутый Анькин муж, – усмехнулся Юрий.
– Психиатры, на выезд! – снова заскрежетал репродуктор.
– Алёна, больше не могу, извините! – Юрий крепко стиснул ей руку. – А поехали с нами? По дороге поговорим, к тому же материала для своих детективов наберете – Стивен Кинг отдыхает!
Да в самом деле, подумала Алёна, вернется же она когда-нибудь к любимому жанру! Так или иначе, домой все равно ехать неохота. Вдруг Юрию позвонит тот его приятель из Советской подстанции? И выяснится адрес Влада? И вообще лучше уж вдвоем с Юрием поразмышлять над вопросиком, который только сейчас озадачил ее пытливый ум: откуда бы этому любителю шептать, этому чокнутому , как его называет Юрий, человеку, который обуреваем желанием что-то напоминать писательнице Дмитриевой, – откуда бы ему знать не только ее домашний, но и сотовый телефон? Ладно – домашний есть в городской справочной. Ну а мобильный-то?! Его Алёна кому попало не дает, только близким знакомым. Значит, этот человек входит в их число? Или кто-то из близких дал номер – кому? Зачем?
Тем временем Юрий помог Алёне забраться в салон и устроился рядом, предоставив фельдшеру сесть в кабину. Фельдшер был незнакомый: круглолицый, коротко стриженный парень лет двадцати пяти, розовощекий, курносый, с улыбчивыми голубыми глазами. Вид у него был совершенно безмятежный. Наверное, такая внешность – тоже орудие психотерапии, уж больно успокоительно действует! Впрочем, наверняка еще более успокоительно могут подействовать его мускулы. Кругленьким он казался отнюдь не из-за избыточного веса, а именно потому, что был накачан, как боксер-тяжеловес, даром что ростиком не вышел.
Пак осторожно провел «Фольксваген» по ухабам узкой дороги до шоссе, и машина понеслась по Ленинскому проспекту.
* * *Из полета моих мыслей
вокруг моего тела
Воскресение пятое января 2004 года
Пишу перед самым отбоем
До получения ответа, конечно, не засну
СУТЬ
Вопрос короток и ясен, но я его прокомментирую до максимума, поскольку это, по замыслу создателя, должно остаться на Память Вам, Вашей Семье и Роду в целом, как Конечная оценка вас всех по счетам Разумного Человека
Мне нужно Ваше письменное разрешение на выход одному из отделения с целью созвониться с конкретным человеком для его прихода ко мне в больницу
Цель нашей встречи
После общения со мной должна будет организовать оперативно, то есть не торопясь, не поспешая
магнитофонную запись песен,
которые я напою,
и которые Должны как можно скорее
прозвучать в эфире и на ТВ
Это будут две песни-загадки для людей или музыкальные тесты
Я музыка = ум языка
Вот несколько нот из моей песни:
f = 1
d = 3
l = 5
t = 6
10 = b
14 = v
10 = b
18 = h
20 = n
Из этих нот можно составить совсем другую мелодию и играть ее двести пятьдесят раз.
Это должно быть сигналом к тому, что с данного дня начнётся совершенно новый Процесс в жизни человечества
Что задумано Создателем сделать в городе Горьком Нижнем Новгороде
И, естественно, определённым, конкретным человеком
То есть я Третий раз Заявляю
кто и что есть я
Перехожу для ясности в Вашем Сознании на следующую страницу
Опять я
Объясняю
Я уже знаю Почти всё об остальном догадываюсь, то есть варианты вижу
Короче, с этим ясно, что произойдёт сейчас
Процесс продвижения к Раю неминуем без Процента дебилов в Процедуре ознакомления с Тайной
Процесс
Процента = суд с натур
Процесс
Процента = суд с натур
Процедура
Вот вроде и хватит для Начала Вам
Жду, что вы отдадите нашей медсестре листок следующего точно содержания:
Разрешить Простилкину выход из отделения для телефонных звонков
Я Верю Надеюсь и вроде Знаю, что дождусь листка-Разрешения, а не тетради.
Её оставьте на Память для Дома своего
Дома в Вас и в меня не верят
Она поверит
Песни читать уже не буду – лучше услышать
КОНЕЦ
Время на часах в коридоре
23 часа
Пятого января
* * *– Куда едем? – спросила Алёна.
– Да тут практически рядом, около гостиницы «Заря», – ответил Юрий. – У некоего Симкова Сергея Серафимовича внезапно съехала крыша. Ну, посмотрим, насколько далеко она съехала и нельзя ли ее вернуть на место. Значит, говорите, вам звонил тот же голос… Но откуда он узнал ваш домашний телефон?
Ага, тот же самый вопрос, который озадачил и Алёну.
– Добро бы только домашний! Он и на мобильный мне звонил!
– А определитель номера сработал? – живо спросил Юрий.
– Нет, у него стоит режим запрета на определитель.
– Занятно! – покачал головой Юрий. – Откуда же он взял номер вашего сотового? Получается, этот человек из числа ваших знакомых? Кому, интересно знать, взбрело в голову так кретински вас разыгрывать?
– Вы просто мои мысли излагаете! – удивилась Алёна. – Я именно об этом и подумала. Получается, «Робеспьер» не так уж сильно отличается от «Достоевского», да?
– Ух ты! Вы запомнили? – удивился Юрий.
– Конечно, еще бы!
Юрий улыбнулся, глянул исподлобья:
– Верую в отца и сына и в пресвятую соционику, аминь?
Странный это был взгляд. Раньше он не смотрел так на Алёну.
Нет, смотрел. Не далее как вчера вечером: когда говорил, что желание должно быть обоюдным.
Ой-ёй!..
«Скорая» свернула с шоссе, обогнула гостиницу «Заря» и остановилась во дворе обшарпанной хрущевки.
– О, приехали? – удивилась Алёна.
– Ну да, я же говорил, что это рядом.
Доктор Литвиненко выскочил из салона, подал руку Алёне.
– Ваня, какая квартира?
– Восьмая, – ответил фельдшер, которому поразительно подходило это имя.
– Кстати, Алёна, – сказал доктор Литвиненко. – Договоримся на берегу: слушаться меня беспрекословно, и если я прикажу стоять, бежать, кричать – исполнять немедленно. Понятно?
– А зачем кричать? – удивилась Алёна.
– Ну, условно говоря, – усмехнулся Юрий. – Потому что пациенты у нас бывают такие… как бы это поточнее выразиться… очень своеобразные, никогда не знаешь, чего от них ждать, так что иногда от быстроты реакции и слаженных действий зависит не только здоровье, но и, не побоюсь этого слова, жизнь. Именно поэтому в нашей бригаде обычно два фельдшера, но сегодня один, как назло, с дистанции сошел.
– Почему?
– Да вязали одного буйного, ну, он вывернулся да головой нашему фельдшеру в челюсть… Выбил два зуба, рот раскровянил – страшное дело! – весело объяснял доктор Литвиненко. – Отправили в больницу и остались в неполном составе. Вникли в мое предупреждение? Или посидите в машине?
– Вникла, вникла, – кивнула Алёна и тут же замотала головой: – Ну вот еще, буду я в машине сидеть. Привезли меня сюда – так берите с собой.
Вошли в крайний подъезд, поднялись на второй этаж. Позвонили – никто не открывал. Позвонили второй раз, третий…
– Очень интересно, – сказал Юрий. – Что за шутки? Ложный вызов?
В эту минуту послышались торопливые шаги, щелкнул замок и на пороге появилась маленькая худенькая женщина с увядшим малокровным личиком и полинявшими, некогда рыжими волосами.
– «Скорую» вызывали? – спросил Юрий. – Что же не открываете?
– Да я в ванной стирала, не слышала звонка. Колонка шумит, – сказала женщина, словно в доказательство вытирая фартуком мокрые руки.
– Стирали? – повторил Юрий. – А больной ваш спит, что ли?
– Да где там спать, стоит, стоит как пень! – с досадой сказала женщина, посторонившись и пропустив бригаду в прихожую. И тотчас взвизгнула вслед: – Куда не разувшись?! И в верхней одежде!
Юрий и Ваня на нее даже не оглянулись – шли и шли, не обращая внимания на ее причитания. Застенчивая писательница попыталась было снять туфли и курточку, но Юрий зыркнул на нее через плечо, и она одумалась, прошла «сквозь револьверный лай» в квартиру, вид которой ошеломил ее с первого взгляда.
Есть такие образные выражения: нигде ни пылинки, всё сверкает чистотой, как в операционной, – и тому подобное. Здесь налицо оказался тот самый случай. Кругом было не просто чисто – абсолютно, стерильно чисто! Самый воздух в этой крошечной, убого обставленной квартирке казался до блеска промытым. Ступить на пол было просто страшно – чудилось, так и увидишь, как с твоих туфель расползутся полчища микробов! Алёна даже сделала некое нервическое движение, пытаясь сбросить туфли, однако Юрий и Ваня бесцеремонно топали не разуваясь, ну, и Алёна тоже не стала. Лицо хозяйки недовольно передернулось, однако пришлось ей это стерпеть.
– Вот сюда, в дальнюю комнату проходите, – сказала она. – Он там стоит.
Дверь в дальнюю комнату была прикрыта.
– А дверь кто закрыл, вы или муж? – спросил Юрий, с любопытством косясь на хозяйку.
– Да ну, мне на все это смотреть тошно, – ответила она со злостью. – Ужас, не уберешься, там все пылью заросло!
– Ваня, открой, – сказал Юрий, отходя в сторону и оттесняя Алёну за свою спину.
Ваня в один прыжок оказался у двери и рванул ее. Вид у него при этом был совершенно как у бойцовского петуха, и Алёна подумала: а ведь ребятам из этой бригады, наверное, то и дело приходится попадать в нештатные, что называется, ситуации, поэтому Ванины мускулы частенько используются по назначению.
Впрочем, сейчас это был явно не тот случай. У мужчины, который стоял посреди комнаты, был вид пусть и угрюмый, но вполне смирный, вернее, отрешенный. Он таращился в стену прищуренными глазами и покачивался с пятки на носок.
При виде его Юрий, Ваня и Алёна сделали один и тот же жест: зажали пальцами носы.
Да… вот это запашок! То есть Николай Носачев из «Барбариса» по сравнению с этим небритым и немытым босоногим дяденькой в серой, давно не стиранной майке и жутких тренировочных штанах казался просто героем рекламы дезодоранта «Олд Спайс!»
Жену, впрочем, этот запах никак не трогал. Она тоскливо смотрела на пол и бормотала:
– Господи, мусору-то сколько!
Алёна, не отнимая руки от носа, опустила глаза. Если бы после генеральной уборки, которую она делала в своей квартире с помощью нарочно для этого приглашаемой женщины по имени Валентина, пол выглядел бы вот так же, то Алёна платила бы Валентине как минимум в два раза больше, чем теперь.
– Извините, у вас насморка нету? – спросил Юрий гнусаво, бросая короткий взгляд на хозяйку и вновь переводя его на мужчину, который все так же не отводил глаз от стены.
– Хронический гайморит, – сообщила она. – А что?
– Нет, ничего, – прогнусавил Юрий. – Так что произошло с вашим мужем?
– Да откуда же я знаю? – пожала плечами его жена. – Встал вот так сегодня с самого утра и стоит. Я его уж и ругала, и то и сё, выйди мол, я хоть полы помою, – ни в какую!
– А почему он такой… – Юрий прищелкнул пальцами свободной руки, подыскивая подходящее слово, – запущенный?
– Да? – удивилась женщина, окидывая мужа беглым взглядом. – Ну, он уже несколько дней такой, и ничего.
Юрий и фельдшер Ваня переглянулись, по-прежнему зажимая носы. При виде выражения их лиц Алёна невольно прыснула. Поскольку нос ее тоже был стиснут, звук получился вызывающий.
Услышав его, Сергей Серафимович Симков вдруг ожил. Он сильно вздрогнул всем телом, потом повернул голову, с явным усилием, просто-таки ощутимо отрывая глаза от стены, и уставился на Алёну. Длилось это какое-то мгновение, но у нее возникло ощущение, что Симков ее просто не увидел. Точно так же незряче он посмотрел на Юрия с Сашей, а потом обратил взор на жену.
– Говорено сколько раз было, выдь из комнаты, дай убраться! – пронзительно крикнула та. – Хоть вы ему скажите, товарищ доктор!
– Нет, уж лучше вы отсюда выйдите, дамы, – быстро проговорил «товарищ доктор» и тотчас рявкнул: – Кому сказано!
И тут Алёна увидела, что доселе пустые глаза Симкова наливаются кровью. Он набычился, лицо его побагровело.
– Ты… – промычал он, простирая руку к жене и шагнув было к ней, но фельдшер Ваня оказался на его пути, одновременно отпихнув Алёну за дверь. Вслед он вытолкнул жену Симкова, а потом так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка.
– Вы что делаете, а?! – люто крикнула женщина, глядя на белые известковые крошки на полу. – А еще врачи! Как не стыдно!
Алёна покосилась на нее с ужасом. Такое впечатление, что здесь психиатр нужен не только мужу…
За дверью слышался шум, потом топот, тяжелое дыхание, затем голос Юрия что-то успокаивающе зажурчал. Спустя две или три минуты дверь открылась, и Ваня вывел из комнаты Симкова, держа его за руку, завернув ее за спину бойцовским захватом. Впрочем, вид у Симкова был спокойный, даже чересчур: казалось, что он спит на ходу.