Стать таким как они – вот что было одной из главных мотиваций для неофитов. «Стань опасным – слабому имя «ноль», жизнь – трофей, что берут в борьбе», как сказала об этом поэтесса. Это же самое собирало в движ людей другого рода: озлобленных и ослабленных. Получив пиздюлей, многие представители нормальных молодежных субкультур от них умнели и желали найти себя в окружении тех, кто их раздает, а не получает. Примечательно, что некоторое количество поумневших перед просветлением огребали собственно от скинов, что и служило поводом к исцелению и смены знамен, музыкальных и культурных предпочтений. Тому способствовал тусовочный характер движа: как и в любую иную субкультуру было достаточно легко попасть со стороны, просто посетив место сбора и проявив определенную настойчивость. Имевшиеся исключения установленного порядка бывали когда человек попадал со стороны уже непосредственно в банду, минуя окружение и дубли. Такое редко, но встречалось. Исключения касались как правило талантливых бойцов, например попавших в правую тему через селекцию околофутбола. Борцы, боксеры, каратисты иной раз солидного возраста приближались к бригадам кто зачем: от адреналина до осознанного идеологически мотивированного выбора. Совсем редкими исключениями было появление в теме людей из обычного криминала, но пару примеров тоже знаю.
Весь этот котел из представителей агрессивной и отмороженной публики смесь представлял весьма взрывоопасную, и результат получался очень разный, и чаще плохой, чем хороший. Если про бригаду А. и еще некоторые формации я говорил, что рядом с ними было безопасно акционировать, то с большинством бригад было по-настоящему опасно даже не акционировать, а просто быть знакомым и находиться рядом.
Самая губительная вещь для развития движа была никак не связь с организованной преступностью в виде квалифицированных банд, а как раз отсутствие такой связи. Нарушение механизмов селекции состава, принципа разделения основы и окружения давал последствия столь дикие и чудовищные, что порой удивлялись старые и опытные экстремисты.
Что же это такое? «Основа» - основной состав банды, состоящий из лидера или лидеров и проверенных опытных бойцов. Замкнутость основы – ключевое для выживания бригады, так как для по-настоящему тесных коллективов не были опасны традиционные методы работы милиции, которые состоят из сбора информации с осведомителей. Если осведомители милиции, а их всегда было множество, не попадают дальше окружения – банда выживет и сохранит свою сердцевину. «Окружение» - все те люди, с которым основа общается и которые стремятся в основной состав. Как правило окружение позиционирует себя как полноценных членов бригады, да в общем ими и являются. Наличие недреманного ока старших товарищей и примера для подражания гарантирует развитие в нужном направлении и то, что слабохарактерный боец или неконтролируемый беспредельщик будет своевременно выявлен и изгнан, до того как он успеет нагадить. Отсутствие столь любимых милицией «лидеров» внутри окружения позволяет элементарно отсечь спалившихся и попавшихся бойцов, сохраняя банду. По сути постановка вопроса из традиционных учебников по криминологии «установить и изолировать лидеров» не работает в правой среде, потому что лидером там является скорее коллегиальный орган в виде основы, чем какие-то персоналии. Топ окружения органично становится основой тогда, когда от нее отходят старшие – кто обзаведясь семьей, кто в армию, кто еще куда. Примечательно что такие люди практически никогда не обрывают связей с движем, и спустя годы помогают кто связями, кто полезными услугами, кто деньгами, давно расставшись с прямым действием.
«Дубли» появляются тогда, когда при сильно замкнутой основе и росте численности окружения внутри оного начинают самоорганизовываться локальные банды с собственными лидерами. Опытный бригадир это как правило не преследует, а поощряет, поскольку именно в дублях проходят селекцию претенденты на участие в совместных акциях с основой. Тут стоит заметить, что данная система представляет собой отличную коллективную безопасность: шансы на то, что экипаж ППС примет верхом на очередном азере или гуке испугавшихся детей в больших ботинках и людей в федеральном розыске, стремится к нолю. Детские мутки на детей в широких штанах часто заканчиваются милицией, и ничего ценного ни от самих задержанных, ни от их будущего стукачества, милиция не получает, а о делах серьезных ничего не знает. Много лет от таких слушали они про А. и его людей, и никогда задержанный не мог дать конкретику – кто, где, когда кого валил. Чтобы заслужить право на страшные и стремительные акции с основой, нужно пройти многолетний отбор и в этом вырасти, а стукачу это не грозило никогда. По сути опасность для основы представляли только случайности, грубые ошибки и форс-мажоры – именно так например попался «Фольксштурм». Если бы не досадная случайность и беспрецедентная наглость оных, ловили бы их все еще.
Кроме существования пристойной организации, хватало рядом с серьезными коллективами людей с опытом контрразведывательной деятельности. Вычисление стукачей, слив дезинформации, откровенные провокации органов – все это было, и в ряде случаев чуточку подросшие гении оперативно-розыскной работы в органы работать и уходили. Хватало всегда и студентов юридических ВУЗов и «вышки» МВД: когда начинал свою практику, натыкался на хвосты достаточно влиятельных прокурорских и милицейских кланов. Тот же «Фольксштурм» украшал своей персоной любимый сыночек действительно крупного местного чиновника, Все это обеспечивало утечку информации не только из правой среды в милицию, но и обратный поток любопытных данных. Мне как юристу по данной тематике это всегда было очень полезно и интересно, так вот порой банды по информированности опережали милицию на два-три хода. Результатом стало то, что конечный продукт был для милиции истинной terra incognita – без понимания структуры среды все способы противодействия были обречены на провал. Не работали ни методы противодействия молодежной общеуголовной преступности, ни методы борьбы с ОПГ. Промежуточное положение праворадикальной среды создало новый, уникальный формат организованной преступности.
***
Прочитав про структуру среды и уровни преступности, у многих читателей возникнет вопрос – да что ж автор врет-то? Видали мы скинов – алкаши, гопники и дегенераты. Какая там селекция, когда нажрались да пошли дворников толпой пинать?
Именно так все и происходило, когда ситуация теряла контроль представителей праворадикальной элиты. Начало всех этих историй было примерно одинаковое: некоторый коллектив, выросший или из элементарной гопоты, или же из субкультурных юношей, самоопределялся в новую бригаду. Дальнейшая участь такой бригады была незавидной – науку уличных нападений приходилось постигать самостоятельно, одновременно с этим зарабатывая авторитет. Тут сущность бригады полностью определялась персоналиями ее участников: кто-то так и не вырастал из детских штанишек битья неформалов и хулиганства с вандализмом, кто-то пускался во все тяжкие и почти сразу же попадался на первом или втором убийстве, иные вставали на путь грабежей и наживы под праворадикальными знаменами.
Порочность практики начиналась с самого формата молодежной тусовки. Читатель уже знает как выглядели акции у профессионалов этого ремесла, а что было гораздо чаще? Правильно – совместная пьянка с походом по улицам в поисках случайной жертвы. Если даже рядом и оказывались люди опытные, то они не попадались, а попадались как раз наиболее бестолковые участники мероприятия. Каждое попадание в милицию увеличивало шансы на то, что задержанный начнет стучать, порой в обмен на сущую фигню – типа не говорить родителям и не сообщать в университет. С этого момента на бригаде можно ставить крест, поскольку там все между собой знакомы и все связи отслеживаются элементарно. Через одно слабое звено весь коллектив не только устанавливается и садится, но и раскручивается на большие число эпизодов. Такая работа сразу же очень понравилась УБОПу, и один только 2005 год стал на редкость урожайным по посадкам правой публики.
Иногда сам факт знакомства с такими был опасен – тому пример эпичное «дело Макарова», когда несовершеннолетний мальчик, единственная вина которого была в том что он знал несколько диких скинхедов и его номер был в их мобильниках, сел на восемь с половиной лет за преступление, в момент совершения которого осужденный находился у себя дома. Ссученный и пропаленный коллектив скинов элементарно дал отработать все свои контакты, и послушно написал под диктовку показания в отношении того, на кого показал следователь. На фоне полной безнаказанности некоторых легендарных личностей посадка невиновных, назначенных по рандомному принципу, вызывает ощущение какого-то дикого сюрреализма. Те, кто годами акционировали с А., не сядут за это никогда, а тот, кто постоял рядом с дурной молодежью и перекинулся с ними парой слов, рискует огромным сроком и торжественно его получает.
***
Прочитав про структуру среды и уровни преступности, у многих читателей возникнет вопрос – да что ж автор врет-то? Видали мы скинов – алкаши, гопники и дегенераты. Какая там селекция, когда нажрались да пошли дворников толпой пинать?
Именно так все и происходило, когда ситуация теряла контроль представителей праворадикальной элиты. Начало всех этих историй было примерно одинаковое: некоторый коллектив, выросший или из элементарной гопоты, или же из субкультурных юношей, самоопределялся в новую бригаду. Дальнейшая участь такой бригады была незавидной – науку уличных нападений приходилось постигать самостоятельно, одновременно с этим зарабатывая авторитет. Тут сущность бригады полностью определялась персоналиями ее участников: кто-то так и не вырастал из детских штанишек битья неформалов и хулиганства с вандализмом, кто-то пускался во все тяжкие и почти сразу же попадался на первом или втором убийстве, иные вставали на путь грабежей и наживы под праворадикальными знаменами.
Порочность практики начиналась с самого формата молодежной тусовки. Читатель уже знает как выглядели акции у профессионалов этого ремесла, а что было гораздо чаще? Правильно – совместная пьянка с походом по улицам в поисках случайной жертвы. Если даже рядом и оказывались люди опытные, то они не попадались, а попадались как раз наиболее бестолковые участники мероприятия. Каждое попадание в милицию увеличивало шансы на то, что задержанный начнет стучать, порой в обмен на сущую фигню – типа не говорить родителям и не сообщать в университет. С этого момента на бригаде можно ставить крест, поскольку там все между собой знакомы и все связи отслеживаются элементарно. Через одно слабое звено весь коллектив не только устанавливается и садится, но и раскручивается на большие число эпизодов. Такая работа сразу же очень понравилась УБОПу, и один только 2005 год стал на редкость урожайным по посадкам правой публики.
Иногда сам факт знакомства с такими был опасен – тому пример эпичное «дело Макарова», когда несовершеннолетний мальчик, единственная вина которого была в том что он знал несколько диких скинхедов и его номер был в их мобильниках, сел на восемь с половиной лет за преступление, в момент совершения которого осужденный находился у себя дома. Ссученный и пропаленный коллектив скинов элементарно дал отработать все свои контакты, и послушно написал под диктовку показания в отношении того, на кого показал следователь. На фоне полной безнаказанности некоторых легендарных личностей посадка невиновных, назначенных по рандомному принципу, вызывает ощущение какого-то дикого сюрреализма. Те, кто годами акционировали с А., не сядут за это никогда, а тот, кто постоял рядом с дурной молодежью и перекинулся с ними парой слов, рискует огромным сроком и торжественно его получает.
Кроме угрозы посадки, была и вторая проблема – формат преступного ремесла. Если в кругах, близких к авторитетным людям, сходняки основной публики решали вопросы того, что такое хорошо а что такое плохо, то в диких бригадах встречалось все что угодно. Кто-то понимал рост авторитета через беспредельную жестокость без смысла и границ, некоторые – через отсутствие каких-то собственных правил и ограничений. Процветала междоусобица, отсутствие признанных авторитетов порождало беспредел внутри таких банд. Крысятничество, грызня друг с другом, расколы и расхождения – вся самая темная сторона молодежной преступности была там представлена как-то еще более отвратно чем обычно, за вычетом наверное только наркомании. Селекция там носила прямо противоположный характер: те, кто посообразительнее, бежали оттуда в нормальные банды и околофутбол, а карьеру среди отбросов делали прошедшие через целенаправленный отбор худших. Историю про Адольфа читатель уже знает, расскажу для примера еще одну – про коллекционного ублюдка по прозвищу Медведь.
После 2005 года и посадки нескольких слабых составов, за пределами банд оказалась некоторая критическая масса молодежи. Не имевшие ни средств, ни особого опыта, тем не менее многие из них прошли через опыт коллективных акций и сочетали глупость с отмороженностью. Подобное тянется к подобному и очень скоро из этой публики сложился достаточно массовый коллектив, название которого у меня вылетело из головы – то ли «мэд питбульз», то ли «вайт питбульз». Как в натуральной собачьей стае, лидером среди таких становится самый здоровый и самый злой, каковым и оказался этот самый Медведь. Руководствуясь принципом «бей своих чтоб чужие боялись» он достаточно скоро оброс тесным кругом приближенных, и начались бесчинства. Имея намерения превзойти того же А., он в кратчайшие сроки отметился большим количеством очень грязных и массовых преступлений, которым сопутствовали грабежи собственного окружения и беспочвенная агрессия. Когда к «питбулям» начала приходить субкультурная молодежь, очень многие из них вместо приобщения с светлой белой идее оказывались ограблены и избиты старшими соратниками. Кульминация деятельности Медведя просто шокировала общественность. Как-то раз один из юных скинхедов купил себе на последние мамины деньги тяжелые ботинки, и допустил страшный косяк – забыл проставить выпивки Медведю и его приближенным. За это он был забит насмерть в подвале, а уже умирающему Медведь забил в задний проход пустую бутылку.
Хорошо помню всеобщее изумление по этому поводу на разных сходках, включая на той, которая была на проводах М. в армию. Представителей этой среды сложно удивить какой-либо жестокостью, но тут случай был совершенно прекрасен. Медведю людьми был торжественно вынесен смертный приговор, но с отсрочкой исполнения: в это время он уже сидел в СИЗО. В это время стали известны новые интригующие подробности его личности – оказалось, что он несколько лет старательно и плодотворно сотрудничал с милицией, на тюрьме нагло просился в оперчасть и всем своим видом показывал, что на самом деле он свой, красный. Через него в разное время под правоохранительные структуры попали многие люди, причастные к его деятельности. Звучала и совсем жуткая гипотеза: не было ли создание его бригады косвенно организовано правоохранительными органами? Если так, то это очень удобно – сначала создать себе экстремистов, а потом их же и посадить. Данная инновационная технология постоянно применялась в околополитическом экстремизме, но применять ее для формата «бригады» - смелое и неординарное решение.
Иной раз анархия в рядах диких скинхедов приводила к очень смешным инцидентам. Так однажды какой-то довольно отвратный состав решил совершить прыжок на концерт музыки в стиле ска, который сочли проявлением негритянской культуры, чуждой белому человеку. Глупым скинхедам было невдомек, что на том концерте отдыхала основа серьезного околофутбола и лучшие люди города, в числе которых было большое количество ветеранов и топовых людей движа в солидном возрасте и приличных весовых категорях. Когда первый же удар арматурой получил топ-бой уважаемой околофутбольной фирмы, известный всем и каждому, возникла классическая немая сцена – трудно сказать кто охуел сильнее. Результатом стал эпичный прогон диких скинхедов и ужасные кары тем, кто мутил это безобразие.
***
Как нетрудно заметить, нормальное функционирование что серьезных бригад, что околофутбола возможно только в большом городе. Далеко не массовым образом представлены среди молодежи потенциальные бойцы, и даже среди желающих нужна селекция для отбора лучших представителей. Когда такой возможности нет, например в маленьком городке, бригады создаваемые на периферии имеют свои законы и характерные черты. Во-первых, по духу и стилистике они ближе всего к сельской гопоте, поскольку эволюционируют от дворовых, деревенских и прочих компаний. Во-вторых, очень часто имеют склонность к общеуголовной, а не специфической преступности. А в-третьих, мода из больших городов до периферии доходит с опозданием в несколько лет, и прямо сейчас, в 2011 году в глубинке происходит то, что в Москве закончилось году к 2003, а у нас – в 2008.
Несмотря на некоторую отсталость окраин и поселков, праворадикальную тематику они пополнили несколькими интересными моментами. Так совершенным сюрпризом для многих стали гастролирующие бригады из пригородов и городков в доступности одной-двух электричек: гастрольные туры часто пролегали кровавой чертой через город в течение пары дней, после чего исполнители пропадали. Отсутствие вообще любой связи с представителями городских кругов делало возможным очень наглое и жестокое поведение при наличии минимальной квалификации. К традиционным экстремистским мотивам в данном случае примешивалась еще острая социальная неприязнь к городским: отчасти повторялась деятельность московских люберов, но с праворадикальным уклоном. Жертвами становились не только и не столько чурки и гуки, но и те кто оскорбляли взор сельских гастролеров специфическим внешним видом. С городскими правыми кругами отношения у таких складывались по-разному: от совместных например с молодежкой бригады А. «белых вагонов» до кровопролитных конфликтов с основой.